Лейтенант побежал к собравшимся вокруг укушенного бойцам. Следом за Талу запихнули "беглых". Они предпочли загрузиться добровольно. Только Ами заупрямился - его уложили несколькими ударами, а потом забросили внутрь, как груз. Дверь заперли и фургон поехал, вскоре повернув на восток, - в Кен-Каро, как догадался Талу. "Ну вот и все! - Он уселся на корточки у стены пустой темной коробки. - Там я увижу Черзмали - он-то меня узнает! А эти лишатся половины своих мозгов и… - Он вспомнил убитых им в лесу "бывших". - Нет! Я решил спасти их от смерти - а нейрокибернетическая имплантация хуже смерти! Я… сделаю для них все, что смогу".
Маоней поежился, чувствуя, что его вывернутые и скованные за спиной руки вновь быстро немеют. Только правое плечо наливалось мучительной болью.
- Ну вот и все, - сказал Философ, - теперь осталось только сделать так, чтобы нас убили сразу.
- Больше ничего и не выйдет, - Уэрка пошевелился в темноте.
Сурт подавленно молчал. Ами в бессильной ярости катался по полу и скрипел зубами. С его губ почти беспрерывным потоком срывались проклятия и брань.
- Прекрати! - рявкнул Уэрка, - постарайся хотя бы умереть достойно!
К удивлению Талу, Ами затих.
* * *
Примерно через час они достигли Кен-Каро. Однако машина не останавливаясь попетляла по улицам и вновь помчалась по прямой дороге. "На базу истребительного отряда, - понял Талу, - надеюсь, Черзмали там. Ведь Эрно может поставить меня к стенке, как предателя!".
При мысли, что его приключения получат столь мрачный финал, Талу задрожал. Его охватил дикий страх и Философ как-то ощутил это.
- Не бойся, тебе киберимплантация не грозит, - сказал он. - Ты же не мятежник! Они просто отправят тебя в исправительный лагерь. Но ты все же постарайся попасть в "Золотые сады" - парню с такой мордашкой, как у тебя, в лагере будет очень несладко. А "бывшие" ничего не ощущают, и в самой операции нет ничего ужасного.
"Я знаю! Мне твердили об этом пять лет!" - захотелось заорать Маонею, но он сдержался. Тем не менее, его тронул этот страшный совет.
- Не надо бояться, мальчик, - сказал Философ, - все это когда-нибудь кончится, и Высшим тоже немного осталось - я это чувствую. Раньше или позже, но им придет конец.
"Скорее раньше, - подумал Талу, сжимая зубы и чувствуя, что ему тоже впору кататься по полу - от боли в плече. - Уж одному-то мне точно. Нельзя, нельзя нам так обращаться с врагами, потому, что настоящих врагов у нас очень мало. Всех остальных мы создаем сами, нашим нежеланием понимать, нашей жестокостью. Об этом мне нужно поговорить с Вэру. Я расскажу ему… если мне не всадят пулю в затылок, или не сожгут живьем, как предпочитает Черми Эрно!".
Больше за всю дорогу никто не сказал ни слова.
* * *
Когда фургон остановился и двери открылись, Талу с трудом поднялся на ноги - его укачало в тряской машине, он отупел от боли. Рук он уже не чувствовал. Он первым неуклюже спрыгнул вниз - и упал; стоявший рядом солдат поднял его за шиворот, словно щенка.
Щурясь от света, Маоней осмотрелся, узнав знакомые строения цетанской базы. Вокруг стояло множество вооруженных истребителей - он с ужасом заметил эмблемы восьмого отряда и, чуть поотдаль, самого Черми Эрно с охранниками. Черзмали Мато и его бойцов нигде видно не было.
Сердце Талу утонуло в ледяной воде, но он вспомнил, что говорил ему Вэру - он должен быть невозмутимым. Что ж, он постарается. Вот только надолго ли его хватит?
Маоней пристально смотрел на Черми - тот оценивающе разглядывал пленников. Вдруг по лицу Эрно скользнуло удивление, затем он широко улыбнулся, что-то сказал помощникам и дал знак охране. Рослый охранник схватил скривившегося от боли Талу за плечо и, уперев ему в спину автомат, потащил вперед.
- Отпусти его, - ухмыляясь сказал Черми. - Ну, иди сюда, гаденыш - мы подготовили тебе теплый прием!
Талу понуро побрел вперед под смех собравшихся бойцов - они тоже его узнали. Черми взял его за плечо, надавив на нерв под ключицей. От дикой боли у Маонея задрожали и ослабли ноги, но он не издал ни звука, вонзив в зрачки Черми свой полный ненависти взгляд. Палаческая усмешка вдруг сошла с лица командира. На миг он усилил нажим, но потом все же отпустил юношу.
- Надеюсь, ты простишь мне это маленькое послабление, - сказал он, снимая с Талу наручники. - Я не буду отрывать тебя от твоих друзей, - он показал на фургон, из которого бойцы грубо вытаскивали "беглых". - Вдруг тебе потребуется еще что-нибудь узнать от них об участи предателей! - Он стал умело и сильно растирать обвисшие руки Талу, зная, что это тоже причиняет ему дикую боль. - К счастью, я сразу тебя узнал!
- У! - Талу яростно вывернулся из-под его ладоней. Кровообращение восстанавливалось и теперь кожа нестерпимо зудела.
- У меня приятная новость. Мато перестал тебя искать - нашел, как думал, твои останки! К тому же, в такой одежде тебя вряд ли примут за Высшего!
- Да? - осторожно массируя кисти, Талу посмотрел на себя.
Полы слишком большой ему куртки свисали до колен; она была позорного розового оттенка и вдобавок носила следы ночевок на земле.
- Ужас, как я выгляжу! Пойду приведу себя в порядок. Вызовите Мато - и скажи, чтобы "беглых" пока не трогали!
- Хорошо, мы их не тронем, - Черми вновь ухмыльнулся. - Руками. Мы расстреляем их резиновыми пулями - верно, ребята?
В ответ донеслись согласные выкрики. Бойцы живо давали советы, обсуждая способ казни пленников, но на Талу никто не обращал внимания - очевидно, Черми решил оставить его на сладкое. Наконец, все сошлись на первоначальном варианте - с условием, что Черми лично добьет умирающих. "Беглых" немедленно отволокли к ближайшей стене. Телохранители Черми выстроились напротив, на всякий случай щелкая затворами; он сам встал сбоку, собираясь командовать расправой.
- Прекрати, Черми! Ты нарушаешь приказ! - Талу бросился вперед. - Единый Правитель запретил тебе убивать!
При виде его одежды среди собравшихся снова раздался смех. Маоней яростно швырнул в грязь свою розовую куртку.
- Оставь их, Черми! Если ты нарушишь приказ Вэру - ты станешь предателем!
Вдруг Талу увидел ствол автоматической "Бексы", направленный прямо ему в лицо.
- Ты, сопляк, - процедил Черми, - ты послал на смерть полсотни своих соплеменников - и еще смеешь защищать их убийц?! Ты сам предатель! И за это я тебя просто пристрелю!
- Стреляй, - спокойно сказал Талу, - если осмелишься! - Он встал перед пленными. - Ну!
Лицо Черми исказилось. Затем он вскинул оружие и прицелился. Талу почти не испугался - просто не смог поверить, что сейчас умрет. Он выше поднял голову, его глаза сузились. Палец Черми мягко надавил на спуск…
В ту же секунду сразу четыре бойца прошили Эрно автоматными очередями и он упал замертво.
* * *
Талу, которого чудом не задели предназначенные ему пули, бросился на землю. Телохранители Эрно немедля открыли огонь по стрелявшим, попадая и по остальным. Чтобы отомстить за смерть командира, они были готовы сражаться даже со своими, но против трехсот бойцов у них не было шансов - через несколько секунд они все легли мертвыми, изрешеченные так, что их с трудом можно было узнать. Смятение увеличилось, стрельба быстро разрослась, уже нельзя было понять, кто и в кого стреляет. Услышав, как густо вокруг свистят пули, Маоней отчаянно вжался в землю - запоздавший страх все же настиг его и теперь ему отчаянно хотелось жить.
Когда стрельба, наконец, прекратилась, он перевел дыхание и огляделся. Черми уткнулся лицом в грязь, вытянув вперед правую руку и выронив оружие. За ним лежали его телохранители, превратившиеся в черно-красную груду. Дальше на земле лежали сотни файа - раненых или убитых; среди россыпи окровавленных тел пленные "беглые" были почти незаметны. Вокруг царила суматоха, кричали раненые, одни бойцы напирали на других. Истребители были взбешены и озверели от потери друзей или от пролитой крови. Те, кто не был занят выяснением отношений, набросились на "беглых" сразу со всех сторон. Талу, не желавший, чтобы его обещание оказалось нарушено, бросился в самую гущу свалки, действуя языком не менее решительно, чем кулаками, но его усилия вряд ли кто заметил - юношу просто сбили с ног, едва не затоптав. Поднявшись и отряхнув грязь, Маоней схватил чью-то автоматическую винтовку и стал бить длинными очередями поверх голов озверевших соплеменников. Его могли тут же пристрелить, но вокруг Талу немедля сомкнулось кольцо крепких спин. Между сторонниками и противниками расправы немедля завязалась драка, готовая в любой миг вновь перейти в перестрелку. Защитники Талу оказались в меньшинстве и лишь благодаря быстрому прибытию вертолетов с бойцами Черзмали все они остались в живых. "Беглых" отправили в тюремный лазарет, но на лицах пленников не было благодарности. Маонея обжег взгляд Ами, полный презрения и гнева.
* * *
- …А теперь подведем итоги, - Черзмали Мато поднялся из-за стола и прошелся по комнате. - Кроме Черми и его телохранителей погибло еще 26 бойцов из восьмого отряда, 112 ранены. Согласно приказу мастера-истребителя первого ранга Найте Лая восьмой истребительный отряд будет распущен и переформирован, все его бойцы пройдут тщательную проверку. Но они лишь выполняли приказы Черми и поэтому…
- Почему они стреляли? - спросил Талу.
Он тоже поднялся.
- Кто?
- Бойцы, которые спасли меня! Они же все погибли! Они знали, что убийство командира - тягчайшее преступление, какое только возможно у военных, знали, что пощады не будет - но все же стреляли, чтобы спасти мальчишку, погубившего их товарищей!
- Я не знаю. Их уже не спросить, а сам я не видел, но допрашивал свидетелей. Это так выглядело…
- Как?
- Ну, ты так выглядел…
Черзмали оглянулся. Маоней стоял у окна, в парадной форме - другой у него просто не осталось. Сегменты черного стального пояса и кобура блестели, как зеркало. Широкие рукава были тщательно подвернуты - общеизвестная привычка Вэру стала повсеместной модой. На запястье левой руки Талу красовался толстый стальной браслет системы квантовой связи - неслыханное отличие для файа, не относившегося к числу правителей. На ногах Наблюдателя - уже не младшего - были новые сандалии с пёстрыми браслетами-застежками, очень популярным среди товийской молодежи украшением.
- Ну, ты был весь в грязи, худой, а лицо… У тебя было такое выражение, словно расстреливали последнего уцелевшего файа. Ну вот и…
Талу нахмурился.
- Короче, им стало меня жалко - значит, в их смерти виноват я! И в смерти остальных, на дороге - тоже! В старину файа убивали таких, как я - тех, кто приносит несчастье!
- В отряде Черми были такие порядки, что просто удивительно, как его не подстрелили раньше. Ты стал последней каплей, переполнившей чашу - не больше. И в гибели твоей экспедиции виновны "беглые", напавшие на вас, на тех, кто пришел их спасти - этого достаточно!
Талу отвернулся.
- В общем, это была глупая затея, но ее результат очень печален - кроме 343 заключенных, убито 18 полицейских, 48 бойцов и служащих ЧК, плюс семь перевоспитанных, которых мы уговорили с таким трудом!
- Благодаря тебе нам удалось избавиться от Эрно! - сказал Черзмали.
- И ты теперь командуешь всем его отрядом, а не одним батальоном! - Талу насмешливо прищурился. - С чего ты начнешь? За семь лет своей работы Черми убил десять тысяч человек - большей частью, невинных!
Черзмали смутился.
- Такое больше не повторится. Все истребительные отряды проверят и подобных Черми сделают "бывшими". Вообще, Найте взялся за дело всерьез - уже арестовано шестнадцать тысяч файа, которые мучают и убивают тех, кого должны защищать! Правда, теперь дело замедлилось. Наши враги тоже, знаешь, не ангелы.
Талу отвернулся от окна.
- Мне страшно. Что творится с нашим народом, почему… почему мы убиваем друг друга, как скоты? Почему ублюдки, подобные Черми, имеют такую власть? Ведь именно из-за них Низшие нас так ненавидят! Ты представляешь, что стало бы со страной, если бы кто-то, вроде Черми, стал Единым Правителем? Но Анмай один, а таких, как Черми, много. Что с нами станет, если гниют самые основы нашего государства? Ведь я же не мальчик, Черзмали! Я вижу, что происходит и чем это должно закончиться. Впрочем, и тут можно что-нибудь придумать… - он задумчиво смотрел поверх головы удивленного Мато.
- Ты уезжаешь в Товию? - спросил тот.
- Нет, хотя моя работа здесь окончена - нам удалось устранить все следы мятежа. Вэру намерен поручить мне переговоры с ССГ. В Товию я не вернусь, скорее всего поеду в Соару - это рядом, возле западной границы.
- А как ты поступишь со своими "беглыми"?
- Отправлю в Товию, но сначала допрошу - может, вытяну из них что-нибудь ценное. Впрочем, это не главная задача. Сейчас главное - договориться с ССГ. Если это удастся, то Проект сможет развиваться без помех. Вообще-то, мне уже пора, - взглянув на часы, он пошел к двери. - Надеюсь, мы еще встретимся!
Черзмали не ответил. Он знал, что Вэру не ошибся, послав на переговоры первого попавшегося мальчишку - он знал, что от них не стоит ожидать серьезных результатов.
Глава 7
О принуждении к миру
Край ты мой, родимый край!
Тюрьмы вместо воли…
Всюду - вой казачьих стай,
недороды в поле…
Гой ты, родина моя!
Произвол могучий,
свист веселый палача
и жандармов тучи!
"Фонарь", 1906, N2.
На девятый день после товийской "ночи паники" Маоней Талу шел по улицам Соары, направляясь в местное управление ЧК. Он никогда прежде не бывал здесь, и потому удивленно вертел головой. Маленький, тридцатитысячный городок был застроен стандартными четырех-этажными зданиями, - типичное военное поселение на захваченной территории, одно из множества построенных после Второй Войны. Все здания здесь были покрашены в грязно-желтый цвет, олицетворявший солнце, но у Талу это вызвало только тоску. Здесь почти не было его соплеменников и ему было немного неловко идти по улице. Большинство местных жителей ходило в мешковатой, несуразной одежде, дешевой и отвратительно сшитой. Они сами были какие-то неправильные - сутулые, слишком худые или слишком толстые. Здесь правили тоска и бедность и файа не пользовались здесь уважением.
Здания ЧК занимали огражденный трехметровой стеной квартал на северной окраине Соары; его окружали обширные незастроенные поля. Желтая стандартная коробка главного здания ничем не напоминала Центральное управлении в Товии, состоявшее из множества уступов, пристроек, перемычек, так что никто уже не знал, какой была его исходная форма. Все сходились лишь на том, что построенное полтора века назад здание являлось на редкость мрачным. Это же было просто унылым. Когда Талу вошел внутрь, его впечатление не изменилось.
Как и в каждом таком управлении, полутемные коридоры были уставлены множеством статуй, изображавших героически павших сотрудников местной ЧК. Ряды унылых чугунных болванов в старинных длинных шинелях и со старинными огромными пистолетами производили отталкивающее впечатление. Его усиливали таблички на пьедесталах - в каждой бросалось в глаза слово "убит", "отравлен", "замучен"…
Талу быстро проскользнул на второй этаж, в отведенный ему кабинет. Там он прежде всего включил все лампы, потом сбросил куртку и сандалеты и запер дверь. Уютно устроившись за уставленным множеством древних телефонов огромным столом, он принялся с интересом изучать лежавшие на нем бумаги. Истории спасенных им "беглых" оказались весьма занимательными.
Нэркис Уэрка, бывший полковник Внутренней Армии, попал в лагерь за мятеж. Истми Сурт когда-то был учителем - по крайней мере, до тех пор, пока не создал из старшеклассников подпольную группу, которая, впрочем, тут же провалилась - вероятно, из-за плохой конспирации. Сурт и пять его учеников были арестованы и отправлены в областной центр для суда. Конвой по причине незначительности арестантов состоял всего из одного полицейского. Сурт как-то завладел его оружием, в результате чего охранник был убит, а арестанты сбежали. В погоню за беглецами были отправлены трое бойцов из спецроты истребительного отряда с приказом убить их, что и было исполнено со всеми - кроме самого Сурта. Тем не менее, спецназовцы доложили об успешном выполнении задания, поскольку дело Истми Сурта было закрыто.
Через месяц, когда командир размещенной в его городке роты Внутренней Армии встречал возвращавшегося с аэродрома полицейского комиссара, кто-то обстрелял его машину из засады. Оба офицера были убиты на месте, машина подбита и сожжена. Следствие не обнаружило следов, но Маоней не сомневался в виновнике.
Скрываясь от властей, Сурт несколько месяцев работал водителем. Второй раз он был арестован за наезд на группу Высших - один из которых погиб, а пятеро получили ранения. Злой умысел доказать не удалось, но и без него казус потянул на полновесный лагерный срок.
Сурми Ами сам был жертвой - у него Черми убил всю семью - жену и трех детей. Он сам чудом спасся. Это было в Офинки, шесть дней назад. Но Талу помнил, как он стрелял по Черзмали, и по нему самому тоже. Вспомнив, что стало с фургоном, за которым прятался пулеметчик, он поразился, как Ами остался жив.
Философ, он же Окрус Ватпу, родился в Ревии сорок пять лет назад, что уже многое объясняло. Он был разведен и не имел детей. Бывший государственный ученый Товийского института общественной истории, доктор наук, имевший благодарности руководства, семь лет назад попался на критике нового Единого Правителя и был арестован по доносу. При аресте всплыли другие свидетельства антигосударственной деятельности, далее все было уже вполне обычно - громила-следователь ЧК, побои, переломы, но никакой ценной информации от арестованного получено так и не было. В лагере Окрус совершил побег, был пойман и направлен в штрафной лагерь. И то, что он там уцелел, тоже говорило о многом. Но больше всего Талу увлекла история Уэрки.