Теперь он дрался сразу с двумя противниками. Один махал ножом, другой орудовал как дубиной трубой "Шмеля". Боковым зрением он видел, что рядом сцепились еще двое.
У этой драки не было цели. Телом двигала слепая ярость, невыносимое желание убивать. Сделав невероятный рывок, Игорь поднырнул под мощный замах "Шмеля" и вонзил нож врагу под солнечное сплетение. В следующий момент он уже сидел, упершись коленом в грудь второго противника, готовясь перерезать ему горло.
Мощный удар сбил его. Еще один "брат по оружию" подкрался со спины и нанес удар саперной лопаткой.
Планировал снести полчерепа. Спасла случайность: лопатка провернулась в руке, скользкой от чужой крови. Удар вышел плашмя. К тому же обладателю лопатки уже пришлось переключиться на другого противника: тот приближался с болезненной ухмылкой, и в каждой его руке было по ножу…
Все это Игорь наблюдал с примятой травы. В голове шумело, но что-то заставляло его внимательно высматривать момент для броска.
И вот у него остался только один противник – тот, с двумя ножами. Что-то далеко внутри устало напоминать: это не абстрактный враг – это Серый, старый друг, с которым приходилось делить палатку и есть из одного котла, почти брат. Но в сознании ярко пульсировала мысль: теперь это просто безжалостный враг.
Он так и не успел подняться с травы. Раздался сухой хлесткий удар – и Серый вздрогнул. Остановился и снова пошел на него. Снова тот же звук и характерный свист. По камуфляжной ткани на груди Серого стали расползаться темно-красные пятна. Но он продолжал идти с какой-то безумной усмешкой. Изо рта струйкой текла кровь.
В следующий миг голова его взорвалась красными брызгами, и тело повалилось на бок.
Игорь в равнодушном оцепенении наблюдал, как со всех сторон приближаются фигуры в совершенно неуместных здесь костюмах химзащиты, с пистолетами в руках. Проходя мимо истерзанных тел, они останавливались и педантично производили контрольный выстрел в голову.
Последним порывом Игоря было броситься на одного из них и вонзить нож туда, где под холодной резиной прячется сердце. Он вскочил, перехватил нож поудобнее и, хищно пригнувшись, рванулся вперед, к ближайшей фигуре, мертво глядевшей на него через ничего не выражающие стекла противогаза.
Фигура вскинула руку.
Пистолет с глушителем.
Щелк!
9
Хитроумный медицинский агрегат выплюнул его из своих мягких объятий. Гильза вывалился из летучей "ткани" и упал на колени.
– Хорошо, что я не поторопился с пулей, – Кшатрий обескуражено качал головой. – Достань я ее, мы бы сейчас не разговаривали: велика вероятность, что ты бы превратился в того кровавого монстра и просто оторвал бы мне голову…
– Я убил его… Их… – бормотал Гильза.
Его трясло.
– Да, воспоминания не из приятных, – согласился аулонец. – Впрочем, я не уверен, что ты сделал это по своей воле. Более того, я не уверен, что это вообще был ты.
– О чем вы? – слабым голосом спросил юноша.
Его продолжали преследовать кровавые картины, а главное – жуткое ощущение, когда хочется только одного – убивать…
– Когда чужая, да еще и злая воля завладевает твоим сознанием, тут, не моргнув, и родного брата убьешь… Тебе удалось удивить меня, парень. Я никогда еще не сталкивался с подобным.
– Так что же это такое? Что там произошло?
– Смотри сюда…
Кшатрий нажал кнопку на лазерной указке и направил яркую точку на объемное изображение, всплывшее на изогнутой стене. Там виднелся в разрезе полуразмытый человеческий торс.
– Видишь эту черную точку? Вначале я принял ее за опухоль. Но потом понял: это – чужеродный организм, судя по всему – внеземного происхождения. Нечто вроде споры, проросшей в тебе и давшей ростки по всему организму. Видишь эту тонкую "паутинку", разбегающуюся от точки – чем-то это напоминает грибницу. Я полагаю, это сродни дублирующей нервной системе. Эта штука использует твое тело, твой мозг, твои знания и навыки, но совершенно по-другому мотивирует тебя. Она глушит твой разум, оставляя лишь способность повиноваться, и разжигает жажду убийства. Простая, в чем-то даже примитивная идея, но какое невероятно эффективное действие!..
Кшатрий помолчал немного и добавил:
– Это, конечно, не мое дело, но, судя по тем обрывкам твоей памяти, что я имел возможность наблюдать, эти споры подсадили вам намеренно.
– Но зачем?!
– Этого я не знаю. Возможно, чтобы понаблюдать за вами, отследить вашу реакцию. Ты стал жертвой чьего-то эксперимента.
– Но почему эта штука во мне перестала действовать?
– Серебряная пуля. Думаю, экспериментаторам было известно, что только так можно эффективно останавливать своих "подопытных кроликов". Серебряная пуля обуздала в тебе агрессивного оборотня. Все, что нужно для его возвращения, – просто извлечь пулю…
– А можно как-нибудь вылечиться? – с надеждой спросил Гильза. – Ну, удалить все это?
– Разросшуюся "паутину"? Боюсь, что нет. Она заменила тебе часть нервной системы, тонко встроившись в организм. Наверное, тебе с этим жить.
Гильза лишь молча кивнул.
Он чувствовал усталость и разочарование. Обрывки воспоминаний не принесли ни облегчения, ни ощущения того, что он действительно что-то вспомнил. Все, что выудил из глубин памяти аулонский сканер, будто бы принадлежало не ему, а совсем другому человеку.
Единственное, что он понял, – так это то, что серебряная пуля для него не наказание, а спасение. Спасение от того жестокого безжалостного зверя, что сидит внутри в ожидании удобного случая, чтобы вырваться на свободу. И теперь, когда он, Гильза, предупрежден, следует приложить все силы к тому, чтобы зверь навсегда остался в своей мрачной норе…
Но оставалось еще что-то.
Он с удивлением понял, что не всегда был таким пассивным, безвольным слабаком, каким знал себя "с пули". В его жизни находилось место серьезным переделкам, в которых он не отсиживался и не был "мальчиком на побегушках". Он был храбрым, уверенным в себе человеком, способным держать в руках оружие, готовым открыто смотреть в лицо опасности и рисовать жизнью во имя дела.
Конечно, ему и раньше намекали на его такого рода прошлое. Но одно дело слушать рассказы посторонних, а совсем другое – прочувствовать самому.
Все еще робко Гильза попробовал представить себе, как бы сейчас действовал тот Игорь Кошкин, который давным-давно сгинул. Что бы он сделал прямо сейчас?
Решение пришло мгновенно, и было оно неожиданным для него самого.
– Я должен идти, – уверенно сказал Гильза. – Спасибо вам за все!
– О чем речь! – улыбнулся Кшатрий. – Тебе спасибо. Ты даже не представляешь, какое удовольствие доставил мне твой случай.
Юноша кивнул в ответ: он уже убеждался, что порой врачи приходят в восторг и от более отвратительных вещей.
– Если что, заходи, – напоследок сказал Кшатрий. – Всегда буду рад помочь тебе, мой уникальный друг. Тем более что мне удалось приподнять лишь первый слой твоих воспоминаний. Там, в глубине, прячется что-то еще более потаенное, темное…
10
Он вышел из метро на станции "Спортивная". Адрес с бумажки, добытой Хитруком из глотки мертвеца, он запомнил хорошо, и теперь направлялся прямиком к Большой спортивной арене. Уже входя в огромное здание под трибунами, он вдруг остановился как вкопанный.
Его посетила очень простая мысль: как именно он может помочь столь опытным профессионалам, как Чигур или тот же Хитрук? Просто явиться по указанному адресу?
Гильза поежился: это он уже проходил. Необдуманная личная инициатива не всегда ведет к хорошим результатам. Что бы ни находилось по этому адресу, не стоит ломиться туда прямиком.
Он осторожно прошел коридорами, спустился уровнем ниже. Убедившись, что в коридоре подвала никого нет, прокрался вперед и обнаружил дверь с нужным номером и табличкой с надписью "ИНВЕНТАРЬ". Осторожно приблизился к двери, приложил ухо: за дверью слышались приглушенные голоса.
Помедлил – и прошел дальше.
Следующая дверь была с номером, но без таблички. Курьер подергал ручку: заперто. Огляделся по сторонам, вздохнул.
Решиться было непросто. Хотя бы потому, что внутри сидел кто-то строгий, который прекрасно знал, что можно делать, а что нельзя. Этот строгий грозил пальцем, и Гильза покорно отступал. Но сейчас он снова вспомнил забытого себя. Как бы поступил тот отчаянный малый?
Ответ родился незамедлительно – в глазах же до сих пор стоял бритоголовый, вынесший дверь головой. Юноша присел, осмотрел замок. Тот, судя по всему, был весьма хлипкий. И Гильза решился. Отошел к противоположной стене коридора, коротко разбежался – и двинул дверь плечом.
Замок выдержал. Не выдержал рассохшийся дверной косяк. Со второго удара дверь поддалась. Гильза влетел внутрь темного помещения и немедленно приставил дверь обратно.
Практически тогда же он услышал, как кто-то идет по коридору. Сердце заколотилось: Гильза ждал разоблачения. Но никто не стал трясти ручку или ломиться в несчастную дверь.
Он нашарил рукой выключатель, щелкнул.
Загорелся пыльный плафон, который осветил помещение, заваленное досками и заставленное пластиковыми ведерками с краской. Пахло довольно резко. Похоже, здесь шел ремонт.
Подошел к стене – той, что примыкала к помещению под вывеской "ИНВЕНТАРЬ". Стена оказалась глухая. И слышно через нее было еще хуже, чем через дверь в коридоре. Самое время предаться отчаянию!
Но взгляд уже внимательно обшаривал помещение. И уткнулся в интересную деталь: под потолком шел толстый оцинкованный воздуховод. Выходил он из одной стены и упирался как раз в противоположную, нужную стену. Осталось только до него добраться.
Рабочие, конечно, не догадались оставить здесь стремянку. Пришлось довольствоваться досками, благо, они были достаточно длинными. Уперев одну из них в стену, Гильза медленно полез вверх. Доска отчаянно шаталась и прогибалась, угрожая сбросить с себя самозваного акробата. Короб воздуховода висел на тонком железном профиле. Не было никаких гарантий, что он не рухнет под тяжестью человеческого тела, но выбора не оставалось.
Добравшись, Гильза аккуратно выдернул решетку, закрывающую лаз, и мягко опустил блестящий прямоугольник на доски. Сделал отчаянный рывок – и повис под прямоугольной дырой, на краю короба. Доска насмешливо скрипнула и сползла вниз.
Теперь он висел под потолком, с ужасом прислушиваясь к тревожному скрежету креплений. Пальцы вспотели и грозили соскользнуть. Гильза отчаянно подбросил тело – и ухватился рукой за железный уголок крепления. Он даже успел удивиться собственной прыти. Очевидно, тело снова вспомнило какие-то навыки из "той" жизни.
Из этого положения было уже проще протиснуться внутрь короба. Там оказалось невероятно тесно, и ползти вперед было непросто. К тому же курьер старался двигаться как можно тише.
Голоса стали отчетливее, а вскоре показались и проблески света – в прорезях вентиляции. Гильза припал глазом к такой прорези, пытаясь выбрать ракурс для обзора.
И мысленно поздравил себя с верным решением – не идти напролом. Впрочем, и радоваться было особо нечему.
Внизу, на полу, в окружении незнакомцев сидел Чигур. Руки его были за спиной и, судя по металлическому отблеску, сверкнувшему при попытке сесть удобнее, в наручниках. На лице его явно проступали следы побоев. В стороне, на складном стуле, примостился Хитрук. Выглядел он крайне подавленным.
Владимир Иванович что-то говорил. Гильза отчаянно напряг слух.
– Все, что вы несете про эстетику войны и свою избранность, – полнейшая чушь, – голос был усталым, но при этом – насмешливо-презрительным. – Хотите, я скажу вам, как обстоят дела на самом деле?
– Ну-ка, любопытно… – снисходительно сказал незнакомец, легко поигрывая отобранной у регистратора тростью.
– Эти мясники из Мира Раздоров обратились к вам вовсе не ради того, чтобы приобщить к своему кровавому братству. Разве вы не знаете, что Земля – слабый и всеми презираемый мир? Что люди – физически слабы и раздираемы страстями. Разве могучие воины нуждаются в таких союзниках? Земное человечество – просто-напросто прекрасная почва для "семян раздора", расходный материал. Они просто использую вас в качестве средства вырваться в Многомирье. А после, по своей славной традиции, превратят вас в кучку порубленной плоти. Вот так-то, Додин.
– Вы очень красочно говорите, регистратор, – признал тот, кого Чигур назвал Додиным. – Но это ваши личные домыслы. Факты же таковы. В этих пакетах – "семена", которые превратят население Москвы в мощную яростную армию. Однако бегать по городу и распылять "семена" у нас нет времени. Сброс с самолета также неэффективен: посев должен происходить вблизи засевающего – так создается связь с ним и последующее подчинение. И именно потому мы здесь – под трибунами…
Гильза чувствовал, как затекли руки и ноги. Он начинал опасаться, что не сможет вернуться назад – ведь ползти "задним ходом" куда тяжелее. К тому же в перекрытом им же самим коробе не хватало воздуха.
Но этот Додин говорил страшные вещи, и его рассказ притягивал своей мрачной силой:
– Совсем скоро здесь, – он ткнул пальцем в потолок, – состоится футбольный матч. Играют весьма известные команды. Стадион будет полон. Знаете, сколько зрителей он вмещает? Более ста тысяч. Сто тысяч молодых, здоровых, агрессивных мужчин. А сколько соберется по площадям у больших экранов? Армия сама формируется у нас под боком – не надо рассылать повестки, гонять военкомов, заставлять милицию доставлять нерадивых призывников…
Додин тихо рассмеялся.
– Было бы глупо не использовать эту возможность, верно? Футбольные фанаты станут нашим первым эшелоном, который сметет все на своем пути. В том числе и вашу "Линию". Не хочется, знаете ли, оставлять за спиной потенциальную угрозу… Ну а дальше… Впрочем, вы всего этого не увидите: нам просто опасно оставлять вас в живых, так как вы в курсе нашего замысла. К тому же, согласитесь, вы пришли без приглашения, да еще и с оружием… Нехорошо, нехорошо…
– Считаю своим долгом кое-что для вас прояснить, – спокойно и твердо сказал Чигур. – Я предупредил своих сотрудников, что должен вернуться в офис через час. Уверен, там уже забеспокоились. Поэтому в ваших же интересах немедленно освободить меня и добровольно сдаться – пока не поздно. В противном случае вашу лавочку возьмут штурмом и все вы, до единого, будете дезинтегрированы. А вас, Додин, я дезинтегрирую лично. И положите мою трость, не балуйтесь.
Среди заговорщиков раздались сухие смешки.
Додин же проговорил с нотками издевки в голосе:
– Уверяю вас, этого не случится. Дело в том, что регистратор Чигур уже в офисе.
– Что вы имеете в виду? – вздрогнул Владимир Иванович.
Гильза похолодел: он совсем забыл про двойника! Неужели этот проклятый Голдриг проник в святая святых "Линии"?!
– Не важно, что я имею в виду, – усмехнулся Додин, – но по поводу вашего отсутствия никто волноваться не будет. Между тем у вас есть время попробовать игрушки из столь презираемого вами Мира Раздоров… Что вы пожелаете? На выбор: "веретено смерти", "мясорубка", "кровавая звезда"… У нас разнообразное меню. Надеюсь, вы понимаете, что при всем уважении, оставить вас в живых мы никак не можем. Ведь вы будете нам мешать, верно?
– Даже не сомневайтесь.
– И нашу сторону не примите?
– Ни за что.
– Я так и думал, – Додин удовлетворенно хлопнул в ладоши.
– Постойте, – раздался еще один знакомый голос, – не надо так сразу…
– Почему же, любезный детектив? – поинтересовался главарь этой странной шайки. – А чего нам тянуть?
– Вдруг ваш человек в "Линии" не справится?
– Во-первых, он не человек. А во-вторых, что с того?
– Убийство регистратора – необратимый поступок, – волнуясь, поспешил объяснить детектив. – А он – источник ценной информации. И, кроме того, потенциальный заложник…
– Я понимаю ваше желание выгородить приятеля, – усмехнулся Додин. – Впрочем, определенный смысл в ваших словах есть: расправиться с ним мы всегда успеем, а я и на нем хочу проверить действие "семени". Уверен, он быстро примет правильное решение.
К Додину подошел светловолосый молодой человек в темном костюме, что-то быстро и тихо сказал на ухо.
– Так, – сказал Додин, кивнув светловолосому. – Я должен ехать. С этих двоих – глаз не спускать! В случае чего – уничтожить на месте.
Он быстро переговорил с "братьями" и направился к выходу в сопровождении светловолосого и еще двоих в одинаковых костюмах. Вообще, все они были какие-то одинаковые – с военной выправкой, безликие.
Гильза понял, что больше не может находиться в тесноте и духоте. Его раздирало желание куда-то бежать и что-то делать – спасать детектива и регистратора, сообщить в офис о предательстве…