В дороге Хромой вёл себя тихо, держался наособицу от остальных. В разговоры не вмешивался, если о чём-нибудь спрашивали - отвечал предельно кратко. И никогда не улыбался.
- У меня дядька кожемякой был, - сказал на одном из привалов Обруч, сын бочара. - Так он, слышьте, поехал как-то в город за новыми кожами - а тут как раз конец света. Ну, дядька перебедовал - и обратно. А деревни, где он жил, - нема. Вся как есть в чернила ушла. А у него в деревне - жена, сын, дочки две. Сын-то взрослый был, а дочки - совсем крохотули… Так дядька, слышьте, с тех пор живёт себе и живёт, женился по новой, детей в хате полно. А улыбаться никогда не улыбается. И вообще… лицо у него - ну один в один как у этого вон нашего. - Обруч кивнул на Хромого, который как раз возвращался от ручья, куда ходил мыть котелки: сегодня была его очередь. - Ну один в один!
- Ты ещё скажи, что у тебя дядька алаксаром был, - пошутил кто-то.
А Сиврим подумал тогда: "Обруч прав. Самое главное про Хромого понял".
За двадцать лет, прошедших после Разлома, то, что алаксары остались без своего творца, уже воспринималось не так остро. Да, Праотец Алтэрэ, пожертвовав Собой, спас мир от разрушения. Но ведь именно алаксары стали причиной катастрофы. Об этом не забывали - и за последние годы те из чад Алтэрэ, кто выжил и не ушёл в потусторонний мир по собственной воле, погибли от рук других андэлни. Хромой - один из последних уцелевших.
Те юноши, что приехали в столицу вместе с Сивримом, поначалу приглядывались к алаксару. На второй день Бйолтэйр, сын лесничего, пару раз нарочно задел Хромого. Дело было в захолустном трактире, Сиврим как раз отлучился по нужде - и, возвращаясь, услышал, как Бйолтэйр говорит о "надменных выродках, угробивших мир!" - но решил не вмешиваться. Хотел посмотреть, чем ответит алаксар.
Сиврим просто не стал входить в зал, где сидели его спутники. Они его не видели, он их - тоже, зато слышал Бйолтэйра, который всё более зло говорил об "отродьях Алтэрэ"… пока наконец Хромой не ответил ему.
Вот слов Хромого Сиврим разобрать не смог. Это была недлинная реплика, произнесённая уверенным, чуть насмешливым тоном.
Сиврим напрягся: сейчас зазвенят мечи или полетят в сторону стулья.
Ничего. Кто-то - кажется, Обруч - неуверенно засмеялся.
Сиврим вошёл в зал и успел заметить, как Хромой неспеша допил вино и, поднявшись, пошёл наверх, в одну из снятых комнат. Остальные спутники Сиврима занимались кто чем: сосредоточенно доедали свой ужин, смотрели вслед алаксару, недоверчиво качали головами…
Больше ни один не задирал Хромого, теперь уже сами держались от него подальше. О том, что именно случилось тем вечером, тоже не пожелал рассказать ни один.
В общем-то, если бы только в этом и заключались странности Хромого - гарры с ним! Но то, как он умел бесшумно, незаметно находиться рядом, его обескураживающие краткостью ответы, наконец, его подчёркнутая учтивость, которая казалась изысканной издёвкой…
Иногда Сиврим очень жалел, что тогда, в трактире, Бйолтэйр не довёл дело до стычки. Иногда - к собственному ужасу, сладостному и манящему, - Сиврим ловил себя на том, что мечтает о поводе, который позволит ему дать волю гневу.
- Знаете, - спросил вдруг алаксар, - что общего между стариком и юношей?
Тьма окончательно сгустилась. На верхушках башен вспыхивали и гасли фонари - это о чём-то сигналили друг другу стражники.
Сиврим обнаружил, что ладонь, которой он сжимал рукоять меча, вспотела. Украдкой вытер о полу куртки.
- Это просто, - продолжал алаксар. - И один, и другой пытаются походить на зрелого мужчину. Но старику не удаётся, потому что тело уже не слушается, все движения как бы немного запаздывают, и его энергия, его бодрость из-за этого выглядят наигранными. А юноша ведёт себя так, как, по его мнению, должен вести себя взрослый. Разумеется, я говорю о неумных стариках и юношах.
- А что же делают умные?
- Осознают преимущества своего возраста и остаются самими собой.
Вот ещё одна черта алаксарского характера, которая приводила Сиврима в бешенство: обыкновение Хромого отвечать на прямой вопрос заумным бредом.
- А знаете, - спросил Сиврим, - чем отличаемся друг от друга мы с вами? Вы приехали сюда, чтобы с удовольствием провести время. Покопаетесь в бумагах из мёртвого города, вдруг что-нибудь полезное найдёте. А даже если не найдёте - вы ведь ничего не теряете, так? Ну а я… Мне ни к чему неприятности.
- К сожалению, вы не так меня поняли, господин Вёйбур. Я ведь, кажется, ясно сказал: "преимущества своего возраста", а не изъяны, среди которых в вашем случае прежде всего следует отметить вспыльчивость и непоследовательность. - Он покачал головой и теперь стал похож на изрядно разочарованного учителя. - Но - не смею настаивать. Для такого как вы, уверен, в Шандале найдётся достаточно дел.
Алаксар развернулся и зашагал к плацу.
Сверху, с одной из башен, раздался крик - и яркий светящийся шар упал между Хромым и Сивримом. Юноша едва успел сообразить, что это - светильник, который, наверное, упустили сигнальщики.
А вот прикрыть лицо - не успел.
Багровый цветок вспыхнул, дохнул в лицо жаром Нэзисгарских пустошей, потянулся разлапистыми лепестками к плащу алаксара. Хромой с неожиданным проворством отпрянул в сторону, уворачиваясь от огня; ветер вдруг переменился и прижал пламя к земле.
- Целы?!
- Цел, - кивнул Сиврим.
Он, как завороженный, смотрел на взорвавшийся светильник. Упади тот мгновением раньше… или на несколько шагов правей-левей…
Поэтому, когда в небесах с протяжным шелестом словно бы распахнулись исполинские крылья, Сиврим сперва отшатнулся, вжался в стену хлева. За стеной из необожжённого кирпича нервно всхрапывали горбачи, один коротко, трубно заревел и тотчас умолк.
Над головами Сиврима и Хромого, над башнями, над всей крепостью медленно разворачивались сети-паруса.
- Что за…
Сети колыхались на ветру, чёрные на фоне чёрного неба, с них сыпался песок, труха, высохшие тельца насекомых. Сиврим прикрыл глаза ладонью и попытался представить, для чего, кровь Рункейрова, им тут понадобилось на ночь глядя натягивать сети! "Ну, во всяком случае, ясно, что это за канаты между башнями".
Ветер усиливался. Тугие ячеистые паруса колыхались, послушные его порывам, и казалось: небо вдруг превратилось в океан - дикий, дыбящийся волнами!
- Этого следовало ожидать, - тихо, словно самому себе, сказал Хромой. - Ещё когда увидели в Хеторсур-ог-Айнис горбачей с обрезанными хвостами.
Сиврим даже не сделал попытки удивиться ("Какое отношение горбачи из Врат Пыли имеют к сетям над Шандалом?!"), он просто представил себе, что это такое: ежедневно, ежечасно управлять крепостью.
- Может быть, - сказал он Хромому, - у них здесь вино получше, чем пиво в Хеторсур-ог-Айнис. Наверняка получше - всё-таки своя винокурня. Гарры с ними со всеми. Значит, брошу пить.
* * *
Ужинали в склепе.
Сивриму хватило времени переодеться с дороги, хотя - мог бы и не переодеваться. Всё вокруг, буквально всё пропиталось мелким песком, через час-другой он ложился ровным слоем на недавно протёртый стол, на покрывало кровати, лез за шиворот, забивался в волосы. К тому моменту, когда Сиврим спустился с Полой Кости во двор, когда подошёл ко входу в Дозорную, и куртка, и штаны его были в пыли.
Он попытался отряхнуться, понял, что без толку, и спросил у выходившего из башни стражника, где здесь трапезная. Тот хмыкнул и молча указал на винтовую лестницу, ведущую вниз.
Сперва Сиврим решил, что над ним пошутили. Огромные двустворчатые двери с молотом Рункейра Необоримого могли вести только в мавзолей, где испокон веков находили последнее пристанище добродетельные (и наверняка знатные) защитники крепости. Вон и молельные ниши справа и слева, занавесей хоть и нет - но и без них всё ясно.
Шутники, значит, гаррово семя!
- А, вы уже пришли, - сказал, спускаясь по ступеням, комендант. Хродас был в странном наряде: поверх куртки наброшена то ли накидка, то ли короткий плащ, на лице - маска, которая оставляет открытыми только глаза. Став у дверей, рядом с Сивримом, Железнопалый расстегнул накидку, энергично встряхнул ею, затем снял маску и с видимым удовольствием выдохнул. - Отличная погодка, а?
Он распахнул левую створку и кивнул, мол, проходите; гости, мол, вперёд.
Сиврим, ожидая подвоха, издёвки, очередного дурацкого розыгрыша, - вошёл.
Это действительно был склеп - когда-то давно, ещё до Разлома. Но потом часть саркофагов оказалась разворочена, другие, уцелевшие, оставили в покое, а громадный, похожий на кладбищенскую плиту стол для поминок и ночных бдений превратили в обычный трапезный.
Сейчас за ним сидело всего-то пять андэлни. На вбитых в стену крюках висели тусклые светильники, ещё пять стояли рядом с ужинающими, не столько освещая их, сколько насыщая пространство вокруг тенями.
Ближе всех ко входу устроился лысый щуплый старик. Бездумно катал по столу варёное яйцо и кривил щербатый рот то ли в усмешке, то ли от горечи. Напротив старика сидел невзрачного вида коротышка, пожилой, в потёртой одежде, с мятым, словно гигантская изюмина, лицом. Коротышка слушал (или делал вид, что слушает) соседа слева, рыжего бородача, который увлечённо пересказывал какую-то весёлую историю. Судя по унылым лицам собравшихся - не в первый раз.
- Ну, вот и комендант с гостем, - подытожил четвёртый из ужинавших, андэлни лет сорока, узколицый, гладко выбритый дворянин. Причём, судя по одежде, дворянин опальный или небогатый. - Надо понимать, все в сборе?
- Почти, - кивнул Хродас. - Знакомьтесь, это господин… хм…
- Сиврим Вёйбур, - подсказал Сиврим.
- …господин Вёйбур, да. Представитель венценосного кройбелса в наших краях. С официальной миссией. Даже грамота есть, с печатью. А это, господин Вёйбур, - те, на ком держится наша крепость…
- Вы что-то говорили об общем сборе, комендант. А здесь всего…
- Говорил, - согласился Хродас. - Об общем ужине. Чуть позже сюда придут остальные парни, те, кто сможет. Сами видите: ветер. Сети старые, мороки с ними много. Ну, потом поймёте. Садитесь, выбирайте место, какое приглянется.
Сиврим мысленно пожал плечами и сел во главе стола, спиной к дверям. Как можно дальше от пятого из ужинавших - алаксара.
Комендант замешкался лишь на мгновение. Откашлявшись, обошёл Сиврима и сел между ним и изюмолицым коротышкой.
- Хродас, ты забыл нас представить, - сказал опальный дворянин. - Ужин ужином, а хорошие манеры ещё никому не вредили.
Железнопалый, потянувшись через стол за куском мясного пирога, хмыкнул:
- Зря ты, что ли, моя правая рука? Вот и представь. Сам знаешь: когда полдня забрасывал сети, с манерами уже… не очень. Жадюга, - повернулся он к коротышке, - подай-ка мне кувшин с вином.
- Вот, - сказал дворянин, - значит, начнём с Форэйта. Он же - для своих - Жадюга. Наш камерарий. Если бы не его чудесные умения, все мы здесь давно перемёрли бы с голоду.
Коротышка чуть склонил голову и посмотрел на Сиврима так, словно прикидывал, сколько вяленого мяса можно из него заготовить.
- А если бы не его молчание, - вмешался рыжебородый воин, - то мы перемёрли бы от отвращения, как только узнали бы, чем он нас кормит.
Дворянин пожал плечами:
- Вполне может быть, Рултарик. Знакомьтесь, Вёйбур, это наш мастер по оружию. Примечателен своим чувством юмора, которое, пожалуй, сравнится только с остротой его клинков.
Лысый старик, так всё это время и катавший по столешнице яйцо, фыркнул:
- Всё ж клинки-то у Бородача поострей, хвала Рункейру Справедливому! - Он начал методично отрывать кусочки скорлупы и бросать их в тарелку. - Я другого не пойму: какая-такая миссия, что там в кройбелсовой грамоте? Ты что, Хродас, когда забрасывал сети, стоял с открытым ртом и наглотался ветра? Для начала всё ж таки гостя надо представить без вот этих вот, - старик помахал в воздухе раскоряченными пальцами. - Кто такой? С чем пожаловал? Чего ждать от него? Какого, в конце концов, сверла им там, в столице, об нас вспомнилось? А потом уже будете устраивать знакомства-шмакомства, раскланиваться и про манеры вспоминать.
Он фыркнул и занялся облупленным яйцом так, словно это был единственный достойный внимания объект в зале.
- А вот это, - невозмутимо продолжил дворянин, - наш уважаемый Грэлт.
Грэлт снова фыркнул и сделал рукой неприличный жест:
- "Уважаемый", ага! Это ты, Хакилс, уважаемый. Был, когда-то.
На неуловимое, кратчайшее мгновение лицо дворянина изменилось - и Сиврим едва сдержался, чтобы не вскрикнуть. Он пару раз уже видел ровно такое же: искажённое гневом, с горящими глазами. В зеркале.
Потом за спиной у Сиврима хлопнула дверь, явились проголодавшиеся стражники, и всё внимание перенеслось на них. Они привычно кивали коменданту и его приближённым, снимали у входа накидки, не особо чинясь, рассаживались за столом. Только на Сиврима поглядывали искоса: тот явно занял чужое место.
Какое-то время разговор петлял, рассыпался на множество отдельных реплик, несвязных восклицаний, "тральщики" торопились наесться, потому что (как понял Сиврим из этих самых реплик и восклицаний) скоро очередная смена, нужно будет возвращаться на башни и что-то там "ловить". Похоже - ветер, как бы абсурдно это ни звучало.
Пришли и спутники Сиврима. Они сели вместе, на другом конце стола, вели себя тихо и ели мало. Ждали.
"Так даже лучше, - подумал он. - Сразу всё расставить по своим местам, снять все недоговорённости". Столица казалась чем-то далёким, несуществующим, чиновник-добродетель, господин Оттенс - персонажем из сна, записка его…
"Будь осторожен с алаксаром. Прислушивайся к его советам".
Да, собственно, Хромой ведь ничего и не советовал. Так, полунамекнул.
- Послушайте, - сказал Сиврим. - Я…
Никто его и не думал слушать, все говорили кто о чём, только лысый Грэлт, домусолив последние крохи яйца, с интересом посмотрел, дескать, ну, и чего ж ты скажешь, болезный?
- Послушайте, - повторил Сиврим, уже понимая, что - бессмысленно. Даже сидевший рядом комендант Хродас, повернувшись к нему спиной, обсуждал с Форэйтом-Жадюгой и дворянином дела: что-то про запасы корма для бархаг и про состояние лазарета.
Сиврим покрутил в руке пустую кружку, вино в ней обретало вязкий привкус разведённой глины. А может, и было таким изначально - как знать…
- И я прикинул, - говорил Хродас, задумчиво отбивая пальцами дробь по столешнице, - всё-таки надо нам расширить сеновал. Не хочу зависеть от городских. В конце концов…
Сиврим поднял кружку и с силой опустил её на каменную столешницу. Во все стороны полетели черепки. И, смотри-ка, сразу разговоры прекратились.
- Послушайте. - Он обвёл их взглядом, своих и здешних, ни на ком не задерживаясь, никому не отдавая предпочтения. "Только бы голос не дрогнул". - Я понимаю: неудачно получается. Вы жили здесь двадцать лет, хранили рубеж страны, охраняли эти земли от хаоса и смерти… Ну, словом, как-то обходились сами, без столичных властей.
- Славно, - сказали у него за спиной. - Как славно. А мы-то боялись, что опоздаем.
На сей раз гостей было двое: полноватый мужчина с пышными усами и жизнерадостной улыбкой на лице да высокая молодая женщина. Её Сиврим толком не разглядел: она как раз отвернулась, чтобы стряхнуть со снятого плаща песок.
- О, - воскликнул пышноусый, - не обращайте на нас внимания! Мы с госпожой Ойбриккэс… - он махнул рукой, дескать, сами о себе позаботимся. - Продолжайте!
- Я, собственно…
- Вы, надо полагать, наш дорогой гость из столицы, - пришёл на помощь пышноусый. - Судя по услышанному, вы как раз представлялись гарнизону крепости. Всё это правильно и вовремя, очень вовремя.
Его прервал Хродас:
- Как всё это понимать, Раймунг? Вы ехали сюда из Врат одни, ночью? Вы что, обезумели?! Проклятье! Вы хоть представляете, чем рисковали?!
- Ничем мы не рисковали! - отрезала девушка. - Мы приехали пару часов назад. Господин градоправитель беседовал с Ткачём и с Грэлтом. - (Лысый старик кивнул: "Было дело".) - Приехали, потому что в городе узнали об этих андэлни из столицы.
- Всё равно! Нельзя вот так запросто разъезжать по дорогам, когда начинается сезон ветров!
- Тем не менее мы здесь. - У неё оказалось совершенно обычное, даже, пожалуй, чуть грубоватое лицо: слишком крупный нос, чересчур тонкие губы. Сиврим почувствовал бы разочарование, если бы не её голос: было в нём что-то от властности великих правительниц древности, звенящая, ранимая сила и уверенность.