Тут можно привести множество объяснений. Точнее, надумать. Собаковидные двигались бесшумно, ползли припадая к земле, не шуршали в папоротниках, в отличие от человека, прекрасно видели в темноте, к тому же… Да, можно изобретать что угодно. Тем более, постфактум. Но у меня другая теория. Все та же. Наши часовые были загипнотизированы. Именно потому одного из них мы позже нашли с перекушенной шей, а еще одного не обнаружили вовсе. То, что они не спали на посту, это уж точно. Но стрелять и реагировать они не могли именно из-за того, что их ноги, руки, а так же голосовые связки более не управлялись собственным мозгом. Так же, как и у меня тогда.
Короче, часовые на западном и северном направлении не предприняли ничего. Получается, даже отвлекающая атака стала бы удачной. Просто в ней, принимало участие меньшее количество голованов. По крайней мере, мы так думаем.
Расправившись с часовыми, круглоголовые бросились на спящих людей. В смысле, бросились бы. Однако наш бравый ротмистр за своим индикатором "Качалки" вовсе не спал. И у него наличествовало инфракрасное видение.
96. Голован по кличке Гекрс. Собачьи метки там и тут.
Народ людей не так прост, как кажется. Двенадцать щенков-братишек и щенков-сестричек большой стаи полегли за время двух ударов сердца. И не просто полегли. Их разорвало в клочки. Надо же! Бог Железа одарил народ людей чем-то новеньким. Если б подобная оснастка наличествовала у "зубоскалов", то собачки с минными "грузилами" стали бы бесполезны. Потом еще четверо из стаи народа укатились в Пещерную Глубину от применения обычных автоматов. Конечно, в стае сейчас уже ближе к миллиону мохнатых сущностей, и потеря шестнадцати незаметная мелочь. Можно продолжить атаку. Рано или поздно у любого порождения бога Железа закупоривается дыхательное горло – приканчиваются патроны, или клинит от перегрева ствол. На какой-то из атак шерстистые сущности собратьев прорвут оборону, и тогда всё. Однако не стоит разбазаривать опытные бойцовые сущности столь нахраписто. Эта маленькая стая людей и не противник даже. Так, щепочка испражнения на пути. Дальнейшие цели куда круче. Но если хочешь истребить народ людей под корень, не стоит раскидываться ресурсом отборных сущностей. Если жаждешь победить человеческое сообщество окончательно, то даже соотношение потерь один к одному неприемлемо. Людских особей в пространствах Большой Суши куда больше миллиона. Надо действовать экономно, подходить к делу творчески, если использовать попугайские речевые конструкции врага.
При атаках деревень – малых стай народа людей, недружных с богом Железа и плохо знакомых с богом Пламени – вполне получалось обходиться без потерь. Пара-тройка поломанных лапок и почти случайно выколотый глаз собрата Бурка, это мелкая плата за вылизанное до блеска шкуры поселение. Тем более, после штурма к стае навсегда присоединились шерстистые сущности сидящие до того на цепях и веревках. Даже иная стая людей, со странной привычкой обитать в хижинах крепящихся к деревьям, тоже поплатилась. Никто не ушел ни по земле, ни по веткам. Большой стае истинного народа досталось много пищи. Ее хватило почти на день хотя бы части истинного народа.
Потому сейчас следует остановить дальнейшие атаки и вернуться к осторожному наблюдению за вторгнувшейся малой стаей. Пусть народ людей следует к своей цели, может, удастся понять, как глубоко закопана эта кость. Надо задействовать третий глаз на посыл команды. Щенок-братишка Дика навострил уши и ждет распоряжения. Сейчас моя звериная сущность погладит его по круглой шерстистой голове. На расстоянии. Пусть щенок-братишка обретет успокоение и не поддастся Чёрному Зубу Мести.
97. Доктор Дар Гаал. Приписываемые дневники.
Маргит Йо не из тех, кто любит похваляться. Ему это и не надо. При взгляде на него ясно-понятно – перед вами герой. Но я представляю, как он действовал.
Отличить собаку от человека на экране – большого ума не требуется. Вот голована от собаки – тут другое дело, но благо подобной задачи не возникло. Конечно, к экрану и тубусу требуется приспособиться, научиться связывать расплывчатые пятна с реальной действительностью. Но наш бравый ротмистр время попусту не терял. Рискуя посадить аккумуляторы, он все же наблатыкался ворочать "Качалкой" куда и когда требуется. И значит, как только "большие собачки" мелькнули на обще-обзорном "окошке" индикатора, гвардии-ротмистр тут же перекинул, развернул туда боевой блок "Качалки". Мгновенное совмещение с перекрестием и сразу – электрогашетка "огонь". И не увлекаться, только не увлекаться. Разобрать в тубусе, что там уже дохлое, а что просто затаилось не получится. Любое живое существо, перестав быть таковым, теряет тепло не сразу. Даже, когда разорвано на куски. И потому, тут же перевод на восемьдесят градусов в сторону. И снова залп.
Бегай ты хоть на четырех, хоть на восьми, да хоть и на сотне лапок, тебе никогда не обогнать то, что может просто отслеживать тебя, всего лишь изменяя угловой момент. Тут даже мысль запаздывает. Тем более, прочно повязанная с действительностью, в которой наличествуют эти самые углы, с тангенсами-котангенсами.
Та, основная группа голованов, которая наваливалась с востока, она уже тоже была в движении. Но развернуться на сто восемьдесят градусов, для "Качалки" – задача – проще некуда. А вот для голованов? Впрочем, пусть они и трижды-четырежды разумны, они попросту не успели ничего понять. Все отражение атаки произошло практически мгновенно. В конце-концов, это был уже не первый бой ротмистра за пультом огневого "ноу-хау". Как говорится, он уже съел на этом свою собаку. Стал опытным оператором оружия. Правда, теперь атака производилась сразу большим скопом четырехлапых. Потому, даже "Качалка" не могла перехватить цели по всей дуге нападения. Ну и к тому же, как уже говорилось, после столь резвого верчения тяжести наверху одна из опорных ног соскочила с подставного бревна и провалилась.
Сложность является не только благом. Она уязвима. Тут же сбилась столку система горизонтирования, на которую были повязаны сельсины наведения. Кроме того, движки питались от солидно подсевших аккумуляторов и никак не справлялись с проворачиванием наклонившейся огневой плиты. Да и вообще, еще через секунду, сама плита завалилась вперед и дала очередь наклонно. Просто так, чисто из-за сбоя аппаратуры. Благо, весь град пуль пришелся по растительности и земле, никого из своих не прихлопнуло.
Именно из-за этого, кое-кто из голованов все-таки прорвался, и успел натворить бед. Кое-кого из них подранили уже из простых автоматов, а то и пистолетов. Я, правда, видит Выдувальщик, хоть и стрельнул один раз из "меньхерта" куда-то в чащу – сто процентов никуда не попал. Но я не герой, так что не обо мне речь.
В отражении этой жуткой собачьей атаки был один страшный момент. Тот, где нашему ротмистру пришлось принять жуткое по альтернативности решение. Причем, принять его требовалось мгновенно. Как уже упоминалось, отличить собаку от человека на инфракрасной технике легко. И когда Маргит Йо отсек залпами атаки на западе и северо-западе, он тут же переключился на восток. Именно тут и возникла та самая загвоздка. Львиный поток целей, наверное, пару десятков голованов, как минимум, то есть, слившуюся инфракрасную массу, заслонял более близкий объект – вертикально стоящий человек. Часовой – гвардеец второго класса Киль Зриньи.
Дело решали даже не секунда – меньше. Это на открытой местности всяческие цели виделись бы чуть ли не за километр или сотни метров. В непролазности Топожвари-Мэш, всё по-другому. Голованы были уже здесь, до них было рукой подать. Секунда промедления и стая бы рассыпалась, а еще через одну-две оказалась бы уже тут, в лагере, и тогда бы все смешалось. Спящие люди, собаки-убийцы и даже наши собственные, давно поджавшие уши и совершенно не тявкающие, псы-носильщики. Тогда задействовать "Качалку" более не получилось бы никоим образом. Значит, у гвардии-ротмистра была только одна возможность, и полная безальтернативность решения. То есть, будут убиты все, или же один-единственный. Вероятно, хотя ротмистр в этом никогда не признается, он даже успел понять, кто именно из людей загораживает ему цели.
Но он все-таки нажал электрогашетку.
А ведь мог бы не нажать?
Потому и говорю, что впереди технологии всегда идет человек. Его боль и его выбор.
98. Доктор Дар Гаал. Приписываемые дневники.
– Глупости! Да, что они могут сделать, собачки какие-то? – Каан вообще-то говорил сам с собой.
– Ты этих собачек в деле видел? – все же откликнулся я.
– В смысле? – вскинулся Каан. – Ну, стибрили кой-чего из припасов. Ну, распугали наших собак. Носильщиков кокнули… Так и волки какие-нибудь на такое вполне способ…
– Я не об этом, брат. – Не любил я проявлять высокомерие, но вот ныне приходилось. – Я о настоящих боевых голованах. Некоторые наши, из роты сбора данных бронеходного полка, могли в одиночку прокрасться в штаб тирианцев, и всего лишь по запаху загодя данной вещи найти там нужного нам офицера Голубого Союза, и захватить. Или убить.
– Подумаешь, одного офицера? Что здесь та…
– Так это всего одна "собачка", брат. Всего-то одна! Здесь их было несколько десятков. Причем, скорее всего… Ну, мне так кажется… В нападении участвовала только часть стаи. То есть, их может быть несколько сот. Может, даже тысяч.
– Каких "тысяч", Дар? Ну, каких "тысяч"? – Каан загорелся. – Ты что ж думаешь, у них там планирование? Генштаб? "Вот эту часть – сюда – нападем слева! А вот эту сотню – заход в тыл!" Обалдел, что ли?
– И все же, – примирился я, – говорю тебе о том, на что способна всего одна "собачка". Не просто проникнуть в штаб или казарму. А пройти через проволочное заграждение, найти оптимальный путь подхода, не привлечь внимание часовых, а иногда даже снять таковых по дороге… Страшная штука тренированный голован, я тебе скажу.
– Но не страшнее нашего модернового пулемета, как видишь, – Каан уже отошел и улыбался. – Видал, сколько мы их ухандокали?
По довольной физиономии моего брата палеонтолога можно было подумать, что нападающих "собачек" уложил лично он. Я не стал наводить тень на плетень, указывая на то, как мало зарядов осталось в нашей славной "Качалке". Не стоило говорить о банальностях. Как там ведет счет племя дотороров? Сколько, там, пальцев рук и ног потребно для измерения количества оставшихся у нас патрончиков? И совпадает ли оно с общим количеством отслеживающих нас диких голованов? Причем, с учетом расхода на одного пришибленного?
Почему-то мне кажется, что это соотношение не в нашу пользу.
Часть третья
Точка невозвращения
1. Доктор Дар Гаал. Приписываемые дневники.
Все должно появляться в срок. Или хотя бы не слишком, умеренно запаздывая. В старых легендах невеста ждала рыцаря сердца из похода лет двадцать кряду – и хоть бы хны: такая я же румяная, непорочная, разве что сам принц чуток износился, снизу донизу шрамами выбрит. В реальности долгое ожидание съедает вообще весь кайф. Мы, конечно, брели далеко не двадцать лет, но столько натерпелись, что конечная цель несколько поувяла, да и вообще, некоторые о ней уже как-то смутно помнили. И тут…
– Люди Светлой Кожи и Белых Волос Головы, к вам обращаюсь! Мы прибыли! Я выполнил свою миссию! – торжественно и с положенной пританцовкой объявил Яльмодалло, поверенный далекого Кадидадалло. Ясное дело, слова его перевел нам Дьюка Ирнац, с помощью туземного полиглота – марайи Уммбы.
– То есть, куда прибыли? – спросил Жуж Шоймар, ибо по его разумению, да и по мнению всех остальных, папоротнико-лианный дендрарий вокруг ничем не отличался от всегдашнего окружения.
– Старое место, где много камней, – пояснил поверенный доторорского шамана. – Место, где давно-давно жили люди. Так много людей, что пальцев на руках, ногах, многих рук и ног многих племен не хватит показать, если каждый палец – человек. Даже деревьев меньше вокруг, чем жило тут людей.
– То есть, мы стоим в городе рибукаров? – до странности удивился Жуж Шоймар. – В смысле, над городом. Он ведь, наверное…
– Здесь жили люди! – снова торжественно подтвердил заместитель шамана и для верности качнулся в танце туда-сюда. – Но учти, главный вождь людей Светлой Кожи, место это плохое. Нехорошее место. Многих людей – пальцев не хватит ни у какой деревни показать сколько – не стало в этом месте. Плохое оно.
И вообще-то это были последние слова доторора Яльмодалло, да и вообще последний представитель дотороров, коего мы видели. Потому как именно после этого поверенный шамана Кадидадалло исчез. То есть, не в тот же миг, а в процессе, когда все отвлеклись.
Как-то никто из нашей охраны, и никто вообще не обратил внимания, когда он сгинул. Выяснилось только после, когда Жуж Шоймар все же перестал щупать неожиданно обнаруженные им гигантский камень, заросший мхом и лишайником, и решил кое-что уточнить.
Но стало уже не у кого.
2. Доктор Дар Гаал. Приписываемые дневники.
Может, во всем виновны голованы? Ведь это они бросили перчатку и начали… Но неужели они? Разве мы их вовсе не трогали? Копались в своей части сада и ни ногой, ни мыслью не ступали никуда вокруг? Ага, как же! Мы давно перелопатили весь сад, перевернули вверх дном всю Большую Сушу. Мы так разошлись потому, что давно уж считали, будто кроме нас – преумных, преразумных гиббонов – на всей Сфере Мира нет уже абсолютно никого. Свою внутривидовую драчку мы вытащили на всеобщее обозрение. В смысле, о зрителях мы и не думали, их для нас не существовало. Ведь, в самом деле, когда вы с женой на кухне бьетесь сковородками, то сильно ли много внимания обращаете на барражирующих под лампочкой мух, или на затаившегося в затемнении угла паучка?
Кто виноват, если мы забыли о том, что матери-природе вокруг наплевать, есть ли уже на планете доминирующий разум? Она сплетает свои генетические вязания, как Выдувальщик Сферы Мира на душу положит. Порой, цепочки генокода дают мутацию, от которой в мозгу щелкает главное реле. И тогда миру является осознающая себя сущность. Если эта сущность способна выводить сложный орнамент логических построений, то это беда. А разве не беда, обнаружить, что ты оказался за карточным столом, в котором карты уже давно розданы, а ты сидишь так, для мебели. Увидеть, что размножившиеся без меры главные игроки вовсю кидаются трефами и бубнами, а тебе отведена роль некого временного наблюдателя. Можешь посмотреть, но знай, ресурсов, на этом единственной в Мировой Тверди пустотелом пузыре, на твою долю не предусмотрено. По крайней мере, если ты жаждешь остаться разумным. Если отступишь, вернешься в стадию чисто чувственного понимания мира, тогда, так и быть, еще поживи. Но кто же может самостоятельно повелевать собственным генетическим дрейфом? Кто способен отступить назад, в до-разумное небытие, если наличие разума дает огромное преимущество перед тварями Большой Суши, которые окружают тебя именно здесь?
И потому, виноваты ли голованы? Могут ли они обвиняться в том, что, присмотревшись внимательно, уловили момент, когда смертный повелитель всех бессловесных тварей начал колотить башку самому себе? Они виновны лишь в том, что вышли на арену, дабы довершить процесс, очистить Большую Сушу от охамевшего животного, которое лучшим применением студенистого наполнения черепа посчитало самоистребительную зачистку.
Быть может, так повелел Выдувальщик Сферы Мира? Быть может, но тогда это замыкает круг. Точнее, можно лишь радоваться, что он сохранил для нас лазейку. Та же дубина, которой можно поколачивать своих, оказалась вполне годной и для прихлопывания нового, неожиданного конкурента.
3. Доктор Дар Гаал. Приписываемые дневники.
Видимо, в момент утверждения состава экспедиции Маргит Йо был в бешенстве. Еще бы. В группу включили профессионального художника-пейзажиста. Однако Жуж Шоймар, похоже, знал, куда направляется. Или может, он просто имел какую-то личную антипатию к кинокамерам и фотоаппаратам? Не доверял им до конца? Совсем, совсем не исключено.
Теперь, вдали от цивилизации, можно убедиться насколько профессор Шоймар прав. Нет, камеры не ломаются. Крутят свою пленку исправно. Однако что с них получаем на выходе? Сплошное засевание кадра листочками и цветастыми лианами. Где-то в углу, можно рассмотреть интересующее строение. Кусок строение. Фрагмент утонувшей во мху колонны. На фото, примерно та же песня. Вот покосившаяся стена. Но от нависших на ней ползучих растений, от каких-то долгосрочных отложений фекалий некой твари, живущей сверху на деревьях, цвет стены абсолютно изменился. Как цельный объект она не воспринимается никаким боком. И вот только в такой ситуации, ясно насколько начальник экспедиции Жуж Шоймар предусмотрителен. Насколько он опытен.
Эри Муго волшебник. Никак не менее. Он берет фотографию, смотрит на нее некоторое время. Потом достает свой планшет-мольберт, и долго приглядывается к чистому, столь непредставимо белому для этих краев, листу. Теперь он берет в руки карандаш. Работает быстро. Похоже, просто переносит нечто эфемерное из головы наружу, ускоренным способом. И вот, вместо пачки красивых, но бессмысленных фото, заправленных неформатированной информацией, перед вами натуральный пейзаж. Убедительно удалены вон все заслоняющие главное помехи.
И тогда перед вами возникает… Город. Как еще назвать? Не отдельная, вычурная стена, к тому же стоящая под неописуемым креном, а целый комплекс построек. Вообще-то, развалин, не построек. Художник Эри Муго наверняка способен сотворить эскиз постройки до ее разрушения временем, или чем-то там еще похуже. Однако такое не приветствуется. Подобное художественное восстановление, по мнению Жужа Шоймара есть вмешательство воображения в научный процесс. В самом деле, после взгляда на трепанированную фантазией Муго реальность, мысль археолога может сбиться с панталыку. Чудесная иллюстрация уведет процесс познания истины в края художественного вымысла. Существует большая вероятность, что от правды это будет очень и очень в стороне. Но без Эри Муго ученые как без рук. В принципе, и без фотографий сделанных Чаба Унасло тоже. Но все-таки одно дело щелкать или жужжать камерой, а совсем другое, отфильтровывать из фото какую-то систематизированную информацию.
В конце-концов, у экспедиции нет никакой возможности делать в этих джунглях очистительные работы. Тут требуется минимум ударная армия с бензопилами, бульдозерами и огнеметами. И еще одна со штыковыми лопатами. Да и то не факт, что они обнажат заросший лесом город от флоры. Здесь, в центральном поясе Большой Суши она слишком быстро растет. Так что покуда расчищается один район, другой, уже очищенный, джунгли могут успеть отвоевать по новой. Вообще-то, они покушаются даже на мольберт Муго. Комары и мухи садятся на лист, и пытаются заслонить выявляемую воображением Эри истину. Тропический лес жаждет сохранить свои тайны.