– Еще один любитель фантастики! – фыркнул капитан. – Вот, сбил меня… Короче, выходил я в эту самую Сеть и набрел на объявления. Самый дешевый нейрошунт в военной модификации стоит как этот воск – пятьдесят штук. А если третьего уровня, как у нас, – уже триста пятьдесят тысяч!
– Это еще фигня… – протянул Ломов. – Иннат, зараза, только по ночам включал МС. И вот я как-то проснулся в медбоксе, а на часах только три – быстро разучил, вот меня и разбудили. Я тогда первый раз спал на лежанке, а не в капсуле. Так, главное, вышел перед сном в Сеть, пошарился… Знаете, почем нынче "Интер-генерал"? Миллион сантов!
– Ну, ни хрена себе… – впечатлился капитан. – Надо беречь голову, а то снимут и выпотрошат.
– Могут.
– Ну, все. Подъем! И шагом марш…
После полудня выбрались к ферме Гила Бастера. Это было приземистое сооружение, больше напоминавшее бункер. Построили его буквой "П", а открытую сторону перегородили высокой стеной с воротами. В наружной стене окон не было, сплошные бойницы. Фронтир.
– Стоять! – раздался спокойный голос, и над стеной воздвигся широкоплечий малый с лучевиком на изготовку. – Кто такие? Куда претесь?
– К Гилу Бастеру премся, – ответил Сулима.
– А мы боевиков гоняем, вообще-то, – ухмыльнулся малый.
Ломов повернулся к воротам задом и крикнул:
– Что у меня на спине написано?
– Ничего… – удивился страж.
– Разве? Там не написано крупными буквами "Боевик"? Так какого нуха ты нас в мятежники записываешь?
Малый ничего не ответил, потому что в это время отворились ворота, и наружу вышел крупный бородач с лучевиком на плече.
– Я – Гил Бастер, – провозгласил он утробным басом.
– Тебе привет от Инната, – сказал Сулима.
– От кого?
– Отшельника так зовут. На!
Левой рукой Гил перехватил записку и прочитал ее, оттопыривая нижнюю губу. Под конец его борода расщеперилась улыбкой.
– Ну, так это совсем другое дело! – сказал он. – Друзья Отшельника – мои друзья. Заходите!
Во внутреннем дворе было чисто и скромно, хотя достаток чувствовался. Да и народу было немало – крепкие девахи, крепкие молодцы и даже пара крепких "трудовиков". Эти сидели чуть в стороне, но забитыми не выглядели – вон какие сытые морды. Похоже, Гил был из тех, кто пахал вместе со всеми, не чинясь.
Ломов подумал и решил подкатить к фермеру. Начал он издалека:
– Гил, а ты на ярмарку собираешься?
– А как же! Детей оставлю на хозяйство и двину.
– Ага… – Антон сделал вид, что задумался. – А на ярмарке люди с деньгами? Я имею в виду, заплатить смогут?
– Ну, конечно! За тем и едут, кто продать, кто купить.
– Ага, ага… А то мы лучевики продать хотим, ну, и еще кое-что.
– Лучевики – товар ходкий, – кивнул Бастер, оглядывая агрегаты, что висели на плечах землян. – Двухпотоковые фузионные?
– Да вроде… – протянул Ломов, хотя точно знал все характеристики "Излучателя плазменного пульсирующего", который все звали лучеметом.
– Я бы купил, – сказал Гил.
– Да? Ну, мы тогда тебе и продадим, когда до Дассина доберемся, а то стремно в лесу без оружия.
– Не вопрос! – бодро кивнул Бастер, перемигиваясь с сыном, – вот, дескать, какие лохи подвернулись.
– А не подскажешь, кто там мог бы "морской воск" купить?
– Красный? – насторожился фермер.
– Не, розовый. Но большой!
– Очень большой?
Ломов поискал глазами, с чем бы сравнить, и увидал на чисто выскобленном столе каравай.
– А вон как та буханка!
– Врешь! – выдохнул Гил.
Антон, с выражением оскорбленной невинности, достал свою добычу.
Общий вздох пронесся по двору.
– А… зачем вам тащиться на ярмарку с… этим? – затянул фермер, глаз не отрывая от розового чуда. – Я бы и сам купил!
– А денег хватит? – наморщился Сулима.
– Пятьдесят мы, конечно, не запросим, – задумчиво сказал Антон, почесывая в затылке, – но тыщ двадцать пять точно…
– Пять! – выпалил Гил.
– Двадцать.
– Десять!
– Пятнадцать, и ни сантом меньше.
– Согласен! – быстро сказал Бастер.
– Только чтоб переводом нам на шунты, по пять каждому.
– Согласен!
Гил замер, а глаза у него расфокусировались на мгновенье – в это время фермер проводил транзакцию. Почти тут же на сетчатке Ломова высветилось подтверждение перевода – ноли на его счету в Планетарном банке Лоа сменились приятным числом "5000".
– Держи!
Ломов протянул Гилу глыбку "морского воска", наблюдая за тем, как блестят глазки у фермера. Наверняка подсчитывает барыши.
Да пускай… Шальные деньги, они и есть шальные.
– Подбросите нас на ярмарку?
– Не вопрос! Только это через неделю будет. Погостите пока…
Неделя прошла, как у бабушки в деревне. Антон просыпался поздно, пил здешнее молоко, закусывал ломтем душистого хлеба, совершенно не думая о том, что "коровы" местные относятся к рептилиям, а на муку перемалывают высушенные клубни "донного ореха" – прибрежной водоросли.
После завтрака Ломов покидал свою комнату со стенами, каким-то образом плетенными из лиан толщиной в ногу, и шел в огород. Копал, устраивал грядки, высаживал рассаду – погружал в рыхлую почву розоватые побеги, поливал. После обеда, бывало, прогуляется на пастбище, соберет подсохшие "яблоки" навоза, больше смахивающие на "арбузы", побросает их в бочку с водой – подкормка получается…
Сельская жизнь здорово успокаивала, укрепляла нервы, да и мышцы были в тонусе.
Семейство Бастера начало готовиться к ярмарке дня за три до отъезда, а когда собралось наконец, то со двора выехали два грузовика, нагруженных товаром. Машины были самые обыкновенные, без гравитаторов, на шаровых шасси, что для здешних болотистых мест подходило отлично.
Ломов устроился с комфортом в кузове, на мягких тюках. Гил Бастер покачивался рядом, закинув руки за голову и глядя в небеса. Прибыли, наверное, подсчитывает…
Двигатели урчали размеренно, машину плавно покачивало на ухабах. Антон покосился на фермера.
– И сильно вас риитяне, в смысле боевики достают?
– Да не-е… – протянул Гил. – Риитяне – что? Куклы! Что им носолобые скажут, то они и творят. Это после войны жарко было, мне отец рассказывал. Тогда тут ангиан шарилось по лесу – тьма! Ничего, повывели… А тех риитян, что остались, имперцы подзуживают постоянно. Иногда, говорят, с кораблей сбрасывают им оружие, то-се… Может, и врут, конечно. А чего ты спрашиваешь, будто нездешний?
– А мы не местные, – усмехнулся Ломов. – Нас сюда продали в "трудовики" с рейдера "На-лиу". Слыхал, быть может? А мы чего-то не захотели.
Фермер рассмеялся.
– Да тут таких… знаешь сколько? Вон, батя мой тоже в плен попал. Продали его в Дассине, а он в ту же ночь сбежал. Сюда, на Юг. А тут так – можешь волю отстоять? Молодец, стало быть, свободный. Не можешь? Значит, быть тебе рабом. А имперцы – те еще сволочи. Для них все, кто не с Анга, – рабы! А батя мой поднялся, развернулся. Мне вон нейрошунт поставил, когда я школу кончил в Дассине…
– Слушай, давно хотел спросить, да не у кого…
– Спрашивай.
– Насмотрелся я на ангиан… Почему они такие? Словно кто душу из них вынул почистить, а обратно сунуть забыл.
Бастер хохотнул.
– Хорошо сказано. Да, имперцы такие. Потому я и опасаюсь их – они не совсем люди. И дело вовсе не в их носах. Просто… Хм. Это началось лет двести назад. Тотальное извращение. Да-да! Вот, они любят нас критиковать за наши ранги, лишь бы погордиться тем, что сами когда-то были разделены на касты. Потом-то они их отменили. Великое достижение! С этого-то все и пошло, с безудержного стремления к свободе. Вроде бы хорошая цель – свобода, но ведь должны же быть какие-то границы, рамки, иначе не воля получается, а вольница, вседозволенность, хаос. Потом они отменили разницу между расами – у них на Анге жили люди с голубой кожей, их там угнетали по-всякому, а потом носолобые постановили, что расизм непозволителен.
– Политическая корректность.
Фермер подумал и кивнул.
– Подходящее определение! В принципе, начали они правильно, но постепенно зашли в тупик. Уравняли нормальных людей и гомосеков. Уравняли нормальную семью с браками линейными, клановыми и прочими.
– А семья – это ячейка общества…
– Именно! – восхитился Гил. – Исчезла семья – и общество распалось, а процесс расчеловечивания продолжался. В итоге ангиане стали как бы бесполыми существами, им без разницы, мужик ты или баба. Даже к сексу они тягу утратили. Ты же видел команду Тхан Коха? Ну! Ничего не заметил? А между тем половина ангиан в экипаже – женщины! Вернее, "пассивные партнеры" – это все, что осталось от прекрасного пола. В ихних женщинах уже ничего женского не осталось. В буквальном смысле! – Антону показалось, что Гил говорит не своими словами, а словно вспоминает давно читанное. – Имперцы оскопили свои чувства – и оборотились в бездушных, бесчувственных особей. С другой стороны… Я вот обмолвился, что боюсь их. Пустоту в душах ангиан заполнил рационализм, но в этом не сила, а слабость. Когда была война, лоаниты сражались за своих родных и близких, за детей и любимых, а имперцам геройствовать не с руки – это же не разумно. Да и что такое интеллект сам по себе? Вон до войны скольких лоанцев они сделали рабами! Нет, не для того, чтобы копать или сеять, а чтобы думать! Изобретать, изучать! Носолобые уравняли оба пола и утратили не только амурные переживания, но и стимул к тому, чтобы совершать открытия. Так что… не знаю. Они и пугают меня, и в то же время вызывают брезгливость.
– Нормальная реакция здорового человека на уродство.
– Во-во…
Гил приподнялся на локте, осматриваясь.
– Подъезжаем! – сказал он удовлетворенно.
Ярмарка шумела рядом с космодромом, занимая немало взлетного поля. Три или четыре бота с прибывшего лайнера уже стояли, растопырив опоры, а пассажиры давно смешались с шумной толпой.
Прилет корабля был великим событием для фермеров, рыбаков и охотников Гимлы. Собрались все, кто смог.
Всю ночь и весь день колонисты прибывали в Дассин. Кто побогаче, прилетел на флаерах, середняки явились на грузовиках и вездеходах, а прочие добирались на скрипучих повозках. В эти могучие телеги были запряжены огромные угрюмые создания с тремя рогами – два торчали, как у всех нормальных быков, а третий венчал тупорылую морду. Короткие ноги-тумбы ступали враскорячку, но довольно-таки живо. Клекочущий рев несся со всех концов, подъездная дорога быстро заполнялась народом, бодро топавшим по гулким деревянным тротуарам, – видать, в дожди грязь стояла непролазная.
Десятки торговых рядов были переполнены, шум и гам стоял неимоверный – продавцы и покупатели спорили, ругались, торговались с величайшим азартом, а фоном этому вполне себе средневековому действу служил не шибко далекий дом-город.
Но Ломову некогда было бродить, как туристы с Лоа, его беспокоил вопрос: есть ли свободные места на лайнере?
Места были. По тысяче сантов с человека. Антон тут же перечислил три тысячи за трехместную каюту эконом-класса. Минуту спустя друзья вернули ему должок.
Ломов даже соваться не стал к торгашам – он стоял у трапа и поджидал Сулиму с Черновым, взявшихся "торгануть оружием".
И дождался – пятьсот сантов капнуло ему на счет. "4500".
Неплохо для начала.
Через полчаса бот стартовал, на орбите стыкуясь с лайнером "Авадас". Равнодушный стюард проводил землян в их тесную каюту на палубе "Д". Ничего особенного – два диванчика, еще один – откидной, плюс шкафчик, санузел с утилизатором, столик под обзорником.
Ломов плюхнулся на диван.
– Неужто все? – пробормотал Сулима.
– И не надейся! – хмыкнул Антон. – Это только начало.
– Большого пути! – подсказал Максим.
Часом позже заработал звучатель, передавая команды из рубки:
– Слушайте все! Объявляется перевод из стационарного состояния. Доложить готовность по секторам!
Пошли доклады – бойкие или рассудительные, рублеными уставными фразами.
– Общий контроль систем!
– Все системы работают нормально.
– Навигационные системы линии "А".
– Первый блок – норма, второй блок – норма, третий блок – норма.
– Линия "Б".
– Все штатно.
– Предстартовый тест по энергоотсеку!
– Запущен… В норме.
– Двигательный отсек!
– В норме.
– Дублирование!
– Тест пройден.
– Контроль!
– Тест пройден.
– Гравигенные системы.
– Норма.
– Гравизащитные.
– Норма.
– Предстартовая готовность!
– Периферия! Центр!
– Норма!
– Активировать двигательные установки!
– Есть! Синхронизация включена, тест – норма.
– Двигатели на разгон, ускорение тройное.
– Старт!
Лайнер стронулся с места без толчка – крутящийся шар планеты начал медленно, плавно удаляться, а бесконечной черноты стало прибавляться.
– Поехали! – сказал Чернов.
Глава 18
Финиш-планета
Лоа. 23 октября 2016 года
Звезда, встававшая и заходившая над Лоа, была такой же желтой, как земное Солнце, а вот лун в небесах насчитывалось три, а не одна.
Сама планета здорово напоминала Землю, только белого цвета было куда больше, нежели голубого – мощные спирали циклонов почти полностью покрывали Лоа, оставляя кое-где яркие лоскутья лазури.
Звучатель, похоже, подключили к внешней связи, солидным басом или несерьезным фальцетом забормотали разные голоса:
– "Селесс", выходите в стартовую зону.
– Здесь "Алтан". Прошу данные на швартовку.
– "Алтан", даю второй пассажирский. Код один-один-девять. Эллипс Б-48.
– "Моряк", Лоа – Авада, "Моряк", Лоа – Авада, сектор пять, курс двести десять, вызывает Большой Орбитальный Порт.
– БОП вызывает "Моряк", Лоа – Авада. Отклонение возрастает линейно. Стабилизация один ноль два.
– Здесь "Ганор". Нахожусь квадрант четыре, сектор два…
Орбитальные станции проявились на белом фоне Лоа.
– Да-а… – протянул Ломов. – Это не "Салюты"…
Станции вытягивались вширь и вдоль на километры. Это были автономные системы трубовидных складов, целых кладок сфер – заправочных станций, стартовых конструкций и обитаемых торов.
"Авадас" скромно вышел на орбиту, получил запрос с боевой станции, стоявшей "на страже завоеваний", и пошел на сближение с БОПом – огромным сверкающим цилиндром, ориентированным вертикально – стоймя висевшим над планетой. Цилиндр раздавался километров на пять в поперечнике, а в длину вытягивался за двадцать кэмэ, если не больше. На него, как на детскую пирамидку, были вдеты "бублики"-торы, пять или шесть, разнесенных по всей протяженности исполинской "бочки", во все стороны торчали металлические фермы, несущие сферы, закругленные цилиндры, притупленные конусы.
Нежно подойдя к торцу необъятного "спутника", лайнер словно поздоровался в БОПом – за его причальные штанги ухватились колоссальные сверхманипуляторы.
Неслышно щелкнул замок, и в каюту ввалился Сулима.
– Значит, так, – сказал он серьезно, – слушайте внимательно. Сейчас на борт поднимется система машин-диагностов, и с ними – смена техников, профилактику кораблю делать. Они все – "гэшки", так что мы с ними смешаемся, выйдем незаметно, и никто нам слова не скажет. Поняли?
– Поняли, – кивнул Чернов.
– Страхуемся, товарищ капитан? – ухмыльнулся Ломов.
– Цыц! Мы нелегалы или где? С вещами на выход!
Трое землян с независимым выражением лиц протопали в кольцевой коридор. Пассажиры оживленной чередой покидали каюты, выбираясь к центральным шлюзам, а Сулима с друзьями отбился от коллектива – спустился уровнем ниже.
Из вакуум-отсека уже доносилось множественное шарканье – шла смена техников.
Они шагали молча или переговарились друг с другом. Было их человек тридцать или сорок и, сколько бы Ломов ни высматривал отличия, он их не находил. Обычные мужики, как везде. Вышли на смену, особым энтузиазмом не горят…
Антон подглядывал исподтишка, однако "станционные смотрители" не обращали на него ровно никакого внимания.
Вот мимо прошествовала шумная компания в синих рабочих комбезах. У некоторых волосы на левом виске были выстрижены, открывая круглое блестящее пятнышко нейрошунта.
Мода такая?
– На них не напасешься, – ворчал техник с заметной сединой. – Что одна, что другая… Им только дай, дай, дай!
– А мои тоже, – подхватил лысый напарник. – Вон, младшая недавно – хочу, говорит, чтоб свой модуль! Не любит она, видите ли, соседей по блоку. А я что сделаю? Я, может, до "В-1" и не доживу!
– Смотри, уйдут твои к какому-нибудь "вэшке"!
– Великие небеса! Да я только рад буду! Надоело все…
– А ты к флотским устройся.
– А оно мне надо?
Компания прошла, и Ломов бросил взгляд им вслед. Люди как люди. Работать им лень, но чтобы "каждому по потребностям".
Халява – она и на Лоа халява.
– Антон!
Лейтенант обернулся навстречу сержанту – тот приближался мелкой трусцой.
– Чего?
– Капитан зовет.
– И чего ему надо?
– Да тут… это… Да вот он!
Ломов увидел Сулиму, который с деланым почтением взирал на лоанита в серебристом комбезе. Иван кивал с видом завзятого трудяги, которому, как в песне поется, "хлеба не надо, работу давай!"
"Вэшка" милостиво кивнул и удалился, а Сулима, завидев друзей, неуважительно пнул длинный ящик, похожий на снарядный, только обтекаемый, выполненный из чего-то черного и матового.
– Цепляйтесь, – сказал капитан. – Сам инженер-пилот оттащить велел.
– И куда это?
– Восьмой распределитель, бокс 2-А.
Ломов ухватился за удобную ручку и сказал, обращаясь к Чернову:
– Учись, сержант! Пока мы по углам ховались, этот уже на работу устроился.
– Разговорчики! – буркнул Иван. – Для вас же стараюсь, разгильдяев…
– Премного благодарны!
– Тащим!
Сулима с Черновым ухватились за ящик спереди, Ломов придерживал сзади. Груз был не тяжелым, но ценным – астрогационные приборы.
Протопав по трубе-галерее и отшлюзовавшись, земляне оказались на доковой палубе станции, просторной, как городская площадь. Прикрытая колоссальными выпуклыми "окнами" – солярами, палуба словно выходила в открытый космос.
Оглядевшись, Ломов заметил охрану – крепких парней в фиолетовых комбезах, с бластерами, оттягивавшими широкие пояса.
– Флотские! – сказал он приглушенно.
– Цыц! – сказал Сулима.
Однако опасения капитана не оправдались – флотские даже не заметили "гэшек". Так аристократы в упор не видят прислугу.
– Нам сюда, – буркнул Иван, сворачивая в громадный стержневой коридор. Он был такой величины, что по нему могли спокойно, по двум путям, курсировать поезда, а перспектива стягивалась в точку.
Локальная гравиустановка прочно удерживала людей и груз, и надо было сделать над собой усилие, чтобы представить – коридор не вперед тянется, а вниз, вдоль гигантского БОПа.
Слава богу, долго искать восьмой распределитель не пришлось, и троица занесла свой груз в необъятный ангар, где и сдала какому-то тыловику – пузатенькому, но щеголявшему в лиловом комбезе с одним шнурком на плече.