- Эй, вы, шмотки оставили и валите отсюда. Это наша делянка, всосал?
Шагах в пяти стояли три конкурента. Грязные, заросшие, без оружия. И где вы прятались, такие красивые? Не иначе, как вон за той кучей. Смотрели, как мы пашем, а теперь вышли забрать собранное.
- Солдат!
Напарник понял правильно, палка-цапалка прилетела точно в руки.
- А рожа не треснет, опущенный?
Угадал - точно из пролетевших бандюков. Ну и куда же ты, мразина? Ой, как неосторожно.
Два раза прогудела в воздухе цапалка, распоров гаденышу щеку и качественно разодрав левую руку. А крови-то, крови. Завыв и свалившись, предводитель ушлепков выбыл из игры. Двое испуганно попятились: конечно, если уж покойник Шило от "восьмерки" шарахался, куда вам, малахольным. Остановка вращения, перехват.
- Я Шило по закону урыл, дохлятина, а вы для меня грязь. Не хочу в карьер тащить, париться. А ну, за наезд кульки мне под ноги, быстро! Ты! Сумку снимай! Бросай ко мне! Схватили своего урода и свалили. Бегом!
Конечно, не совсем бегом, но троица испарилась качественно, оставив размазанные пятна крови на мусоре и неожиданное пополнение добычи. Да, командный голос для таких самое то, это я ещё по армии понял. Так, а где напарник?
С гордостью и обожанием Солдат смотрел на меня.
- Сеант, оово.
Здорово. Черт, даже как-то неудобно. Выпрямляюсь, козыряю.
- Вольно, Солдат.
Серьезное лицо и ответное приветствие.
- Давай, братишка, поглядим, что враги оставили.
Несколько яблок и груш, газировка сомнительной годности, неработающие наручные пластмассовые часы (ого!), сигареты, три пинты мутноватого сидра, грязнющая, замасленная, но целая брезентовая сумка с ремнем через плечо. Это они удачно зашли. Откинув кульки с непотребными объедками и окурками (западло), сложил добро в расчете на четыре руки и в сумку пакет.
- Ну что, вперед и с песней?
- А, Сеант, омой.
Поглядывая по сторонам, я привычно размышлял. Первое: братишка явно добавил в сообразительности. И пусть говорит плоховато, но понимает хорошо. Сказывается наше общение? Восстанавливается память? В любом случае это радует. Второе: почему так удивился Боров? Ну, починил мелочевку, обычное дело. Стоп. Обычное для моего мира, полного соображающих мужиков с руками, растущими не из жо… и технически подкованных. Технически. Тех. Черт, мало информации. Пока отложим. Третье: шныри. Прислуга у бандюков. Мда, опускаемся, товарищ майор. Хотя, Хот за своего человека на таком месте… расцелует, как минимум. И даже в губы. Опять же, сортировки кончатся, Солдата просто так никто не обидит. Да что там обидит - Кэп сразу возьмет его в команду. И через Борова прикрою. Обсужу потом с братишкой.
Рассортировав и припрятав добро, плотно перекусили, и я занялся инструментом. Пилочку для ногтей наладил легко: разогрел хвостик зажигалкой и вплавил в обрезок ручки зубной щетки. Для ножниц сначала подобрал кусочек пластика, вырезал незаменимым шпателем треугольник, им же проковырял отверстие для пальца и, наконец, вплавил лезвие в полученную ручку. Пощелкал. Подшлифовал отверстие. Нормально.
- Солдат, а давай тебя подстрижем?
В той жизни я освоил это несложное искусство, по крайней мере, в области военных причесок. Аккуратно обходя шишки (заметно опали, цвет почти нормальный), работаю ножницами и расчёской. Челочку набок, пробор. Красота!
- А что ты хочешь, братишка?
- Сеало.
- Зеркало?
- А, Сеант.
Так, в прошлый раз это кончилось плохо. Надо контролировать.
Непривычно серьезный Солдат посмотрел в зеркало, повернул голову влево, вправо… улыбнулся. Отлегло. Убираю зеркало.
- Хоо, Сеант, оень хоо.
- Согласен, хорошо получилось.
Остаток вечера вникал в печатное слово, благо валяется оно кругом в любых количествах. И чем больше перелопачивал газет и журналов, тем меньше понимал устройство этого мира.
Нет, общие черты понятны: власть принадлежит Британской Колониальной Империи, нашей зоной управляет генерал-губернатор. Поджарый такой дядька с волевым лицом, офицерской осанкой, лет за пятьдесят. Приёмы, парады, посещения. В каждом городе мэрия. Отчеты о работе, радостные дети, благодарные старики, полные полки магазинов, новые красивые дома. Многоэтажек что-то мало. Львиная доля остального текста - объявления, реклама, хобби, клубы, рассказы читателей о счастливой жизни, просто рассказы, юмор, комиксы, путешествия по Империи. Кстати, что-то не встречал фотографий собственно Англии и иной информации о метрополии. Текст, кстати, на двух вариантах английского языка: классическом и урезанном (кажется, пиджин-инглиш называется). А где криминальная хроника? Где акты реджистанса? Нет ни в одной газете. И про полицию и шерифов (это ещё что за чин?) только в контексте "новые машины, новое здание". Парады. В строю сплошные негры, латиносы и прочие индусы. Европейцы - только офицеры. Вообще нет медицинских, технических, компьютерных и других подобных тематических изданий. В женских журналах мод нет выкроек и кулинарных рецептов серьезнее приготовления полуфабрикатов и "добавить восточных специй". Нет ничего про то, что находится у машины под капотом! А в списках предложений о выполняемых работах технических хватает, но написано, как для умственно отсталых (я всё понял!), предельно "разжевано" - какие устройства ремонтирует данный мастер. Да, а где объявления о наборе инженерно-технического персонала?
Итог: развитое общество потребления, но кто всё выпускает и ремонтирует - загадка. Всё, устал думать, надо поработать.
Рук всего по две. Братишка ночью не видит. А воды хочется побольше, чем четыре десятипинтовки. В сумку? Неудобно. Хотя сама мысль повесить на плечо интересная. Взяв ещё две бутыли и выдрав полосу ткани попрочнее из скончавшихся штанов, начал мудрить с упряжью. Солдат привычно с интересом наблюдал.
- Где-то так, братишка.
Перевязь крепко привязана шпагатом к ручкам, в середине закреплена скотчем толстая картонная вставка под плечо (чтобы не так давило). Бутыли получаются на уровне пояса. До куч от ангара донести должен, потом, если что, по одной перенесу.
Выставляем будильник, цапалку поближе, спать.
Увидев четыре пинтовки сидра, Черп ощутимо взбодрился.
- Ну, молодцы, парни! И про журналы не забыли!
- С сигаретами только плохо, одни окурки в этот раз.
- Да, окурки не надо. Мы хоть и не законники, но стараемся по закону жить. Слушай, зомбачок, если книги или журналы по науке попадутся, принесешь?
- Я бы принес, но не видел. Романы любовные пару раз попадались.
- Романы ерунда, только в печь. Надо смотреть, где из контор выбрасывают, из фирм.
- Из офисов?
- Точно. Эх, у меня со временем плохо, я бы с вами сходил, поговорили бы. Интересно с тобой говорить.
- Я понял, поищем. Отоспимся завтра и пойдем.
- Постарайся. Ну, пошли за водой. Ух ты, а это что?
- Да так, в голову пришло, чтобы воды побольше утянуть. Выдержать бы.
- Ничего, вы парни жилистые, не доходяги.
Прямо скажем, было тяжело, но терпимо. Солдат ждал за кучами, я таскал бутыли. Перевязь себя оправдала, надо было две таких делать. По-быстрому припрятали воду и завалились спать.
Сортировка и замачивание белья, маскировка картоном ведер. Нанёс пометки о содержимом исследованных участков на самодельную карту и задумался. Что лучше: сходить на пищевую помойку или порыться в одном из "белых пятен"? До обеда два часа. С голоду не умрем, поэтому пойдем покопаться.
Место сначала вызвало разочарование - низкие кучи покрывал толстый слой мусора из выпотрошенных мешков. Но погреб вглубь, и сразу награда. Опять мешок спортивного центра, ещё один. Бельём мы уже точно обеспечены. О, а вот это Борову, как на заказ с грязноватой черной футболки скалилась знакомая кабанья эмблема. Похоже, и размер подойдет. Роемся дальше. Спортивная питьевая водичка, большое полотенце с надорванным краем. Лосьон после бритья, аж треть флакона. Ага, сломан пульверизатор. И всё залеплено отработанной туалетной бумагой. Сильны на это дело спортсмены. Вторая куча, третья. Добавилось одноразовых бритвенных станков, тюбиков, носков. Пластиковые плечики для одежды. Тоже возьмем. Всё, заканчиваем, надо к обеду готовиться. Уже совсем уходили, когда Солдат углядел хвост широкого поясного ремня.
- Ну, братишка, просто Соколиный Глаз! Ещё бы починить, и благодетель наш в кармане!
Качественный кожзаменитель, большая пряжка из толстого желтого пластика с "веселым Роджером", хитрая застежка-трещотка. Нерабочая. Надо будет напрячься, отремонтировать обязательно. По дороге разглядывал, прикидывал устройство. Ремень свободно ходит, не фиксируется на зубцах. А это что? Похоже на кнопку. Значит, когда её нажимают, блокирующий выступ уходит с зубцов. Правильно. Вот и царапины - ковыряли, хотели вытянуть, но не получилось. Надо опустить пряжку в ведро с замоченным бельём.
В этот раз Боров сидел за столиком. Увидев меня, властно махнул рукой.
- Как дела, зомбачок?
- Вот, законник Боров, только два журнала и пяток сигарет. Неудачное утро, мало нарыли.
- Не ссы, фарт любит упорных, приканает ещё. А я за тебя перетёр. Кент думает. Когда он сразу не отшивает, значит, всё путём.
- Благодарю, законник. Буду должен.
- Толково с тобой базарить, зомбачок, сразу тему сечёшь. Короче, ты извернись, как хочешь, но надо Кента реально заинтересовать: нарой что-нибудь конкретное. Учти: папку для бумаг я ему отдал, путём легло. Вкурил?
- Я понял, законник. Буду стараться.
- Во! Ну, канай, кореш твой уже к жрачке подходит.
Отходя к Солдату, уловил злобный взгляд бандюка за соседним столиком. Этому я чем не угодил? Из проигравших, что ли?
Пообедав, занялись стиркой. Трусы, носки, футболки, два полотенца, бейсболки, две рубашки, брезентовая сумка ― богатеем, добра набралось. Одну бутыль отложил на солнышко: прогреться к вечерней помывке. Кстати, а что мы всё на картоне сушим? Упаковочного шпагата целый моток, две кучи подходящие, плечики есть ― не натянуть ли веревку? Сказано - сделано. Пока Солдат старательно простирывал бельё, я привязал один конец шпагата к раме, и, забравшись на вторую кучу, стал выискивать, чем закрепить другой. Кстати, вот мешок с длинными пластиковыми коробами вроде бруса. А мешок хорош ― большой, полиэтилен толстый. Пару коробов в кучу вгоню как опору, остальные в хозяйство. Когда вытряхивал, в одном коробе металлически перекатилось. Ну-ка… Сварочный электрод. Целый, сантиметров двадцать пять длины. Приберём, нужная вещь.
Сохнущие футболки и рубашки покачивались на плечиках, разноцветные носки и трусы приятно оживляли пейзаж. Сумку я надел донышком кверху на пластиковую ручку метлы.
- А хорошо мы отстирали, Солдат. Особенно, ты постарался. За это вон та красная футболка ― тебе. И носочки красные. Как мой выбор?
- Спаипо, Сеант. Хоо.
- Раз ты такой вежливый, братишка, добавляю темно-красную рубашку. Плохо, что пуговиц мало, но зато подчеркивается твой тонкий эстетический вкус.
Напарник заливается смехом, я улыбаюсь и продолжаю ковырять ремень. Похоже, кнопка начинает ходить. Точно, поддетая гвоздиком-шилом поползла наверх. Черт, неудобно гвоздь за шляпку держать. А что мешает сделать нормальный инструмент? Выбираю самую плохую зубную щетку, отпиливаю шпателем ручку, сбиваю ребра шляпки, грею зажигалкой и вплавляю. Вот, цивильный инструмент. Продолжаем мучить пряжку. За неимением плоскогубцев закусываю кнопку зубами, тяну. Готово. А что у нас под кнопкой? Грязь (старательно сплевываю), остатки сгнившей металлической пружинки. Ага, пружина поднимала кнопку, прорезь "ласточкин хвост" освобождала фиксирующий рычаг на пружинящей пластинке. Вычищаем грязь, думаем: где взять пружину? А что тут думать: в авторучке.
Застежка работала идеально. Отшлифованная об отделочный камень кнопка отлично поднималась вверх, фиксатор нормально держал ремень.
- Не вздыхай, братишка, так тяжко. Ремень нашему благодетелю Борову. Да и в любом случае такую вещь у нас отобрали бы. Поэтому, вот немного крема, тряпочка, сделай его новым.
- Хоо, Сеант.
А я занялся электродом. Отколол сварочный состав, отбил и заострил конец. Выглядит грозно. Насадить на ручку и сделать большое шило? Нет, против дубинки или ножа не пляшет. А по-другому? Загибаем тупой хвост под прямым углом, срезаем остатки крепления метлы с ручки (сумка, кстати, почти высохла, дойдет на картоне), просверливаем электродом сквозное отверстие. Вставляем загнутый тупой конец, закрепляем скотчем. Прямо штык на дуле трехлинейки. Получился нормальный дротик.
- Солдат, закрой рот ― муха залетит. А поскольку муха ― это мясо, ужин я съем сам.
Братишка смеется. Кстати, об ужине: пора выдвигаться к витаминчикам. Почему не к офисным залежам? Потому что Кента планируется поразить исправным калькулятором. Настольные часы хорошо было бы захомячить, а наручные я ещё не разбирал. Прячем высохшую одежду в мешок, дротик между листов стенки шалаша, берем цапалку, шпатель, перчатки, свежевыстиранную сумку и идём за ужином.
Возвращаясь с пакетом и сумкой продуктов домой, мы уже предвкушали приятнейшую помывку и вкусный ужин в чистом, но…
- Где нычка, дохлятина? Мля, урою урода!
Я, скрючившись, валялся на мусоре, стараясь втянуть хоть глоток воздуха. Мощный тычок в солнечное сплетение и удар дубинкой по почкам вышибли всё здоровье. Выброшенная из шалаша постель, раскиданный картон, разъяренный бандюк (тот самый, от соседнего с Боровом столика). Короче, сцена "Приплыли".
- Где Борову добро нычите, твари? А ну, баклань, дохлятина, урою в натуре!
Вошедший в раж урод пинает упавшего Солдата ногами. Бешеная ненависть подбрасывает меня, как пружина. Рывок к шалашу, ручка дротика сама ложится в руки. Разворот назад.
- Хэк!
Отточенное в прошлой жизни "штыком коли", возврат на исходную. Хруст ломающегося пластика. Выронив дубинку из опускающейся руки, бандит неуклюже валится на спину. Обжигающая посмертная волна. К небу торчит криво стриженая рыжеватая бороденка и обломок рукоятки, упирающийся в грудь. Точно в сердце, до упора. Мастерство не пропьёшь.
- Солдат, братишка, как ты?
Осматриваю лицо, голову, проверяю руки, тело.
- Где болит, братишка?
А он молчит и смотрит на покойника остановившимися глазами. Черт, может быть второй! Подхватив цапалку, резко взбегаю на строительную кучу. Осматриваюсь. Никого. Назад.
- Солдат, как ты?
- Номано, Сеант.
Нормально. Ещё раз, уже спокойнее, осматриваю друга. Он молодец, успел свернуться клубком, только ссадины на руках, да чуть содрана кожа на скуле. Мажу противовоспалительной мазью. Так, а что делать с трупом? Электрод вынимать не буду ― пока он в ране, кровь почти не течет. Оттаскиваем тело к куче, закладываем мешками. Начнет смеркаться ― поволочем в карьер, назад я Солдата доведу.
Как ни странно, нервы в порядок пришли довольно быстро. Сложили на место постель, подобрали картон. Шалаш здорово накренился ― бандюк постарался, но начинать ремонт сейчас не с руки. Надо поесть.
Мда, не прошло и часа, как заколол человека, а сейчас сижу и наяриваю кефир с подсохшей выпечкой. Хотя, какого, к хренам, человека? Урода бандитского. Солдат не отстает, тоже успокоился, повеселел. Вешаем остатки в пакете на завтрак. Чем заняться? Что-то не упирается мне идти назад по темноте: прошлого раза хватит за глаза. Присыпать урода опять же надо, чтобы точно не нашли. Полезу-ка я на кучу, осмотрюсь.
Вот ангары. Народ сползается к дальнему, к ночлежке. Сортировка шуршит далеко в стороне. На пищевой помойке отдельные копошащиеся фигуры. Вот дорога к карьеру. Всматриваюсь. Пустая. Точно, до самых развалин ничего движущегося. А как лучше к ней пройти? Решение приходит сразу. Спускаюсь, откидываю мешки, снимаю с трупа кроссовки, вонючие носки, обгаженные штаны. Тьфу, урод трусы не носил. Ветровка от спортивного костюма, майку оставляем. Вещи, дубинку в пакет, выбросим по дороге. Крови натекло немного, собираем с мусором в тот же пакет. Чисто.
- Солдат, снимай рубашку, одевай эту рвань.
Переодеваюсь сам, хватаем труп за ноги, тащим. Между куч никого не встретили. Выхожу на дорогу, осматриваюсь. Норма. Тянем.
Бандюк был увесистый, пробившее его насквозь жало цепляло мусор, но мы шагали как заведенные. Не так уж и далеко оказался карьер: уже накатывало тяжелой трупной вонью, когда остановились передохнуть. Пора вытаскивать электрод, кровь уже наверняка свернулась. Жало сидело мертво. Рука соскальзывала с обломков трубки, труп от рывков елозил, не давая дернуть как следует.
- Солдат, подержи гада, не могу вытащить.
- Бог в помощь, работнички!
Одновременно мучительно пытаюсь выдернуть жало и разворачиваюсь на голос. Рука ослабевает, адреналин уходит. Это Кэп. С ним Хот и два знакомых парня.
- Смотрю, Сержант, ты дорвался, во вкус вошел: законников валить. Знакомая рожа. Хот?
- Это Лупень, из бригады Лома. Гнида редкостная. Был.
- Где второй покойник, герой реджистанса?
- Кончай стебаться, Кэп. Один он был.
- Один? Ты не путаешь? Им по одному ходить по закону запрещено.
- Точно один, я проверил. Он нычку нашу для Борова хотел найти.
- Вижу, что нашел. Как дело было?
- Он Солдата ногами пинать начал. Я защитил. Вот, вытащить не могу.
- Пауэр, глянь, что там?
Здоровый парень подошел, склонился над трупом.
- Где вы нас увидели, Кэп?
- Коробку бетонную по дороге видел? Вот там мы и были по делам. Глядим: законники волокут отмучившегося. Ближе ― а это наши кандидаты. Интересно мне стало, кого это вы приговорили.
- Кэп, насчет кандидатов… Если что, Солдата к себе возьми, пожалуйста.
Братишка дернулся ко мне, схватил за руку.
- Если что, так вас обоих забьют. Но, судя по тишине… Где его вещи?
- Вот. Там и мусор с кровью, и дубинка. У нашего шалаша я прибрал.
- Разумно. Умный ты парень, даже слишком. Хот, займись.
- Майку ещё надо. Как там, Пауэр?
Сняв остатки пластика и скотча, здоровяк примерился, придавил труп коленом, мощно рванул. С мерзким хрустом электрод вышел из тела. Вытерев железку о футболку бандита, Кэп с уважением на нее посмотрел.
- Серьезная вещь. Как ты так ударил, что насквозь пробил?
- Ручка была ещё от метлы. Отверстие насквозь, уголок вставляется, закрепляется липкой лентой.
- Лихо. Сам придумал?
- Сам.
- Добро. Хот, действуй, а вы, парни, тащите дальше в карьер ― прятать будем.
Вымытые, в чистом бельё, мы лежали в шалаше и шепотом обсуждали ситуацию. Приятный запах крема для рук и лосьона отбивал всё ещё навязчиво ощущаемый невыносимый смрад карьера.
Убитый бандюк стал для Кэпа последним доводом взять нас в команду. А мой рассказ о возможности попасть в шныри воодушевил командира сверх всякой меры. Главное: пережить завтрашний день активных поисков Лупеня, и сейчас мы с Солдатом повторяли детальную легенду. Что и когда делали, куда ходили, кого видели. Нет, голова у напарника точно стала работать намного лучше: практически всё запомнил.
Утром проснулись перед восходом солнца от холода. Накренившаяся постройка продувалась насквозь, тепло не задерживалось. Оделись, размялись, позавтракали (кофейку бы горячего!) и только потом на солнышке умылись.