7. Христо
- Где Вислоух?
Марина сообщила, что пса застрелил мародер. Лицо Снегиря из багрово-красного перекрасилось в белый цвет. Тяжело и больно было смотреть на этого, пышущего здоровьем человека, вдруг ставшего меньше ростом.
- Где это произошло?
Голос его звучал глухо, как со дна колодца.
- В Районе Второго Кольца, - сказал я. - На Москве-товарной.
И смутился: не время было демонстрировать, насколько я продвинулся в изучении местности.
- Вислоух спас нас, Снегирь, - тихо произнесла Марина. - От верной смерти спас.
Я подошел к Снегирю, дружески хлопнул по плечу. Он не взглянул на меня, делая вид, что внимательно рассматривает руины кремлевской стены.
- Что привезли-то?
- Взрывчатку.
Похоже, он был удивлен.
- Взрывчатку?
- Ну, да, целый ящик.
- Надо сообщить Христо, думаю, он будет доволен.
То, что "Христо будет доволен", похоже, примирило Снегиря с гибелью Вислоуха. Он усмехнулся, посмотрев на меня:
- Как одёжа-то, солдат?
- Одежда что надо, особенно гриндера.
- Да, таких гриндеров во всей резервации хорошо, если пять пар найдешь, - похвастался Снегирь. - Христо сказал: "Выдай ему", ну я и выдал.
- Спасибо, Снегирь.
- Пошли, Андрей, - Марина засмеялась. - А то Снегирь может часами о барахле болтать.
- Вот как не выдам тебе "барахло", посмотрим, что запоешь, - пригрозил Снегирь и принялся распрягать собак.
"Кабинет" Христо представлял собой такую же келью, как у Марины, с той лишь разницей, что здесь было не так пусто. Широкий стол с зеленой лампой, аккуратная постель, полка с книгами, статуэтка в виде ангела на полу, - соединяясь воедино, все эти вещи создавали некое подобие уюта.
Христо был один. Надев на нос очки с треснувшим стеклышком, он читал.
- Ах, это вы. Входите.
Он захлопнул книгу: я краем глаза заметил название "Николо Макиавелли. Государь". Бережно обернув книгу тряпицей, Христо поднялся из-за стола и поставил ее на полку.
- Как съездили?
Марина кратко описала наше небольшое путешествие. Он выслушал внимательно, не перебивая, лишь изредка кивая своей мальчишеской головой.
- Взрывчатка - это прекрасно, - сказал Христо, когда Марина умолкла. - Взрывчатка - это просто великолепно, она необходима нам, как воздух. Но еще более меня порадовал ты, Андрей.
- Я?
- Ну, да. Ты прошел испытание.
- Испытание?
Я посмотрел на Марину. Она не опустила глаз.
- Ну, испытание, - это я, пожалуй, слишком сильно выразился, - Христо улыбнулся. - Скажем так, это была небольшая проверка.
- И зачем вы меня проверяли? - во мне стало нарастать недовольство.
Христо снял очки, протер стекла рукавом свитера, снова надел.
- Мы должны быть уверены, что ты не уйдешь обратно в Джунгли, не попытаешься сманить туда Марину.
Вот оно что! А ведь такая мысль и вправду однажды пришла мне в голову, там, на Москве-товарной.
- Христо, - я наклонился, глядя ему в глаза. - Ты никогда не бывал в Джунглях? Только сумасшедший по доброй воле может мечтать уйти в Джунгли.
Марина засмеялась.
- А вот это мне нравится, Андрей, - воскликнул Христо. - Ей-богу, нравится! "Только сумасшедший по доброй воле мечтает уйти в Джунгли", - это прямо девиз возрожденчества.
Озорной огонек вспыхнул в глазах Христо - мальчик, шутки ради надевший на нос дедушкины очки, но тут же погас.
- Марина, оставь нас наедине.
- Конечно, Христо, - я уловил в голосе девушки обиду.
Христо дождался, пока скрипнула закрываемая дверь, и поднял глаза. С минуту он просто смотрел на меня, поглаживая узкий подбородок, потом сказал:
- Не знаю, кем ты был до Дня Гнева, но Джунгли явно пошли тебе на пользу. Они изменили тебя в лучшую сторону. Ты - хороший человек, Андрей.
Я не кинулся его разубеждать.
- Да, ты хороший человек и прекрасный боец. Бойцом тебя сделали Джунгли, а человеком тебя сделала Марина. О, не спорь, ведь это очевидно!
- Я и не собирался, Христо.
- Но не всем так повезло, ты знаешь сам. Игроки - в Джунглях, мародеры - в резервациях живут по звериным законам и медленно, но верно, превращаются в зверей.
- К чему ты клонишь?
Христо негромко засмеялся.
- С тобой приятно разговаривать, Андрей, ты во всем стараешься вычленить суть. Это похвально.
Он помолчал, постукивая пальцами по столу.
- Андрей, ты знаешь, кто такой Лорд-Мэр?
- Марина, кажется, упоминала. Правитель резервации?
- Верно, - кивнул Христо, и, наклонившись над столом, сказал, глядя мне в глаза. - Андрей, я привел тебя сюда для того, чтобы ты убил Лорд-Мэра.
Что угодно я ожидал услышать, но только не это.
- Точнее, не я привел тебя, а Марина, - поспешил поправиться Христо.
- Какая разница, кто привел, главное - зачем? С чего вы взяли, что я буду кого-то убивать?
- Андрей, Лорд-мэр - не человек. То есть, он, разумеется, из плоти и крови, но, по сути, Лорд-мэр, - Христо кашлянул, - Лорд - мэр, - это должность, кровавое средоточие драконовских понятий о власти, основание пирамиды под названием "Армия Московской резервации". Ему подчиняются стрелки, по его приказу проводятся зачистки в Джунглях, как скот, истребляются люди. Мне ли тебе рассказывать о зверствах стрелков? Но я могу рассказать тебе о другом. ОСОБЬ - это Особый Отряд Безопасности при Лорд-мэре, занимающийся так называемой "борьбой с инакомыслием". То есть с теми, кто не желает быть частью этой системы. Так вот, однажды в лапы особистов угодила Марина…
- Говори! - невольно закричал я.
- Андрей, я понимаю, как тяжело тебе это слышать, поверь, мне еще тяжелее это говорить, но… трое ублюдков из ОСОБи изнасиловали ее…
Что-то оборвалось внутри меня, словно отключился датчик с надписью "добро", ярость - жесткая, холодная, как лезвие заточки, заполнила сердце, побежала по жилам. Мне хотелось переломать все в этом кабинете, убить Христо. Это неправда, ты лжешь! Но я лишь бессильно откинулся на спинку стула, чувствуя себя совершенно разбитым.
- Да, изнасиловали, - повторил Христо. - Однако, Марине повезло. Те, кто попадают к ОСОБи, редко остаются в живых. Бойся ОСОБи, Андрей. Ее щупальца повсюду, она не знает пощады.
- Где мне найти Лорд-мэра?
Христо улыбнулся, глаза за стеклами очков заблестели.
- Я рад, что ты решился, Андрей. Но проблема в том, что просто взять и придти к Лорд-мэру невозможно. Его никто никогда не видел, кроме самых верных соратников и особо отличившихся стрелков… И еще: чтобы изменить этот мир, нам мало убить Лорд-мэра, нам нужно на законных основаниях занять его место…
- Я не понимаю тебя, Христо, - нетерпеливо перебил я. - Я не желаю менять мир, я хочу просто убить Лорд-мэра.
- Ты хочешь отомстить, - вздохнул Христо. - Тогда все напрасно.
- Что напрасно?
- Напрасны все те жертвы и муки, что принесли возрожденцы на алтарь нового мира. В том числе, напрасны муки Марины…
- Не пытайся накрутить меня еще больше, Христо! - крикнул я. - Что значит: занять место Лорд-мэра? Кто займет его место?
- Ты, Андрей.
- Я? Да ты сумасшедший, Христо.
- Отнюдь нет. Я реалист и вижу, что именно скрывается под этой кожаной курткой.
Я недоуменно посмотрел себе на грудь.
- Там скрывается сердце льва, - просто сказал Христо. - Сердце льва, но нежное и податливое, как сердце ягненка.
- Прекрати, Христо, я не мальчик. Что ты, в конце концов, хочешь от меня?
Возрожденец сцепил руки перед собой.
- Каждый год, на рождество, Лорд-мэр пополняет новобранцами свою армию. На ВДНХ собирается самое гнусное отребье со всей резервации в надежде стать частью той силы, что дает кров, постоянный паек и право на безнаказанное истребление себе подобных. После ряда испытаний самые ублюдочные из этих людей получают право называться стрелками…
Ну вот, теперь все на своих местах.
- Ты хочешь, чтобы я стал стрелком, Христо?
- Не я, а мы, Андрей. Мы хотим, чтобы ты сыграл в стрелка.
Христо взял в руки карандаш, завертел в тонких пальцах.
- Но почему ты не пошлешь Киркорова или Снегиря?
- Они уже были, - вздохнул возрожденец. - Но - не прошли испытания. Андрей, я не намерен скрывать от тебя правду. Помнишь, я сказал, что Снегирь потерял руку по пьянке?
Я кивнул.
- Это была шутка. Просто, как я уже сказал, он не прошел испытания. Как и Киркоров.
Мне вспомнилась одноглазая рожа Киркорова, блестящий значок на его груди. Там, в Кремле-2, этот значок сверкнул в свете костра, когда его обладатель подглядывал за мной и Мариной, истекая похотливой слюной. Гнида! Я совсем не удивлен, что этот слабак облажался на испытании.
- Что такое рождество? - спросил я.
Христо бросил карандаш на стол и откинулся на спинку кресла. Мне из-за стола стала видна только вихрастая макушка.
- О, рождество! - в его голосе явно проскальзывало облегчение, как после тяжелой работы, - Рождество - это религиозный праздник бывших, связанный с появлением на свет некоего Спасителя. Со Спасителем связана сложная и противоречивая история, о которой тебе больше рассказали бы иссуиты. Мы, возрожденцы, относимся к ней с недоверием.
- Ближе к делу. Когда это?
Христо распрямился, и, глядя мне прямо в глаза, отчеканил:
- Через неделю, Андрей.
8. Динамо
В келье Марины было темно.
- Андрей, ты?
- Я.
- Постой, свечу зажгу.
Чиркнула зажигалка. Лицо Марины было тревожным. Отчего-то сейчас, в сумерках, ее до мельчайших подробностей знакомое лицо показалось мне… нет, не некрасивым, а просто усталым. Круги под глазами, уголки губ опущены, волосы растрепаны. Марина выглядела беззащитной и слабой, как запуганный зверек.
"Трое ублюдков из ОСОБи изнасиловали ее…" - чугунными буквами легли на меня слова Христо. Я скрипнул зубами.
- Ты чего, Андрей?
- Ничего.
Я обнял Марину, поцеловал холодноватые губы.
- Что тебе сказал Христо? - спросила она.
- Он хочет, чтоб я стал стрелком.
- И ты?
- Согласился.
Я думал: Марина обрадуется, но в ее глазах не отразилось ничего, кроме страха. Снегирь без руки, Киркоров без глаза… Она боится за меня…
- Марина, я пройду испытание.
Девушка высвободилась из объятий.
- Андрей, я поняла, - ее голос сорвался. - Поняла, что это все - не мое.
- Что не твое?
- Возрожденцы, Москва, вообще - этот мир. Это не мой мир, Андрей! Мой мир - это ты. Я уже ничего не хочу, просто - быть с тобой, любить тебя.
Ее голос дрожал, пламя свечи колыхалось.
- Давай уйдем, Андрей. Уйдем в Джунгли.
У меня в голове все смешалось. Я не мог понять эту женщину. Она привела меня сюда, познакомила с Христо, по сути дела - сделала возрожденцем, а теперь… Быть может, еще совсем недавно такой поворот событий обрадовал бы меня, но теперь я не мог уйти из резервации. Я должен убить Лорд-мэра, и убью во что бы то ни стало.
- Что ты такое говоришь? - схватил я Марину за руку.
- Ты прав, прав, Андрей, - она тихо плакала. - Я - предательница, но ничего не могу с собой поделать.
- Ты не предательница, - я поцеловал рыжую макушку. - Я пройду испытания, Марина. Пройду, какими бы они ни были.
Неделя началась с ледяного дождя. С неба лила вода, и прямо на глазах превращалась в лед. Обледенели щербатые развалины кремлевской стены, Василия Блаженного, ГУМа, Исторического музея, сугробы сковала корка, которую трудно пробить даже подошвой "гриндера". Возрожденцы сидели по кельям, как мыши, лишь изредка выходя наружу. За весь день мы с Мариной хорошо если перекинулись парой ничего не значащих фраз. Девушка была задумчива и немного грустна, я не лез к ней с разговорами. О чем говорить, когда все решено?
Вечером к нам в келью заглянул Снегирь. Я перехватил взгляд Марины, брошенный на обрубок его правой руки.
- Что, скучаете?
Он негромко засмеялся, протягивая Марине наполненный чем-то мешок.
- Христо приказал удвоить вам пайки, - вздохнул он. - Неэкономный человек наш учитель…
Я с удовольствием отметил, как в глазах Марины загорелась веселая искорка.
- Да, и еще. Христо хочет, чтобы мы, Андрей, отправились завтра на барахолку.
- На барахолку?
- Ну да. Выходим утром. Чтоб - как штык.
Он вышел, плотно затворив за собой дверь. Колыхнувшись, потухло пламя свечи.
- И Киркоров с нами? - удивился я, с неудовольствием разглядывая стоящую поодаль неуклюжую, закутанную в плащ фигуру со значком на груди.
- С нами, - отозвался Снегирь, протягивая мне рюкзак.
Я поскользнулся на ледяной корке.
- Осторожнее, олух! - побелел Снегирь.
- Что там?
- Взрывчатка.
Я осторожно просунул руку в лямку рюкзака и набросил его на плечо.
- Ну, с богом, - сказал Снегирь. - Пошагали, Киркоров!
Мы двинулись через площадь в сторону развалин Исторического музея. Я и Снегирь шли рядом, Киркоров держался на расстоянии. Идти по ледяной корке было тяжело. Я знал, что на плече висит взрывчатка.
Свернув налево, мы недолго проследовали вдоль кремлевской стены с робко торчащими красными пеньками.
- Стоять, братва!
Снегирь замер, осмотрелся по сторонам.
- Сюда!
В обледенелом сугробе темнела дыра. Киркоров первым скользнул в нее. Где-то внизу ударились о камень подошвы ботинок.
Я собрался было прыгнуть следом, но Снегирь схватил меня за руку.
- Нельзя! С этим, - он кивнул на рюкзак.
Снегирь вынул из-за пазухи веревку, протянул мне. Я привязал один конец к лямке рюкзака, другой намотал на руку.
- Киркоров, готов?
- Спускай.
Рюкзак медленно поехал вниз.
- Есть, - глухо, как из могилы.
Снегирь, зачем-то перекрестившись, спрыгнул в дыру. Что за жизнь у меня пошла: вылез из одной дыры, вот уже другая! Я последовал следом за ним.
Луч света ударил в глаза.
- Цел, Андрей?
Снегирь отвел фонарь в сторону.
- Порядок.
Киркоров, в темноте похожий на вставшую на задние лапы ящерицу, протянул мне рюкзак.
Я едва не выпалил: "Вот сам его и тащи". Рюкзак снова оттянул мое плечо.
Следуя за лучом фонаря, мы преодолели каменные ступени.
- Андрей, в метро когда-нибудь бывал? - спросил, сверкнув зубами, Снегирь.
- Приходилось, - отозвался я.
"И не думал, что придется вернуться сюда".
- А вот я люблю метро.
Я невольно вздрогнул: Киркоров словно бы прочел мои мысли. А я уже решил, что он всю дорогу намерен молчать.
- Да, люблю, - повторил Киркоров. - Возможность вдруг вынырнуть из-под земли где угодно, застать врага врасплох, она окрыляет.
Ящерица! Настоящая ящерица.
- А еще лучше - затаиться и подсматривать, - сказал я. - Еще сильнее окрыляет.
Киркоров сверкнул на меня единственным глазом. Снегирь, не будучи в курсе наших с Киркоровым взаимоотношений, понял по-своему.
- Все верно, надо всегда быть начеку, - понизив голос, сказал он. - ОСОБЬ не дремлет.
Темные стены, капающая с потолка вода, темнота оказались замечательной декорацией к разговору об ОСОБи. Мы пошли молча.
Луч света уткнулся в желтоватую стену. Под ногами захлюпала вода. Этот зал казался не таким огромным, как тот, где мы были с Мариной.
- Сюда!
Вслед за Снегирем я спустился с платформы на рельсы. Они, как и раньше, как и всегда, струятся двумя желтоватыми змейками, приглашая в путь. Куда? Неважно, куда. Все предопределено, все продумано и решено за тебя. Вот потому-то игроков так завораживает железная дорога…
Шли долго, лямка рюкзака немилосердно впилась в плечо. Киркоров раздражающе сопел за спиной, шумно втягивал в рот сопли, харкал. Идет налегке, гнида! Взвалить бы ему на хребет пятьдесят кило взрывчатки…
- Перекур, Снегирь, - окликнул я, остановившись.
"Пошли вы нахер, я не намерен подрываться!"
Сняв с плеча рюкзак, я присел на рельс. Снегирь с готовностью пристроился рядом.
Киркоров кашлянул, вынул из-за пазухи портсигар. Взял сигарету, чиркнул зажигалкой. Запах дыма был горьковат и защекотал ноздри.
Киркоров протянул портсигар Снегирю, затем - мне.
"Не курю", - хотел было сказать я, но, решив, что это будет выглядеть как-то… по-бабьи, взял сигарету.
- Музейные, - вдогонку похвастался Киркоров. - Редчайший табачок. Такие сам Сталин курил.
- Ну, уж прям - Сталин, - усомнился Снегирь, выпуская дым через ноздри.
- Не веришь? Смотри!
Киркоров сунул под нос Снегирю портсигар. На серебристой крышке - выпукло - усатый во френче, в зубах - трубка; под портретом шесть букв - "СТАЛИН".
Снегирь не обратил внимания на трубку в зубах вождя и, пожав плечами, сплюнул.
- Ну, лады. Сталин так Сталин, какая хер разница? Странный ты, Киркоров.
Я поднялся, бросил окурок, - тот зашипел, как видно, угодил в лужу. Расправил спину, вскинул рюкзак на плечо.
- Пошли! Нет времени на трындеж…
Метров через триста показался новый зал. Снегирь подал знак: нужно вскарабкаться на платформу. Дальше - переплетение многочисленных лестниц и переходов, я диву давался, как он ориентируется здесь. Наконец, когда мы свернули налево, находясь перед двухпутной развилкой, я не выдержал.
- А ты, Снегирь, похоже, часто ходишь этими тропами?
- Раз в год, - отозвался Снегирь.
- Тогда я не понимаю…
- Что тут понимать? Смотри!
Он навел фонарь на стену прямо перед поворотом. Я пригляделся. Тонкая зеленая стрелка указывала направо.
- Зеленая стрелка - путь на барахолку, красная - в Сокольническую глухомань, синяя - к измайловским мародерам, желтая - на ВДНХ. Все просто.
- Все так просто, все так сложно, мы ушли в открытый космос, - пропел под нос Киркоров.
- Кончай ты со своей пидорасней, - окрысился на него Снегирь.
Киркоров сплюнул и заткнулся.
- Стоп! - Снегирь замер. - Кажись, пришли. Где-то здесь должен быть люк…
Шум голосов оглушил меня. Я никогда не видел столько людей сразу - они двигались поодиночке и группами в сторону каменной рогатой чаши. Одетые в тряпье и добротные кожанки; с оружием или без; увечные, здоровяки, старые, молодые; почти все тащили на закорках огромные баулы, кое-кто даже вез санки, доверху груженные тряпьем и железками. На нас, как-никак, только что вылезших из-под земли, никто и не посмотрел.
- Добро пожаловать на барахолку, - сказал Снегирь, прикрывая крышку канализации.
- Да, - Киркоров с явным наслаждением втянул в легкие воздух. - Обожаю этот запах.
Пахло и вправду приятно - жареным мясом, сеном, дымком.
- Будьте начеку, - предупредил Снегирь. - Здесь кишат особисты.
При этих словах меня задел плечом закованный в кожу длинноволосый мужик и, процедив что-то сквозь зубы, проследовал мимо.