Они лежали рядком на краю канавы: Огонек, Филин, Жердь и, немного в стороне, Шрам с Лысым. Последние двое уже показали все свои полевые умения - сунулись из канавы дальше, чем следовало, не заметив горячего смерча, вьющегося над землей неподалеку. "Жарка", ясное дело, и сработала. Шрам успел нырнуть обратно, а Лысому она опалила башку. Не очень сильно, но он теперь в натуре стал Лысым, без всякого преувеличения, а вернее, преуменьшения.
Огонек, доставая из сумки бутылку с длинным горлышком, сказал:
- А может, волосатый и не знал, что у него такой пассажир в ящике?
- Не важно. За ними давайте, Шулыу мне доставьте!
- Блин, опять Шульгу лови! - перепугался Жердь. - Он меня уже дважды подранил, шустрый очень! Пусть вон Огонек сам… Э, ты чё творишь?!
Филин вовремя повернул голову и перехватил занесенную руку Огонька, который собрался бросить в бурьян бутылку. Из горлышка торчала тряпка, которую он поджег от зажигалки.
- Стой, придурок! - рявкнул главарь и пригнулся, когда среди деревьев на другой стороне дороги, где прятались напавшие на машину, часто застучали выстрелы. - Он мне живым нужен, вдруг артефакт не у него щас?
Пули ударили в землю и в стволы деревьев за канавой.
- Туши ее! - орал перепуганный Жердь. - Бросай! Туши!
Хладнокровный Огонек швырнул бутылку через притухшую после вспышки аномалию. Кто-то из напавших оказался очень уж метким или просто удачливым - пуля попала в зажигательный снаряд, когда тот летел над дорогой, и бутылка взорвалась шаром алого огня. Вокруг шара вспыхнуло ярко-желтое пламя, кольцом окружившее его, отчего все это стало напоминать планету Юпитер, только окрашенную кислотными красками. Кольцо распалось искрами, они с треском погасли, а шар разгорелся ярче.
Все зажмурились.
- Ну ты даешь! - изумился Жердь, не раскрывая глаз. - Чё у тебя эти взрывы вечно разные?
Филин трижды выстрелил наугад и, когда шар угас, приказал:
- Вниз, живо, Шульга уходит! Е-моё, прям не верится: он с нами всю дорогу был! За ним и мне его притащите!
Жердь, мелко перекрестившись, стал сползать обратно на автобус. Огонек спросил:
- Куда привести? Ты что, здесь собрался куковать?
Филин огляделся. Лежащий ближе к зарослям бурьяна Шрам, достав из походной аптечки бинт, перематывал почерневшую башку Лысого. Жердь через дверцу забрался в машину и выставил голову из люка. Выстрелы на другой стороне дороги смолкли - подбираются, гады! Кто ж это такие? И главное, сколько их? Судя по выстрелам - немного.
- Вон. - Он ткнул пальцем в раскидистый дуб, растущий далеко справа у поворота дороги. За дубом начиналась широкая просека. - Я там схоронюсь, ждать буду. Но вы быстрее давайте, а то вас только за кровососом на Агропром посылать!
Огонек, на ходу перезаряжая тэтэшник, съехал к машине, Жердь выбрался из автобуса, и они поспешили к зарослям, где исчезли Шульга с водителем. Шрам все еще занимался Лысым, иногда посматривая на дорогу, а иногда бросая косые взгляды на бандитов. Филин развернулся к ним задом, а к дубу передом и пополз по-пластунски, низко опустив голову. На другой стороне дороги снова застучали выстрелы.
* * *
- Теперь ходу!
Как только деревья скрыли канаву с бандитами, Тимур вскочил. Растафарыч, потерявший кепочку и порвавший рубашку на ллече, тоже поднялся. Из ссадины на лбу сочилась кровь, дреды стояли дыбом.
- Пригнись и за мной!
Выставив пистолет, Тимур поспешил между деревьев. Он уже понял, где они находятся, - не так чтобы совсем близко, но и не очень-то далеко от Свалки, дойти реально и без дополнительной снаряги или оборудования, достаточно того, что лежит в рюкзаке. Хотя, если нарваться на большую стаю псевдособак или кровососа, с одним пистолетом и ножом выжить будет трудновато. Впрочем, кровососы в этих местах не встречаются.
Вечерело. Тимур бежал сквозь пронизанный косыми солнечными лучами лес, вздымая ботинками сухую листву, вдыхая знакомые запахи Зоны, которые, как ему казалось, успел начисто забыть за этот год. Но нет, на самом деле память о них не исчезла - и Зона не забылась, как он уверял самого себя, никуда она не делась, а сидела внутри, притаившись, и лишь дожидалась момента, чтобы снова занять свое законное место.
Он трижды поворачивал, путая следы, пересек широкий ручей, обежал болотце. Выстрелы отдалялись. Растафарыч, далеко выбрасывая длинные ноги, нагнал его. На бегу схватил за плечо, спросил:
- Куда мы? Надо…
И замолчал: деревья расступились, они вылетели на небольшую полянку, почти идеально круглую, очень симпатичную, заросшую высокой пышной травой и окруженную кольцом из кустов земляники.
С другой стороны на поляну шагнула веснушчатая розовощекая девушка с неровно подстриженной русой челкой и двумя короткими косичками, в застиранной, слишком большой для нее военной форме и зеленом берете набекрень. Рукава закатаны до локтей, штанины - до колен, босая, в одной руке мужские ботинки, в другой - АК Суда по автомату и настороженному лицу, она пробиралась в обход, чтобы зайти к канаве, куда свалился автобус, с тыла.
Тимур вскинул пистолет, девушка - автомат.
- Шульга?
- Вояка?
Растафарыч отскочил в сторону и пригнулся, настороженно переводя взгляд с одного на другого. Вояка добавила растерянно:
- Так это вы в той тачке черной были?
- А это вы на нее напали? Ну да.
Тимур наморщил лоб.
- Вы ж народ в Зону через Периметр проводили. Чего вдруг в бандиты подались?
Вояка развела руками:
- Ну, так вышло… Сколько их там?
- Пятеро, - сказал Растафарыч, распрямляясь. Он стоял примерно между ними. Вояка посмотрела на него и нахмурилась:
- Погоди, ты ж водила институтский!
Она нырнула вбок, уходя с линии огня, но Тимур был готов к этому и заранее прикинул, как будет действовать. Прыгнув вперед и оказавшись по левую руку от Вояки, он вмазал ногой по АК. Выбить автомат из рук девушки не удалось, но Тимур отбросил ствол в сторону, чтобы пули не попали в него или Растафарыча. Он уже схватил Вояку за кисть, когда на полянке появилось новое действующее лицо - то есть сначала возникла борода, которой это лицо поросло, такая большая, что хватило бы на трех Карабасов-Барабасов, а после и сам обладатель бороды, известный в южной Зоне под кличкой Лохматый.
Насколько знал Тимур, их бригада состояла из четверых. Барыга крутился в барах и в "Хоботе кровососа", подыскивал клиентов и передавал Каплану, который вел их через Периметр - всегда в те дни, когда на местном КПП дежурила прикормленная смена. Ну а Лохматый встречал их. Он за Периметр никогда не совался, так как не любил большую землю. Вместе с Воякой, которая либо хозяйничала в лагере бригады, либо помогала Лохматому, доводил клиента до ближайшей точки, куда тот сам желал: к схрону Сидоровича, к "Сундуку" или в один из небольших сталкерских лагерей на болотах. С одного человека бригада брала от семисот до полутора тысяч долларов, это зависело от всяких обстоятельств. Насколько Тимур знал, они никогда никого не обманывали, заботясь о своей репутации, всегда доставляли клиента в целости и сохранности… Что же произошло?
Лохматый, встопорщив бороду, поднял берданку с укороченным стволом. Тимур ударил Вояку под дых, развернув спиной к себе, схватив за горло, наставил пистолет на Лохматого. Ствол берданки смотрел точно в висок стоящего между ними Растафарыча.
Сталкеры замерли.
- Я против насилия, - сообщил волосатый. Вояка разжала пальцы, ее ботинки свалились в траву.
Автомат она держала в опущенной руке стволом вниз, и Тимур посоветовал:
- Вторую ручку тоже разожми, не стесняйся.
АК упал вслед за ботинками. Лохматый оглаживал бороду, глаза бегали под мохнатыми бровями. Выстрелы со стороны канавы все еще звучали - нечасто, но регулярно.
- Шульга… - начала Вояка, но Тимур перебил:
- Ладно, хватит. Давайте жить дружно. Чем бы вы там ни занимались, мы вашему промыслу не мешаем.
Лохматый спросил у Вояки:
- Эти откуда взялись?
- Да из машины они! - хрипло ответила девушка. - Навстречу вот чесали…
Бородатый сталкер поразмыслил и обратился к Рас-тафарычу:
- Что в машине?
Водитель обеими руками держался за воротник рубахи и часто сглатывал. По лбу из-под дредов медленно стекала капля пота.
- Что везешь, спрашиваю?
- Приборы да ящики для образцов, - пробормотал Растафарыч. - Имей в виду, мэн, я против…
- Каких еще образцов?
- Образцов аномальной флоры и фауны.
- А снаряга? - выдохнула Вояка, подавшись вперед, и Тимур покрепче сжал ее шею. - Припасы? Стволы?!
- Герла, не вожу я никаких стволов! Нет их в моем каре и никогда не бывало!
- Какой еще каре? - переспросила Вояка растерянно. Дочка сталкера, она не отличалась особой образованностью и знанием иностранных языков.
Лохматый тяжело уставился на Тимура. Вздохнув, тот стал пояснять:
- Я его подрядил провезти меня в Зону. За четыреста евро. В машине никаких стволов, ничего такого, только пара приборов и всякие ящики.
- Четыреста, значит. - Лохматый, скривив губы, плюнул в траву под ноги Растафарыча.
- Наш промысел себе забрал! - поддакнула Вояка. - Гад волосатый, из-за тебя мы…
- А, так это НИИЧАЗ ваш бизнес порушил? - догадался наконец Тимур. - Институт в этой части Зоны все под себя подмял, да?
- Да! - Вояка дернулась, но Тимур держал крепко. - НИИЧАЗу, блин, не выгодно, чтоб свободные сталкеры в этом районе шлялись… А этот гад патлатый теперь сам людей в Зону провозит, да еще всего за четыреста!
Выстрелы у канавы звучали совсем редко, но не смолкали. Лохматый напряженно думал, разглядывая Раста-фрыча с Тимуром, а Вояка разорялась:
- От послала Зона работку! А чё еще делать, а, Шульга? Теперь мы народные мстители - грабим машины НИИЧАЗа да на базы их нападаем, на экспедиции… У них уже две базы в этом районе. А мы как Робины, мать их, Гуды…
- Кто машину защищает? - перебил Лохматый, и Вояка сразу замолкла. - У канавы Барыга с Капланом. Вы двое - здесь, а кто там?
- Да, кто машину защищает? - спросила Вояка. - Кто там в наших пацанов палит?
- Владлен и Гнедиш, - ответил Растафарыч. - Охранники институтские.
- А, ну это фигня, - решила Вояка.
Тимур добавил:
- И еще Филин с Жердем и Огоньком. Вояка вздрогнула, переглянулась с Лохматым.
- Ты чё врешь? - подозрительно спросил тот, вжимая ствол в висок Растафарыча, который от страха уже вспотел весь до кончиков дредов. - Что Филин со своими в автобусе институтском делать будет?
Продолжая сжимать шею Вояки и не опуская нацеленного в грудь Лохматого пистолета, Тимур пожал плечами:
- Не знаю. Меня здесь давно не было, это тебе лучше знать, как они в тот автобус попали.
- Погоди, Лохматенький! - закричала вдруг Вояка. - А ведь слыхала я… краем уха в "Берлоге" слыхала, что Филин теперь вроде под НИИЧАЗом ходит!
- Угу, - протянул Лохматый и снова задумался. Потом тряхнул головой, удерживая берданку одной рукой, другую запустил в бороду, выудил из нее какую-то щепку, оглядел, сунул в зубы и принялся жевать, как спичку. - Так, надо отзывать парней. С Филином связываться не резон. - Он опустил берданку. - Шульга, ствол к земле. Мы уходим.
Когда дульный срез перестал вжиматься в висок, Рас-тафарыч, пошатнувшись, снова схватился за воротник и попятился, путаясь ногами в высокой траве.
- Шульга, отпусти ты меня уже! - взмолилась Вояка. - Чё пристроился сзади, как голубок? Нам валить пора, там же Филин, не слыхал, что тебе сказано?
Не спуская с Лохматого настороженного взгляда, Тимур отпустил ее. Вояка, потирая шею, сразу отпрыгнула, а Лохматый зажал берданку под мышкой, сунул два пальца в рот и свистнул: длинно, переливчато, громко.
- Почему же вы тикаете оттуда? - спросил он, когда почти сразу после свиста выстрелы у канавы смолкли.
- Филин не знал, что я в автобусе прячусь, - пояснил Тимур, убирая пистолет в кобуру. - Он за мной охотится вообще-то. И Растафарыча он пришьет, если узнает, что тот такого пассажира вез…
- Из-за долга Стаса, что ли? - подала голос Вояка. - Лохматенький, так что, здесь их дожидаться будем?
- Что ты про Стаса знаешь? - спросил Тимур.
- Да только то, что он Филину должен. Бородатый сталкер покачал головой:
- Здесь не будем ждать, к каналу идем. А вы, - он посмотрел на Растафарыча, на Тимура, которому его взгляд совсем не понравился, - пошли с нами, что ли. Все равно вам деваться вроде как некуда.
* * *
Филин прятался за дубом и выцеливал смутно различимую фигуру на другой стороне просеки, когда раздался шелест травы и рядом возникли подручные.
- Не нашли их, - выдохнул Жердь, у которого от ползания снова разболелась рана. - Как в Зону канули.
Вожак, так и не выстрелив, повернулся. Жердь, прижав руки к ребрам, улегся в высокой траве, Огонек присел за дубом на корточки, низко опустив голову.
- Упустили, олухи позорные, - сказал Филин.
- Они зигзагами там, - пояснил Огонек. - Это ж Шульга, он понимает, как от погони уйти.
В кустах на другой стороне просеки щелкнули три выстрела, две пули впились в дуб, третья пролетела прямо над большим хрящеватым носом лежащего навзничь Жердя, и тот зажмурился.
Издалека донесся длинный переливчатый свист. Выстрелы смолкли. Некоторое время бандиты прислушивались, потом Филин сказал Огоньку:
- Проверь, что там. Чё-то я никого больше не вижу… Жердь перевернулся на бок, расстегнул рубаху и стал осматривать сбившуюся повязку, сквозь которую проступило пятно крови. Огонек снял сумку с ремня, улегся и пополз в обход дуба. Положив руку с пистолетом в развилку между толстыми сучьями, Филин прикрывал его. Солнце садилось, желтые столбы, в которых кружились пылинки и всякая мелкая лесная сволочь, наискось рассекали воздух, начинаясь между кронами и упираясь в засыпанную палой листвой, поросшую травой и мелким кустарником землю. Среди этих столбов и в накрытых тенями участках ничто не шевелилось - нападающие растворились в тихом пятнистом сумраке.
Подул ветерок, зашелестела трава. Жердь, дернувшись, схватился за пистолет.
Из-за дуба показался Огонек, опустился на корточки, привалившись к стволу.
- Нет никого. Трава примята, ветки обломаны. Следы к каналу идут, кажись. И кровь на земле в одном месте. Еще гильзы.
Филин убрал руку с пистолетом из развилки и выпрямился. Жердь сел, потирая поясницу. Со стороны канавы с машиной донеслись шаги, и они повернулись туда. Между деревьями показались Шрам с оклемавшимся Лысым. Они достали из автобуса свои рюкзаки, на ремнях висели кобуры с какими-то импортными пистолетами, а подмышками - "узи". Голова Лысого была замотана бинтом.
- Вы нас бросили, - обвинил Шрам, останавливаясь перед бандитами. Голос его был по-прежнему ровным и сухим, лицо - спокойным, но взгляд настороженный.
Филин, сунув пистолет под мышку, всплеснул руками:
- Да ни в жизнь! Ты чё говоришь, служивый?
- Вы оставили нас в канаве, а сами разошлись в разные стороны, не сказав, куда идете, - добавил Лысый с угрозой.
- Шеф ваш сказал: вы опытные, до полевых условий охочи, - возразил Филин.
Жердь с Огоньком исподтишка наблюдали за вожаком и тихо веселились. Они знали эти интонации: Филин издевался.
- Я ж видел, тебе, служивый, "жарка" кумпол опалила. Ты теперь у нас опаленный Зоной. Первое крещение прошел. Ну и отошли мы, чтоб не мешать твоему боевому товарищу медицинскую помощь оказывать. Знал ведь я, что вы нас догоните, вот, остановился даже подождать… Хотел бы кинуть вас - так не стал бы под дубом этим загорать, а? - Он окинул институтских охранников с виду серьезным и вежливым, а на деле насмешливым и издевательским взглядом.
Лысый со Шрамом переглянулись, не зная, как реагировать. Филин заключил:
- Ладно, кто б на тачку ни напал, ушли они теперь. И Шульгу уже не нагнать, так что топаем быстрее в наш схрон. В Логове его перехватим, никуда не денется.
* * *
Канал - кривые бетонные скосы в трещинах и выбоинах, грязная зеленая вода, быстрое течение, сломанные ветки, трупы мелких мутантов и омуты. К нему сходились несколько каналов поменьше, а также трубы старой дренажной системы.
Большое круглое отверстие одной из них темнело в том месте, куда Лохматый с Воякой вывели Тимура и Рас-тафарыча.
Мутная жижа плескалась под бетонным сводом, на ней покачивался небольшой плот. Пять бревен, настил из досок, прибитые к ним ящики. На плоту лежала пара весел и шест, в задней части стоял бочонок с водой.
Когда один за другим перебрались на плот, Растафа-рыч, показав на бочонок, спросил:
- Пить ее можно?
- Хлебай, - разрешил Лохматый, и Вояка добавила:
- Это дождевая.
Взявшись за края бочонка, Растафарыч сунул в него голову. Пока сталкеры отвязывали веревку от торчащей из бетона арматуры, Тимур осмотрелся. Снял рюкзак, положил возле ящиков и прошелся по плоту.
Погрузив шест в воду, Вояка оттолкнулась от нижней части трубы. Вода достигала примерно ее середины, они могли стоять, выпрямившись в полный рост и не задевая макушками бетон.
Когда Вояка вывела плот в канал, течение подхватило его, и девушка крикнула:
- Эй, закрепитесь!
Лохматый копался в одном из ящиков, Растафарыч все еще мокнул в бочонке, и Тимур схватил веревку, до того наброшенную на арматуру. Кинул петлю на торчащий из бетона железный крюк, затянул скользящий узел. Течение сразу прижало плот к склону канала.
Вояка опустила шест. Вверху показались две головы, Тимур взялся за пистолет, но Лохматый буркнул: "Спокуха, Шульга", - и махнул рукой.
Плот качался на мелких волнах. Барыга и сильно хромающий Каплан спустились по склону. Правое бедро Каплана перетягивал жгут. У него была берданка, как у Лохматого, а Барыга держал охотничий дробовик с перемотанным изолентой стволом. Бригада выглядела не слишком презентабельно: одежда старая, потертая, порванная и не однажды зашитая, стволы плохонькие, сна-ряги особой на плоту не видать. Даже тэтэшник Тимура в сравнении с берданками и дробовиком выглядел нехилым стволом. Да и взгляды, которые Лохматый иногда бросал на его рюкзак, а Вояка, оба ботинка которой (это выяснилось, когда уже на плоту девушка наконец обулась) просили каши, - на обувку… Нехорошие это были взгляды, настораживающие.
Каплан его узнал и вяло кивнул, хромая к плоту, а Барыга схватился за висящий на плече обрез, и лишь поспешные разъяснения Вояки успокоили его.
- Филин? - изумился он. - Во дела! То-то мне показалось, вроде Жердь там в траве нарисовался… Хорошо, что мы слиняли! Ну ладно, этот хлопец, значит, свой брат, сталкер, а вон тот волосатый нам зачем сдался?
- Давайте отплывать быстрее, - буркнул Лохматый, отходя к носовой части плота, куда прохромал Каплан. - Пока Филин со своими здесь не появился.
- Да он к схрону ихнему небось сразу пошел, - возразила Вояка, налегая на шест. - Тот недалеко вроде. Шульга, отвязывай плот. Эй, Барыжка, а ты мне помоги!
- Сама рули, - возразил тот. Встав перед бочонком, он снял с торчащего из него гвоздя продавленную кружку, зачерпнул воды и выпил залпом. - Мы там воевали, а вы по лесу гуляли.