* * *
У астероидов скопилась целая толпа.
Даже две толпы - у каждого своя.
Нашего красавца обслуживали двадцать флуггеров "Андромеда", пять десантных "Гусаров" гражданской модели, три мощнейших буксира и эскорт из десятка черных "Хагенов" с шевронами "Эрмандады".
- Астероид крутится, как чокнутый дервиш, - сказал кто-то по трансляции, когда мы обозрели фронт работ.
- Ладно на "Гусарах", но я на своей калоше туда ни за что не сяду!
- А всем садиться и не надо. У нас восемнадцать машин, груженных секциями ферм, их можно тупо сбросить, как мы АДСки сбрасываем. И есть две "Андромеды" с буровым оборудованием, вот их придется разгружать на месте. Вручную.
- Зато мы вперед клонских орлов поспели, ура-ура!
- Так. Отставить болтовню. Пора работать, - раздался начальственный окрик с буксира. - Амиль, Рио, кто у вас в бригадах будет приземляться на это чучело?
- Здесь Амиль. От моей бригады - Тосанен. Борт 2001.
- Здесь Рио. У нас пойдет Румянцев. Борт 3743.
- Значит так, парни, принимайте координаты посадочных квадратов на парсерах. Устанавливаю очередность. Сперва идут "Гусары" с монтажными партиями, они же установят для вас приводные маяки. Потом Румянцев и Тосанен доставляют оборудование, взлетают. Потом остальные "Андромеды" сбрасывают блоки ферм. Дальше дело за монтажниками, они собирают фермы, забуривают их в поверхность астероида. Далее мы стыкуем буксиры с фермами и волочем всю эту маму на завод "Абигаль". Приступаем. Напоминаю, Роблес выплачивает по пятьсот терро тем, кто успеет раньше.
Кто у нас такой везунчик? Румянцев у нас везунчик! И Тойво Тосанен - молчаливый тип лет сорока из субдиректории Суоми.
Я на базе вел себя не по-мужски. Отбрыкивался всеми конечностями и советовал запихнуть премиальные Роблесу в маршевую дюзу. Но делать нечего, я в концерне самый умелый. Медаль Северной Академии ВКС по пилотированию, как-никак. Не помог даже аргумент недосыпа и общей развальцовки организма. Прискакал врач и поставил мне во-от такой шприц с озверином, так что я теперь могу больше суток даже не пытаться уснуть.
Одним словом, аккуратно падать на небесную каменюку пришлось мне. И Тосанену, но своя рубашка ближе к телу.
Я не буду подробно описывать, как я садился. Мучительная история, которую в терминах нормативной лексики рассказать трудно. Да и завел я ее не ради обматюгания посадочных мероприятий, а ради моего коллеги Тойво Тосанена, ведь именно тогда мы близко познакомились.
Монтажники установили приводные маяки. Я взял координаты по трем точкам, как следует прицелился и с девятой попытки поцеловался с астероидом. Благо у "Андромед" модификации М-5 (по-испански - "модело синко") были не колесные шасси, а посадочные опоры, а на всех этих опорах - смонтированы шикарные грунтозацепы. Я даже ничего себе не отломал - ни одного когтя на грунтозацепах! Тосанен, кстати, одолел всего с шести.
Страху натерпелся на год вперед. "Гусары" для таких кунштюков спроектированы, "Андромеды" - по большому счету - нет. Но у "Гусара" полезная грузоподъемность девяносто тонн, а у "Андромеды" только в трюм влезает почти четыреста. Значит, серьезное монтажное оборудование "Андромеды" привезти в состоянии, а "Гусар" - только монтажников со сваркой, молотком и лопатой.
Мудохались мы как папы Карлы - почти сутки.
Наконец фермы встали как надо и куда надо. Вдумайтесь, товарищи, нам удалось никого не покалечить в процессе! Хотя когда "Андромеды" в режиме висения метали запчасти, монтажная бригада выражалась так, что краснели даже флуггеры.
Особенно отличился некий Хуарес, который промахнулся из-за нервов, и трехсоттонная дура (изящнейшее переплетение двутавровых балок) ахнулась, а потом этак сонно, лениво… запрыгала! И не допрыгала метров четырех до начальника нашего монтажного зоопарка. Счастливец орал и обещал так дать Хуаресу в рожу, "что тот, клянусь Пресвятой Девой, обгадится".
Я бы дал. С другой стороны, я бы и обгадился.
Главный цирк начался, когда буксиры принялись стыковаться с астероидом. Это при том, что на вершине башен были установлены блоки манипуляторов, а вокруг висело двадцать пять флуггеров, обеспечивавших идеальное целеуказание.
Стыковались часа четыре, так как астероид и не подумал крутиться нежнее.
Состыковались. Выдохнули. Вот был бы анекдот, не выдержи хоть одна из трех башен!
Потом два часа, растопырив ножки, упирались изо всех сил маршевых двигателей - тормозили вращение астероида. Затормозили. Вышли на разгонный трек. Разогнались.
Все три группы Х-движения скоординировались до пикосекунд, и одноразовый снаряд исчез из эвклидова пространства, чтобы появиться в зоне видимости орбитального завода "Абигаль".
Этот завод - наша гордость. Буквально так: наша, в смысле Великорасы, а не только концерна "DiR". Цитирую астрографический справочник:
"На орбите планеты Цандер находится мощнейший завод "Абигаль" концерна "DiR". Назван в честь любимой собаки генерала Родригеса - соучредителя концерна. Завод оснащен четырьмя док-камерами, способными принимать астероиды размером 4x4x7 км, а также производить их полную разделку посредством 80 лазерных и 220 плазменных резаков.
"Абигаль" является одним из крупнейших орбитальных сооружений, когда-либо созданных Великорасой".
Конец цитаты.
Если не считать нервных клеток, мы истратили на проклятый астероид двадцать шесть часов, кучу топлива и люксогена. Обычно астероиды буксируют не так. Когда нет спешки, на заводе варят огромное кольцо, чтобы в него вписывался максимальный диаметр вращения астероида. Снаружи стыкуются несколько буксиров, чьи двигатели перекрывают по лямбда-радиусу все сооружение. Изнутри помещаются манипуляторы-захваты, в достаточном количестве для уверенной фиксации на поверхности.
Кольцо заводят поверх обреченного астероида, захватывают его, а потом буксиры выполняют необходимые процедуры торможения, вывода на трек и ухода в Х-матрицу. Штатно подобная процедура занимает около пяти суток (в зависимости от размеров астероида, его массы покоя и скорости вращения) и проходит бескровно. Но это когда есть время и нет нужды гнать наперегонки с братьями клонами, или иными зловредными конкурентами.
Когда нужда появляется, происходят вышеописанные импровизации. С матом, надрывом, потом и часто, к сожалению, с кровью. В этот раз все обошлось.
Створки док-камеры захлопнулись за нашим красавцем на полчаса раньше, чем у коллег. Их астероид был меньше, но крутился очень уж борзо.
Я вылез, точнее, выполз из кабины на палубу, застонал и привалился к шасси. Химия прекращала действовать, а значит, через час-полтора я превращусь в амебу.
- Пьер! Кто-нибудь! Раздевайте меня. Раздевайте и несите в каюту. Вперед ногами. А лучше убейте и выкиньте за борт.
Вокруг с поступательным ускорением забегали люди, избавляя меня от полетных доспехов. Перво-наперво, сняли шлем легкомысленной оранжевой расцветки. В створе зрения немедленно нарисовался Пьер Валье и предложил закурить.
Я закурил.
- Ты бы лучше нам вып-пить предложи-ил, - сказал некто по правому борту.
Русские слова складывались в забавный рисунок: чем ближе к концу фразы, тем более тягучими становились окончания, а между словами угадывались микроскопические паузы. Судя по всему, это был Тойво Тосанен. И точно.
Вечно невозмутимый финн растерял половину всегдашней флегматичности и сделался похож на нормального человека. А не как обычно: на заторможенного робота из фильмов про Раннюю Колонизацию космоса.
- Кстати, Андрей, ты в курсе, что куришь не обычный табак?
- М-м-м? А что? - вяло спросил я и позавидовал: Тосанена успели полностью высвободить из спецснаряжения. Он уже проветривался в побелевшем от соли комбинезоне.
- Я думаю, это самосад от нашего неподражаемого сеньора Валье.
Соображалось мне туго, поэтому я успел от души затянуться, прежде чем осмыслил фразу. Я закашлялся.
- Пьер!!! Т-твою бразильскую маму! Ты мне что подсунул?
- Брат, отличный продукт! На стимуляторы ложится ровно! Проверенный способ, брат! - отозвался Пьер сильно снизу, где он развинчивал ботинки скафандра.
У меня возник соблазн наподдать ему этим самым ботинком. Ноги вот только не шевелились. Да и руки не очень-то.
- Не надо злиться, Андрей! Я думаю, пара самокруток не повредит, - утешил Тойво. В руке у него имелась плоская фляжка, а на осунувшемся белобрысом лице читалось желание чего-то светлого. - Я предлагаю выпить виски. За удачное окончание нашей работы сегодня!
- Ну, блин. Виски тоже на стимуляторы хорошо ложится?
Тойво решительно проигнорировал иронию.
- Хорошо, да! Пей! Чтоб хер стоял и бабки были, как говорят у вас в России!
И я выпил. Потом мы выпили за премиальные. Потом чтобы не в последний раз. Потом за тех, кто в космосе. И за нас. И еще раз за здоровье. Потом мы: я, Пьер и Тойво, уселись возле шасси и пустили по кругу еще одну веселую козью ногу.
Вы представляете, до чего я дошел? Курить какую-то гадость и запивать виски (это такой дрянной самогон, популярный в Атлантиде и Директории Шотландия). Только не судите строго. Почти пять суток в космосе, из которых последние полтора дня на стимуляторах. Слона доконает, а я далеко не слон.
В таком безобразном виде на развалинах скафандра нас застукал сеньор Роблес, примчавшийся на палубу Б. Надо отдать ему должное, он совершенно проигнорировал нарушение трудовой дисциплины. Поздравлять прибежал потому что.
- Ну, парни, ну, молодцы! Благодарность концерна будет безгранична! Хм… Хм… В рациональных пределах! Но главное: ваш дух победил косную материю! - офисный галстук с логотипом "DiR" съехал на бок по системе Станиславского, а рубашка одним краем выбилась поверх брюк. Весь его вид выдавал радостную ажитацию. Не удивлюсь, если он привел себя в надлежащее состояние перед зеркалом в ближайшем туалете.
- Спасибо! Все хорошо есть? - не совсем впопад поблагодарил Тойво, а Пьер сделал попытку спрятать самокрутку, которую начальство опять проигнорировало.
- Хорошо? Не то слово! Родные мои коллеги, вы совершили трудовой подвиг! Вам обоим, Румянцеву и Тосанену, внеочередной недельный отпуск! А завтра в 18–00 будет корпоративный банкет, вы приглашены. - Роблес отставил ножку и важно добавил: - Я уже написал речь. Оцените.
Мне подумалось, что оценим, когда увидим премиальные, после чего я отнял самокрутку у Пьера и нахально затянулся. И вот в этом месте хронологического потока начальство меня удивило. Роблес плюхнулся на пол, поправ нечистое покрытие двухсоттерровым задом брюк.
- Тойво, дай выпить, а? - И тут я понял, что человек, оказывается, нешуточно переживал, работал и не ложился спать все те тридцать часов, что прошли с момента взлета до момента водворения астероидов в доки завода и нашего благополучного приземления.
Ведь это же какая морока! Координировать усилия двух, без дураков, огромных флотилий и толпы персонала на базе и на заводе. Плюс ответственность за матчасть, да и за людей! Как бы похабно к нам ни относились, но если сотрудник убьется, а у нас это легко, ему, как минимум, нужно срочно искать замену. Словом, я проникся и немедленно зауважал.
Роблес щедро угостился тосаненским виски.
- Ой, парни, я слушал эфир, вы не представляете, что про вас говорили клоны из "Кармаила"! Вы их обогнали буквально на три четверти часа. Как они ругались! Непрерывные "исчадия Ангра-Манью, да заберут их злотворные дэвы, да не увидят они милостей Ахура-Мазды, проклятые друджванты". Румянцев, ты у нас образованный, не знаешь, что такое "друджванты"?
- Друджванты - язычники, отрицающие зороастрийское религиозное учение, - сказал я, как отбарабанил - экзамен по сравнительному обществознанию все еще стоял перед глазами.
- Но я не язычник, я - католик! - возмутился Роблес.
- А им это все равно, клонам. Православный, католик… Тойво, ты баптист? Тойво - баптист, все мы отрицаем зороастризм, а значит, язычники, то есть друджванты. В крайнем случае, если бы нам удалось доказать благость мыслей и дел - основных достоинств зороастризма, нас могли бы признать анерами - заблуждающимися в силу жизненных обстоятельств, но духовно небезнадежными.
- Ого! И это у вас в России в военных академиях такому учат?
- Нас и не такому учат. Иногда кажется, что не пилотов, а дипломатов готовят. Или докторов богословия.
- Завидую, честно. Э-э-э, м-м-м… как тебя… Пьер, а ты в кого веришь?
- Верю в бога нашего Джа, всё милостью его, - отозвался Валье и протянул Роблесу новую самокрутку. После чего мы снова выпили и раскурились.
Роблес, видимо, был уверен, что курит обычный государственный табак во имя единения с подчиненными, поэтому выдул в одно жало здоровенную козью ногу, начиненную самой убийственной гидропоникой.
Что вкупе с виски и переутомлением не замедлило сказаться. Он начал нести чушь, безумно ржать над каждым словом и объясняться нам в любви.
Я же почуял, что ко мне подкрадывается давно ожидаемое состояние амебы и поспешил откланяться. Ушел со мной и Тосанен.
Вот тут-то и состоялся у нас разговор, ради которого я затеял свой рассказ. На лифтовой площадке Тойво поймал меня за язычок молнии. Глаза его были совершенно трезвыми, с предвестьем серьезного разговора на дне.
- Андрей, пока не разошлись, надо говорить на два важных слова.
- Конечно, Тойво. О чем речь!
- Андрей, ты хороший человек, ты мне нравишься. Мой совет такой: пока не поздно, собирай вещи и вали отовсюду. Из базы, из концерна, увольняйся и все!
- Это с чего вдруг?
- Ты не понимаешь. У нас очень плохо и опасно. Тебя здесь убьют. Просто убьют или превратят в конченую сволочь. Как я или наш сеньор Роблес. Теперь понимаешь?
- Понимаю, то есть не совсем. Кто убьет? Да и ты на сволочь, тем более конченую, не похож! И отпусти, ради бога, молнию, я не убегу.
- Не похож? Я не похож, я и есть конченая сволочь. Ты просто меня мало знаешь. Я тут перед тобой не делаю кокетство, я точно говорю. А убьют… много кто может: пираты, на флуггере упадешь, или наша "Эрмандада".
- Я, знаешь ли, на войне был. Меня там ухлопать могли раз двадцать! И скажешь тоже: пираты, "Эрмандада"… Безопасность-то с какого боку?
- О! "Эрмандада" - это не безопасность. "Эрмандада" - это опасность! Вы у себя в России ничего не знаете. "Эрмандада" еще называется "Легион Смерти", они страшнее любых пиратов. Это они для вас, официально, служба безопасности корпораций. На самом деле они хорошо организованные бандиты. И про пиратов зря. Я здесь давно, ты недавно, ты их еще встретишь. Просто последние месяцы тихо, потому что "Синдикат" воюет с "Алыми Тиграми", а Билл Пистолет и "Знамя в крови" порезали друг друга под ноль.
- Ого! Я и названий таких не слышал! Неужели все так серьезно? В любом случае, за дружеский совет спасибо, я буду думать.
- Думай недолго. Все очень серьезно! И не воображай, что я тебе друг. Я тебе не друг, просто пока у нас одни интересы, а ты мне понравился. Здесь вообще нет друзей. Я сволочь, но не подонок, так что я тебя предупредил.
- Еще раз спасибо за откровенность.
- Ладно, забудь. Считай, что разговора не было, но думать не переставай и думай быстро, пока не сделалось поздно. - Он помолчал, словно собирался сказать что-то еще, но передумал. - Давай пойдем уже спать, я выключаюсь, как холодильник. До завтра, Андрей.
И ушел. Такой вот непростой финн. Ушел и я.
Было утро и было похмелье. От всего сразу: от усталости, от нервного отходняка, от химии, от самогона поганого и не менее поганого самосада Пьера Валье.
Проснулся я, а вернее, очнулся под электрический говор трансляции, проскандировавшей прямо в ухо:
- На станции полдень!
Я мучительно промычал что-то вроде "ну, с-сука!", выключил динамики, выпростал литр воды и снова упал в обморок.
Горизонталь перешла в вертикаль только к половине четвертого пополудни. Давненько я так не отлеживался. Думаю, что виноват доктор с его озверином и, конечно, пара несвежих ирисок.
Меня били тугие струи душа, выставленного в режим "шарко", я неумолимо оживал. Вместе с жизнью возвращалась способность связно мыслить. Мысль была одна, точнее, две.
Необязательная: пьянству бой! Навязчивая: это что же мне вчера наплел Тойво?! Пустой треп по пьяной лавочке или что?
Не был Тосанен пьян, друзья мои! Да и по здравому рассуждению выходило, что треп не вполне пустой. Перед глазами прошли ТЗМки, подвешивавшие на внешние консоли транспортников блоки "Оводов" и "Шершней". Зачем? Перестраховка? Дорогостоящая выходит перестраховка. Ладно бы еще штатные станции защиты задней полусферы с маломощными лазерпушками. А шеренга "Андромед", на которых были установлены монструозные башни размером с танковую от Т-14?
Хорошо мне знакома данная модификация. По европейской классификации это "каноненшифф" - канонерская лодка G-95KS. Такой особенный вариант модульного довооружения известного транспортника "Андромеда", созданный специально для огневой поддержки флуггерных атак на дальних дистанциях. Устанавливается двуствольный десятигигаджоульный лазер с питанием от отдельного реактора, с собственным абляционным охлаждением. Занимают подобные потроха две трети грузового отсека.
За милитаристскими рассуждениями совсем забылись предупреждения Тойво на счет того, что из меня могут сделать конченую сволочь. Не обратил я на них внимания. Как оказалось впоследствии - напрасно не обратил.
Короче говоря, вышло у меня постановление: разобраться! И начать прямо сегодня. На банкете, когда все будут пьяные и болтливые. Первым делом я решил порасспросить бармена Фурдика, который хвастался, что все и всех знает. Интересно, что он мне скажет?
Сказано - сделано.
Через час, выбритый и наутюженный, я сидел за стойкой в "Террагоне".
Мой парадный вид бармена не обманул.
- У-у-у, Андрэ, погано выглядишь… - протянул Фурдик, продемонстрировав то ли наблюдательность, то ли бесстрашие (не боялся наш король барной стойки говорить очевидные вещи вслух, а это ведь требует известного бесстрашия, а?).
- Да мы вчера, м-м-м… - Было мне плохо. Все еще. Похмелье улетучилось, уступив место тягучей абстиненции.
- Наслышан.
- Августин, дай кофе, а?
- Нет, друг мой! Никакой кофе тебя не спасет! Только гомеопатические средства старины Августина! Подобное подобным! - И Фурдик, не слушая возражений, нацедил в рюмочку темной жидкости из бутылки с рогами на этикетке.
Я жалобно заикнулся насчет пива, но бармен отсек стенания властным: "Пей"!
Состав обладал чемпионскими целительными свойствами. После третьей рюмки я заметно похорошел и принялся брать быка за рога.
- Кстати, а что это я употребляю?
- "Ягермайстер". Великораса не придумала ничего лучше для идиотов, которые не пользуются детоксином сразу после попойки.
- Ой, не грузи! Ты мне лучше вот что поведай: тут слухи ходят, что скоро за нас пираты опять примутся. Это правда? А то я пока ни одного не видел!
Фурдик посерьезнел.