Конопатый Юкка-Пекка вошёл первым с большим рюкзаком, а Батюшка, как обычно, незаметно проскользнул за свой столик в самом углу, вытащил старинную книгу в переплёте с застёжками и углубился в неё, обхватив лохматую голову руками. Батюшка действительно был когда-то священником, но его оттуда попросили.
- Эй, вы чего не здороваетесь? - сказал Техас. - Вроде бы тут люди сидят!
Юкка-Пекка поставил на стол новенький рюкзак, снял куртку, повесил на спинку стула и только тогда сказал:
- Траттуте!
- Ну вот, не убыло от тебя, - сказал Техас. - А ты, особа духовного звания?
Батюшка бородёнку вскинул:
- Асмодеям здравия не желаю!
- Не в духе сегодня, - сказал Техас. - Опять надерёшься и обличать будешь?
- А вы не участвуйте в бесплодных делах тьмы, - сказал Батюшка. - И пью я на свои…
- Ты лучше зомбаков своих воспитывай, - сказал Огонёк. - Мы тебе помещение очистили, а ты там что развёл? Зомбариум? А говорил - храм восстанавливаешь…
- Зомбаков-то легче обратить, чем вас, - сказал Батюшка. - Зомбаки - они те же дети…
- А, что с тобой толковать, - сказал Огонёк. - Юкка, что это я тебя давно не видел?
Блудный сын Суоми не спеша раскурил трубочку, выпустил клуб дыма и произнёс:
- Париж естил.
- Ну и как там Париж? - оживился бармен Арчибальд - что-то связывало загадочного бармена с Францией, не зря к нему обращались - "месье"…
Дезертир-миротворец ещё раз затянулся и выдохнул:
- Что нато - не купил. Что НЕ нато - купил.
- Как ты красочно излагаешь! - всплеснул ручками бармен. - Я словно на Елисейских Полях побывал! Деньги-то все ухнул на девочек?
Юкка-Пекка повернул круглую стриженую голову и важно произнёс:
- Сколько нато - не истраттил. Сколько НЕ нато - истраттил.
Тут к финну подбежали Кобра и Синильга, защебетали, принялись потрошить рюкзак, доставать оттуда всякие бюстгальтеры и прочие полуграции. Юкка-Пекка смотрел на них и улыбался краешками губ, словно строгий, но добрый отец.
- Дерьма-то, - сказал Техас. - Стоило в Париж ездить. На любом китайском рынке…
- Дурак ты, Техас, - бросила Синильга. Была она метиской, в Якутии говорят - сахаляркой. Редкой красоты девушки рождаются там от смешанных браков, черноглазые, со снежно-белой кожей… Только быстро линяет в Зоне любая красота…
А Кобра - она и есть Кобра, прикинула к себе розовую комбинацию, зашипела:
- От вас вообще хрен чего дождёшься, даже китайского… Юкка не в "Самаритэн" для бедных отоваривался, он не поленился в "Галери де Лафайет" сходить… Потому что - мужчина!
И в доказательство сунула Техасу в нос яркую этикетку.
Но не пришлось официанткам примерить обновки, так как вышибала Колчак объявил:
- Ахтунг, ахтунг! Матадор с компанией! Уже хорошие!
- Это плохо, - сказал Арчибальд. - Очень плохо. Очень я не люблю, когда надираются на стороне. У нас что - коньяк прокис? Или отбивные несвежие? Я объявление повешу: "Приносить внутри себя спиртные напитки запрещается".
Но загремела тяжёлая дверь, и вломились в "Хардчо" четверо героев давешней игры "Освободите Белого".
- Месье Арчибальд! - вскричал Матадор. - Всем шампанского!
- Что за праздник? - поинтересовался бармен.
- Та в його тепер кожный день - свято, - объяснил Мыло. - Решил прогулять свою Испанию…
- Не праздник у меня, - пригорюнился Матадор. - Несчастье у меня. В Каталонии запретили корриду. Скоро и во всей стране запретят…
- Ничего, - сказал Огонёк. - С кровососами оттянешься, как все нормальные люди…
- Ты живой ещё? - изумился Матадор. - Ну так мы это дело быстро исправим…
- Солидный вроде бы человек, - сказал Арчибальд. - Сказано же - драки только в вечернее время!
Матадор посмотрел на часы:
- Так уже скоро! Чего тянуть?
Но Киндер и Дэн Майский, ныне Печкин, ухватили седого гусара за руки и силой усадили за стол подальше от чистильщиков.
- Мыло, - с упрёком сказал Арчибальд. - Это где вы так захорошели?
- Та мы трошечки, - сказал Мыло. - Нехай дивки ковбасу тащат, та вареникив, та вустриц…
- Устрицы у меня сегодня особенные, - подбоченился бармен. - Тасманийские. Называются crassostrea gigas. Знатоки ценят их за солоноватый вкус…
Электровениками забегали с подносами Кобра и Синильга, причём Кобра спрашивала у каждого, не встречал ли он Ниндзю.
Ниндзю никто не видел, только Мыло вдруг запел: "Ниндзя рыбка, Ниндзя птычка, Ниндзя гарна молодычка!"
- Хорошо в Зоне питаются, - сказал Печкин-Майский. - Разнообразно. Вчера жареная крыса, сегодня - тасманийские устрицы…
- Но! - воскликнул Киндер. - Завтра-то опять будет крыса!
- Увы! - запечалился пьяненький журналист.
Он уже немножко обвык в Зоне, сходил туда несколько раз с новыми друзьями в связке, благо погода позволяла, и совсем было начал считать себя сталкером, но жестокий Матадор каждый день указывал ему на ошибки и объяснял, каким образом столичный гусь мог погибнуть вон за тем пригорочком и вон на той тропочке…
- Выброс ночью будет, - вдруг объявил из угла Батюшка, не отрываясь от своего увлекательного чтения. Одной рукой он перелистывал страницы, другой подливал себе в стакан.
- А наука что говорит? - спросил внезапно протрезвевший Матадор.
- Это вам наука говорит, - сказал Батюшка, опрокинул стакан, выдохнул и продолжил: - А меня Господь путеводит в правде своей…
Но было до ночи ещё далеко, и думать о Выбросе никому не хотелось.
Вышибала Колчак то и дело объявлял о новых посетителях, и скоро обширный зал наполнился до отказа.
Настроение у всех было приподнятое - Зона, притихшая под палящими лучами, лютовала не сильно, артефакты снимали как с куста - не самые редкие, зато много, так что Арчибальд не успевал оценивать хабар и раскладывать его по контейнерам. А главное - все возвращались живыми… Даже Семецкий сегодня ни разу не погиб, не сообщали об этом сталкерские наладонники…
Только безутешная Кобра всё расспрашивала гостей про своего Ниндзю.
Ниндзю никто не видел.
Тут и там поднимали тосты - и первый, и второй, и третий, и четвёртый - за Белого.
Потом появился местный бард Серёга Воркута - несмотря на жару, в свитере, с гитарой, и запел в притихшем зале на мотив "Баксанской":
Мы с тобой всегда ходили в паре.
Нам с тобою дьявольски везло.
Третий вечер коротаем в баре,
Здесь всегда уютно и тепло.
Мы всегда найдём, за что нам выпить.
Поводов немало и причин.
За Периметр и за город Припять,
И за тех, кто в звании мужчин.Вспомни, товарищ, всё, что было встарь.
Как мы от мутантов чистили Янтарь,
Как загрохотал твой верный пулемёт,
Как мы шаг за шагом двигались вперёд…
- Слова примитивные, а душу бередят, - сказал Матадор. - Хотя о многом и вспоминать не хочется…
- Субкультура! - сказал Печкин.
…Первая у нас уже разлита.
Приступаем тут же ко второй.
Если кто дойдёт до Монолита -
Это будем точно мы с тобой.
Пожелаем, чтобы после чарки
Нам не снились страшные часы..
Ближе, чем конвойные овчарки,
Стали нам чернобыльские псы.Вспомни, товарищ - тьма со всех сторон,
Небывалый Выброс, ненадёжный схрон,
Смерть за стеною, смерть над головой,
И собак незрячих леденящий вой…
- Недоскональна писня, - заметил Мыло. - Колы Выбрис, так уси собаки мовчать…
- Ну, за Белого, - сказал Киндер. - Хотя, честно говоря, ни хрена мы его не спасли. Но! Помогли ведь завершить операцию? Помогли…
- Кто бы мог подумать, что он такой ушлый, - сказал Матадор. - Он ведь по жизни дитё совершенное…
…В те незабываемые годы
Попадали в клещи мы не раз:
На пригорке - снайперы "Свободы",
А в низинке - натовский спецназ.
Из любой ловушки уходили,
Выживали непонятно как,
Но всегда по-честному делили
Мы хабар, патроны и табак…
- И це брэхня, - послал критику Мыло.
- Точно, - сказал Матадор и нахмурился, сжав кулаки. - Уж мы делили-делили… делили-делили…
И лицо его в седой щетине на миг сделалось страшным, как у гада.
- Так ведь автор текста, - заступился за неведомого коллегу журналист, - хотел нарисовать образ, так сказать, идеального сталкера…
…Помнишь, как в тумане сгинули враги,
Как на Радаре чуть не выжгло нам мозги,
Как в ночи химера двигалась, скользя?
Помнить неохота, да забыть нельзя…
- А что - Белый в этот бар не ходит? - сказал Печкин.
- Белый как раз именно сюда и ходит, - сказал Матадор. - Только он сейчас, должно быть, кого-то вытаскивает, раз не пришёл. В Зоне ведь и без вольных сталкеров народу хватает!
- Тем более военкеры опять нагнали салажни, - сказал Киндер. - А будут говорить, что контрактники! Но! Разговорился я давеча с одним на Милитари - точно, салага.
- Для генералов как были люди мусором, так и остались, - сказал Матадор. - Давайте за генералов - чтобы побыстрее разжаловали без пенсии!
- То им гирше, ниж смерть, будэ! - поднял стакан Мыло.
…Если же от пули не удастся
Мне уйти, так ты уж не взыщи -
Не оставь мой труп в грязи валяться,
До ближайшей "жарки" дотащи.
Проследи, чтобы сгорел я толком,
Стал золою, малым угольком -
Лишь бы не воскрес поганым снорком,
Не поднялся жалким зомбаком…Нет, не хочу я помнить ничего.
Рядом шёл товарищ - нет теперь его.
У жизни и у смерти равные права.
Вот и пью один я, а стакана два…
Этот куплет неизменно всех повергал в уныние.
- И шо я тут з вамы сиджу? - сказал Мыло. - Сиять пора…
- Кого "сиять", чудо полтавское? - сказал Матадор. - Июнь месяц на носу! Вспомнила бабка свой девичник!
- Вот бы всё лето такое простояло, - сказал Киндер. - Но! Так не бывает, чтобы всё хорошо…
- Да, - сказал Печкин. - Так не бывает…
И глубоко задумался над свой нелегкой судьбой журналиста, которая занесла его, прямо скажем, не в Калифорнию. Но покидать Зону ему отчего-то не хотелось.
- Расслабились мы, господа, разбаловались, - сказал Матадор. Он уже достиг той стадии, при которой от каждой очередной стопки только трезвеют. - Вот, помнится, в моём родном маленьком городе гаишники затеяли кампанию - чтобы водилы пропускали пешеходов на переходах. Да так настойчиво стали проводить её в жизнь, что и вправду человек, ступивший на "зебру", чувствовал себя в безопасности. И что в результате? А то в результате, что начали наши в других городах гибнуть пачками! В Москве-то никто и не подумает пропустить пешего, снесёт прямо на "зебре"! Хотели как лучше, а вышли, естественно, к Херсону…
- Ахтунг, ахтунг! - возгласил незримый вышибала. - Какой-то неизвестный перец идет - то ли гастарбайтер… Что-то он мне не нравится, не хочу я его пускать…
- Дисплей включи! - крикнул кто-то. - Может, свой…
Окон в здании "HURDЧО INN", конечно, не было, их заменяли экраны, а видеокамеры стояли на козырьке над входом. Во время Выброса они втягивались в специальные блоки и там пережидали стихию.
Снаружи уже стало темнеть.
Возле монумента Семецкого стоял бледный худой человек в восточной одежде - в полосатом халате и плоской шапке-афганке. Борода у бледного была как у бармена Арчибальда, только длиннее.
Незнакомец внимательно осмотрел пустой каменный цоколь (голограмма как раз ушла в паузу), потрогал бронзовые буквы на граните, прищурился, пытаясь прочитать…
Тут прозвучал праздничный аккорд - и возникли на пьедестале вечно живые Семецкий с кошкой!
Незнакомец отскочил на шаг и жалобно воскликнул:
- Шайтан, шайтан!
- А, это из "Свободы", - сказал сталкер по прозвищу Умная Маша. - Есть там у них такой электронщик - Шайтан. Только у него морда другая, без бороды…
Лицо незнакомца исказилось, он распахнул полы халата, и все собравшиеся в баре "Хардчо" с ужасом увидели, что тощее тело его обвешано трубочками да коробочками…
- Аллах акбар! - завизжал худой и зажмурился.
Страшный удар потряс здание, погасли дисплеи, сталкеры запоздало попадали на пол, причём Серёга Воркута бережно накрыл телом гитару…
Так в Зоне появился и тут же сгинул первый шахид.
Глава девятая
…Русский человек не может всерьёз относиться к злодею, которого зовут шейх Насрулла. Украинец да белорус тоже. Да и поляка таким именем не напугаешь. Засмеются славяне - надо же как родители удружили сыночку!
А вот шейх Абу Зибак - это серьёзнее.
Шейх Абу Зибак и был человек серьёзный. И очень учёный. Он весь Коран знал наизусть.
Но он не только Коран читал. Он был прославленный улем - то есть богослов. И вот этот богослов очень заинтересовался Зоной.
Во-от такую кучу материалов проштудировал Абу Зибак и пришёл к выводу, что Большой Шайтан - это не гнилые Соединённые Штаты разложившейся Америки. Какая там Америка - ткни в неё самолётиком, она и развалится. Ну, двумя самолётиками. Ну, тремя. Десятка-то наверняка хватит!
Настоящий же Большой Шайтан обитает на территории бывшего Советского Союза, в так называемой Зоне, которую неверные собаки нарочно устроили, чтобы смущать умы правоверных.
И зовут этого шайтана - Монолит. И создан сей Монолит нечестивыми гяурами как соперник Чёрного Камня Каабы. И пока гнездится в сердце Зоны это богомерзкое образование, не удастся правоверным учредить Мировой Халифат.
Значит, долг правоверного - уничтожить Монолит, пока не распространил он своё вредоносное влияние на весь белый свет. Потому что ни зомби, ни кровососов явно не удастся обратить в истинную веру. А псевдоплоть так и вообще по происхождению свинья. Сплошной харам.
Но шейх Абу Зибак - это вам не дворник-татарин.
Очень скоро собрались вокруг него верные и преданные ученики, и воодушевились они задачей, возвещённой им Учителем, - проникнуть в Зону, дойти до Монолита, да и отдать свою молодую жизнь в процессе священного джихада. Потом зато гурий будет от пуза.
Нелёгок путь к Монолиту, стерегут его не только слабые люди, но и джинны с ифритами, пусть и зовут их по-другому. Этих тоже надо уничтожать, чтобы расчистить другим шахидам путь к заветной цели…
Как звали того, первого, который оптимизировал монумент возле бара "Хардчо", никто уже не узнает. Как проникали шахиды за Периметр - тоже загадка. Неужели взятки давали неподкупным воинам Украины и России? Быть того не может…
Потом-то к шахидам в Зоне привыкли и даже стали использовать в качестве идеальных отмычек. Вреда от них было не больше, чем от Умной Маши с партизанским миномётом. А польза выходила немалая. Потому что для мученика веры на первом месте стоит Монолит, на втором - ифриты с джиннами, а людишки только на третьем. Можно людишек до поры и потерпеть, не тратить на них взрывчатку.
Джиннами шахиды считали мутантов, ифритами - аномалии, а если неверные ещё и указывают героям, где их искать, - то и большой салам за это неверным.
- Пойдём-ка со мной, Абдулла, - говорил, допустим, сталкер Вирус. - Видишь - между деревьями искорки? Это ифрит, падла. Не пускает тебя к Монолиту. Грохни его, а награда за Аллахом не заржавеет…
Бабах!
После такого взрыва любая "электра" не скоро опомнится, и можно даже большой группой пройти безвредно…
- Мухаммад, а, Мухаммад! - говорил сталкер Грибок, - знаю, где Монолит. Мне сам Большой карту нарисовал. Он в том вон домике хранится. Точняком, зуб даю! Только там джинов как грязи, но ты же всё равно в рай намылился…
Бабах!
И пойдёт сталкер Грибок по своим делам, не оставляя в тылу кучу кровососов…
И так шейх Зибак своё воинство вышколил, что ни один контролёр не смог подчинить ни одного шахида!
- Ахмед, - говорил сталкер Бацилла, почувствовав контролёрское наваждение. - На дальнем пригорочке дядька прячется. Но это не дядька, а жидяра противный. И нам они житья не дают! Даже в Зоне от них не скроешься!
Бабах!
И нет больше подлой твари, и все мутанты, ею подчинённые, разбегаются в ужасе…
Жалко даже становилось этих обманутых ребят, да пусть хоть погибнут с пользой!
…Но всё это было потом, а пока очумевшие сталкеры поднимались с пола, ощупывали себя - всё ли на месте? За компанию ощупывали и Синильгу с Коброй…
Дверь, ведущая из тамбура в бар, выдержала. Она была здорово похожа на люк в подводной лодке. А вот уличную сорвало и вбило внутрь.
- Бедный Колчак, - вздохнул кто-то.
В тамбуре было сплошное крошево из дерева и стекла.
Сталкеры, ругаясь, принялись искать своё оружие, сданное, как положено, бедному Колчаку под запись. Иные жаловались на гнутие ствола…
Крошево под ногами зашевелилось.
- Хрюли бедный, - подал голос вышибала. - Я сразу под стол залёг. Эх, вот бронестекло-то жалко. Как меня не посекло? А вообще тамбур надёжный, такие в банках ставят, я знаю…
- И Семецкого жалко, - сказал Матадор. - От террористов он ещё не погибал…
- Большой восстановит, - уверенно сказал Киндер.
- Только чтобы он больше не мигал! - Колчак вылез из мусора. - А то хрюли он людей пугает! Чур, я тут сегодня сидеть не буду - передавали по связи, что Выброса надо ждать…
- Вот, уже передавали, правду сказал Батюшка…
- Запритесь получше, - скомандовал из-за стойки Арчибальд. - Требую продолжения банкета. Всё равно ведь придётся тут ночь коротать. Кто не жадный, в номера пойдёт, а прочие могут прямо здесь спальники разложить… Только мы ведь теперь глухие и слепые, как в подбитом танке. Что там, снаружи, кто там… Колчак, проследи, чтобы не дрались, нынче драка уже перебор…
И понеслось - поскольку беда только что прошла мимо, а как за это не выпить. Галдели неимоверно, сдвигали столы, и Серёга Воркута запел уже не сталкерские, а материковские песни, и Батюшка, не отрываясь от своего увлекательного чтения, голосил псалмы царя Давида, и никто уже никого не слышал, как вдруг снова грянуло - хоть и послабее, чем в прошлый раз.
Это дезертир Юкка-Пекка приподнял стол и грохнул им об пол.
Мигом пала тишина.
- Тотто тферь тутитт! - объявил Юкка-Пекка.
Не зря об его охотничьей чуткости ходили легенды. Тут и все услышали, что воистину кто-то колотит в тяжёлую дверь чем-то не менее тяжёлым.
Притихшие сталкеры - зрелище редкое и жалкое. Все взоры обратились к бармену Арчибальду.
- Ну что, открывать будем? - сказал сталкер Мастдай.
- Это бюреры, - уверенно сказал сталкер Огонёк. - Отцепили нож у бульдозера и лупят… А у меня в баллоне пусто!
Тут все не по-хорошему зыркнули на Батюшку - известного заступника грязных карликов.
- Отнюдь, - сказал Батюшка. - Бюреры подчас разумнее человеков, они перед Выбросом не шляются. Там кто-то из наших. Грех на нас будет, если не откроем…
- Это Ниндзя, я знаю! - воскликнула Кобра.
- А если там химера, то она дверь на раз вынесет, - сказал сталкер Коломбо.
- Не стучат химеры, - сказал сталкер Паганель. - Они политесу не обучены…
Грохот тем временем продолжался - настойчиво, ритмично. Арчибальд в раздумье перекатывался с одного конца стойки На другой, словно мишень "бегущий кабан".
- Колчак, - сказал он наконец. - Отвори.
- Хрюли Колчак, месье, - завыл Колчак.