Гул стих. Эхо стукнулось о противоположный берег и тоже смолкло. Лишь дождь продолжил еле слышно шелестеть по палубе и пускать мириады колечек на воде. Дрой опустил "Потрошитель" и крикнул Зеленому:
– Только попробуй сейчас выдать одну из своих удручающих реплик. Придушу.
Зеленый высунул голову из облака повалившего дыма и успокоил его:
– Напротив, мой диагноз на редкость оптимистичен: парень был прав, двигло в порядке, а главное, стартер рабочий. Изоляция, правда, старая – подгнила чутка. Перемотаю, и тронемся.
– Мотай-мотай, Врунгель, – кивнул Дрой. – Матросня жаждет выйти в открытое море и упиться рому… Оп-ля! Ща бабахну!
Я обернулся на предупреждение, чтобы увидеть, как сталкер прижал приклад к плечу и пальнул по стае слепых псов, вздумавших подобраться к Гавани со стороны пролеска. Грохот выстрела сотряс Тихую Гавань. Дробь взметнула землю рядом с вожаком, и собаки, повизгивая, припустили обратно.
– Надоело по зверью лупить, – расстроенно заявил Дрой и пнул отработанную гильзу за борт. – Жаль, велосипедист сдристнул.
– Эта сентенция тоже относится к теме глобальной встряски мозгов? – улыбнулся я, выглядывая из рубки. – Ага, – серьезно ответил он.
Зеленый совершил вторую попытку завести двигатель "Федерации". Абсолютно безуспешную. Все ограничилось отрывистым холостым фырканьем и новой порцией дыма.
После этой неудачи он возился под кожухом так долго, что нам уже стало казаться, будто мы прокляты, как ставшая легендой команда баркаса.
Гост уселся на корточки возле входа в каюту и принялся ковыряться в ПДА, подчищая ножом клеммы в гнезде для аккумулятора. Дрой предложил Лёвке пойти попрыгать с мостков, так как оба все равно уже вымокли под этим "гадским дождичком". Парень не отреагировал на паясничество.
– Попытка нумбер три, – наконец провозгласил Зеленый, по уши вымазанный в солидоле. – Скрестите пальцы, покемоны.
Гост, выходя из дремотного состояния, выставил два средних пальца и демонстративно их скрестил. – Очень смешно, – сказал Зеленый. Гост пожал плечами и признался:
– Когда долго рядом с вами нахожусь, быдлею на глазах.
Третья попытка увенчалась успехом. Поршни громыхнули, из выхлопной трубы стрельнул черный дым вперемешку с солярочной пыльцой, и корабль ожил.
По команде Лёвка распустил канат и, волоча его за собой, взбежал по мосткам на борт. Я, чувствуя, как штурвал завибрировал под руками, крепче вцепился в обмотку и выдерживал руль прямо с учетом неудобного люфта до тех пор, пока не подоспел чумазый капитан.
– Левее прими, – приказал Зеленый и стал возиться с заклинившим рычагом регулировки хода. – Держи носом между краем причала и противоположным берегом. Так, судя по всему, выйдем на фарватер.
"Федерация" медленно, но уверенно набирала скорость. Чихала выхлопная труба, скрипели сочленения, бахали механизмы, но чертов баркас плыл! За кормой бурлила вода, киль рассекал дождевую рябь, а значит, винт создавал достаточную тягу для движения.
Если нам и впрямь удастся на этой колымаге подняться вверх по течению до самой Припяти, то я окончательно уверюсь, что идиотам сопутствует удача.
– Корыто плывет, – не до конца веря самому себе, усмехнулся Гост.
– Говорил же: не таких хомутали, – произнес Дрой. В тоне сталкера обозначилось столько гордости, словно он собственноручно толкал баркас вперед, борясь с сопротивлением воды.
– Один Лёвка не радовался, хотя, по логике, именно этому парню пристало праздновать победу над обстоятельствами. Он глядел с кормы в пенящуюся струю со смесью задумчивости и беспокойства.
– Ну и пусть, а мы возрадуемся. Даже опытным ветеранам не часто доводится совершить речную прогулку по Зоне. Здесь вообще редкий транспорт фурычит, а уж водные пути и подавно нехожены.
– Рано, рано мы поддались ликованию.
– Беда пришла оттуда, откуда никто ее не ждал. Впрочем, разве бывает иначе? Когда о неприятности известно заранее, ее можно предотвратить. А вот трын-дец он на то и трындец, что подкрадывается незаметно и до безобразия не вовремя.
– Омут.
– То есть о наличии водоворота мы прекрасно помнили, но не придали ему значения. Зеленый переоценил мощность баркаса и не обеспокоился, пока корабль не стало тихонько сносить к булькающей спирали.
– – Право руля, – скомандовал он мне, мельком оценив положение, и продолжил выковыривать ржавчину из основания рычага.
– Я с усилием налег на баранку, выворачивая ее по часовой стрелке. Казалось, курс изменился. Корабль выровнялся, пошел по дуге, но спустя полминуты "Федерацию" качнуло, и нос уверенно сместился к центру воронки. Нас повело в омут.
– Тягу надо увеличить, – сказал я, снова налегая на штурвал. – Тогда проскочим
– А я чем занимаюсь? – обозлился Зеленый и постучал прикладом арбалета по рычагу. – Заклинило.
Подошел Гост, вгляделся в крутящуюся пучину.
– А что, если там подводная аномалия? – предложил он. – Скажем "гравикаракатица" или "карусель". – Знаешь, – поднял Зеленый испачканную физиономию, – обычно я паникую и пророчу всем скорую погибель. Но на этот раз у тебя получилось даже лучше. Когда закончу с рычагом – обязательно поаплодирую.
– Я лишь предположил, – сказал Гост. – Что ты так завелся, родной?
– Я спокоен. Просто, если мы не увеличим тягу в течение минуты, нас затянет в эту дырку и, судя по всему, будет вертеть до тех пор, пока топливо не кончится.
– Уйди, – отодвинул его Дрой. – В ремонте не всегда нужна ювелирная точность.
Зеленый и вякнуть не успел, как он задрал ногу и саданул по рукоятке каблуком. Рычаг с хрустом переломился и вылетел через разбитое ветровое стекло в воду.
– Дурак, – сплюнул Зеленый и бросился к двигателю. Обронил на ходу: – Минор, выворачивай вправо до упора. Попробую увеличить впрыск. – Полагаю, моя помощь больше не требуется, – виновато пробурчал Дрой, глядя на огрызок сломанной пучки.
– Выйди вон, – холодно сказал я. – И не лапай ничего своими ложноножками. Дрой, понурившись, вьплел под морось.
Баркас несло прямиком к водоворот, который вблизи выглядел совсем по-другому.
Омут явно имел аномальное происхождение. Во-первых, отсюда было заметно, что центральная часть в глубине мерцала. Издалека эта искорки казались пузырями, но теперь были отчетливо видны вспыхивающие и угасающие точки бледно-зеленого цвета. Во-вторых, силу втягивания мы серьезно недооценили. И чем ближе судно подходило к воронке, тем сильнее ощущалось усилие, с которым рули и винт сопротивляются течению. Среднего хода никак не хватало, чтоб увернуться от ловушки или проскочить ее на скорости.
– Ну? – крикнул я, налегая на строптивую баранку изо всех сил. – Долго возишься!
– Сам попробуй к этому агрегату подберись! – проорал в ответ Зеленый. – Сейчас… Лёвка, дай ключ разводной… и пассатижи…
Мотор аритмично заухал, и мне показалось, что он вот-вот заглохнет. До чего ж будет обидно попасться в эту дурацкую круговерть. Столько усилий впустую пропадет.
Ритм двигателя вновь стал ровным, но мощность не увеличилась.
– Бесполезно! – рявкнул Зеленый. – Не могу отрегулировать распределитель! Форсунки…
Продолжения фразы я не расслышал. Шум кружащейся воды становился все сильнее. До омута оставалось уже метров десять, баркас несло на него левым бортом. Пришлось завертеть штурвал влево, чтобы хоть как-то скомпенсировать разворот и не пойти кормой вперед. Мы не успевали.
Я обратил внимание, как Гост вышел на носовую часть и достал мешок с болтами. Он что, собирается границы аномалии определять? Вовремя, ничего не скажешь!.. Сталкер прицелился и швырнул железяку в омут. Всмотрелся. Примерился и бросил еще одну. Мерцающая пучина безропотно сглотнула оба болта.
И тут Гост сорвался с места и, осененный догадкой, вбежал ко мне в рубку. – Дай тяжелое что-нибудь! – Не понял…
– Нужно что-то тяжелее болта, – озираясь, объяснил он. – Значительно тяжелее. До меня начало доходить, что задумал этот хитрец. – Хочешь замкнуть?
– Соображаешь. Если это аномалия, она разрядится. И у нас будет шанс вырваться! – Кирка! Вон, сверху, на пожарном щите! – Сойдет!
Гост подхватил увесистый инструмент, вихрем выпотел наружу. Без лишних прелюдий запустил предмет в центр спирали и отпрыгнул от борта.
– Последнее действие и спасло ему жизнь…
– Подразумевая, что аномалия разрядится, мы не предполагали, насколько чудовищным окажется эффект. Трудно сказать, что за дрянь скрывалась у дна реки, но природа у нее однозначно была смешанная – гравитационно-термическая.
Когда кирка нырнула в бурлящий конус, раздался громкий хлопок, и вертикально вверх выстрелил столб пара, чуть не сварив Госта заживо. Будь пижон на метр ближе – превратился бы в начинку для кулебяки. Узкое молочно-белое щупальце вскипевшей влаги вырвалось из омута и раскрылось венчиком метрах в пяти над нами. Горячее облако быстро опустилось, заставив всех зашипеть от жжения на открытых участках кожи.
Но задумка сработала. Я почувствовал, как винтовая тяга берет верх над ослабевшей силой засасывания воронки. Баркас некоторое время помялся на месте, а потом неторопливо двинулся вперед.
Я кое-как выправил курс судорожными подергиваниями штурвала из стороны в сторону и обернулся.
Зеленый обескураженно таращился на нас из-под кожуха. Еще бы: для всех, кроме Госта и меня, этот подводный взрыв был полной неожиданностью. А столб пара высотой в пару этажей способен кого угодно сбить с толку.
– Везучие балбесы, – только и сказал Зеленый.
Когда "Федерация" окончательно вырвалась из плена и степенно вышла на фарватер, оставив за кормой Тихую Гавань, все собрались в рубке. Теперь предстояло по очереди стоять вахты: у штурвала, возле двигателя, на носовых и кормовых дозорах. Зеленый на правах негласного капитана распределил полномочия, сверился с картой и первым заступил на штурвал.
Мне выпало передохнуть, и я уселся на корме рядом с Лёвкой. Стянул ботинки, размотал портянки и со стоном удовольствия вытянул дико уставшие ноги над кильватерной струей. Пошевелил пальцами и в который раз осознал, что истинное жизненное счастье таится вот в таких вот мелочах.
– Чего увял? – поинтересовался я у парня, забывая на время о его недомолвках и всех прочих неприятностях. – Все ведь получилось, как ты хотел.
Лёвка кивнул, продолжая задумчиво глядеть в темные волны, которые наискось расходились от корабля. Я понял, что с этим молчуном особо не наговоришься, но уходить с кормы не спешил – уж больно хорошо прохлада от воды ласкала ступни. Да и дождь вроде бы поутих.
– Велосипедист, – произнес своим низким голосом Лёвка, когда я почти задремал.
– А? – Помнишь следы от покрышек? – Ну.
– Там было не два следа. Третий я не сразу заметил. Я, не догоняя, посмотрел на его сосредоточенное лицо, скрытое под дыхательной маской. -И?
– Либо визитеров было двое. Либо один, но ездил он по мысу к "Федерации" три раза: туда, обратно и снова туда.
– Хватит грузить мой мозг ненужной инфой. Скажи четко.
Лёвка повернулся. Стекла бликовали, и выражение его глаз разглядеть было невозможно.
– Когда мы отплывали, я увидел велик. Недалеко от берега, под водой. Сначала решил, что показалось, но сопоставив с лишним следом… В общем, кто-то выбросил его, чтобы не палиться.
– И где этот… кто-то, по-твоему? С аквалангом нырнул?
– Возможно, просто ушел пешком – следы от обуви мы внимательно не искали.
– Но не исключено, что подлец затаился в болоте, как ниндзя. Час дышал через тростинку, а когда мы поплыли, уцепился за киль и теперь болтается под днищем. Ждет удобного случая, чтоб нашпиговать нас сюрикенами.
Лёвка некоторое время продолжал смотреть на меня, потом улыбнулся: – Я бываю излишне осторожен. Забудь.
Мы замолчали. В самом деле – зачем вымучивать слова, если беседа не клеится.
Глава восьмая.
Подмастерья
Вечерняя заря проявилась сквозь облака. Небо стало глянцевито-алым, словно приближался выброс, хотя ни грома, ни вспышек не было. Конечно, это не выброс – еще не время. Обычный закат.
Ровное зарево за нагромождением свинцовых туч наполняло сердце неосознанной тревогой, притягивало взгляд, заставляло невольно вслушиваться в звуки Зоны сквозь громыхание баркаса.
Я приладил на крышу рубки мощный ламповый фонарь, подключил его к генератору и, поворочав отражатель, откалибровал фокус, чтобы луч падал на воду метрах в десяти перед носом корабля. О маскировке на этой дребезжащей посудине можно забыть, но хоть в бревно не врежемся и нужный поворот не пропустим. После этого я заступил на вахту, где пришлось следить за температурой двигателя. В случае перегрева следовало докладывать рулевому, чтобы тот снижал обороты – Зеленый таки умудрился починить механизм регулировки хода. Методика контроля была кустарная: периодически я слюнявил палец и прикладывал его к кожуху цилиндров. Занятие сие отдавало идиотизмом, ибо я решительно не понимал, как можно тактильно отличить металл, нагретый до 150 градусов, от, скажем, металла, нагретого до 250. И то, и другое – на ощупь жутко горячо. Но взвинченный после волшебного отплытия Зеленый выразился насчет вахт категорично, и спорить с человеком, хоть каким-то боком разбирающимся в речной технике, не имело смысла. От меня не убудет пальчик послюнявить раз в пять минут.
Темнело быстро, но самопальный прожектор позволял видеть, что находится прямо по курсу, а дежуривший на кормовой вахте Лёвка высвечивал фонариком тыл.
Когда мимо меня в третий раз прошел Гост, измеряя радиационный фон палубы и поручней, я не выдержал:
– Слоняешься и мотыляешь счетчиком Гейгера на корабле, который фонит, как реактор. Зная при этом, что радиация не настоящая, а наведена какой-то аномальной штуковиной… Совсем заняться нечем? Иди пожрать, что ль, приготовь.
– Объясняю логику. – Гост остановился и машинально отвел руку со счетчиком, чтобы тот не сильно трещал, хотя на фоне шума поршней это стрекотание и так едва прослушивалось. – Я подумал вот что. Раз хреновина создает наведенную радиацию, не будет ли закономерным, что сама она не фонит? Я поскреб в затылке.
– То есть, если ты обнаружишь на борту вещь или деталь, которая не излучает, она и будет искомым артефактом? А что… умно.
– Пока – лишь гипотеза. Но когда она подтвердится, я обзаведусь еще одной цацкой в придачу к понтовым часикам, которые расклюкал коракс. Сволочь этакая.
– Не веришь, что доберемся до шахты и вернемся с хабаром? – Страхуюсь.
– Умно, – повторил я, досадуя, что мне первому не пришла в голову столь очевидная мысль насчет вещи, создающей иллюзорный фон. – Теперь даже интересно, что за погремушка столько лет отпугивала сталкеров от баркаса.
Гост двинулся дальше, ведя вдоль стены каюты счетчиком, встроенным в ПДА. Через метр он остановился. Припал ухом к корпусу наладонника. – Заклепка? – спросил я, слюнявя палец.
– Нет. Здесь фон тоже есть, но ниже, чем в остальных местах.
– Дам подсказку за половину стоимости добычи. Согласен?
Гост оторвался от ПДА и обернулся. Я хитро улыбался ему. Пусть проникнется мыслью, что мозги старины Минора тоже кое-чего стоят. – Если сработает, треть твоя, – наконец сказал он. – Ищи внутри каюты. Что стоит около этой стенки? – Кажется… радиоприемник старый. – Вот и проверяй. Чего встал?
Гост хмыкнул и полез в каюту, подсвечивая себе экранчиком.
– Эй, Минор, – позвал наш долговязый капитан с носа "Федерации". – Как двигло?
Я демонстративно приложил наслюнявленный палец к кожуху и тут же отдернул. Зашипело. – Горячо. Как и пять минут назад.
– Дрой, самый тихий ход! Пусть машинка передохнет, – скомандовал Зеленый. – Рукоять не сломай опять, вандал.
Дрой поворчал, но указание выполнил. Шум мотора стал тише – словно из ушей выбили невидимые пробки. Гост выбрался из каюты и развел руками:
– Ты был прав, родной. Похоже, искомый предмет – это древний радиоприемник.
– Дедукция, пижон, – беззлобно отшутился я. – Кстати, ты будешь забавно смотреться с приемником наперевес.
– Скорее всего не весь прибор аномальный, а какая-то деталь. Начну разбирать – выясню, какая именно. – Удачи.
Гост скрылся в каюте и почти сразу появился снова, держа в руке ветхий кассетник со встроенным радио. "Озака" гласила наполовину стертая надпись. Возможно, у кого-то постарше гаджет всколыхнул бы перестроечные воспоминания о засилье дешевой китайской техники, но меня хлам-набор оставил равнодушным.
Шнур питания болтался возле ноги Госта, как хвое! мертвой змеи. Он как бы служил символом не только этому полупроводниковому гробику, но и всей эпохе перестроечной смуты.
К нам подошел Зеленый, без интереса взглянул па магнитофон.
– Может, у вас и кассеты есть? Давайте дискотеку забацаем, а то, смотрю, делать нечего.
Гост в двух слонах объяснил ему суть опое го предположения и принялся отколупывать ножом крышку деки. Пластмасса хрустела и крошилась. И нот, когда деталь уже практически вылезла, из динамикой раздался треск.
Я вздрогнул, а Гост от неожиданности выронил кассетник из рук. Магнитофон грохнулся на палубу, и шелест помех немедля стих. – Ёшкин дрын… – слетело у меня с губ.
– Это ты мягко выразился, – признался Гост. – Я ж дураком чуть не стал.
– Батарейки надо вынимать, – сказал Зеленый. – Давайте ужин соорудим. – Да, пожрать – это тема, – согласился я.
– Гост поднял приемник, взвесил его на руке и снял заднюю крышку. Сглотнул. Медленно развернул магнитофон, показывая нам пустые гнезда.
– Опа-па, – только и сумел сказать Зеленый. – Но как же…
– Он осекся. А у меня в груди возникло щемящее чувство давно минувшего. Дежа-вю. Где-то я уже встречал похожий аппарат… Радиола! В подвале Лиманска, когда мы с Датой пережидали выброс! Тогда, помнится, прибор тоже поймал какую-то волну, несмотря на то, что на принимающем устройстве физически не могло быть напряжения, а антенна экранировалась толщей земли и бетонными стенами.
– И сигнал в том подвале был четкий.
– Но ведь теперь-то нет никакого выброса…
– Птичка-интуиция проснулась за секунду до того, как началось. Но она повела себя не как обычно: пернатая словно бы затравленно защебетала в самом дальнем уголке сознания.
– Она не предупреждала, не паниковала, не издевалась.
– Моя птичка-интуиция впервые не знала, как отреагировать на то, что случилось секунду спустя…
– По мембране динамиков пошла вибрация, магнитофон затрясся в руках Госта, и тот вновь уронил его, автоматически шагнув назад. С запада стрельнул одинокий луч солнца, но после этого небо стремительно приобрело насыщенно-бордовый оттенок, и темных туч на фоне зарева практически не стало заметно.
– Выброс? – несмело промолвил Зеленый. – Это ж… невозможно… так быстро.
– Плевать! – крикнул Дрой от штурвала. – Тут есть трюм?
– В каюте – люк, – не двигаясь с места, промолвил Зеленый. – Но там уместяться от силы два человека.
– Сейчас начнется, – задрав голову вверх, сообщил Гост. В стеклах его маски отражались черно-кровяные разводы небес. – Обидно. – А где гром-то? – спросил я.