Кнак задергался в истерическом смехе. Кхе выполнил свою задачу: притупил ужас предстоящей встречи. Мах мрачно посмотрел на Кнака и несильно встряхнул его. Лязгнули зубы, смех оборвался.
Три крохотные фигурки двинулись в сторону входа. Шаги разносило гулкое эхо, создавая дополнительный эффект объема. Трудно поверить, что все это создано каким-то рейдером, по сути, бандитом, все цели которого вращаются исключительно вокруг наживы.
– Однако здорово придумано, – заметил Мах. – Сейчас уберут атмосферу – и нам уже не добраться до корабля. Стоило захватить свой "гиперэластик"…
– Здесь ничего не поможет, – улыбаясь, сказал Кнак. – Никто так не заботится о своей безопасности, как Жрец. Тут ловушки на каждом шагу…
– Ну, а нам-то что? – усмехнулся Гор. – Мы-то пришли с миром…
Видимо, это тоже была шутка. Только никто не оценил юмора.
Вытянутая в бесконечность арка входа вблизи оказалась куда шире, чем виделось издали. Толщина стен тоже впечатляла: сквозь этот чудовищный вырез в породе шли минуты две. Наконец, оказались внутри обширного зала, однако размеров вполне человеческих. Здесь уже стало понятно, что расходы на реализацию этого архитектурного безумия все-таки, имели пределы: внешние размеры значительно превосходили внутренний объем помещений.
Здесь, впрочем, тоже было предостаточно колонн, и атмосфера царила вполне зловещая. Что больше всего поразило воображение, как Гора, так и Маха – это чадящие на стенах факелы. Видимо, антураж стоил того, чтобы жечь драгоценный кислород)).
– Выйти в центр зала и остановиться! – приказал голос, мечущийся эхом меж каменных стен.
Вновь прибывшие повиновались. Прошли вперед и встали посреди узорчатого круга на гладком полу. Вспыхнул не вполне уместный здесь, слепящий свет, заставляя болезненно жмуриться. Горячие лучи, казалось, проникают сквозь кожу, выжигая внутренности, копаясь даже в содержимом мозга…
– Сканируют, – проговорил Мах. – Нет ли оружия и "игрушек".
"Игрушка" – запрограммированный или управляемый извне человек-автомат. Самая надежная машина убийства, та, что всегда появляется там, где никак ее не ждешь. "Игрушкой" может оказаться и незнакомец, и старый друг, который, не держа никакого зла, просто оторвет тебе голову голыми руками. После чего самоликвидируется или просто умрет от перенапряжения.
Свет пропал. Некоторое время глаза отказывались видеть. Когда же зрение вернулось, рядом проявилась фигура в бесформенном черном балахоне.
Приближался момент истины. Гор сделал шаг вперед.
– Не двигаться! – разнесся под каменными сводами все тот же голос.
– Все в порядке, – негромко сказал другой, уже вполне человеческий. – Ты – можешь подойти ближе…
Гор сделал еще шаг. Он не питал иллюзий: каждое его движение сейчас под прицелом – то ли систем безопасности, то ли банальных тукеров в умелых руках. Все, что останавливает хозяев этого невероятного дворца от немедленной расправы – обыкновенное человеческое любопытство. Можно предположить, что развлечений в этих местах не так много.
– Ты и есть – Жрец? – прямо спросил Гор.
Фигура в балахоне затряслась в тихом смехе:
– Впервые вижу такого наглеца. Да, я Жрец. Но, похоже, ты понятия не имеешь, откуда взялось это имя…
– Почему же, – спокойно сказал Гор. – Слышал, ты любишь приносить жертвы?
– Пространство полно слухами, – досадливо сказал Жрец. Он повернулся и медленно двинулся вокруг гостей, по-прежнему держась в отдалении. – Жертвы – это не цель, а средство. Ты понимаешь разницу?
– Не считайте меня идиотом, – довольно грубо сказал Гор, но Жрец не обратил на это внимания.
– Жертва – часть ритуала, – сказал Жрец. – А ритуал – средство общения с определенными силами. Вот, как ты думаешь – почему вы здесь?
– У нас есть к вам дело… – сказал Гор.
Главное – вытянуть как можно больше из этого человека. Слова, жесты, эмоции… Почему не видно его лица? Без лица ничего не получится. Нужно как-то заставить Жреца убрать эту нелепую ткань с головы…
В напряженные мысли Гора ворвался неприятный смех. Скрипучий голос произнес вкрадчиво:
– Это лишь вы думаете, что у вас ко мне дело. Все как раз наоборот: это у меня к вам дело – и именно потому вы прилетели в назначенный мною день и час…
Мах обеспокоено посмотрел на Гора. Он совершенно не представлял себе возможного развития событий – просто надеялся, что Мим знает, что делает. Однако этот Жрец, похоже, не только чудак-людоед – он просто свихнувшийся псих. И ждать от него можно всего, что угодно…
– Надо же, – хихикнул Кнак. – Я прямо, как чувствовал: что-то манит меня в систему Водяных Брызг. Так и тянет, так и засасывает.
Кнак тряся, обхватив лицо руками. Похоже, он перестарался с пойлом и кхе. Еще немного – и страх доведет его до совсем скотского состояния…
– Допустим, все так, – сдержанно произнес Гор. – И какая, по-вашему, цель нашего визита?
– Ваша цель не имеет никакого значения, – таинственно сказал Жрец и поманил за собой. – Пойдем, я покажу вам кое-что…
Трое оторопевших гостей побрели следом за странным хозяином. Прошли через весь, утомительно длинный, зал, двинулись узким и уже привычно высоким коридором с какими-то фресками на стенах. Мах мельком поглядел на рисунки, и их содержание ему не понравилось. Все-таки, у этого Жреца, действительно, с головой не все в порядке.
– Все в этом мире взаимосвязано, – продолжал говорить Жрец, неторопливо шествуя во главе импровизированной процессии. – Вы ведь не станете с этим спорить?
– Мы вообще не хотим с тобой спорить, Жрец! – пьяно выкрикнул Кнак. – Мы тебе абсолютно доверяем, брат…
– Это хорошо, – отозвался Жрец. – Хотя ты же знаешь – я не противник здоровой дискуссии…
Кнак захлебнулся в собственном хохоте, даже чуть не упал, но Мах успел подхватить его за шиворот.
– Не время устраивать дискуссии, – мрачно усмехнулся Гор. – У нас серьезное дело…
– Да, да… – равнодушно отозвался Жрец. – Пойдем, расскажете мне про свое дело…
Что-то не понравилось Маху в интонации хозяина. Похоже, ему вообще не было интересно, зачем прилетели к нему эти люди. Неужто, он настолько верит в силу собственных причуд?
– Известно ли вам, что нашими судьбами управляют силы, находящиеся за пределами разума, логики, и вообще – всякого человеческого понимания? – продолжал Жрец. – Прикоснувшись, к этим тайнам, можно научиться разбираться в закономерностях событий и даже заглянуть в будущее… Как вы думаете – чем я обязан своему успеху?
– У вас цепкий ум, мощная эскадра драккаров и ударный клипер, – немедленно отозвался Гор.
Жрец тихо рассмеялся:
– Верно подмечено! Вот только не было бы от всего этого толку, не наладь я тонкую связь с Темными силами, теми, что плетут узлы событий…
– Узлы событий? – Гор остановился, как вкопанный. – Вы про Землю?
Жрец чуть замедлил движение, обернулся, поглядев на Гора через плечо.
– Вот видишь! – сказал он. – Никаких случайностей! Как мог оказаться в нашей глуши тот, кому известно про Узел событий – величайшую тайну Созерцателей?
– Не такая уж это и тайна, – заметил Мах. – Эстеты давно уже ковыряются в этом чертовом Узле…
– Что-то я не заметил среди вас Эстетов, – усмехнулся Жрец. – Один – выходец из Темных, другой – из Сильных, третий – из Мудрых… Но и последний – не Эстет, а потомственный Педант, хоть и беглый…
Последнее замечание Жреца несколько выбило Маха их колеи. Проходимец Кнак – потомственный Педант, элита линии Мудрых?! Кого только не встретишь на задворках миров…
Только Гор оставался невозмутимым, с холодно-презрительным выражением на жестком лице. Ему нельзя выходить из роли. Никак нельзя… Однако, отчего-то встревожили слова Жреца. Трое: Темный, Сильный, Мудрый… Именно такое сочетание должно, по мнению Эстетов, нести с собой особую силу. Только место оставшегося в Бастионе Зига, занял теперь опустившийся Педант – Кнак…
– Забавная компания, верно? – произнес Жрец, когда они входили в новый зал – со сводчатым потолком, длинными узкими столами.
Заднюю стену покрывали странные стеклянные полушария, словно пузыри, застывшие на поверхности воды. Противоположную стену полностью занимало множество высоких, светящихся сосудов.
От их вида содержимого Кнак остановился, как вкопанный. После чего бросился к стене, уткнулся в нее головой, сполз на колени. Его вырвало.
Мах же смотрел хмуро, с трудом сдерживая в себе закипающую злость.
В сосудах, тщательно разобранные по составляющим, были люди. Все предельно аккуратно: головы отдельно, правые руки отдельно, левые ноги отдельно. Остальное, видимо – в другом конце зала…
Не время терять самообладание! Все-таки, они знали, в какое место направлялись…
– Видите ли, какое дело, – с удовольствием оглядываясь, сказал Жрец. – те самые "узелки", из которых плетутся события – это люди. Да, да – именно их жизни сплетаются плотными узлами, которые почти невозможно распутать… Но я, как видите, нашел метод – как расплетать эти хитрые узелки…
Жрец рассмеялся.
– Подонок… – выдавил Мах. Он уже чувствовал, что теряет над собой контроль – и Гор поглядывал на него с тревогой. У Мима явно был какой-то замысел, и нельзя допустить, чтобы властное сердце вновь лишило разума своего обладателя…
– Возможно, – не стал спорить Жрец. – Не в терминах суть, а в том, что Силы поведали мне: скоро явятся трое. Те, чьи судьбы крепким жгутом связаны с моей собственной судьбой, и более того – с судьбой целых миров… И знаете, что я подумал? Разве можно упускать такой шанс помочь несчастным мирам, которые этот сложный узел тащит в пропасть погибели? Да и моя судьба тоже весьма дорога мне.
Жрец довольно хлопнул в ладоши:
– Так что, хочу поблагодарить вас за столь любезный визит. На этом закончим долгую преамбулу – и начнем распутывать ваш узел…
Кнак молча пополз к выходу. Его остановили появившиеся, словно ниоткуда, люди в черных хламидах – таких же, как у Жреца. Схватили, поставили на ноги, поволокли к центру комнаты.
Дрогнуло под ногами – и в центре зала, прямо из пола полез кверху массивный каменный параллелепипед.
– А вот и алтарь, – поделился Жрец. – Думаю, вам понравится ритуал. Все очень торжественно. И практически безболезненно. Главный замысел состоит в том, чтобы каждый из узелков имел возможность наблюдать, как его развязывают – до самого последнего момента. А потом – имел возможность вспоминать о пережитом, делать умозаключения, размышлять о вечном. Ведь я не убийца – мозг останется жить – столько, сколько ему отмерено Силами…
Только сейчас Гор понял: стеклянные полушария, что он принял за украшение зала – это вместилища живых человеческих мозгов. И самое жуткое – в живительной жидкости перед ними плавали все еще живые, имеющие возможность видеть, глаза…
Все трое ощутили в ушах странный звон – словно лопнула натянутая струна. Тела тут же обмякли, повалились навзничь. Мах легко узнал действие дистанционного парализатора – такие входят в состав охранных систем. Еще несколько секунд – и они превратятся в беспомощных кукол, сырье для чудовищных ритуалов безумного Жреца.
Похоже, ситуация пошла по самому худшему изо всех возможных сценариев. Впервые в жизни Мах ощутил себя совершенно беззащитным, загнанным в угол зверем. В недра миниатюрного реактора хлынул адреналин – и рукотворно сердце будто схватило за самую душу, выворачивая ее наизнанку…
– Ы-ы… – бессвязно прорычал Мах, подымаясь на ноги. Тело по-прежнему не слушалось приказов мозга. Теперь оно повиновалось лишь сердцу – ему плевать на парализаторы.
Через минуту все было кончено: с десяток трупов в бесформенных одеяниях беспорядочно лежали на полу, у двери корчились в агонии двое невовремя подоспевших охранников. Сам же Мах, с трудом понимая, что делает, вытаскивал парализованных друзей за периметр облучения.
В какой-то момент вспышка злобы вновь захлестнула его – и реальность снова отступила. Мах пришел в себя от боли, охватившей все тело. Наверняка – порванные мышцы, растянутые связки, лопнувшие сосуды. Модифицированный, "заточенный" под боевые повреждения, организм Сильного должен стравиться… Чтобы было с краткоживущим землянином, достанься ему атомное сердце от умельца Живодера?
Смотрел на разбитые кулаки, на перевернутые столы, разбитые сосуды с мертвой плотью и стекающей на пол жидкостью. Космос велик, в нем слишком много зла, чтобы справиться с ним одними кулаками…
Друзья уже пришли в себя: Кнак безуспешно пытался встать, падал, снова пытался. Гор же стоял на коленях, склонившись над застывшим телом Жреца.
Шатаясь, шипя от боли, чувствуя себя, как в бреду, Мах подошел к Гору. Мим отбросил с лица Жреца ткань и внимательно всматривался в мертвые черты. Не глядя на Маха, сказал:
– А ведь он в чем-то прав, этот мерзавец. Неспроста мы здесь оказались, совсем неспроста. Только, вот, он не подумал, что не ему надлежит развязывать проклятые узлы. Все потому, что нельзя просто брать и рубить. Нет, так это не работает. Он не понял – и теперь лежит на полу, удивляется…
Мах все еще не пришел в себя, он не понимал, о чем говорит Мим. Зато к ним быстро подполз Кнак – подняться на ноги ему так и не удалось.
– Надо сматываться, – бормотал он. – Быстрее, пока не набежало охраны. Может, еще успеем… А-а!
Кнак отшатнулся, словно увидав приведение.
Это действительно странно – если еще не привык к выходкам Мима.
Над телом мертвого маньяка теперь возвышался новый, совершенно живой Жрец.
– Надо что-то делать с телами, – задумчиво проговорил он. – У меня есть идея: раз мой двойник так любил жертвоприношения, не посвятить ли нам эти жизни чему-то более достойному?
Кнак ткнул пальцем в Жреца, разразился истерическим смехом:
– Это ты… Это ты… Ха-ха-ха! Ну, ты даешь! Тебя же никто от него не отличит! Обалдеть!
Мах легонько толкнул Кнака – смех прекратился.
– Это задумывалось, как крайний вариант, – спокойно сказал Гор, кутаясь в снятую с подлинного Жреца хламиду. – Мах, посмотри, не осталось ли живых?
Мах медленно покачал головой. Слепая атомная ярость никому не давала шансов.
– Так оставлять нельзя, – хрипло сказал Мах. – Спрятать бы… Но где?
– Поступим с их телами, как они поступали с другими, – торжественно сказал Гор. Он смотрел на сосуды с жуткими запасными частями.
Нет, это говорил не Гор – Жрец.
И от того Маху стало страшно. Это еще хуже, чем маска абстрактного Негодяя. Это что-то запредельное, совершенно противоестественное для человека…
Но не повиноваться Жрецу нельзя. Мах вместе с Кнаком торопливо, одно за другим собрали тела, свалив их на огромный черный алтарь.
Жрец знал что делать. Он взял из коченеющей руки массивный жезл, нажал на грань большого черного камня. С потолка опустился разделочный блок – и приступил к своей обычной работе…
– Пошли от сюда, – сказал Гор. Голос его предательски дрогнул – даже для Мима некоторые роли чересчур ужасны. – Надо пользоваться ситуацией, пока никто не очухался. Кнак, соберись с мыслями. Сейчас понадобятся все твои знания…
Они уходили из зала ужасов.
А со стены на происходящее равнодушно смотрели все еще живые, медленно плавающие в питательной жидкости глаза.
Глава вторая
Шхуна заложила вираж и, соскользнув с эллиптической орбиты, врезалась в атмосферу планеты. Языки плазмы расползались по призрачным стенам, словно не в силах проглотить слишком крупную добычу. Корпус чуть вибрировал, подыгрывая ощущениям пассажиров. Умелые руки пилота тонко играли нитями управления, удерживая корабль на границе предельной скорости и саморазрушения.
Пилот, несомненно, ас и, к тому же, романтик. Ни к чему сейчас такие фокусы – выигранные минуты ничего не решают. Но Летуны любят пребывать на пределе – это часть их натуры, заложенная где-то в глубинах генетического кода.
Поджигателю близка такая тяга к риску. Именно потому он здесь, в этом не слишком спокойном месте, неброско одетый, как обычный житель Вольных миров – а вовсе не в тоге Стратега, в роскошном и надежном дворце. Жизнь многое теряет, когда перестаешь идти по грани.
Но еще преснее она становится тогда, когда расслабляется весь человеческий род. Рутина и повседневность – мнимое благополучие.
Страх, смятение, злоба, острая жажда жизни и победы – вот, в чем подлинная музыка жизни…
Рогги Бур улыбался собственным мыслям, пока шхуна купалась в огне, вспарывая рафинированную атмосферу Зирги. Посадочный робот гавани нудно вещал о правилах безопасности полетов, предлагая свои услуги по ведению прибывающего судна. Пилот лишь молча улыбался.
Один миг – и всполохи плазмы схлынули, уступив место величественно ползущему пейзажу. Любимое для человеческого глаза сочетание: заснеженные вершины гор, лазурное море, красивый город. Кто его знает – что здесь было, когда планета находилась в статусе мертвой Целины? Бескрайние пустыни? Кипящий вулканический ад? Только разум способен превратить мертвую каменную глыбу в цветущий сад.
Правда, на этой варварской Зирге не знают меры – море здесь почти изумрудное, снег отдает химической синевой, а город кричит эклектичной, чудовищной архитектурой. И эта атмосферная реклама…
В общем, все то, что так привлекает сброд с окраинных миров, и что так нравится Поджигателю: самая питательная среда для разжигания конфликтов. Впрочем, конфликты в Вольных мирах сейчас не столь актуальны. Его ставки в деле воцарения живительного Хаоса гораздо выше.
– Гавань принимает, – доложил Летун.
– Вот и славно… – с улыбкой произнес Рогги Бур. – Наконец-то разомну ноги…
Он и вправду в одиночестве сошел по сходням и отправился в город пешком – он, носитель высшей власти величайшей из созданных звездных империй.
В этом надо знать толк. Это высшее наслаждение – бродить неузнанным среди людей, как дьявол, что прячется у тебя спиной, с улыбкой отслеживая твой взгляд, в ожидании случая представиться новым другом и прекрасной незнакомкой…
Впрочем, дело не только в романтике улиц и утонченных запахах подворотен. Здесь, у самого дна, порой и вершится большая политика. Большинство тиранов предпочитают действовать чужими руками. Но кое-кто не чурается грязной работы.
Все дело в самой обыкновенной, самой человеческой жажде жизни. В стремлении ощущать ее каждой клеточкой, оказаться на самом острие ножа…
Когда твоя жизнь становиться смехотворно короткой – начинаешь по-новому ценить дарованные минуты. И если у тебя нет времени, чтобы построить свой собственный новый мир – почему бы не использовать почти безграничные силы и средства, чтобы разрушить мир других? То же самое удовольствие, только с несколько иным знаком…
Атмосферная реклама рассыпалась в неимоверном количестве предложений, подстраиваясь под каждого случайного наблюдателя. Рогги Бур не слишком интересовался содержимым рекламы, хотя, пожалуй, был в состоянии позволить себе любое из предлагаемых благ. Но то, что его интересует – это нечто совершенно особенное, что не решится предложить никакая реклама ни за какие деньги…
На широкой набережной намечена встреча с агентом. Важный Нюхач, глава местной резидентуры, на котором держалась вся агентурная сеть Вольных миров, словно растворился в воздухе. Для этого должны быть серьезные причины.
И его преемнику придется держать ответ.