– Простые ответы обычно самые правильные. Слушай, горшок здесь имеется?
– Сейчас, – ныряя под кровать, пообещал Углов и вылез оттуда уже с вожделенным предметом.
– Рассказывай, – приказал Лайс, справив свои дела. Ощущение было будто он таскал мешки. Вся спина мертвая. А просто поднялся, да еще и поддерживаемый. Пришлось совершать столь важное малое дело сидя. – Дальше.
– А дальше я ничего не знаю. Занесли в комнату, всех выставили и через два часа тебя без сознания препроводили сюда. Он тебя спас. Тот, первый, говорил, только волшебник может помочь!
– Что сделано, то сделано, – помолчав, сказал Рудов. – Что в городе?
– Такого еще не было! Буквально все подряд переворачивают. Третьи сутки все перекрыто и поквартальные обыски. И это… Шаманов приказал в горы тебя отправить, как прочухаешься.
– Значит, ты останешься за старшего.
– А кем я был до сих пор? – нахально спросил Углов.
– Все! Давай обсудим, как и что. Некоторые вещи ты не знаешь. Слушай внимательно и запоминай… Ничего не записывай. Потом перепроверим.
Он принялся диктовать. Голова работала четко. Никаких сложностей. Даже своему первому помощнику он имен не называл. Клички и "почтовые ящики". Сигналы. Это были его личные доверенные люди и раскрывать их очень не хотелось. Углов лишнего любопытства проявлять не станет. Что такое конспирация он хорошо усвоил. И все равно раньше не посвящался во все детали.
– Кажется я просила не долго! – вскричала входя Орна.
Углов моментально взвился со стула и рассыпался в цветастых комплиментах и длиннющих извинениях. Попытался поцеловать ручку, сделал поползновение в качестве извинений добраться до щечки. Девушка со смехом выставила его за дверь, не забыв вручить на прощанье пустые тарелки.
– Будем мерить температуру, – порадовала она Лайса, извлекая из кармана термометр. – Боли есть?
– Самочувствие нормальное, – отрапортовал тот. – Извини, но ты какая-то родственница хозяина?
– Можешь не трусить и говорить свободно, не подбирая приличные выражения, – улыбнулась Орна, – я не дочка Доровлева. Правда и не черно-белая девушка.
– Значит все-таки родственница.
– Что вы все понимаете, – сказала она со вздохом, проверяя показания градусника. Положила его на стол и залезла снова с ногами на кресло. У самого умного в башке все равно – люкасы своих тянут наверх. Они друг за друга горой.
– А оно не так? – устраиваясь поудобнее, заинтересовался Лайс.
– Будто в другом Клане не случается помогать соседям и враждовать с ними тоже. Обычные люди.
– И все-таки?
– Я вообще не люкаска, – помолчав, сказала Орна. – Доровлев благотворительность не любит и денег обычно не дает. Он считает всем не поможешь. Это необходимо делать конкретно. Не накормить ребенка пару раз и погладив по голове уйти удовлетворенным своими высокими моральными качествами, а выучить его и помочь с работой. У него таких несколько десятков и не стесняется получить отдачу. Пошлет туда, где нужен и внимательно смотрит, будет ли от человека толк. Если польза есть, предложит зарплату и должность посерьезнее. Нет – ничего не поделаешь, не бывает сплошных побед. Есть обычные работяги и они ничем не хуже остальных. Как минимум человек не будет жить в говне и вспомнит о нем хорошим словом. Как максимум сам поможет такому же несчастному.
– Люди редко бывают благодарны.
– А насильно никого не держат. Хочешь, вали назад на улицу. У меня отец в порту погиб, а мать спилась. Догадываешься, чем кончилась бы жизнь на пристани для малолетки? То-то и оно. А тут такой шанс!
– Так у вас свой Клан теперь.
– Нет, – вполне серьезно отказалась, – люди разные, но мы знаем кому обязаны. Клан состоит из семей. Мы – Доровлевы. Не кровные, однако родичи.
Ну вот отсюда и таинственные типы проявились, подумал Лайс. Разве ж такие откажут в просьбе своему благодетелю. Пусть и самой неприятной и чреватой криминальными проблемами. Кто их знает, чем в принципе занимаются – позовет, с великим почтением помогут в ерундовой просьбе укрыть разыскиваемого по всему городу опасного преступника.
– А доктор?
Она пожала плечами.
– "Благословлен излечивающий раны и болезни", – прозвучала цитата из молитвы.
"Благословлен воскрешающий из мертвых", – продолжил он мысленно. Очень даже подходит.
Нет, Уилл под подобное "усыновление" никак не может попасть. Они с Доровлевым не настолько большую разницу в возрасте имеют. А заманчивое объяснение.
– А кем будешь, когда выучишься? – слишком девушка молода, чтобы уже трудиться и одета на манер благовоспитанной барышни, посещающей лекции в училище.
– Историком, – без тени сомнений сказала Орна. – Зная прошлое, – тоном лектора просветила, – мы с большой уверенностью можем предсказать будущее. В глобальном, понятно смысле. Не для каждого отдельного человека. История циклична и события часто повторяются на новом этапе.
Ересью пахнет, подумал Лайс. Хорошо не те времена. Будущее она собралась предсказывать.
– Просто необходимо внимательно смотреть. Не просто деяния отдельных государственных деятелей, – Орна явно увлеклась и ее понесло, – взаимосвязь общественных процессов. Экономика важнейшее дело. Как можно рассматривать историю в отрыве от производственных и общественных процессов в стране?
– Разве не личности делают историю?
– А почему именно сегодня появился Шаманов? Почему не десятилетие назад? Отчего четверть века назад невозможны были Национальная Лига и восстание?
– Вот именно, почему?
– Потому что личность, не поддержанная массами, не сможет ничего сделать в одиночку. Общество создает условия, при которых он появляется. Он необходим народу! Тут идет связка. Должно быть недовольство в целом, поддержанное внешними условиями. Иначе просто повесят выражающего недовольство одиночку. Народ хочет изменений, для них созрели условия. Экономические в первую очередь. Старые законы не позволяют развиваться обществу нормально. Власти сопротивляются. Их устраивает прежняя спокойная жизнь. Они-то люди умные и прекрасно знают: во времена реформ не получившие чего-то на них и отыграются. Вот и боятся. И тогда из низов приходит лидер и за ним идут толпы. И льется кровь.
– То есть это много раз было?
– Конечно! И не только у нас. Вспомни революцию в Империи. И даже если очередной вождь проиграет, власть вынуждено пойдет на уступки. Пусть и не сразу, но обязательно. Иначе снова мятеж!
– Ты меня всерьез утешила. Когда-нибудь Патра будет свободной. Даже если без меня.
Она рассмеялась смущено.
– Увлеклась, да? Не обращай внимания, давно хочу написать об этом. Роль личности и общества в истории. Сидеть и перебирать манускрипты, в очередной раз повторяя зады за предшественниками скучно. Иногда даже до идиотизма доходит. Историк начинает указывать, что в летописи неправильно написано. Нет, когда пишут: "В сражении было убито сто тыщ врагов и мы потеряли трех погибшими и шестерых раненых", надо к таким вещам относится со скептицизмом. Вечно древние преувеличивали свои достижения. Но почему надо считать, что князь X не ездил в к герцогу К, если в летописи написано, мне не понять. Не укладывается в концепцию. Значит, не было. Профессору с множеством научных степеней лучше знать.
Ага, похоже, это уже нечто личное. Кто-то девочку обидел из мастистых деятелей. Ничего удивительного. Женщина в науке – ха! Разве в гуманитарной области. У них мозги по-другому устроены. Мата явное исключение из правил пополам с извращением.
– Странные люди историки, – подивился Лайс вслух. – На что мозги человеку даны? Монахи, старательно записывающие происходящие в стране события не в пустоте проживали. Неплохо бы проверить, на чей территории стоял монастырь. Наверняка ведь копию отсылали правителю. А вдруг ему комментарии не понравятся.
Посмотрел на застывшую с прикушенной губой девушку и сознал: он только что бесплатно подарил новую оригинальную концепцию. Неужели до сих пор никто не додумался запатентовать напрашивающуюся идею? Обычный простейший анализ доступной информации, которым он занимается постоянно. Все таки в его деятельности и исторических штудиях имеется некая схожесть. По отдельным намекам и отрывочным данным воссоздать общую картину. Разве что он проверяет свои мысли на практике, а им как убедиться в правильности догадки?
Вот только не для него эти изыскания в прошлом. Никто еще не написал нормальную историческую книгу. Потому что все нужно рассматривать с точки зрения живущего в те времена. И дело даже не в изменениях законов и морали.
Если кто-то приходит и отбирает имущество, лишает нажитого трудом и принимается пытать хозяина дома, в поисках его сокровищ, а жену насиловать или забирать детей, то не важно, зачем все это делается. Отменят в результате феодальную раздробленность или проведут новейшие прогрессивные реформы человеку не интересно. Ему больно, страшно и обидно. Он пойдет воевать не за абстракции, хотя вполне вероятно искренне в это верит, а за себя.
Не биографии королей и императоров надо изучать, а жизнь простого человека. Как она изменилась и почему. Сегодня рост населения не приводит к сопутствующему голоду при уменьшении сельского населения. И мясо на столе уже не редкость, как и пшеничный хлеб. История с точки зрения простого человека – вот любопытный ход, но здесь не привлечешь публику. Отсутствуют кровь и мгновенные победы.
Рудов откинулся на подушку и закрыл глаза. Времени навалом, надо попытаться разобраться где он ошибся.
Пошел на поводу у Маты? Нет, если бы не имелось хороших шансов все чисто прокрутить, не стал бы ввязываться. Штурмовать здание Управления полиции он бы не взялся ни при каких условиях. Чистое самоубийство. Слишком много вооруженных людей, абсолютно непричастных гражданских лиц. Рядом другие административные здания и куча постов с военными. Реальной надежды уйти после акции мизер. К счастью на свете существуют и другие способы.
Секретарша полковника Гридди (проверить, куда ее переведут) охотно делилась происходящим вокруг нее с любовником. Достаточно быстро он умудрился уболтать не блещущую умом женщину закладывать еще одну копирку в пишущую машину и отдавать ему. Любовь – она такая.
Красавец-мужчина господин Сапожников с ранней юности блестяще трудился на поприще "жить за счет баб", но не смотря на желание проводить весело жизнь имел вполне твердые политические воззрения. Свои услуги он предложил почти сразу после образования Лиги Ветеранов и информация, регулярно поставляемая, всегда представляла заметный интерес. Для Родины он даже согласился охмурить парочку не слишком обеспеченных, зато имеющих доступ к секретным документам дамам.
Был еще личный адъютант суперинтенданта полиции, убежденный, что он сливает неприглядные данные флотской разведке. Достаточно информирован был и лейтенант Тарред Южнев из Бюро расследований. У этого у самого была куча стукачей, а лично Лайса он "обул" начисто. Пока Специальная Полицейская Стража старательно рыскала по городу в поисках Управления диверсий и его главы, простой лейтенант криминальной полиции дружески зашел на огонек в место, где отсиживался в промежутках между очередными акциями Руднев.
Рисковал Южнев при этом серьезно. Мог и не вернуться. Так что на контакт он пошел вполне сознательно. Продемонстрировал завидную осведомленность, назвав целый список явок и людей, про которые никто не мог знать, кроме ограниченного круга людей. Объяснил и указал на просчеты. Дал наводки на полицейских агентов и сотрудничающих с СПС. Очень полезный человек и готовый всемерно содействовать. Вот идейности в нем ни на сантим. Совсем другие мысли в голове. А не все ли равно? Дельный человек и не за денежное вознаграждение трудится.
К утру Лайс знал точно как действовать. Опасного заключенного не собирались естественно долгое время держать в здании, не приспособленном под тюремную охрану. У них там одна предвариловка, а содержались числящиеся за СПС заключенные на бывшей городской гауптвахте. В тюрьму они попадали в редчайших случаях. Выцарапать из Крепости на данном этапе невозможно. Выходит брать надо в пути. Но здесь необходимо знать не просто когда перевозка, а точное время. Южнев выяснил.
Тюремный возок они взяли удачно. Четверо охранников только и успели рты пораскрывать, когда легковая машина перекрыла проезд. С двух сторон кинулись боевики и в считанные секунды все было кончено. Дальше все пошло не по плану. Слишком мало времени было на подготовку. Как можно предсказать, что в последний момент сунут в перевозку еще двоих, а Кормика избили до такой степени, что он весь синий и стоять на ногах не способен? Хорошо еще Лайс всегда предусматривал не один путь отхода и дополнительные квартиры.
Невозможно просчитать все, в том числе изменение маршрутов патрулирования. А как можно догадаться, что через три минуты после начала акции на месте окажется патруль, который здесь в жизни не ходил? Пришлось прорываться прямо сквозь обалдевших солдат, сшибая и давя. Требовалось утащить за собой погоню. Вот и устроили гонки, демонстративно мчась чуть ли не по главным улицам.
Зрелище наверняка вышло незабываемое. Пальба не хуже фронта. Люди визжат и разбегаются. Выскочили бы, наверняка успели бы. Недаром остановил выбор на машине. Скорость и неожиданность. Все привыкли считать в таком экипаже разъезжают солидные люди и от автоматического огня ППВ шарахаются по углам.
К сожалению, прогресс подложил им отвратительную свинью. Почему собственно так говорят? Кому помешала несчастная хрюшка? А, не важно. Просто кроме машин появилось достаточно много телефонов. Натмук не деревня, все столбы не повалишь. Вот и успели поднять тревогу. На мосту влетели в пробку и впереди тьма СПСовцев. Стали разворачиваться, так на узком пролете издалека заметно и сзади дорогу закупорили очередные телеги с экипажами. Солдаты уж бегут, а попадаться никак нельзя. Рванули втроем с моста. Метров пять высоты – терпимо.
А вот плыть под обстрелом не очень. Губонин словил пулю ушел на дно. Ему бы тоже конец пришел, если бы не Углов. До берега самостоятельно не сумел бы добраться. Свинец раздробил в районе кисти кость.
Можно ли было что-то изменить? Надо было оставить Губонина на мосту прикрывать? Легко сказать. Это ведь послать на верную смерть. Откуда ему знать, где она страшнее. В реке или с оружием в руках. Он не пророк, заниматься предсказаниями. А выскочить они имели серьезный шанс. Ведь ушли вдвоем, даже подраненный смог. Правильно, не правильно – тогда он выбрал.
А Эркко сделал свой выбор. Он спас мне жизнь. Не тогда, вытаскивая в реке или во время бега, когда облава уже разворачивалась, а раненый одним видом кричит: вот он я, враг власти. Потом. Мог сидеть и ждать, я ведь сам запретил ему высовываться из квартиры. На улицах кишела полиция и СПС. Дважды такие ощутимые щелчки по самолюбию, как мы организовали, никому не понравятся. Попасться можно в любой момент. Просто рожа не понравилась и все.
Ха! Мы обставили их! Даже ценой моей руки и смертью Губонина. Они не смогут сказать: виновные за нападения наказаны. Опять счет в нашу пользу. Четверо охранников, минимум двое патрульных. Мало того, мы вытащили троих из камеры и из-под петли. И об этом уже знает весь остров.
Он открыл глаза уже в сумерках, обнаружив в свете электрического света что-то с деловым видом записывающего Уилла. Тот моментально поднял голову и со знакомо-лекарскими интонациями сказал:
– Пациент чувствует себя нормально. Взял со стола знакомый маленький чайник и сунул в руки. – Пить. Потом есть.
– Даже не поинтересуешься самочувствием? – оторвавшись от носика сосуда, поинтересовался Лайс.
– Я вижу, – на этот раз прозвучало, будто с ребенком говорит.
– Вот это? – показывая на страшно исхудавшую грудь, спросил Лайс.
– Абсолютно нормально.
– Я ведь был в госпитале, насмотрелся в войну. Не бывает такого лечения, чтобы за день вот так исхудать, да еще и выздороветь. У меня нет сил, однако вполне здоров. Пару дней усиленное питание и буду бегать. Если ты так можешь, почему это? – он поднял правую укороченную руку.
– Или рука, или жизнь. И то и другое невозможно было. Ты и отощал, потому что я подключил резервы организма для лечения. А их после потери крови и при начавшейся гангрене практически не осталось. Организм поедал сам себя.
– Только не говори мне про новый метод лечения! Не настолько я глуп.
– Ты странный тип, непонятно чем недовольный. Предпочитаешь корчиться от боли или в могиле отдыхать?
– Доктор, – почти просительно произнес Лайс, – у меня отсутствует высшее образование, но при этом, как не удивительно, я достаточно начитанный и обожающий разгадывать головоломки человек.
– Это наиболее странное определение деятельности Контрольной Комиссии и Управления диверсий, которое мне приходилось слышать.
– Я невольно набрался самых разных сведений, – пропуская мимо ушей, продолжил Лайс, – из популярной научной литературы. Мой случай из ряда вон или ты спасаешь людей толпами? Ой, не может быть. Слухи бы пошли. Так чем я удостоился привилегии?
– Очень хочется выяснить очередной глубоко запрятанный секрет? Изволь. Ты получил абсолютное лекарство Бога-Врача. Не задел твои религиозные чувства?
– Я теперь бессмертный? – садясь рывком и забыв про слабость, возопил Лайс.
Подколку про веру он пропустил мимо ушей. И дело даже не в том, что посещал Храм по собственной инициативе не считая венчания целых два раза. Не до этого. Абсолют кто только не искал и что только про него не рассказывали!
– Во, – показывая вполне знакомый жест ладонью по согнутой руке, ехидно заявил Уилл. – Нет на свете ничего бессмертного. Как не существует вечного двигателя. Можно вылечить не от смерти, а от считающейся смертельным ранения или болезни. Улавливаешь разницу?
– А что еще вранье?
– Естественно не лечит все на свете. Мало того, для определенного числа людей оно просто опасно. Аллергическая реакция со смертельным исходом. Процент небольшой, но желательно использовать на тех, кому без разницы. С дозировкой тоже не все ясно. По разному действует. На твоем теле можно было экспериментировать. Хуже не будет. Понимаешь?
Лайс кивнул, старательно запоминая все, от слов до выражения лица. Потом надо разобраться и все разложить по полочкам. Сейчас не сбивать, а то замолчит.
– Есть очень серьезное опасение, что микроорганизмы под воздействием изменяются. Как вариант, излечив одно, со временем при массовом применении появится другое, нам сегодня неизвестное. И тогда уже не поможет.
Нам – это оговорка или он занимается производством нового лекарства в компании? Запомнить!
– Так чем все-таки я заслужил эту честь?
– Хочешь верь, хочешь нет, – разводя руками сказал доктор Унгардт, – я стараюсь лечить всех, кто ко мне обращается. Не зависимо от цвета кожи, политических взглядов и национальности. Если бы мне под дверь приволокли полковника СПС, я бы и его резал, спасая жизнь. Обычно беру за свои услуги деньги и не малые. Не потому что нуждаюсь, давно хорошо обеспеченный. Я считаю, человек получая даром что-нибудь, не ценит это. Он принимает это как мою обязанность. Раз помог, старайся второй.
Оценивающий взгляд, дошло ли. Лайс кивнул.