– Там еще несколько кусочков шкуры и кровь, – пояснил далее штатный охотник отряда. – Кто-то из наших все же зацепил тварюку. И слава Выдувальщику, а то, может, у нас бы сейчас было трупов в два раза больше.
– Ежели не полный мор, – почти про себя добавил Маргит Йо.
36. Штаб-врач Дар Гаал. Незафиксированные хроники.
Можно констатировать: именно тогда я упустил шанс присосаться к Большой Науке. И к тому же, под специфическим, надежным патронажем. Наверняка тогда бы я закончил службу не каким-нибудь полковым штаб-врачом, а кем-нибудь повыше. Или может, до сего дня службу оную не закончил, а важно ходил в звании штаб-генерала медицинских войск. Ну и прочие красоты, типа написанных и утвержденных диссертаций, имели бы место. Да и собственные монографии, уж само собой. Честно говоря, нисколько не жалею. В смысле, генералом-то значится хорошо, вот только не хотелось бы осуществлять восхождение на той основе, которая тогда выпала.
Надо же, прибывший к нам в полк профессор по проблемам здоровья, в данный момент страшно интересовался голованами. "Есть одно новейшее лекарство, – пояснил он мне доверительно. – Покуда, жутко секретное. Про вас, доктор Гаал, доложили, будто вы по этим большим медведе-собакам великий спец. Не желаете ли мне ассистировать? Скажу сразу, обижены не будете, и возможны перспективы. Это серьезная наука, доктор Дар Гаал. А поскольку проблема касается здоровья, то результат требуется нам еще до того, как эта война закончится".
На раздумья мне дали один час, хотя ведь могли не дать вообще ничего. Просто отдать приказ, и взятки гладки. У этого Дорнеля Мадисло было при себе столько бумаг со штампами, что все наши полковые начальники просто бы вытянулись по стойке смирно и выполнили, что скажет. А мне еще дали самому решать. Правда, потом я понял почему. Чтобы после, когда обратно захочется (если захочется, понятно), было некого кроме себя самого винить. Профессору Мадисло требовался опытный доброволец, причем не из своей собственной ученой "мафии", а из чужих. Эдакий деревенский, или как в данном случае, окопно-фронтовой профан. В ученом сообществе слишком развита внутренняя грызня, да и украсть у коллеги и проректора какую-нибудь идею или результат, не считается зазорным. Дорнель Мадисто ту же собаку на этой ученой грызне съел, и поэтому не собирался рисковать. Я был идеальной кандидатурой, а если еще и добровольно, тогда вообще. К тому же, Дорнель вполне резонно считал, что я ему буду благодарен до самого перенесения в райские пространства Мирового Света. Еще бы, забрать обычного, совершенно без связей офицера с передовой. Однако чем конкретно мы будем заниматься, он мне все-таки поначалу не раскрыл. Просто попросил – или уже приказал? – подготовить к отправке не только собственный саквояж, но еще и какого-нибудь голована. Вернее, не какого-нибудь, а, как он выразился: "наиболее здорового, но не щеночка. И наиболее "разумного". Если вы ни против такого термина, доктор?" Я был ни против, тем более в этот термин вкладывался вовсе не тот смысл. Никакое равенство разумов тут не подразумевалось.
Очень может быть, что зря. Представляю, если бы энергию Дорнеля Мадисло направить на познание истинного разума голованов, то…
Возможно, тогда мы бы оказались куда более готовыми к нынешнему "контакту".
37. Доктор Дар Гаал. Приписываемые дневники.
А вот я лично не успел понять ничего. Ну, вот ничегошеньки! Смутно помню, что проснулся от крика. Дикого такого, предсмертного, похожего на хрипение. Теперь глядя, как Маргит Йо замеряет расстояние между деревьями (семь метров с лишкой), среди которых пейзажист Муго видел фрагментгадины, почему-то представляю, что кричал кто-то уже наполовину заглоченный. А может, вообще находящийся внутри? Если, конечно тварь, все-таки, "работает" челюстями подобно змее, то есть, запихивает добычу в рот полностью. Если б пихала кусками, то куски уж точно не орут и не жалуются. Мясо – это еще протоплазма, но уже лишь условно живая. Однако даже если целиком, то и тогда легкие вряд ли сумеют выплеснуть воздух для крика – из них уже все выдавили, а реберный каркас сплющился. Тем не менее, все же вполне мог кричать тот, кого только начали поглощать. Вероятно, именно поэтому крик и был таким жутким. Но это все теперешние инсинуации, а тогда было не до них.
Быть может, на крик у меня просто профессиональное. Все же в Большой Атомной Мясорубке я в самом начале однажды целый месяц подменял полевого санитара. Короче, я проснулся, а вокруг все уже летело вверх тормашками. Люди действовали по-разному, часто диаметрально противоположно. Кое-кто вскочил, кое-кто наоборот скрючился на земле. Некоторые палили из оружия куда ни попади. Весьма может быть, что в таком раскладе самым лучшим и было "лежать и не высовываться". Поливали, в том числе и из автоматов, в Мировой Свет, точнее, в деревья и лианы вокруг. Кстати, одну такую лиану в темноте пытались изрубить в хлам; кто-то подспудно уже додумался до гигантской змеи. Стрельба была делом правильным, хотя и опасным. Обычных хищников, не привычных к пороховому оружию, близкие очереди и пламя должно пугать до жути. Конечно, удивительно, что в наступившем кавардаке люди умудрились не переколошматить друг друга. Повезло.
В общем, хаос – есть хаос. Каждую секунду происходило столько событий, сколько в обычном нашем переходе не происходит за день. Кто-то уже задействовал прожектор, но когда я открыл глаза, он бил почти вертикально вверх: что-то опрокинуло стойку. Затем фонарь перевернулся еще раз и погас. Риши Элеме, находящийся рядом с треногой утверждал, что он ни причем – источник света кто-то, или там, что-то, свалило, и видимо пыталось затушить вовсе. В полутьме пара маленьких палаток повалилась. Позже, кроме убитых и пропавших, выявились раненые. Но, не имеющие жестких запчастей, палатки не могли бы никого травмировать, а травмированные имелись. У одного носильщика из марайи нога оказалась перебита так, будто на нее упала рельса. Правда, туземец ночевал вне палатки, и палатки тут не виновна. И разумеется, как предположил Каан, упавшее дерево вполне могло сделать с ногой что угодно. Вот только поваленных деревьев поблизости не обнаружилось. Рубленные и простреленные пулями лианы были, а вот деревьев все-таки не имелось. А ведь должно было быть. Все трое убитых местных вообще-то говоря, или раздавлены, или имеют признаки, свидетельствующие об жутком ударе, сходном по последствиям с падением с большой высоты. То есть, что-то их подняло и бросило с силой.
А тогда, во всеобщей сумятице, я тоже умудрился достать из кобура "меньхерт". Но все же, когда достал, сообразил, что стрелять покуда некуда. Хаос все не прекращался, однако короткий период разрушений миновал. Затем, когда последние бессмысленные выстрелы смолкли и прорезался голос военного руководителя отряда, надсадно требующего прекратить огонь, я услышал странные, даже пожалуй, страшные карканья. Благо, на эти звуки никто не выстрелил, ибо они исходили из самого нашего лагерька. Попозже разобрались, что каркал, причем очень громко, и совсем не по-человечески, подобранный нами ребенок. Может, в том племени, из которого он родом, таким образом принято выражать страх? Дело, как минимум, темное.
38. Штаб-врач Дар Гаал. Незафиксированные хроники.
Я испытываю муки совести. Атавистический пережиток далеких до-атомных времен. Пожалуй, Большая Война давно должна вычистить остатки всех этих кунсткамерных напыщенностей. Во времена, когда лишь одна бомба обращает в столб дыма сразу сто тысяч человек, существа, сильно переживающие всего лишь из-за одного живого объекта, обязаны давным-давно сойти с катушек от перегруза нервной системы. Наверное, мне еще такое предстоит. Тем более, мой атавизм еще атавистичнее, чем можно себе представить. Он совершенно из кайнозоя. Ведь я переживаю вообще не за родственника, и даже не за человека. Я исхожу муками совести из-за какого-то голована. Пожалуй, я сумасшедший. Это собаковидное даже не моя личная собственность. Армейское животное, стандартное. Ну, или почти стандартное. Ведь Мадисло как распорядился? Подобрать не самое молодое из имеющихся, но здоровое и… смелое. Кажется, так он выразился, или близко к тому. Вот я и выбрал. А теперь весь в муках. Ладно, что там мои душевные муки по сравнению…
Круглоголовая порода выбрана преднамеренно. Она умна, и потому с помощью нее легко составить градуировку. Ведь, в самом деле, что толку было бы от какой-то… кошки, например? Ну, "мяу" и "мяу". Что при большой дозе "мяу", что при малой. Тут ни черта не определишься не то что с дозировкой, а даже с тем, действует ли препарат вообще. Голован – дело другое. Собака здоровая, терпеливая. Наблюдал как-то – по служебной надобности пришлось – как этих круглоголовых псин унимали новейшей амуницией кинолога – электроплетью. Истязатели в резиновых перчатках сами уже выдохлись, покуда здоровенных собак хоть чуточку проняло. Шерстью паленой вокруг всё провонялось, пока угомонили этих голованов. Тут невольно решишь, что они туповаты. В смысле, инстинкт самосохранения совершенно неразвит. Однако это опровергается другими наблюдениями. А уж если с военными разведчиками кинологами поговорить, так такое услышишь, что начнешь задумываться, разыгрывают тебя хитрым образом, или, все же, правда? Потому что, как ни крути, а мистикой попахивает. Да и розыгрыш, как-то уж слишком тонок для грубоватых работяг ратного труда.
В общем, испытываю муки. Как же, сам же именно этого конкретного "пёсика" выбирал. Вот, получается, перед ним совесть и нечиста. И что интересно, есть у меня ощущение, что Гекрс это понимает. Или это уже у меня косвенные признаки помешательства проявляются? Не знаю, право. Но вот проскальзывает мысль, что эти голованы еще умнее, чем про них рассказывают. Конечно, если кому поведать – не из роты сбора данных – то решат, доктора надо бы самого в лазарет, на обследование по психической части. Ладно, стране сейчас не до профилактики стрессовых срывов. Атомная война – это сплошной стресс.
Но вот профессор Имперской Академии Дорнель Мадисло считал, что стрессов как раз маловато.
– Кто мы есть? – спросил он меня еще вначале совместного научного творчества. – Думаете, личности, "человек – это звучит властно"? Выбросьте все эти убеждения на помойку, господин Дар. Без всякого сожаления. Мы все – лишь ходячие химические фабрики. Только и всего. Причем, работает эта фабрика по своему собственному плану, нас она ни о чем особо не спрашивает. Допустим, наработала она достаточный запас семенной жидкости, значит, пора ее куда-нибудь сбросить. Главное ж дело природы, это экспансия вширь, а мы всего-то носители этой природной идеи. Которая и не идея, вовсе, а так – приспособление.
Так вот, накопилась избыточная семенная жидкость. Склады готовой продукции, с реактивом, переполнены. Ее надо срочно вывозить. Что по этому поводу делает фабрика? Правильно, отправляет заявку наверх. И даже не заявку, а требование. "Эй, вы, там, наверху! Какого рожна не шевелитесь?! Продукт готов, понимаешь!" Ну и пошло поехало. У вас в голове, ни с того, ни с сего, желание попросту неуёмное. Шуруете куда-нибудь в кабачок, на танцульки. Ну и шурум-бурум, уже и влюбились с ходу и по уши. Фабрика должна работать на полную мощь, продукт должен идти в дело.
Рулим дальше. Вот есть, как все убеждены, простые смертные, а есть, так сказать, герои. Правильно? Но на самом деле, никаких героев нет. А есть фабрики.
Но давайте, для начала, ограничим понятие героизма чем-нибудь конкретным. Ведь понятие чрезвычайно размыто. Тут и долгая, в течение всей жизни, работа на пользу Империи, и массаракш знает, еще чего. Возьмем простой, но впечатляющий случай – умение переносить боль. Однако боль сама по себе, это как-то несколько не то. Вот разболелся радикулит, так куда от него денешься? Терпи и все дела. Но вот если… пытки. Здесь уж героизм налицо. Ведь пытки, они для чего? Для того чтобы сдался, выдал что-то или кого-то, правильно. Умение устоять под пытками, вот, согласитесь, демонстрация героизма в самом напрямейшем виде!
Итак, коллега Гаал, значит, у нас имеются герои и не совсем герои, или даже вообще не герои, верно? Однако я, Дорнель Мадисло, утверждаю. Никаких героев нет! А что же есть! А есть те самые химические фабрики. Просто одни работают лучше, а другие хуже. И даже не так. Одни фабрики, по случайной корреляции генов, выпускают преимущественно одну продукцию, а другие – иную.
Так вот! Одна фабрика – по генетическому сбою – дает в организм, в мозг тоже, некую субстанцию. Сейчас не так важно ее название, к тому же, вы ж медик, и в курсе. Так вот, эта субстанция вырабатывается в ответ на некие внешние воздействия. В нашем случае, на пытки, то есть, на боль. Больше надавили палачи – боль усилилась. Тут бы подопечному сдаться, а оно – опс! Фабрика выбросила в мозг некий продуктик. А он, как второе дыхание у спортсмена. То есть, подавил боль, и даже более, того, у некоторых натур временно преобразовал сигнал в свою противоположность. Есть такие натуры болезненные – мазохисты. Вот у них этот контур вообще навсегда закорочен навыворот. Боль у них сразу стимулирует работу химической фабрики на полную. И вместо боли – кайф.
У наших героев нечто в этом же духе. Те, у кого фабрики в мозгу и организме специализируются на другом, сдаются. Выдают всё. Секреты родной страны, сослуживцев, жен, родителей, детей. Лишь бы было не больно. Мы говорим о них – трусы. А у бедняг, всего лишь химия внутри не той системы.
А герои. У тех противоположный случай. Ты на них давишь, а у них в мозгу фабрика на полную катушку – ффых! И вот вам вброс эндофинов и прочего в комплекте. И потому, сколько не дави, а герой этот только смеётся над палачами, да так, что у них, бедняг, просто руки опускаются.
И вот в чем идея, коллега Гаал! В разведке кто в основном? Герои, правильно? Ну, среди шпионов, имеется в виду. Мы ж с вами под патронажем Министерства Внутренней Безопасности Империи экспериментируем, верно? И вот берут наши славные органы Безопасности этих самых шпионов, и начинают вытряхивать из них секреты. А они, гады, упираются. Понятно, что их пытают. Но на некоторых и это никак не действует. А почему? Потому, что они герои, скажут профаны. А я говорю, нет! Всего лишь потому, что у них хорошо работает химическая фабрика внутри.
А из-за этого бедные служащие МВБИ мучаются, ночи не спят. Да и шпионы эти, тоже ведь мучаются. Нет бы сразу сотрудничать и прочее… Но теперь пришел я – Дорнель Мадисло – и все будет по-другому. Мы введем в организм этих, как бы героев, некие вещества, и они… Что они, коллега Гаал?
Абсолютно верно, Дар! Они разрушат фабрику. И тогда?
Никаких героев не будет! Все будут одинаковы. И даже хуже! Мы сможем низвести работу этой химической фабрики совершенно до нуля. И тогда любой герой будет визжать не то что от удара, а от несерьезной пощечины. Любая, самая легчайшая боль, станет непереносимой. Никем не переносимой, коллега Дар.
39. Доктор Дар Гаал. Приписываемые дневники.
Ладно, каркает там ребенок или коровой мычит, это дело сейчас все-таки десятое. Есть поважнее. Что не говори, но теперь на сцене появилось настоящее… Чудовище!
– Надо развернуть "качалку", – говорит Маргит Йо.
– У нас нет подвижного лафета, – вздыхает Жуж Шоймар. – Технике не с чего работать на ходу.
– Само собой, – кивает наш старший по военным вопросам. – Я о привале.
– А я считаю, с привалом надо потерпеть, – сообщает начальник отряда. – Пока потерпеть. Быть может, мы на территории какого-то… животного.
Так и слышится, что Шоймар хотел произнести "монстра", но воздержался. Оно и правильно, наши рабы-носильщики частично понимают имперский. И даже грузчики марайи из поклонников Песчаного Великана и те догадываются. То есть, работает древнее доисторическое табу. Не называй предмет, и его, уже вроде как не существует. Сейчас профессор Шоймар толи сознательно, толи подсознательно изобретает гипотезу. Так хочется, чтобы она была чистейшей правдой.
– Любой хищник обороняет свою территорию. В данном случае, хищник… достаточно большой. Для его пропитания нужен хороший ареал. Но ведь он может… как мы прикинули… действовать в пределах не одного, а нескольких ярусов леса и потому, ареал у него меньше, чем мог бы быть, так?
Вот про ареалы, особенно про то, что "может действовать в пределах нескольких (читай "всех") ярусов", это Жуж Шоймар зря. Куда провалилась его поражающая воображение интуиция в плане "просчитывания" подчиненных? Все вокруг и так почти в полной панике. Но может, еще не до всех дошло, что жутчайшая тварь перемещается не только по земле, но и по деревьям. Знать, что тебя способны атаковать справа и слева – это одно. Но вот если еще и черти откуда сверху, это уже совсем ни в какие ворота.
Жуж Шоймар конечно же действует из благих побуждений. Он пытается внушить, что, мол, если мы выйдем из "зоны влияния" хищника, то он, автоматическим образом, оставит нас в покое. И потому, надо просто поднатужится, сделать подряд, без паузы два дневных перехода, и тогда…
Гипотеза Шоймара построена из песка. Какой, массаракш, ареал обитания? Мы не знаем, что конкретно на нас напало. У нас нет даже какой-нибудь аналогии, хоть какой-то догадки. Все вокруг, от самого, впервые расточающего пустые речи, начальника экспедиции, до последнего носильщика в курсе, на нас напал не просто хищник. На нас напало Чудовище. В отличие от любого хищника, Чудовище – это не случай. Чудовище – это навсегда. А потому…
– Конечно, гвардии-ротмистр, на привале придется собрать "качалку". На всякий случай… для общего спокойствия, хотя я думаю…
Никого вообще-то не интересует, что думает начальник экспедиции. Точнее, что он болтает. Ибо думает он тоже, что и все. Он знает. Сегодня мы пройдем и два, и три перехода, ибо становиться лагерем нет смысла – никто, все едино, не сомкнет глаз.
40. Штаб-врач Дар Гаал. Незафиксированные хроники.
Это была правда. Все, что говорил посланец Императорской Академии Мадисло. Пока не шпионы Голубого Союза, не тирианские и ноюйские шпионы какие-нибудь, а всего лишь… простой боевой голован по кличке Гекрс. Мы заставили его корчиться, уж мы заставили.
Работали мы с Мадисло в паре, но как бы посменно. Один вкалывал эту самую субстанцию "разрушающую фабрику". Нет, слава Мировому Свету, все-таки не разрушающую, а всего лишь останавливающую. Ибо потом, к концу дня, я вкалывал нечто другое. И "химическая фабрика" внутри восстанавливалась. Ну, хотелось бы надеяться, правильно?
И вот покуда "зелье" действовало, голован Гекрс мучился. Что не говори, но он был всего лишь собакой. Пусть большой, пусть боевой, пусть… Нет, сейчас уже совершенно не страшной. Если исходить из аналогий Дорнеля Мадисло, то из героя мы запросто, всего лишь с двух уколов, превращали пса-разведчика в труса – трусливую дворнягу. Даже хуже. Пожалуй, в мышь.