* * *
Ник остановился на берегу широкой, но немного заболоченной реки. За спиной шумели заросли растений, похожих на земной тростник. Орфиус скатывался по небосводу, прячась за высокими древесными кронами. Странно: на карте Колпа реки не было. С другой стороны, в этом Лесу такие сюрпризы вроде как норма. Сегодня тут река, завтра может оказаться болото, а послезавтра и вовсе будут шуметь деревья-исполины.
Ник огляделся по сторонам. Вроде все было спокойно. До ближайших деревьев больше двухсот шагов, трава под ногами не ядовитая – это он уже научился определять. Видимой опасности не было. Ник потоптался по мешку, чтобы сделать его более плоским, и лег, как на топчан. Высоко в кронах деревьев в последних лучах Орфиуса угадывалось движение. Оттуда доносились повизгивания, шуршание и треск ломающихся ветвей. Ник устало прикрыл глаза.
Его мучило еще и то, что во влажном воздухе не было охлаждающих испарений – даже у самого берега не ощущалось свежей тяги (той самой тяги, которая в Северной Америке холодом свистит над ночной рекой, когда говорят, что от реки дует), и Ник задыхался от духоты.
Вдруг его что-то укусило в шею. Он резко вскочил, одновременно хлопнув ладонью по месту укуса. Ник почувствовал легкий зуд и поднес ладонь к лицу. Это оказалась крошечная мушка-паразит, напоминающая летающую вошь. Воздух вокруг наполнился жужжаньем, и на руку опустились сразу несколько маленьких тварей. В сгущающейся темноте Ник рассмотрел множество гнусных двукрылых насекомых с темным тельцем, которые, вытянув длинные, постоянно шарящие передние ножки, впивались в его кожу и, на глазах раздуваясь, превращались в кровавые пузыри.
Он с омерзением прихлопнул нескольких, но их место тут же заняли другие. Вот так сюрприз! Ник даже присвистнул. Помимо гигантских летунов Лес научился производить маленьких летающих тварей. И, конечно же, из всего возможного многообразия этих видов его выбор пал на кровососущих москитов. Ник раскатал рукава рубахи, потом раскрутил закатанные штанины до голенищ сапог. Стало еще жарче, но так хотя бы летающие паразиты не могли добраться до его кожи.
* * *
Ночью совершенно невозможно было уснуть из-за жужжащих насекомых. Ник уже клял себя за то, что неправильно выбрал место для ночевки – речка совсем рядом, оттуда налетали полчища псевдо москитов, они мириадами кружили над ним, жаждая его крови. Гнус роился вокруг головы, окутывал его видимым даже во тьме облаком и гудел так громко, что заглушал сельву.
Со стороны реки донеслись глухие звуки, какая-то возня. Ник некоторое время полежал с закрытыми глазами, раздумывая, что бы это могло быть. Понимая, что до утра уже не уснуть, он поднялся и, отмахиваясь от кружащих вокруг него насекомых, отправился к берегу. Две стаи древолазов-ревунов – одна слева, другая справа – провожали его до самой воды, наполняя Лес тоскливым воем.
На берегу действительно различалось движение. Ник напряг глаза. Это оказались панцирники – черепахоподобные существа, о которых Колп говорил, а Ник запомнил, что это, пожалуй, единственный вид болотных тварей, мясо которых съедобно. Ими буквально кишел весь берег. Огромными стадами они вылезали из воды и широкими перепончатыми лапами рыли в песке глубокие ямы, наполняя воздух шуршанием, шипением и глухим стуком костяных панцирей, ударяющихся друг о друга. Панцирники валили яйца по очереди сначала в одну яму, а когда та наполнялась доверху, засыпали кладку песком и переходили к следующей.
Природная организованность и отточенность действий, живо напомнившая Нику фабричный конвейер, произвела на него огромное впечатление. Желая выбрать место получше, он вышел на крутизну, взобрался на дерево и не пожалел об этом: панцирники закончили класть яйца и с противоположной стороны песчаной отмели устремились к воде. На это стоило посмотреть! Полчища животных, чернея блестящими от капель костяными панцирями, покрыли всю поверхность прибрежных песков. Он не смог бы их сосчитать, даже если бы и захотел.
* * *
День третий.
В предрассветной белизне, акварельной полоской очертившей пейзаж, гигантские панцирники с плеском сыпались с низкого обрыва в воду реки.
Не дожидаясь восхода Орфиуса, Ник отправился осмотреть песок на берегу и обнаружил за кустами следы каких-то хищных тварей, которые ночью приходили сюда лакомиться легкой добычей. Неподалеку он также нашел борозду, явно оставленную одиноким панцирником, который почему-то пополз не в реку, а в поросшую кустарником болотистую заводь, из которой раньше налетали москиты.
Побродив у заводи, Ник вскоре обнаружил его убежище на противоположном берегу. Он решил обойти заводь, чтобы добраться до панцирника, как вдруг его открытые руки и лицо снова облепили мелкие кровососы. Ругаясь на чем свет стоит, Ник упрямо двинулся дальше.
Почти обойдя заводь, он попал в болото. Проклиная свою неосмотрительность, Ник истратил целый час на подход к черепашьей норе, до которой по прямой можно было добросить камень. Наконец, раздвинув кустарник, он увидел, что черепаха… мертва, ее панцирь выпотрошен и валяется теперь в луже крови.
"Чертовы твари меня опередили! – озверел Ник. Сорвав с плеча лук, он принялся оглядывать округу. – Пока я лазил вокруг да около, эти гады жрали мой обед!"
Он поднял голову: Орфиус карабкался на небосклон. Над Лесом клубился горячий туман. Было жарко, как в парилке. От недостатка кислорода клонило ко сну.
Ник вернулся к воде. У реки он сбросил мешок и тщательно побрился. Нет, он не даст Лесу сломать себя и превратить в опустившуюся развалину. Ник представил, что он спец высшей категории, попавший в экстремальную ситуацию. А как известно, трудности не развращают, а только дисциплинируют настоящих бойцов. Затем он наполнил бурдюк водой и двинулся в путь, держа направление на запад.
Ночь встретила его в пути, и он уснул, соорудив из провисших между двумя деревьями лиан импровизированный гамак.
* * *
День четвертый.
Весь следующий день Ник шагал в темном растительном тоннеле, стараясь думать лишь о том, что рано или поздно выберется отсюда. За это время он еще ни разу не пустил в ход меч. Сама природа позволяла ему экономить силы, а запасы калорий в виде гликогена и, на худой конец, в жировом депо – отложить обед до ужина.
Ник с удовлетворением отметил, что его заляпанная грязью вперемешку с зеленоватыми подтеками одежда полностью сливалась с окружающей зеленью – точно так же, как все живое сливалось здесь в один сплошной рисунок: паукообразные, квакуны, ползуны и прочие местные пресмыкающиеся обнаруживали себя лишь в тот момент, когда он наступал на них ногой. Время от времени гигантские прогнившие стволы с шумом и треском обрушивались вниз. Какой-то ползун с шипением атаковал Ника с качающейся ветви: метил в лицо, но отрикошетил от вовремя подставленного клинка, оставив на лезвии ядовитую слизь. В теплом ручье Ник пополнил запас воды. На гигантском стволе упавшего дерева скромно поужинал, лениво отмахиваясь от жужжащих над головой псевдомоскитов.
* * *
День пятый.
Ник проснулся оттого, что Орфиус светил прямо в глаза. Было приятно думать, что само светило разбудило его. Он уже привык вставать с первыми лучами местного солнца и не обращать внимания на кружащих в воздухе крылатых паразитов.
Ник решил не скупиться и плотно позавтракал. По расчету сегодня он должен достигнуть края Южных болот, а значит, все мучения останутся позади. Даже если друзья потеряли надежду на его возвращение и отправились дальше, то наверняка оставили ему весточку, где их искать.
Собрав мешок, Ник снова вошел в темный древесный коридор, где вилась дикая тропа. Лесные твари поддерживали ее в хорошем состоянии – ему до сих пор еще ни разу не пришлось взмахнуть мечом, хотя вдоль тропы лианы свисали с двадцатиметровой высоты множеством перевитых толстых нитей. Это радовало и вселяло надежду в его истощенный переходами и постоянным недоеданием организм. Съедобные плоды давно уже не попадались ему в этой болотистой местности, а о свежем мясе можно было только мечтать.
Около полудня, когда Орфиус находился в самом зените, пытаясь сквозь густую листву дотянуться до путника лучами, Ник заметил впереди просвет.
"Наконец-то!" – он едва сдержался, чтобы не броситься сломя голову через кусты. Еще немного и он выберется из этого липкого ада! Его просто распирало желание прокричать на весь Лес: "Я сделал тебя!"
* * *
Деревья расступаются, и он замирает на берегу большого озера, из которого вытекает широкая река. Потом долго бредет вдоль нее, обходя попадающиеся по пути болотистые низины.
Внезапно Ник останавливается как вкопанный. Из его горла вырывается дикий крик: он видит следы. Человек прошел по ручью, оставив отпечатки стоптанных сапог. Ник бросается по следу, стараясь настигнуть незнакомца, как вдруг страшная догадка обжигает мозг: "Да это мои, мои собственные следы! Я оставил их здесь два дня назад, охотясь за панцирником". Ноги подкашиваются, и он падает лицом в грязь.
Лес опять обманул его.
* * *
Вроде бы шестой день.
Ник открыл глаза, удивляясь, что до сих пор жив. Орфиус, уже не заботливый, а равнодушный, просвечивал сквозь листву. Ник понял свою главную ошибку: чтобы не сбиться с пути, он должен был через каждые 50–100 метров оставлять ориентир – зарубку или сломанную ветку. Теперь сил размахивать мечом, словно мачете, больше не было. Почувствовав, что даже жировые запасы уже исчерпаны, он ощупал свои мышцы: "Боже! Как я похудел!"
В полдень Ник нашел звериную тропу. Узкий след вился между кустарниками, замысловатый, как рисунок на спине змеи. Он знал: больше нельзя допустить ни одной ошибки. Ошибка – это смерть!
Ближе к вечеру Ник наткнулся на странный холм – словно гигантский крот прокопал себе нору прямо посередине тропы. Он не сразу сообразил, что это не что иное, как подобие земного муравейника. Редкая удача! Ник насобирал полный котелок муравьев и истолок их рукояткой меча. Затем посыпал солью и полил остатками растительного масла из пузырька, обнаруженного на дне мешка. Почти то же самое, что котелок красной икры! Быть может, это самообман, но за счет чего живут муравьеды?
Вскоре Ник почувствовал невообразимый подъем сил. Он уже был готов идти куда угодно, хоть к черту на рога, лишь бы выбраться из этого заколдованного круга.
Возбужденный, Ник ринулся через чащу, опять пуская меч в ход. Он пробивался через цепкие кустарники, двигался, как автомат, рубил ветви, цеплялся ногами и падал, вымазываясь в грязи. Последние силы он исчерпал, когда стемнело. Ник обнаружил пустое дупло и уснул в нем, убедившись, что внутри нет ни ядовитых ползунов, ни других пресмыкающихся.
* * *
Новый день. Ник еще жив. Еды – ни крошки. В отчаянии он обрывает ягоды с дикого кустарника. Вроде бы такие он встречал в огородах собирателей. Шикарные муравейники больше не попадаются. В воздухе висит невыносимый запах гнили. Голова кружится от усталости. Вокруг простираются густые заросли, в которых квакают живоглоты. Хочется бросить тяжелый мешок, но единственное, что удерживает от этого поступка, – навязчивая мысль: спец так никогда не поступит.
* * *
Местность становилась все более угрюмой, словно была специально построена сумасшедшим декоратором для сюрреалистического фильма ужасов. Густая паутина серебрилась гигантскими сетями, в которых, пожалуй, могли бы запутаться не только люди, но и парочка взрослых стинхов. Огромные бородавочники раскачивались из стороны в сторону, когда Нику приходилось пробираться сквозь чащу поблизости от них. Он знал: днем эти великаны, высиживающие свои кладки, опасности не представляют, но вот ночью от них лучше держаться подальше.
Надо передохнуть. Ник снимает с плеча еще больше потяжелевший за этот день заплечный мешок, бросает его на землю и в изнеможении буквально плюхается на него сверху. Голова гудит, в ушах стоит ни на секунду не прекращающийся то ли писк, то ли жужжание. Хотя, как ни странно, летающих паразитов вокруг нет. Ни одного.
Немного передохнув, Ник принимается копаться в давно опустевшем мешке и наконец обнаруживает травы Шептуна. Взяв щепотку сухой смеси, он кладет ее в рот и начинает медленно жевать. Рот наполняется слюной и горечью, но Ник все жует и жует травяную кашицу. Правильнее было бы заварить ее кипятком, а потом, остудив, выпить небольшими глотками, но он понимает, что на то чтобы развести хоть маломальский костер в этой влажной парилке у него уже не достаточно сил. Ник ложится навзничь прямо на землю. Как же хочется спать!
Он сглатывает горькую слюну, и с каждым глотком шум в ушах утихает, с глаз будто спадает белесая пелена. Ник смотрит вверх. Что там еще за светящийся шар? Он не сразу понимает, что это Орфиус в зените. Сейчас светило больше походит на гнойный волдырь, нависающий над липкими болотно-зелеными джунглями.
* * *
Ник, опершись дрожащими руками о землю, приподнялся, осматривая округу. Куда это он забрел?
С верхушек изъеденных слизнями листьев капала затхлая горькая вода. Исполинские жирные черные многоножки ползали в прелой листве, выискивая редкие деликатесы – откормленных кровянисто-багровых червей. Верхушки деревьев были затканы плотной синеватой паутиной, в глубине которой неслышно скользили смутные тени ее гигантских создателей.
"Надо убираться отсюда!" – пришла запоздалая мысль.
Ник, кряхтя, поднялся, с трудом взвалил мешок на плечо и, опираясь на древко копья, поплелся по петляющей из стороны в сторону тропинке. На пути то и дело попадались папоротникообразные растения ядовито-зеленого цвета. Их Ник предпочитал обходить стороной. Растения разбрасывали во все стороны свои острые как лезвия листья, с которых стекали неприятные маслянистые капли. На пути вставали кусты с острыми иглами, лианы изогнутыми шипами цеплялись за одежду, разрывая ее в клочья, а под ногами хитросплетения ветвей и корней работали, как бесчисленные капканы.
Впереди что-то блеснуло, и Ник от неожиданности остановился. Тропу перегораживала, спускаясь откуда-то сверху, огромная, словно рыболовецкая сеть, паутина. Ник задрал голову. Нет, эта штука больше походила на невод. Что-то спустило его вниз, ожидая пока он наполнится едой, чтобы потом втянуть обратно в затянутые паутиной кроны деревьев.
Ник начал осторожно обходить ловушку справа. По спине пробежал холодок, предупреждающий об опасности. Он физически ощущал на себе взгляд скрывающегося в листве хищника. Ник быстро огляделся. Понятно. Тварь сидела где-то наверху и готовилась бросить на него липкую сеть.
Он резко сменил направление, обходя мерно покачивающуюся ловушку слева. Недалеко росло молодое дерево, значительно уступающее по высоте окружающим его исполинам. Ник, не раздумывая, бросился бежать и через несколько шагов уже был под защитой его ветвей.
Он перевел дух, успокаивая зашедшееся в аритмии сердце и понимая, что, возможно, только что избежал смерти. Что теперь? Он осмотрелся. Видимо, придется еще не раз воспользоваться этим трюком – двигаться короткими перебежками, виляя и укрываясь под кронами низкорослых деревьев от возможной атаки сверху.
Ник посмотрел на сеть. В нее уже порядком набилось зазевавшихся тварей. Некоторые были мертвы, кто-то продолжал трепыхаться, все больше увязая в липкой паутине. Вдруг в самом низу ловушки, практически у земли, он заметил существо, похожее на здоровенного муравья или скорее даже термита. Тварь отчаянно боролась за жизнь, пытаясь перекусить жвалами серебряные нити, опутывавшие ее лапы.
Ник посмотрел в большие фасеточные глаза, и их взгляды встретились. Ник и тварь на мгновение замерли, потом псевдотермит отвел холодный взгляд и продолжил свою борьбу.
Что вдруг на него нашло, Ник никогда не смог бы никому объяснить. Что можно прочитать во взгляде насекомого, пусть и большого? Скорее всего, Ника задело то, с каким "выражением" термит отвернулся от него. Его вид в этот момент говорил: "Разве можно ожидать помощи от этого безволосого двуногого древолаза, забившегося от страха под дерево?"
Возможно, Ник все это себе напридумывал, но отчего-то ему стало стыдно. Он понял, что не может вот так просто взять и уйти, оставив это существо медленно перевариваться соками гигантского паука.
"Бррр! – его пробил озноб. – Нет, никто не заслуживает подобной смерти!"
Еще не вполне осознавая, что делает, Ник в два прыжка добежал до сети и принялся с размаху кромсать серебряные нити.
Паутина оказалась прочнее, чем он думал. Лезвие меча вязло в упругой субстанции, с трудом перерубая налипающие на нее нити. После каждого удара приходилось прикладывать значительное усилие, чтобы вытащить меч обратно. Хвала Ушедшим, мастера с Белых Скал знали свое дело! Лезвие было абсолютно гладким, прекрасно заточенным и имело практически нулевой коэффициент трения.
Наконец Нику удалось разрубить последние тягучие путы, удерживающие пленника в ловушке, и существо буквально вывалилось на землю. В тот же момент сеть сильно дернулась и резко ушла вверх.
Ник, не раздумывая, метнулся обратно под защитную крону. Термит, весь облепленный остатками паутины, заковылял на пяти уцелевших лапах в сторону ближайших кустов. По всему было видно, что это приключение не прошло для него бесследно.
Но, не дойдя до спасительных зарослей всего несколько шагов, он неожиданно остановился и, развернувшись, решительно засеменил в сторону Ника. Благополучно миновав опасный участок, термит подбежал к оцепеневшему от удивления человеку.
Существо едва доставало Нику до колен, но по сравнению с обычными муравьями было просто Годзиллой. Термит, привстав на задние лапы, вытянул к своему спасителю усы-антенны. Ник взглянул в его большие фасеточные глаза и увидел свое отражение – стоящего в полный рост изможденного человека, устало опирающегося на древко копья. Термит вдруг мигнул (или это только показалось?), и изображение мгновенно распалось на более мелкие. Теперь в фасеточных глазах отражались тысячи маленьких Ников, устало опирающихся на свои копья. Он даже замотал головой, отгоняя наваждение.
Термит опустился на все оставшиеся лапы и бесшумно засеменил прочь. Ник молча смотрел ему вслед, пока тот не скрылся в зарослях. Сил думать, а тем более анализировать произошедшее, уже не оставалось. Ник несколько раз мотнул головой, будто отгоняя надоедливых насекомых, но стойкое ощущение, что его только что сфотографировали, так и не исчезло.