* * *
Ник лежал на спине, забыв о близости смерти, о перебоях сердца, которое время от времени замирало от истощения, лежал, потеряв всякое представление о времени.
Внезапно он увидел гнома. Обычного такого гнома. Из детских сказок или бесконечных мультсериалов.
Гном шел к нему по узкой звериной тропке, ловко маневрируя миниатюрным телом между кустами.
Ник поднял лук, положил стрелу на тетиву и прицелился.
– Не стреляй! – попросил гном. – Еще успеешь!
Гном подошел почти вплотную, бросил свой заплечный мешок и уселся на него, глядя Нику прямо в глаза. Отведенная до упора стрела находилась на расстоянии руки от сердца гнома.
– Сними стрелу с тетивы, – попросил маленький человечек. – Я знаю, ты ослаб, а у твоего лука тугая тетива.
– Зачем ты пришел, гном?
– Мне нужна Умка. Ты умираешь, а я тороплюсь, – гном виновато развел руками. – Ты вот спишь, все спят, – человечек смешно шмыгнул носом и кивнул в сторону темнеющего Леса, – а Он – нет. Он не спит!
– Убери руку! – Ник сжался, подобрав под себя ноги. Ему хотелось, только чтобы его оставили в покое. – Убери или я продырявлю тебя насквозь!
– Да зачем тебе Умка, Ник? Ты все равно скоро умрешь!.. Ну, хорошо, торопиться не будем! В отличие от тебя время у меня есть.
Гном, порывшись в карманах, вытащил замусоленный сверток и принялся неторопливо его разворачивать. От сладковатого запаха недавно запеченной бараньей ноги у Ника закружилась голова.
– Ты чего добиваешься? – спросил он.
– Жду, когда ты умрешь. Уже недолго.
– А что потом, гном?
– Съем тебя, и поверь, твоего мяса мне хватит, чтобы выбраться из Леса.
– Тогда ты просчитался! Ты умрешь первым!
Ник спустил тетиву. Раздался громкий щелчок, и его откинуло, словно от сильной отдачи. Стрела ушла в пустоту. Никакого гнома не было.
– Галлюцинация! – истерично захохотал Ник. – Галлюцинация! Галлюцинация!..
Запах, который он принял за аромат баранины, исходил от кучи свежего, еще парящегося, звериного помета. Выстрел, а скорее, его безумный хохот спугнул какую-то крупную тварь.
* * *
Утро встретило его криками древолазов и нудным кваканьем живоглотов. Спину ломило – обессилевший Ник спал, не снимая заплечного мешка. Кряхтя, он наконец скинул его с себя, и со второй попытки ему удалось подняться. Голова кружилась, во рту стоял привкус железа. Ужасно хотелось пить.
Конец вчерашнего дня Ник помнил смутно: мрачные заросли, укутанные, словно коконами, паутиной, кончились так же внезапно, как и начались, но он еще долго-долго шел прочь от того страшного места, всей кожей ощущая на себе гнетущий взгляд Леса. Когда же это ощущение ослабло, он позволил себе упасть.
Ночью снились кошмары. Что именно, он не помнил.
И вот новый день, и он все еще жив.
Ник вылил в котелок остаток воды из бурдюка и всыпал туда все, что оставалось в мешочке Шептуна. Затем он терпеливо кипятил травяной чай и, сидя у костра, глядел, как пламя лижет толстые ветки.
* * *
Где-то поблизости послышались звуки потасовки, громкое хрюканье и треск кустов. Ник, с удовлетворением отметив про себя, что чудо-трава Шептуна хоть и ненадолго, но влила силы в его истощенный организм, осторожно, стараясь не выдать своего присутствия, поднялся, подхватив с земли лук.
В голове, как заезженная пластинка, крутилась одна только робкая мысль: может, ему наконец-то повезло?
Он осторожно раздвинул кустарник.
"О, да!" – это было стадо диких жиробрюхов, ломящихся через сельву. И они шли прямо на него!
Еще не до конца веря в удачу, Ник, стараясь унять дрожь в ослабленных руках, натянул тетиву. Понимая, что от этого выстрела напрямую зависит его жизнь, он подпустил самого толстого самца как можно ближе и выстрелил, целясь в бок. Выстрел не смертельный, но вожак был ранен. Теперь он бежал, припадая на задние лапы. Ник выпустил еще две стрелы. Одна, прошелестев, сгинула в диком кустарнике, вторая повалила жиробрюха на землю.
В сознании пульсировала лишь одна мысль: теперь он три дня будет есть свиной окорок, набивать свой живот, жирея в безопасности.
"Откуда здесь жиробрюхи?" – подумал Ник, жаря очередной кусок грудинки, наколотый на обструганную ветку. Эта мысль вяло побродила в его опьяненном аминокислотами и жирами мозгу и угасла, подавленная блаженством.
* * *
К полудню следующего дня некое подобие хижины было готово. Вчера Ник решил, что пока он не восстановит силы, двигаться дальше по враждебной сельве равносильно самоубийству. Это была, пожалуй, его первая здравая мысль за все время блуждания по Южным болотам.
Ник ел, потом спал, потом снова ел. Затем шел к ближайшему пролеску, рубил на жерди молодые побеги и сколько мог унести тащил в свой маленький лагерь. Место для стоянки он выбрал уже со знанием дела: до водоема было не меньше пятисот шагов, до Леса – раз в пять больше.
К вечеру в животе сыто заурчало. Ник улыбнулся: как, оказывается, мало надо человеку для счастья!
– Жил на свете чудный гном, его звали Билли Бом, – нараспев продекламировал он детский стишок и подбросил в наспех сооруженную им коптильню мелко наломанной древесной коры. Требовалось накоптить в дорогу как можно больше мяса. От мысли о возможном повторении "голодного перехода" его бросало в дрожь.
– Как то раз, в одном лесу, Билли Бом попал в беду, – последнее время Ник часто беседовал сам с собой, вслух, а с самого утра в голове крутился этот дурацкий стишок. Откуда он взялся? Тем более что вспомнить продолжение, как Ник ни напрягал память, не получалось. От этого он мучился, даже злился на свою забывчивость. Ему отчего-то казалось, что если он не вспомнит этот незатейливый земной стишок, то безвозвратно оборвется еще одна ниточка, связывающая его с домом.
Глава 10
Ник в последний раз оглянулся на оставленный им лагерь и, поправив лямки приятно отяжелевшего от припасов мешка, твердо зашагал к темнеющей впереди полосе Леса. Он решил не менять свой первоначальный план и двигаться строго на запад. Рано или поздно он вырвется из этих проклятых болот!
Сегодня Лес к нему явно благоволил. Серьезных препятствий типа непроходимых зарослей или коварной, прячущейся под тропой, топи ему ни разу не попалось. Ник благополучно проскочил между двумя большими болотами, где высиживали свое потомство бородавочники. Он в первый раз видел их так близко. Когда бородавочники не двигались, то издали походили на обычные деревья. Правда, весьма уродливые. Их стволы, торчащие из топи, были покрыты множеством наростов вроде бородавок разных размеров и формы. Сейчас же, при ближайшем рассмотрении, Ник понял, что это не наросты. Все тело уродливого существа, собственно, и состояло из этих странных образований. Бородавки, нарастая друг на друга, вылепливали причудливую форму то ли дерева, то ли животного. Некоторые наросты можно было принять за ветви, другие – за рот или глаза, а возможно, и уши. Тут все зависело от воображения смотрящего. Однако на самом деле, конечно же, ничего такого не было. Просто человеческий мозг пытался подогнать увиденное подо что-то знакомое, создать понятный ему законченный образ.
Ник шел осторожно, стараясь не потревожить больших уродцев. Пару раз, когда ему приходилось огибать трясину и проходить в опасной близости от замерших тварей, те начинали шевелиться, с чавканьем вытаскивали свои лапы-корни из болотной жижи, и над трясиной разносилось заунывное уханье. При этом наросты приоткрывались, и Нику начинало казаться, что на него устремлены сотни недобрых взглядов.
Сит рассказывал, что по ночам бородавочники отпускают свой выводок на охоту. Голодные твари снуют по земле в поисках пищи, нападая на все, что покажется им съедобным. А так как питались они практически всем, начиная от коры деревьев и заканчивая другими зазевавшимися тварями, то охотники предпочитали держаться от них подальше. Правда, далеко от материнского ствола мелкие бородавочники не удалялись.
* * *
Только когда Орфиус начал скатываться к горизонту, Ник позволил себе поесть. Сил было много, он почти не устал и решил, не останавливаясь, перекусить на ходу. Поглощенный пережевыванием подкопченного мяса жиробрюха, Ник не сразу заметил, что местность резко изменилась.
Под ногами покрытая мхом почва влажно зачавкала, редкие кустарники вдруг уступили место густым зарослям папоротников, между которыми, почти теряясь, вилась узкая тропа. За всем этим химерным доисторическим пейзажем сплошной стеной вставала враждебная сельва.
Болото встретило Ника теплым запахом гнили и дрожащим маревом испарений.
– Здесь только динозавров не хватает, – пробормотал Ник, облизывая пальцы от натекшего жира, и тут же встрепенулся, заметив ящеров.
Торчащие из болота немые бревна вдруг ожили, и на локоть от уровня воды поднялись жуткие треугольные головы, устремив на путника голодные глаза. Кусты за спиной зашевелились, и, обернувшись, Ник увидел еще с десяток гигантских рептилий там, где он только что прошел.
Стараясь не терять хладнокровия, он медленно стянул с плеча лук. "Придется пробиваться силой оружия. Назад пути нет", – твердо решил Ник, прикинув, куда будет бежать. Он запустил руку в мешок и вытащил большой кусок мяса. Ничего не поделаешь, придется пожертвовать. Атаку сзади он решил если не нейтрализовать, то хотя бы задержать приманкой. А тех тварей, которые встанут у него на пути, расстреляет из лука почти в упор.
Стремительно темнело. Ник смахнул со лба пот, понимая, что сейчас зрение превыше всего, и шагнул вперед.
Раздалось щелканье кровожадных зубов: твари, как запрограммированные, разом кинулись на него…
Кусок мяса, громко хлюпнув, упал где-то сзади, его запах под действием болотного "сквозняка" сразу растянулся в невидимый, но хорошо осязаемый шлейф, обеспечивая безопасность тыла. Послышался оглушительный рев: приманка сработала. Твари бросились друг на друга, стремясь первыми схватить вожделенную добычу. Послышалось клацанье множества острых зубов: огромные болотные "аллигаторы" катались в грязи, вгрызаясь друг другу в шеи и хлеща мощными хвостами.
* * *
Ник шел по жалкому подобию тропки, внимательно вглядываясь в окружавшую его топь. Время от времени над темной трясиной вспыхивали холодные глаза, и тогда раздавался сухой короткий щелчок тетивы – стрела, снайперски выпущенная из боевого лука, неотвратимо попадала в цель.
Взошла Доминия. В ее холодном, равнодушном сиянии мокрые спины тварей рисовались движущимися в черноте светящимися полосами, внезапно возникающими на пути.
Ник продолжал идти, стараясь держаться выбранного темпа – не замедлять, но и не ускорять шаг. Хотя его так и подмывало сломя голову броситься вперед, чтобы быстрее проскочить опасный участок пути. Справа он заметил скопление копошащихся тел. Вскинул было лук, но решил не тратить стрелы бесцельно.
"Быстрее! Быстрее!" – словно метроном, стучало в его голове. Чтобы не сорваться на бег, Ник принялся тихо, в такт шагов насвистывать. Откуда ни возьмись, в памяти всплыла строка из детского стишка: "Жил на свете чудный гном, его звали Билли Бом".
Жесткий, как плеть, хвост болезненно хлестнул по ноге. Щелкнули челюсти. Охваченный ужасом, Ник подпрыгнул и в отблеске Доминии увидел извивающееся животное. Недолго думая, он выстрелил прямо в широко разинутую пасть и увидел, как стрела пронзила щелкающий от голодного возбуждения язык и ушла внутрь громадного тела. Тварь забилась в агонии, оглашая безмолвную пустошь громоподобным ревом.
"Как то раз в одном году, Билли Бом попал в беду" – Уже в голос, процитировал Ник давно позабытые слова.
В следующее мгновение он наткнулся еще на одну бугристую, как шина, широкую спину, и свет Доминии выхватил из темноты тварь, лежащую боком к тропе.
"В лес пошел наш гном гулять, землянику собирать" – Ник, не раздумывая, рубанул наотмашь мечом, и его больно ударило осколками хитинового панциря.
"Сделать на зиму запас, ягод он хотел в тот раз" – стиснув зубы, прошипел он от боли.
Перепрыгнув труп, как через бревно, Ник увидел новых существ, которые, не зная страха, управляемые тупым инстинктом, лезли к нему со всех сторон. Казалось, весь мир состоит из этих псевдоаллигаторов, словно само болото производит их сотнями, а значит, Ник должен умереть – ведь он здесь лишний.
"Вот наполнил он корзинку, и свернул уж на тропинку, что должна вести домой, но услышал дикий вой" – Ник шагал как автомат, сканируя малейшее движение вокруг себя и молниеносно реагируя на опасность, точно посылал стрелы в единственно не защищенные хитиновой броней места рептилий – их глаза или широко распахнутые пасти. А в его голову по мимо воли лезли строки из, казалось бы, давно забытого детского стишка.
"На тропинку прям из чащи, Билли Бому на несчастье, вышел злобный крокодил и на гнома завопил…"
Стрелы кончились. Он несколько секунд безуспешно шарил рукой поверх колчана, не сразу осознав, что произошло. Пока его пальцы второпях хватали пустоту, очередная тварь разверзла свою ненасытную пасть.
"Ты зачем пришел в мой лес? Ты зачем в мой дом залез? Разве ты не знаешь гном, что нельзя тебе в мой дом?"
Ник закричал и рубанул тварь по глазам мечом. Визжащая от боли, ослепленная на оба глаза рептилия вцепилась зубами в лапу выползавшего из тьмы двухметрового собрата, и между ними завязалась безумная драка, какую обычно любят рисовать в учебниках по зоологии.
"Запах крови!" – словно прозрение, сверкнуло в мозгу Ника. Точнее, вдалеке сверкнула молния, но это совпало с главным: он понял, как бить этих тварей!
Ник вгляделся в темноту – навстречу снова полз черный ящер. Не дожидаясь, пока тварь доберется до него, он сам пошел к ней. – "Били Бом весь задрожал, но собрался и сказал…"
Уклонившись от лязгающих зубов, Ник несколько раз с упоением пронзил хитиновый бок. По трясине быстро расплылось темное пятно.
"…что ты хочешь крокодил? Я всего лишь тут ходил, ягод я себе набрал и домой уж путь держал".
Буквально через минуту на этом месте уже кипело сражение. Целая дюжина громадных рептилий принялась пожирать своего раненого товарища. Глаза Ника мстительно сверкнули: с этой минуты он полюбил убивать болотных тварей, убивать за то, что те инстинктивно бросались на запах крови, грызли друг друга, повинуясь жестокому закону Леса, породившего их…
"Крокодил рассвирепел, гнома съесть он захотел, пасть зубастую раскрыл, но от гнома след простыл…"
Туча закрыла Доминию, и болото погрузилось в непроглядную тьму. Ник понял, что теряет ориентацию. Сверкнула молния, и он увидел вдалеке среди зарослей островок суши. Забыв о страхе, ненасытных желудках и острых кривых зубах, он побежал, не разбирая дороги, время от времени прокладывая путь мечом.
Раздался треск, и он повалился в густой кустарник: болото кончилось. Ник был жив.
* * *
В полдень Ник нашел мед. Гигантский ствол дерева, похожего на земную секвойю, расколотый недавней молнией, лежал посреди болота, а вокруг него вились золотисто-коричневые пчелы.
Ник предусмотрительно разжег поодаль небольшой костерок. Немного побродив по округе, нашел нужное дерево. Оторвал от ярко-красного ствола несколько сухих полосок коры: ее он недавно использовал для копчения мяса подстреленного жиробрюха. Ник знал от охотников, что кора этого дерева дымит лучше других, недаром в Прилесье дерево так и называли – "дымное". Положив несколько раскаленных угольков в котелок, он сверху присыпал их мелкими кусками коры и принялся раздувать огонь.
Дождавшись, когда из котелка пойдет густой черный дым, Ник выхватил меч и принялся рубить прогнившее дерево. Наконец нижняя часть с треском отпала, и открылся срез: черное дупло, а в нем, как в магазине на прилавке, груда медовых сот.
С грозным жужжанием вылетел пчелиный рой. Ник поставил рядом с собой дымящий, как допотопный паровоз, котелок, и под прикрытием клубов черного дыма, тут же набросился, словно пес, на соты, впопыхах пожирая и мед, и воск, и попадающиеся тушки мертвых пчел. Организму требовалась глюкоза, и он не обращал внимания на такие мелочи.
Кора быстро прогорела, пчелы вернулись. Теперь оставалось либо отдаться им на расправу, либо бежать. Ник выбрал бегство – ринулся через кусты, вспоминая ужасную крокодилью ночь.
Перепрыгнув через очередной поваленный ствол, он вдруг подумал: "Любой ценой я должен разобраться в том, что со мной произошло. Единственное, что нас удерживает на Земле, – это память. Без памяти человек то же, что и животное. Новые события никогда не заполнят пробел в прошлом".