- Что Торчок? Захариевичу веры не будет. Вот человеку везет: и батяня у него какой-то Захария подозрительный, и биография с происхождением вообще не те. Год нашему Торчку впаяли шутейно, за анекдотец. Статья 58 часть 10, мелочь, но пятнышко-то зияет. Судимость есть судимость.
- Судили? За анекдот? - ужаснулся Коваленко.
- Полагаю, наш ушлый расстрига языком не случайно трепанул. Ему и 'червонец' мог светить.
- Он что, попом был? - офигел Женька.
- Весьма интеллектуальным. Богомаз-теоретик. Гимназия, затем Таврическая Духовная семинария. На канонах и крымских святых угодниках собаку съел. Отож, отнюдь не десятилетка Марины нашей Дмитриевны. Впрочем, глубокое знание культовой живописи к нашей стратегической цели никоим боком не прицепишь.
- Лешку тоже не прицепишь. У него в родственниках репрессированные, - угрюмо сказал Женька.
- Ага, личный запрос от Трофимова поступил? - оживился майор. - Переживает парнишка, значит? Молодец, не зря я на него виды имею. Но чист наш младший сержант. С дядей его, лихим комбригом, история приключилась темная, но лишенная неприятного политического оттенка. Черт его знает, куда сей герой Гражданской войны вместе с семейством делся. Коллеги докопаться так и не смогли. Дело об исчезновении, кстати, лишь в конце 60-х закрыли.
- Так я Лехе могу сказать...
- Можешь. Но лучше я, - Попутный притопнул уже обутой ногой. - Сейчас определим план операции, расставим зрителей... Что ты морщишься, Валера? Как с девушкой, вполне объяснимо пребывающей в расстроенных чувствах, грызться из-за легкой разницы в политических уклонах, так нам правда да истина всего важней, а сейчас от легкого оттенка циничности кривимся?
Как всегда, 'смена галса' застала подчиненных врасплох. Женька усиленно моргал старлею, но тот, понятно, предостережение игнорировал. Ляпнул, багровея:
- Это я 'грызусь'?! Да вы, товарищ майор, своими подначками идиотскими девушку изводите...
- Да, привычку я имею. Да, не лишен недостатков. С такой-то нервной работой... Но ценю товарищ Шведову, между нами говоря, глубоко и искренне. И сочувствую Марише, как... - Попутный глянул исподлобья. - Ты бы, Валера, извинился перед девушкой, что ли? Всё ж у нас там, в вонючем будущем, не сплошь хамье самоутверждающееся. Эх, дискредитируешь ты потомков. Ладно, пошли готовиться.
Ошеломленный Коваленко лишь клацнул зубами...
...- Двигаемся, соблюдая осторожность, подходим по возвышенности вплотную к аэродрому. Трофимов устанавливает связь. Даем сигнал. Радийная группа на месте, остальные рассредоточиваются. Внимательно наблюдаем за происходящим на аэродроме. Важны любые детали, особенно действия финнов по сигналу 'воздушная тревога'... - Попутный говорил четко, без выражения и оттого казался не человеком, а роботом, на которого забыли маску надеть. Зря он так. Еще одна ипостась майора сильно отвлекала - лично Женьке было трудно сосредоточиться на плане действий. Ладно, на месте разберемся.
Возвышенность, на которой устроились, была, конечно, чисто символическая. Взлетная полоса едва угадывалась, толком ничего не видно. Аэродром располагался практически в лесу: где-то правее прятались склады и самолеты, но соваться туда с хода было опрометчиво. Посты, позиции орудий ПВО были где-то совсем рядом.
Женька помог забросить грузик антенны.
- Умеешь, - пробормотал Лешка, развертывая рацию. - Учили, да?
- Просто уже видел. Ты не нервничай. Время есть...
'Север' заработал. Передали короткое сообщение.
- Засекаем время - Попутный взглянул на часы. - Если не обманут, через два часа двадцать минут летуны будут здесь. Живенько расползаемся по местам. Приказываю под бомбы не попадать, но видеть всё и вся. Шведова и Трофимов в паре - отсюда далеко не отходить, наблюдать с опушки и не высовываясь. Остальные по персонально размеченному плану...
Коваленко кивнул, поправил ремень 'Суоми' и двинулся к деревьям - 'плечо' до его позиции было самым длинным. Дошел до кустов, потоптался и обернулся:
- Марина Дмитриевна, вы, если что, извините. Иногда заносило. Обидеть не хотел. Честное слово.
- Да вы же, товарищ старший лейтенант, просто не понимаете здесь ничего... - пробормотала порядком изумленная старшина.
Коваленко еще раз скорбно кивнул и исчез в зарослях.
- Ох, сантименты, сантименты, - вздохнул майор. - Кстати, Земляков, я надеюсь, ты наставников не опозоришь и раньше времени с финнами беседовать не начнешь?
- Буду предельно осторожен, - заверил Женька.
- Вот-вот. И раз уж таскаешь лопатку, разрешаю окопаться. Можно и до полного профиля. Задача ясна?
- Так точно.
- Ну и не стой столбом. Двинулись.
Женька вытащил флакон с остатками репеллента:
- Марина, вы домажтесь. Загрызут...
- Обойдемся, товарищ лейтенант.
- Шведова, а ничего, если я вам прикажу непременно сохранить работоспособного радиста и сохраниться самой? - ласково поинтересовался вновь ставший самим собой майор. - Развели, понимаешь, китайские церемонии. Вернусь, на предмет антикомариного зелья лично обнюхаю...
* * *
Репеллента надо было взять больше. Женька тосковал - до указанного наблюдательного пункта добрался за полчаса. Часового видел - финн гулял по довольно натоптанной тропинке, отмахивался веточкой от комаров. Обойти его труда не составило. Дальше была приметная сосна со сломанной вершиной, за ней 'пятьдесят-шестьдесят метров, но не больше ста'. Почему не больше, Женька осознал с опозданием, когда следил за неспешно катящей повозкой. Возница придержал вожжи, вполголоса обратился к деревьям опушки - оттуда ответили - только теперь шибко наблюдательный Земляков рассмотрел ствол зенитки, торчащий прямо из куста. Вроде 76-миллиметровое что-то. 'Бофорс' или 'Виккерс' какой-то. Да, умеют маскироваться...
Словно сутки уже лежал между двух сосенок-сестренок товарищ Земляков. Видел, как взлетели четыре 'кертиса'. Истребители ушли на север. Прокатил бензовоз, еще какая-то техническая машина - должно быть, там у них ГСМ. Прошли трое - довольно щеголеватые, если вообще бывают щеголеватые финны - не иначе пилоты...
Да что ж такое?! От зуда аж уши закладывает. В глазах сплошное мельтешение, кисти рук горят, щеки горят. Взять бы, да их, гадов, прямо саперной лопаткой. Нет, резких движений делать нельзя...
Копал рядовой Земляков вдумчиво и сдержанно, чтоб не взвыть от бешенства. Живьем же грызут. Осторожно вкапывался, наблюдал, стараясь не отвлекаться и лишь нежными движениями по мордасам комаров размазывать. Дерн аккуратно снял, и глубже... песок чуть сырой, наверх не выкидывать, под дерн его... Господи, так бы и сунулся в это песчаное спасение лицом. Нельзя, смотрим мы, наблюдаем...
...Эти двое явно техники... Несут что-то на жерди или ломе - отсюда без бинокля не рассмотреть. Склад, значит, или мастерская...
...Застучали в рельсу или гильзу, и тот звон Женька едва ли не со слезами счастья слушал. Спасут от этого комариного сидения невыносимого, не осталось уже никакого терпения... Почти одновременно с дребезжащим звоном тревоги начало накатываться далекое жужжание в небе... Первую шестерку 'Пе-2', заходящих на боевой курс, Женька еще успел рассмотреть. Потом ударили зенитки, начали сыпаться бомбы, и наблюдать наблюдателю Землякову стало сложно. Лучше всего наблюдался брустверчик ямки только что выковырянной. Подпрыгивали шматы дерна, взлетала над ними хвоя, она же сыпалась с неба, вперемежку с ветками сухими и свежими, и тот дождь безмолвный бомбы пронизывали. Вздрагивала земля и лес, всплескивало болотце, что рядом с подсосенным НП таилось, сжимался на коленях Женька, благо хоть ноги в ямку помещались. Лопались, глушили мир бомбы, и ни пилотка, ни капюшон маскхалата от тех брызг стальных защитить никак не могли...
Всего-то и засек Женька нескольких финнов, резво проскочивших к опушке - видимо, там щели были выкопаны. Ну, еще три зенитные установки определил - ближняя гавкала, резко, но не очень часто - точно 76-миллиметров. Те, что дальше, не определишь, впрочем, опергруппе средства ПВО не очень интересны. Стрекотали спаренные пулеметы, еще что-то лупило в небо, пыталось капли бомб от себя отвратить...
...Ахнуло, казалось, за спиной. Женька стукнулся лбом о песок, уши заложило, как сквозь вату доносился треск валящихся сосен... Ну кого тут брать опергруппе? Кончился аэродром, разнесло всё вдребезги. Майор с Торчком еще ближе были к строениям и дороге - там бомбы гуще и ложились. Накрыло наверняка. Коваленко по ту сторону полосы - тоже могло накрыть...
Часы еще шли - всего две, нет, почти три минуты бомбежки. За эти сто шестьдесят секунд и поседеешь, и обоссышься. Уходили самолеты - в небе лишь дымы да кое-где клочья от разрывов зенитных снарядов. Облачка почти игрушечные. Еще дергался ствол финской зенитки, плескал бледным огнем. Попали финны в кого, или нет, неведомо...
Отполз в глубь леса наблюдатель Земляков. На четвереньках было довольно устойчиво, но палка какая-то сзади прицепилась. Кашляя, Женька взял левее от свежей вонючей воронки и сообразил, что никакая не палка сзади, а саперная лопатка на манер хвоста съехала. Или сам сдвинул, самое ценное прикрывая? Нет, надо в человеческое состояние переходить.
Посидев у ствола, рядовой Земляков поковырялся в ушах, привел слух и рассудок в относительный порядок. Принял прямоходящее положение и побрел в сторону 'радийно-штабного' пункта сбора.
Несколько поблуждал. Видимо, от бомбового сотрясения способность ориентироваться тоже страдает. Уже думал к опушке свернуть, определиться по деревне, как движение уловил. Вскинул автомат - Попутный манит, показывает, куда идти.
На крошечной полянке сидела радийная группа и успевший вернуться Торчок.
- О, лейтенант! А я уж смотрю - прямо туда бомбы ложат. Думал, кранты переводчику.
- Отож, - согласился Женька и плюхнулся на хвою.
Минут через тридцать прибыл Коваленко взмокший насквозь, распаренный. Отмахиваясь от кровососущих, огляделся и пробурчал:
- Пилотку утопил. Пришлось озером бултыхаться. Там перешеек - переплюнуть можно. И часовой, понятно, торчит. Черт, это озеро Линдоярви - бурда какая-то травянистая. Значит, целы все? Субъективно, все бомбы по вашей стороне легли.
- Именно что субъективно, - из зарослей бесшумным пятном вынырнул майор. - Мероприятие впечатление произвело, но больше психологическое. Насколько я понял, поврежден один самолет. Если учесть, что их здесь аж пять оставалось - противник лишился двадцати процентов боевой техники. Конечно, тоже неплохо.
- Еще избушку разнесло, - сказал Коваленко. - С виду банька была.
- Зрел на конюшне панику, - доложил Торчок.
- Да, моральный урон тоже нужно учитывать, - согласился майор. - Что имеем по нашей части?
Он пожертвовал из своей ценной папки листок с каким-то рукописным списком - на чистой стороне набросали план 'жилой' части аэродрома и схему постов. Женька отметил на плане три 'своих' зенитки, предположительный подъезд к ГСМ и сел в сторонке. Самочувствие было так себе - ощутимо мутило и хотелось лечь. Рядом присела Шведова, подсунула пузырек:
- Нюхни.
Женька дохнул нашатырной гадости, замотал головой:
- Убери его к черту!
Командиры, колдующие над планом, обернулись:
- Евгений, чего орем?
- Контузило лейтенанта слегка, - объяснила Шведова.
- Дома отдохнет. Трофимов, готовь радиограмму на вызов второго отделения концерта. И поработаем, наконец...
Дали полежать. Женька вяло наблюдал дискуссию - старшина не хотела отдавать винтовку. Попутный удивлялся:
- Нет, откуда такие мелкособственнические инстинкты? Ты сознательная комсомолка, Шведова, а вовсе даже не снайпер. Нет, ты в это стеклышко вообще когда-нибудь смотрела? Нет? А я с детства рогатками увлекался. Возьми автомат и успокойся. И вот план изучи внимательно. Вы в резервной группе прикрытия, должны соображать...
Женька прикрыл глаза. Голова слегка кружилась. Опять идти. Фу, паршиво как...
Свернули рацию.
- Не спать, комары зажрут, - призвал майор.
Женька принялся подниматься. Марина сидела, заворожено в бумажку уставясь. Не в план операции, а строчки на обороте.
- Эй, Марина Дмитриевна, такие документы традиционно по прочтению полагается съесть. Или хотя бы сжечь, - ухмылялся Попутный.
Старшина машинально протянула ему листок и майор чиркнул спичкой:
- Служебная информация, товарищ Шведова. Не шибко секретная, но служебная. Лучше забудьте. Если получится.
Марина кивнула и повесила на шею автомат.
Двинулись. Время поджимало - через час вернуться самолеты. Ночь белая, авиационная...
Глава 13
23-24 июня
Олонецкое направление
К 2 часам ночи наши танки с десантом прорываются в Филипповскую и Попово. Удается пробиться в северную часть Карельской. Перехвачена дорога Карельская - Самбатукса. Форсирована река Янгера. Финны яростно контратакуют. К 18 часам наши САУ и пехота, пройдя минные поля, готовится атаковать Самбатуксу. Попытка фронтальной атаки с ходу не удалась. От контратак наши части несут тяжелые потери.
Тулоксинский плацдарм. Обстановка стабилизировалась. Атаки финнов, пусть и ожесточенные, успеха не имели. Канонерки, поддерживая десантные подразделения, подходили ближе к берегу, и огонь их артиллерии был действенен. Авиация работала усердно, порой даже чересчур - в первый день штурмовики несколько раз атаковали собственный передний край и даже обстреляли свой корабль.
За сутки было сделано 347 самолето-вылетов.
В течении дня было принято решение о дополнительной высадке на плацдарм 3-й морской стрелковой бригады. 70-я бригада нуждалась в поддержке - давление отходящих с юга и перебрасываемых с севера сил противника нарастало.. Но прогноз погоды был неутешительным: ожидался шторм, низкая облачность, дождь.
Лес (1,5 км южнее деревни Нурмолицы)
22:17
Штурмовать аэродром силами одного профессионала, усиленного кабинетным шпионом и четверкой иных 'ремб', задача неординарная, и если честно, обреченная на неудачу. Но штурмовать, жечь и взрывать, задача не ставилась. Задача - изъять человека. Знающего и нужного. Еще лучше двух. Тут уже есть некоторые шансы...
Мысль была, конечно, утешительная, но не бодрящая. Мутило рядового Землякова. Не очень сильно, но изматывающе.
Шведова и Леха вновь оставались в тыловой группе связи и контроля. С категорическим указанием в возню не вмешиваться, по окончанию мероприятия дать радиограмму. В случае успеха радировать '007', в противоположном - '200'.
- Раз всем всё ясно, разбегаемся по шухерам, - объявил Попутный. - Но! Как старший по званию и вообще человек пожилой и опытный, вижу повод сказать пару громких слов. Поскольку политически безграмотен и беспартиен, слова будут личные и глубоко безыдейные. Начнем по старшинству. Валера, я тебя искренне прошу не зарываться. Поумерь свою удаль балтийскую. За тобой взвода спецназеров нет, мы все немножко иначе привыкли работать.
- Помню, - Коваленко изнывал, стараясь ни на кого не смотреть.
Мучается морпех, оно и понятно, не привык с практически гражданской командой работать.
- Евгений, на первом этапе, помни, что дома тебя ждет очаровательная рыжая особа и лбом пули не лови. На втором этапе вдохновись идеей, что некоторые лингвистические упражнения доходчивее, если тесно связанны с тактильным воздействием.
- Понял. Переживу, не первый раз.
Старшину Попутный почему-то обошел, сразу обратившись к Лешке.
- Из достоверных источников, естественно, не подлежащих разглашению, известно, что некий комбриг ни в чем предосудительном, вроде японского шпионства или вредительской попытки опалить усы товарищу Буденному, не обвинялся и не обвиняется. Советская власть к нему и его семье претензий не имеет. Вот куда они делись, понятия не имею. Извини, бывает и так.
- И за это спасибо, - пробормотал Трофимов.
Попутный благосклонно кивнул и повернулся к Торчку.
- Чем тебя ободрить, Захириевич, даже не знаю. О том, что Он терпел и нам велел, ты, полагаю, слышал?
- Та я неверующий, - пробурчал Торчок. - Стихийно разочарованный.
- Ну, никогда не поздно зачароваться обратно. В Москве храм Христа Спасителя был, слыхал?
- Отож що взорвали?
- Он. После войны восстановят. В натуральную величину и с бронзовыми горельефами. Прямехонько на старом месте. На куполах не какая-то позолота банальная, а аж сам нитрид титана.
- Да брось заливать.
- Зуб даю! - торжественно поклялся майор. - Вот кончится война, сначала, конечно, заводы, электростанции и иное сугубо мирское восстановят. Потом за духовное возьмутся. Театры, клубы, центры офисного труда и досуга, иные культовые сооружения, включая монастыри, соборы и городские мечети. Восстановят и перевосстановят. Заводам сильно потесниться придется, конечно...
- Врете, - сказала, глядя исподлобья, Шведова.
- А ты доживи да проверь, - неожиданно сдержанно буркнул майор. - Всё, уходим.
- Постойте. Ведь врете, ну?! И это вот, что написано было: Манчжурия, Корея, Куба какая-то, Ангола... - Шведова вцепилась в свой автомат. - Не может этого быть. Зачем нам воевать столько, да еще за границами? Что молчите?
Попутный молчал. Женьке тоже было как-то неудобно. Будто сам в чем-то виноват. Коваленко неуверенно пробормотал:
- Они вроде за свободу боролись. Мы помогали. А Куба - хороший остров. До сих пор держится.
Старлей закинул на плечо 'Суоми' и шагнул в ельник. Женька с Торчком двинулись следом. Попутный обернулся:
- Ты, старшина, щеки вытри. И подумай - раз мы здесь языками треплем, может, дальше по-иному пойдет? Чуть-чуть, а по-иному, а, старшина?
Женька шел, придерживал тяжеленный ремень - майор вновь приказал у Лехи дополнительный диск забрать. Есть такое мнение, что товарищу Землякову придется изображать пулеметную точку, и патроны ему будут нужнее. Вот обо всем есть мнение у клоун-шпиона. Зачем же он так Маришу дожимает? Жестоко это все-таки. А если честно, так и мерзко...