- Осторожнее, Сергей Данилыч, неймс не разбирает, где стена, где рука, ему по фигу, из какого материала вещь, в любом сделает дырку. Не нажимайте на скобочку.
Семёнов повертел в пальцах "бритву".
- Как он работает?
- Как мне объяснил изобретатель, он излучает пакет сверхвысокочастотного электромагнитного поля, в котором распадаются молекулярные связи. Хотя, может быть, это и не электромагнитное поле, исследовать надо. Я подумал, вдруг нам пригодится? Для нейтрализации плазменных ионосферных линз?
- Кто изобретатель?
- Геннадий Терентьевич Пахомов, мой родной дед.
- Где он живёт?
- В Судиславле, есть такой небольшой городок в Костромской губернии.
- Я у тебя конфискую эту стрелялку на время, пусть наши эксперты посмотрят.
- Для этого я и вёз неймс в Москву. Только, ради бога, осторожнее с ним, по словам деда, неймс лупит по крайней мере на сто метров. Кто руку подставит - без руки останется.
Семёнов направил раструб "бритвы" на стену, но стрелять не стал, сказал: пу! - отдёрнул палец.
- Там лес… однако кто знает, вдруг охранник подвернётся. Кто-нибудь ещё знает об этом… неймсе?
- Нет, дед человек опытный, старой закалки, радиоинженер с пятидесятилетним стажем, сообщил только мне. Он же и предложил показать специалистам.
Семёнов с прорвавшимся удивлением покачал головой.
- До чего же богата земля наша талантами! Во всех областях науки и техники мы были первыми!
Лицо полковника окаменело, и он закончил практически без эмоций:
- И почти всё у нас украли.
- Признание для наших изобретателей не главное, - слабо улыбнулся Афанасий.
- Это уж точно, майор. - Семёнов сунул ему руку. - Жду завтра на аэродроме.
Ровно в семь часов утра Афанасий забрал Дохлого из общежития в Мытищах, вдвоём они позавтракали в местном торговом центре на втором этаже и без четверти десять подъехали к военному аэродрому в Раменском, успев по пути обсудить внезапную - для сержанта - передислокацию и цели, преследуемые ВГОР. Марин обрадовался, узнав, что служить будет не в какой-то там "военизированной охране", а в суперсекретных войсках, хотя сначала покривил губы: умный в гору не пойдёт, - обыграв аббревиатуру ВГОР, затем забросал Афанасия вопросами, на многие из которых тот ответить не смог, так как сам пока не знал ответов.
Джип удалось поставить на охраняемую стоянку работников аэродрома, после чего Афанасий с лёгкой душой нашёл Семёнова и вместе с ним и сержантом проследовал к самолёту.
Олег уже топтался вместе с другими членами группы у грузового "Ил-96". Он тоже добирался до Раменского на своей машине и поставил её там же, где и Афанасий.
- Отряд, - сказал он, - стройся.
Афанасий улыбнулся в душе: показалось, Олегу нравится отдавать приказы, тем более что он был в команде старшим по званию.
- Отставить построение, - сказал Афанасий, поздоровался со всеми за руку. - Хочу представить вам ещё одного бойца: Семён Марин, снайпер, награждён орденом и медалями, кличка - Дохлый.
Сеня Марин развёл длинными руками, изобразил улыбку, отчего рябоватое его лицо, лицо деревенского парня, сделалось простовато-наивным.
- Какой есть.
- Воевали? - вежливо спросил старлей Ривкин; он был альбиносом, но почему-то стеснялся этого и волосы красил в рыжий цвет.
- Я всю жизнь воюю, - пожал плечами Марин.
- В самолёт, - скомандовал Семёнов. - Там познакомитесь поближе.
- Есть в самолёт! - браво ответил Олег, поднося руку к непокрытой голове.
- Отставить, - сказал Афанасий. - Вопрос ко всем: курящие среди вас есть?
Бойцы переглянулись.
- Я курю, - признался Бугаев.
- И я, - добавил капитан Ширяев.
- На борту самолёта курить воспрещается, делайте выводы.
Группа начала грузиться в "Ил-96", выкрашенный по-военному в светло-серый цвет, без всяких опознавательных знаков. На его борту красовался только номер - 107.
Семёнов дождался, когда у самолёта никого не останется, протянул прозрачную коробочку с диском.
- Здесь полётное задание, прочитаешь в воздухе, вся экипировка группы в самолёте, в том числе ноуты.
- Куда летим? - взял диск Афанасий.
- В Мурманск, сядете на аэродроме военно-космических сил, дозаправитесь, остальное по связи.
- Разрешите выполнять? - вытянулся Афанасий.
- Удачи, - подал ему руку начальник оперативной бригады.
Заполярье, г. Тикси
28 мая, 11 часов утра
Май в Тикси - практически зимний месяц. В иные годы холода держатся здесь до середины июня, и снег начинает таять лишь к празднику Аграфены Купальницы, когда в южных районах Сибири уже вовсю цветут летние травы. Но в этом году весна началась рано, и к концу мая посёлок, расположенный в зоне вечной мерзлоты, оделся в буйную весеннюю зелень, преобразившись до неузнаваемости.
Если обычные температуры мая не превышали минус пяти градусов, то в этом году уже с пятнадцатого началось таяние снега и температура держалась на уровне плюс трёх градусов Цельсия, поднимаясь изредка до плюс пяти.
Городом Тикси так и не стал, оставаясь посёлком городского типа с тысяча девятьсот тридцать девятого года. С конца двадцатого века его население стало сокращаться и к нынешним временам достигло пяти с половиной тысяч человек. Располагался он на берегу бухты Тикси, выходящей в море Лаптевых, близ дельты реки Лены, и был известен как самый северный морской порт России.
С десятого мая по второе августа в этих краях наступает полярный день, поэтому солнце лишь кружит по небу, не опускаясь за горизонт.
"Тикси" в переводе с якутского - "место, где можно пристать к берегу". Бухта стала называться бухтой Тикси с тысяча восемьсот двадцать третьего года, а до этого она отмечалась на картах как бухта Горелая.
В Тикси расположены служба Северного морского пути, представительство Арктического морского пароходства, управление "Тиксистрой", а также производственно-технический центр "Ламу", в котором шьют национальную меховую одежду и делают сувениры. Кроме того, в Тикси есть народный музей и управление Государственного комитета по гидрометеорологии.
Менее известна расположенная неподалёку от посёлка полярная станция и обсерватория климатического мониторинга, до начала двадцать первого века считавшаяся международной.
Именно на базе этой обсерватории и была создана российская станция "Король", аналогичная американской HAARP на Аляске, которая в настоящее время являлась одним из базовых звеньев российской системы геофизического мониторинга и климатической защиты.
По официальной версии, станция занималась изучением высокотемпературной плазмы в ионосфере Земли и климатических аномалий. На самом деле тиксинский "Король" мог не хуже американского "Харпа" создавать плазменные линзы в высоких слоях атмосферы и многократно усиливать акустические, гравитационные и радиоволны, а также электромагнитное излучение коронарных солнечных выбросов. Разумеется, станция подчинялась ВГОР и являлась элементом оборонительного климатического оружия, созданного в ответ на действия военных США.
Двадцать восьмого мая начальник обсерватории Пищик Валентин Давыдович вышел из домика управления несложным хозяйством станции для профилактического осмотра антенного комплекса, занимавшего площадь в три гектара, и сразу уловил перемену погоды, с утра выдавшейся вполне летней, тёплой по здешним меркам, удивительно тихой; перестал дуть даже ютан - холодный северный ветер, зарождавшийся в море.
Валентин Давыдович, редко снимавший "котик" - специальный северный костюм, способный противостоять сильным морозам до минус пятидесяти градусов и защищать хозяина от пронизывающего ветра, сбросил с головы капюшон и с недоумением посмотрел на небо.
Температура воздуха поднялась не меньше чем на десять градусов! Становилось парко.
Точно над станцией появилось туманное сгущение в форме колеса, в котором лучи низкого солнца высвечивали крохотные радужные крестики гало.
Из домика, собранного по финскому проекту "Теко", - на территории комплекса стояло пять таких домиков, в трёх из которых жили операторы и руководители станции, - выбрался начальник дежурной смены, по примеру старшего откинул капюшон, посмотрел на солнце из-под козырька руки.
- Что за ведьмин круг образовался, Давыдович? Ты когда-нибудь видел подобное?
- Ни разу. Прогноз на месяц вперёд спокойный был.
- И я ни разу, хотя живу здесь полста лет. Может, льды отступили?
- Звони метеорологам, Палыч, сдаётся мне…
- Что?
- Подогревают нас.
- Зачем? - вытаращил глаза бородатый Палыч.
- На этот вопрос другие люди отвечать должны. Представляешь, такая погода пару недель продержится?
- Если мерзлота растает - поплывём.
- Тикси в залив сползёт! И мы вместе с ним.
Палыч поскрёб бороду, изучая дымку в форме кольца над тундрой, и скрылся в домике.
Начальник станции расстегнул парку, приметил струйки пара, всплывающие то здесь, то там между кочками прогревающегося верхнего почвенного слоя, передёрнул плечами, но от намерения пройтись по территории комплекса не отказался. Имелась надежда, что тепло рассосётся и погода вернётся к своему нормальному состоянию, обусловленному близостью холодного арктического моря.
Через час он вернулся в домик, где работала смена операторов в количестве четырёх человек, и начальник смены доложил:
- Над нами образовалась подушка ЗВД.
ЗВД означало - зона высокого давления.
- Над всем берегом или исключительно над "Королём"?
- Похоже, точно над нами, в Тикси температура поднялась на три градуса, у нас - на двенадцать и продолжает расти. Диаметр зоны, таким образом, не превышает шестидесяти километров.
- Запускай зонд.
Палыч жестом позвал одного из операторов, они вышли.
Запустили шар высотного зонда, поднявшийся в воздух на десять километров.
Операторы обработали поступившую информацию.
- Чистый ПВД, - сказал Палыч хмуро. - Чего они добиваются?
Пищик с минуту молчал, вглядываясь в погодную карту Булунского района Якутии, выведенную на экран компьютера. Красный квадратик севернее Тикси, обозначавший местоположение станции, был накрыт белёсой опухолью диаметром около шестидесяти километров. Тикси тоже попадал в эту сгущавшуюся туманную область, но на самом краю. Эпицентр опухоли ПВД находился практически над полем антенн комплекса, что говорило о беспрецедентной нацеленности "природного явления".
- Связь с центром, - сказал наконец начальник станции.
- Спутник будет через шесть минут, - отозвался оператор.
- Может, попробуем проткнуть эту опухоль самостоятельно? - проговорил начальник смены неуверенно.
- Доложим наверх и посмотрим, что скажут, - мотнул головой Валентин Давыдович. - Инициатива, знаешь ли, наказуема, а я не хочу оказаться крайним.
Бородатый Палыч вздохнул. Характер своего начальника он изучил хорошо, рисковать Пищик не любил ни при каких обстоятельствах.
Г. Королёв
28 мая, 9 часов утра
Командующий ВГОР брился в ванной, когда в спальне раздался звонок мобильного телефона.
- Катерина, принеси, - крикнул он.
- Несу, - раздался в ответ приглушенный голос жены, готовившей на кухне завтрак.
Зернов жил в Королёве, на улице Петипа, в трёхкомнатной квартире, до Центра управления ехать ему было не более сорока минут, и он не торопился.
Денису Самойловичу исполнилось пятьдесят два года, до ВГОР он служил в ракетных войсках стратегического назначения, дошёл до командира бригады, получив генерала, и три года назад был переведен из Хабаровска в Королёв, где сменил прежнего командующего ВГОР.
Квартира у него была служебная, но он не переживал, давно привыкнув к полукочевой жизни офицера. Но главное - не роптала жена Екатерина, педагог по образованию, которая была на четыре года моложе мужа.
В Хабаровске она работала преподавателем математики в ПТУ и в Королёве нашла работу по специальности, устроившись в гимназию № 27, недалеко от дома.
У них было двое детей, двадцативосьмилетний сын Андрей и дочь Римма, двадцати трёх лет от роду, которые остались в Хабаровске, где выучились и обзавелись семьями. Поэтому об их судьбе можно было не беспокоиться, по крайней мере в течение ближайших двух-трёх лет, до появления внуков.
- На линии, - буркнул Зернов, взяв мобильник левой рукой; в правой он держал бритву.
- Денис Самойлович, - послышался басовитый голос Черняка, - у нас "третья степень".
- Что, где?! - напрягся генерал, роняя бритву и с досадой поднимая её с пола.
- ПВД, Тикси.
- Тикси? Там же у нас…
- По нему и ударили, судя по всему. Температура в радиусе тридцати километров от комплекса поднялась до плюс шестнадцати градусов и идёт на рекорд.
- Зона мерзлоты…
- Так точно.
- Они хотят утопить станцию.
- Если температура поднимется выше двадцати и продержится с неделю - станция сползёт в залив.
- Рекомендации экспертов?
- Попробуем снять пузырь, включая по очереди тиксинский и камчатский "Короли". Нужен третий угол, тогда легче было бы сбросить пузырь в океан.
Зернов снова уронил бритву, беззвучно выругался, поднял бритву, сунул под струю воды.
- Самолёт.
- Что?
- Группа Пахомова летит в Мурманск, развернуть самолёт, дозаправить где-нибудь за Уралом…
- В Воркуте, и посадить в Тикси, - подхватил Черняк.
- Нет, сажать не надо, направить как можно дальше к границе льдов, чтобы получился прочный треугольник. Тогда мы с гарантией разблокируем зону высокого давления.
- Может получиться, - подумав, согласился зам.
- Поставь на уши все системы контроля, дирижабли, РЭБ-разведку Северного флота в Алаккурти, надо выяснить, кто к нам лезет с севера.
- Скорее всего, это снова "Night sun".
- Мне нужны доказательства.
- Будут, Денис Самойлович, я уже дал задание.
- Свяжись со "сто седьмым", пусть меняет курс на Воркуту. Я буду через час.
В ванную заглянула жена.
- Кто звонил? Что-то случилось?
Зернов сунул ей телефон.
- Не волнуйся, обычная деловая суета.
Он принялся снова намыливать щеку.
Борт самолёта "Ил-96"
28 мая, 9 часов 40 минут
Почти весь грузовой отсек самолёта занимала сложная конструкция ионосферного излучателя, увенчанного решётками антенн, который специалисты называли "кнутом", однако сразу за кабиной пилотов нашлось место и для пассажирской кабины с десятком кресел, оборудованной шумопоглощающими панелями, в которой и расположились члены группы.
Пока загружались и взлетали, особых разговоров не вели, но после того как самолёт набрал высоту и повернул на север, Афанасий решил выяснить, с кем ему придётся работать.
Старлей Игорь Ривкин, главный спец по "Коршуну", оканчивал Московский физтех. Худенький, стеснительный, пугающийся разговоров о женщинах, он женат не был и в компании предпочитал молчать или вообще занимался ноутбуком. Альбинос по генам, он красил волосы в рыжий цвет, но матово-белое лицо и пушистые белые ресницы "коррекции" не поддавались, и старлей считал себя если не уродом, то уж точно не красавцем. В отличие от второго оператора - Шалвы Ширяева, жгучего брюнета с красивым разрезом губ и выдающимся подбородком. Шалва наполовину был грузином, и горячая южная кровь отражалась на всём его облике и на манере поведения: капитан любил поговорить о женщинах, а также на темы, не относящиеся к делу, и был женат уже третий раз.
Сержант Пётр Бугаев мог бы по габаритам и массивности посоревноваться с замом командующего Черняком. Говорил он мало, зато был внимательным слушателем. В группе он олицетворял собой "боевое охранение" и хозяйственное обеспечение одновременно.
Олега и Дохлого представлять Афанасию не было нужды. С одним он учился в школе десять лет, с другим прослужил в подразделении антитеррора три года и знал его как облупленного.
- Давайте договоримся, - сказал Афанасий после беседы с каждым из подчинённых. - Бывают ситуации, когда задержка в полсекунды решает, будешь ты жить или нет. Поэтому привыкайте к краткости докладов и отзываться на клички. Майор, тебя ведь в школе прозвали Умнюсеньким, в принципе кличка годится, но я бы её укоротил.
- Меня дразнили так до четвёртого класса, - ухмыльнулся Олег; игра "в солдатики" ему нравилась всё больше. - Можете называть меня просто Ум.
Афанасий усмехнулся.
- Скромненько и со вкусом. Хорошо, пусть будет Ум. Старлей, тебя в детстве как дразнили?
Ривкин покраснел.
- Уксус.
- Почему Уксус? - удивился Афанасий.
- Случай был… я уксус на спор выпил.
- И что, проспорил?
- Нет… выиграл… хотя чуть не помер. Вот и прозвали.
- Силён мужик, - хохотнул Шалва Ширяев. - Вина выпить могу ведро, а насчёт уксуса - слаб.
- А тебя как звали?
- Шило.
Теперь рассмеялись все, в том числе сам капитан.
- От меня никому покоя не было. До шестого класса я рос слабым и хилым, потом начал заниматься в астрономическом кружке и замучил учителей вопросами. Зато я знаю, что не Солнце вращается вокруг Земли, а Земля вращается вокруг Солнца.
Смех вспыхнул с новой силой.
- Ну, а ты, сержант? - спросил Афанасий. - Не дразнили в школе?
- Не, боялись, - повёл крутыми плечами Петя Бугаев. - Потом, в армии прозвали Дробилом. Я на спор лбом кирпичи разбивал.
- Голову побёрег бы, - укоризненно хмыкнул Олег.
- Она у меня крепкая, - простодушно сказал Петя.
- Потому что там кость одна, - подавился смехом Ширяев.
Сержант не обиделся, похоже, он не умел ни на кого обижаться.
- Моя кость дороже слоновой, - ухмыльнулся он.
- Всё, договорились, - подвёл итог короткого совещания Афанасий. - Капитан Ширяев, ты будешь Шилом, раз уж так вышло.
- Не возражаю.
- Лейтенант Ривкин - Уксус.
- Слушаюсь.
- Сержант Бугаев - Дробило.
- Есть.
- Остальных мы уже назвали: майор Щедрин - Ум, сержант Марин - Дохлый. А теперь отдыхаем.
- Нам некогда отдыхать, - посерьёзнел Ширяев. - Надо привести "Коршун" в рабочее состояние. Сейчас он практически законсервирован.
- Работайте.
Группа разделилась: операторы переоделись вместе со всеми в рабочие комбинезоны и занялись генератором.
Дохлый присоединился к ним, задавая вопросы: он досконально хотел знать, что ему придётся беречь как зеницу ока.
Осмотрел "Коршун" и Афанасий, слушая пояснения лейтенанта и капитана. Он тоже должен был знать особенности конструкции генератора, его возможности и защитные системы. На его вопрос: не вредно ли излучение "Коршуна" для тех, кто его обслуживает и находится рядом, Ривкин ответил:
- Исключительно вредно! Диапазон частот, конечно, иной, чем тот, с помощью которого американцы учатся управлять людьми, но и это излучение вызывает у человека супернегативные эмоции. Но это если попасть в прямой импульс. Вектор излучения нашего "Коршуна" направлен вверх, а от боковых лепестков излучения генератор защищён фазированными решётками.