Несколько тварей, зарывшись мордами в землю, лежали неподвижно. Другие, судя по удаляющемуся реву, пытались спастись в глубине Леса. Клео решила, что опасность миновала, и выбежала на поляну, чтобы лучше разобраться в ситуации. Это было ошибкой.
Из зарослей длинным прыжком выскочила обозленная тварь: из ее кровоточащего правого бока торчали сразу три стрелы. Мгновение – и их взгляды встретились.
Клео, вошедшая в охотничий раж, сделала несколько шагов вперед и, спокойно прицелившись между глаз скалозуба, спустила тетиву. Стрела, задев череп, хрустнула и отскочила рикошетом. Оглушенный скалозуб припал к земле и, широко оскалив пасть, заревел.
Тварь смотрела на девушку налитыми кровью глазами, в которых читалась решимость во чтобы то ни стало отомстить обидчику.
Клео почувствовала, как волна страха подкатывается к горлу. Судорожно сглотнув, она выхватила последнюю стрелу и, стараясь унять предательскую дрожь, прицелилась вторично. Девушка знала, что единственное для нее спасение это попасть твари точно в глаз. Затаив дыхание Клео спустила тетиву. Скалозуб махнул головой, и стрела, чиркнув по тяжелому надбровью, ушла в сторону.
Вот теперь ужас буквально парализовал девушку. Клео поняла, что ей не спастись. Скалозуб, не отрывая взгляда от обидчицы, полз к ней на брюхе, широко раскрыв пасть и неумолимо сокращая расстояние. Оставалось всего с десяток шагов.
Безоружные альвар и Валу были слишком далеко, чтобы помочь спутнице, да и любое резкое движение с их стороны могло только ускорить финал. О боевом ноже, болтающемся на поясе, нечего было и думать: против здоровенной твари он был все равно что зубочистка.
Клео смертельно побледнела. Скалозуб прильнул к земле еще больше и учащенно забил по своим бокам раздваивающимся на конце хвостом. Сквозь обнаженные клыки послышалось глухое рычание. Сомнений не было: тварь готовилась к прыжку. Грозное рычание раздалось еще раз. Скалозуб, прищурив глаза, ударил хвостом о землю. Клео показалось, что она уже чувствует, как зубы ужасного монстра рвут ее тело.
Вдруг между ней и тварью мелькнула чья-то тень. Клео вскинула голову и увидела перед собой широкую спину. Это был Ник, и к ней вернулась надежда. Сейчас она вдруг вспомнила, что этот улыбчивый и немного странноватый парень – не просто один из сопровождающих ее охотников, а тот самый Ник из рода Вестгейров, победитель последнего Ритуала. Теперь вооруженный одним только копьем, он защищал собой девушку. Раненый зверь дрожал от нетерпения. Только благодаря внезапному появлению Ника он не бросился тотчас на Клео. Ник обратил все внимание твари на себя, и едва скалозуб замешкался, Гунн-Терр закричал:
– На дерево, Клео! На дерево!
– Прыгай на дерево! – зарычал, словно раненый стинх, Валу. – Не медли!
Это был превосходный совет, потому что тварь неотрывно смотрела на Ника, выжидая момент для заключительного прыжка, а Клео стояла недалеко от высокого, раскидистого дерева. Однако девушка не двинулась с места, а только облизала языком внезапно пересохшие губы. На дерево? Да, ее и раньше обуревало желание спрятаться на нем. Но лучше умереть, чем вторично стать объектом насмешек этих лесовиков.
Кроме того, если не боится Ник…
Громкие голоса, крик вернувшихся охотников, которые в этот момент высыпали на поляну, подстегнули тварь. Под ее шкурой заиграли мускулы, короткая толстая шея сжалась, и огромное туловище палевого цвета взвилось в воздухе.
Клео замерла. И вместе с ней, казалось, замерло само время. Ей почудилось, что по телу Ника прошла легкая рябь, его силуэт словно размазался. В это же мгновение он правой рукой произвел короткое, но сильное движение и копье словно молния вылетело навстречу твари. В следующую секунду Ник прыгнул в сторону, резко потянув ее за собой. Скалозуб, с глубоко вонзенным в голову копьем, рухнул на землю на то самое место, где они только что стояли. Толстое древко сломалось как спичка, но острие засело глубоко в черепе твари. Ослепленный кровью и ошеломленный ужасной болью, скалозуб бросился на ствол дерева и когтями вырвал здоровенный кусок коры, но это уже была агония – в следующий момент тварь замертво упала на землю.
Гунн-Терр и Валу, бледные как полотно, подбежали к девушке. Альвар обнял ее и успокаивающе сказал:
– У меня самого дух захватило от ужаса! Совсем не удивляюсь, что у тебя не осталось сил влезть на дерево. Да мы все, от страха словно окаменели.
Клео оперлась о плечо альвара и ответила почти спокойно:
– Я… я могла спрятаться на дереве, но… не захотела.
– Почему? – сразу насупившись, произнес Гунн-Терр. – Ведь тварь перестала интересоваться тобой. Она готовилась броситься на Ника. У тебя было достаточно времени, чтобы успеть взобраться на дерево.
– Вот еще! – Клео гордо вскинула голову и, бросив торжествующий взгляд на Валу, закончила: – Чтобы некоторые потом обзывали меня паршивым древолазом?
Все укоризненно взглянули на Валу.
– С этой упрямой девчонкой даже и пошутить нельзя, – отходя в сторону, смущенно пробормотал здоровяк.
* * *
К концу следующего дня пути Колп остановил отряд.
– Скоро Лес поредеет. Впереди савана, а там один переход до Чистого озера. Предлагаю устроить у него длительный привал, запастись водой и провиантом. Дальше начинаются Южные болота. Помолчав, добавил:
– Вот там-то нам силы и понадобятся.
Поднявшись с первыми лучами Орфиуса и наскоро позавтракав, охотники тронулись в путь. Как и предсказал Колп, Лес неожиданно поредел, и караван выехал в саванну. Далеко впереди, у самого горизонта, зеленым частоколом темнела новая полоса Леса.
– Интересно, – озвучила свои мысли Клео. – А я-то думала, что Лес такой, ну, однородный что ли. А тут тебе и болота, и озера, да и степи не хуже, чем у пылевиков.
– Лес большой, – подтвердил ее слова Шептун. – Сколько по нему не ходи, а чтоб все тайны узнать, одной жизни не хватит.
Весь день отряд шел через саванну, поросшую колючим кустарником и карликовыми деревьями. К вечеру на пути стали встречаться довольно большие болота, покрытые растениями типа земных папоротников, только не зеленого, а красно-бурового цвета. Это затрудняло движение.
Предоставленный сам себе, Серый бушевал в кустах, бегал с поднятым кверху носом, с азартом что-то вынюхивая. Не было сомнения: местность изобиловала тварями. Поэтому Ник и другие охотники внимательно следили за поведением своего зверька.
– Опа-асное место, – слишком уж спокойно протянул Шептун.
– Да, – легко согласился с ним Колп. – Только по-другому никак не пройти. Что в обход, что напрямую, – он привстал на стремени, вглядываясь куда-то вдаль. – Только напрямик быстрее будет.
Когда их караван поравнялся с очередным густым кустарником, Серый вдруг глухо зарычал и неожиданно для всех скрылся в переплетениях шипастых растений. Очень скоро из глубины послышалось низкое, глухое хрюканье, сразу сменившееся громким ревом, а вслед за этим – нарастающим топотом.
Ник напрягся, сдернул с плеча лук, потом схватился за шершавое древко копья. Не прошло и минуты, как раздался треск ломаемых веток, и из кустов стремительно вылетел Серый, по пятам преследуемый огромным, выше человеческого роста, животным с толстыми складками шкуры на шее. Низко наклонив мощную голову, увенчанную коротким костяным рогом, тварь пыталась подмять беглеца под себя. Но Серый каждый раз ловко уворачивался от колоноподобных лап, то и дело меняя направление своего бега.
– Тупорыл! – прокричал Сит.
Строй каравана нарушился. Испуганные ленивцы встали на дыбы. Кое-какой порядок сохранился только впереди каравана, потому что Рон с Валу, прикрывающие спины Колпа и Шептуна, сумели удержать своих животных.
Серый мчался что есть силы, петляя из стороны в сторону, сосредоточив на себе все внимание твари. Он наискось пересек тропинку и нырнул в кусты на противоположной ее стороне. Сит и Клео не успели даже схватиться за оружие. Прежде чем удалось успокоить испуганных ленивцев, тупорыл вслед за Серым скрылся в зарослях. Шум погони и треск ломающегося кустарник слышался еще какое-то время, потом все затихло.
Вскоре Серый вернулся и как ни в чем не бывало, широко зевнув, остановился перед обеспокоенными охотниками. Ник соскочил с седла и, опустившись на одно колено, потрепал зверка по серебристой шерстке.
– Ты не ранен? – он внимательно осмотрел Серого, с тревогой ища следы крови. Судя по всему, тот был жив и здоров. Серый выжидающе глядел на Ника большими янтарными глазищами, явно рассчитывая на похвалу.
– Молодец, молодец, – Ник почесал зверька за ухом, словно тот был собакой. Но судя по раздавшемуся в ответ урчанию, тому это понравилось. – Ты только больше так не делай – Ник постарался добавить к своему голосу строгости, – в следующий раз может и не повезти.
– Твой зверь умный, – неожиданно сказал Колп. – Нам повезло, что он первым выследил тупорыла и увел его за собой. Если бы тварь заметила нас раньше, пришлось бы туго.
– Да, – поддержал его Шептун. – Как поведет себя тупорыл в тот или иной момент, предусмотреть невозможно. Иногда в панике бежит от одного громкого крика. Но чаще впадает в бешенство и бросается в атаку. И ему уже не важно, человек перед ним или даже стинх.
– Тупорылы плохо видят, – Рон тоже решил присоединиться к беседе. – Если кому доведется с таким встретиться, стойте до последнего и только в самый последний момент перед нападением отпрыгивайте в сторону. Тогда тупорыл проносится дальше, а теряя из виду своего противника, с бешенством бросается на первый попавшийся куст или дерево. Тут главное – сразу затаиться и спокойно дождаться, пока тварь уйдет.
– Надеюсь, не доведется, – пробормотала Клео, и Ник с ней мысленно согласился.
* * *
После встречи с тупорылом и храброго поведения Серого Колп, посоветовавшись утром с Шептуном, повел отряд более короткой, но и более опасной дорогой. Идти предстояло по саванне, поросшей высокой травой. Местами она превышала человеческий рост, и если кто-то слезал с ленивца по своим делам, то сразу пропадал из виду – растительность скрывала с головой.
Эти обстоятельства вынудили охотников принять особые меры предосторожности: Рон построил караван по-походному. Вместе с Ником они составили авангард, а Серого Ник усадил на край седла перед собой. Тот словно понял поставленную перед ним задачу и не сопротивлялся, хотя путешествие на спине ленивца его явно напрягало. Покрутившись немного, Серый успокоился и замер, положив мордочку на передние лапы.
Ник внимательно следил за поведением зверька, надеясь, что его обостренное чутье вовремя предупредит их о скрытой в высокой траве опасности. Рон ехал чуть впереди, всматриваясь в дрожащее марево на горизонте и внимательно оглядываясь вокруг. Время от времени он останавливал ленивца, вставал в полный рост на седло и долго изучал окрестности.
За ними ехали Колп и Шептун. Затем следовала Клео в сопровождении Сита, а в арьергарде бок о бок двигались Валу и Гунн-Терр. В таком порядке караван шел несколько часов.
К полудню саванные низменности постепенно начали уступать место лесистым холмам. На горизонте вырастала новая стена Леса с отдельными высокими вершинами, выделяющимися на фоне раскаленного добела неба, как древние рыцарские замки.
Некоторое время караван продолжал идти по широкой долине, но вскоре одинокие группы раскидистых деревьев превратились в сплошную колоннаду стволов, окрашенных в светлые тона красновато-желтой гаммы.
Рон остановился и в очередной раз влез на спину своего ленивца. Ник, подъехав, встал рядом. Серый, сверкнув хитрыми глазками, сиганул на землю и, тут же изменив окрас, затерялся в опавшей листве.
– Все ли в порядке? – воскликнул встревоженный Валу, который вместе с альваром быстро выдвинулся вперед.
– Пока что да. В порядке! – ответил Рон. – Впереди начинается Лес. Думаю, пора всем держаться кучнее и не растягиваться в слишком длинную колонну.
Клео закусила губу и внутренне собралась. Она боялась вновь испытать приступ той паники и липкого страха, от которого немели руки, а ноги вдруг становились ватными и не слушались, будто были чужими. "Нет! Не дождешься!" – девушка с силой ударила пятками брюхо ленивца, направляя животное в сторону замершего, словно тварь перед прыжком, Леса.
На этот раз удар был значительно слабее. Страха не было, но подступило гнетущее чувство собственной неполноценности. Клео почувствовала противоречивую смесь эмоций. От Леса веяло благоговейным величием и мощью, а в сгустившемся воздухе витала неуловимая тень таинственности и мистики, чего-то такого, что непостижимо для человеческого разума. Клео показалось, что она уменьшилась до размера букашки; вдруг накатила апатия, сдобренная сомнениями в собственных силах и целесообразности этого опасного путешествия. В какой-то момент девушка испытала прилив жалости к себе, глаза предательски наполнились слезами. "Что это со мной?" – всплыла запоздалая мысль.
В глубине сознания в такт гулким ударам сердца стучала постоянно повторяющаяся фраза: "Не сметь себя жалеть!" Это же слова ее отца! Он говорил ей так, когда у нее что-то не получалось, и руки опускались в бессилии. Да, именно так: "Не сметь себя жалеть!" Иногда он добавлял: "Жалость к себе – удел простолюдинов и непозволительная роскошь для Великорожденных".
Клео вздрогнула и очнулась. Воздух наполнился звуками, потянуло прохладой. Она несколько раз судорожно вздохнула и отерла выступившие на глазах слезы. "Вухх", – Клео быстро огляделась. Похоже, ее кратковременный приступ остался для всех незамеченным.
В этом месте Лес выглядел по-другому. Здесь он не был той труднопроходимой сумрачной чащей туго переплетенных кустарников, лиан и деревьев, в которую несколько дней назад вошел их отряд. Сейчас они очутились среди высоких, слабо разветвленных деревьев с редкими листьями, пропускающих достаточно света. Даже там, где лианы сплошь опутали верхушки деревьев, лучи Орфиуса, отражаясь от глянцевых кожистых листьев, освещали путь тонкими полосками света и мерцающими бликами.
Клео поймала себя на том, что с нескрываемым интересом рассматривает этот новый, доселе совершенно ей не знакомый Мир. Вопреки представлениям, почерпнутым ею из древних книг и едва сохранившихся фолиантов, Лес отнюдь не был однородным ни по структуре, ни по колориту. Над вершинами низких деревьев высоко вздымались настоящие лесные великаны, на сотни шагов во все стороны раскидывая исполинские ветвистые руки. Это вызывало почти суеверную тревогу.
Кроны деревьев поражали разнообразием форм: одни были конусовидными, другие круглыми, третьи узкими, четвертые, наоборот, широкими… Отдельные стволы резко выделялись светлой окраской среди зелени подлеска.
Лесные деревья редко врастали глубоко в почву. Однако, чтобы противостоять сильным бурям, иногда свирепствующим здесь, они широко простирали когтистые корни по поверхности земли, а иногда из середины ствола росли добавочные корни, поддерживающие дерево на манер костылей. Срастаясь, они местами создавали мощные вертикальные ограждения, под защитой которых, возможно, именно сейчас за людьми недобро следило множество глаз.
Клео поежилась, хотя вокруг стояла влажная жара. Гунн-Терр, почувствовав на себе ее беспокойный взгляд, ободряюще кивнул. Ник ехал впереди, вяло обмениваясь с Ситом репликами. Чуть позади слышалась тяжелая поступь ленивцев: Валу и Рон надежно прикрывали всем спины. Вокруг было тихо и спокойно. Клео даже усмехнулась своим мыслям. "Тихо и спокойно". Применимо ли такое определение к этому вечно голодному миру?
Словно в ответ на ее немой вопрос, Орфиус, вроде только недавно скудно освещавший узкую тропу, точно испугавшись, принялся медленно, но верно втягивать в себя и так редкие столбы света. Его лучи оторвались от земли и, просачиваясь сквозь густую паутину лиан, потянулись вверх, скользя по толстым стеблям и россыпям причудливых цветов. На Лес опускались короткие сумерки.
– Поторопись! – ехавший рядом с Колпом Шептун обернулся к отряду, подняв вверх копье. – До Чистого озера не больше двух тысяч локтей! Надо успеть до темноты!
Повторять не пришлось. Охотники пришпорили ленивцев, и караван поспешно двинулся вперед, сопровождаемый нарастающей какофонией из тысячи звуков: жужжанием местных цикад, музыкальным стрекотом других бесчисленных насекомых, протяжными криками древесных лягушек, рыком невидимых тварей, хохотом беснующихся древолазов – единым беспрерывным вибрирующим гулом, от которого кровь стыла в жилах и сердце норовило выскочить из груди. Надвигалась ночь – Лес просыпался.
* * *
Отряд едва успел вырваться из смыкающегося капканом сырого полумрака Леса. Последние несколько сотен шагов беснующиеся твари преследовали людей буквально по пятам. Клео, вцепившись мертвой хваткой в поводья и уже практически перестав что-либо соображать, пригнулась, почти легла, вжавшись в спину бегущего во весь опор ленивца.
Спереди до нее долетали обрывки ругательств на непонятном языке, свист рассекающего воздух меча, пронзительные завывания и хруст перерубаемых тел. Чуть позади глухо работала тетива. Это альвар бил из лука по смыкающимся над тропой кронам деревьев. Там что-то ревело, ухало, сыпались ветки и сухие ошметки коры. Один раз какая-то подстреленная мелкая тварь рухнула прямо на девушку, едва не выбив ее из седла. По бокам от Клео скакали Рон и Валу. Судя по несмолкающим ни на секунду вою и визгу, перемежающимся мощными глухими ударами, и долетевшему пару раз треску ломающихся копий, охотников сильно теснили.
Клео понимала, что и ее меч сейчас мог бы внести посильный вклад в эту стремительную схватку, но заставить себя даже просто выпрямиться в седле девушка не могла. Мысль о том, что любая из множества провисающих над тропой лиан в один момент может сбросить ее на землю, и тогда точно конец, заставляла еще судорожнее хвататься за шею несущегося ленивца.
В голове вдруг сильно зашумело, послышалось заунывное бормотание, которое все убыстрялось и убыстрялось, а потом слилось в один нарастающий гул. Клео отчетливо поняла, что сходит с ума, и еще немного – и ее голова просто взорвется изнутри. Но… все закончилось так же неожиданно, как началось. Шум боя прекратился. Лес затих, и оставшуюся часть пути отряд проскакал в полной тишине, если не считать тяжелого переступа ленивцев и хриплого дыхания изнуренных схваткой охотников.
Глава 7
Караван остановился у небольшого холма, на котором росло единственное дерево с большой раскидистой кроной. Измученные люди практически сползли с ленивцев. Сил хоть как-то обустроить ночной лагерь уже не было. Мечтать об удобном отдыхе не приходилось. Охотники наскоро сплели из веток шалаши, Сит развел несколько небольших костров. На одном из них Шептун вскипятил воду, бросил в нее несколько щепоток своих снадобий и заставил всех выпить по глотку отвара. Наспех поужинав, все улеглись спать, решив сократить число дежурных до одного человека. Первым вызвался Колп. Остальные не стали возражать, и вскоре лагерь погрузился в тревожный сон, то и дело нарушаемый доносившимися со стороны Леса заунывными звуками, больше похожими на протяжный стон или плач, чем на крики животных.