Подходя к третьему дому и заглядывая в его окна - светятся! - он твердо решил: если ему тут не понравится или что-то пойдет не так, развернется и уйдет. Машины еще ходят, так что если не до Москвы, то хоть до какой-нибудь гостиницы доберется наверняка. Одалживаться он не собирается.
И тут его окликнули по имени.
Наверное, он удивился бы куда меньше, если б его огрели лопатой.
Он обернулся. У распахнутой калитки, которую он только что миновал, стоял кто-то в темном. Свет уличного фонаря падал на него сзади, так что лица не разглядеть, только общий контур.
- Вы меня? - осторожно поинтересовался Павел, вполне допуская, что его с кем-то просто перепутали, ведь мало ли Павлов на Руси. Да и то сказать, он здесь впервые, никого не знает, и его никто, так какого же, спрашивается?… Хотя, с другой стороны, мало ли как бывает. Однажды, например, он встретил в метро одноклассницу, которую не видел класса с седьмого. И не только встретил, но и узнал ее, хотя та вспомнила его не сразу. Словом, всяко бывает.
- Да тебя, тебя. Давай сюда, - призывно взмахнул рукой неизвестный.
Павел развернулся и пошел обратно, стараясь разглядеть лицо человека, но здешнее уличное освещение было слишком скудным для уверенной идентификации личности. Наверное, предназначено оно для чего-то другого.
- Вообще-то я отца Николая ищу, - зачем-то пояснил Павел.
- Ну а я кто? Не узнаешь, что ли?
- Да вроде…
С расстояния двух шагов он уже мог разглядеть бородку и усы, длинные волосы по щекам. Что-то смутно знакомое как будто угадывалось, но вот что именно - туман.
- Вот дает. Ну!
И он узнал. Узнал и удивился. Коля Чекалин! Только обросший и похудевший. Вспоминал его не далее как сегодня как раз по поводу того, что тот исчез из команды Петровича и вообще с горизонта. Подозревали, что его и в живых-то уже нет.
- Коля… - неуверенно проговорил он.
- Наконец-то! Здорово! - сказал Чекалин и сунул ему ладонь, которую теперь чего, целовать, что ли?
Переборов себя, он протянул в ответ свою и пожал. Ладонь была теплой и сухой.
- Все, пошли в дом. А то я только дубленку успел накинуть. Холодно.
И первым заспешил по дорожке. На ногах у него были обрезанные валенки.
Павел, мешкая, медленно, на ощупь затворил калитку и пошел следом. Чекалин… Надо же! Он же отец Николай. Чудны дела твои, Господи! Иначе и не скажешь. Ну и как теперь вести себя с ним? И вообще - на "ты" теперь или на "вы"? Тыкнешь ему, а он обидится. Да и кадилом в лоб. У попов характеры крутые.
- Ну ты чего там тормозишь? - поторопил его с крыльца отец Николай.
А он ничего, вроде даже рад. И тыкает влегкую. Значит, на "ты"!
- Обалдеваю, - почти честно ответил Павел, ускоряясь.
- Чего так? Не ожидал?
- Не-а. Слушай, а с чего ты, ну отец Николай-то?
- Что у тебя за манера с самого порога такие вопросы задавать?
- Ну извини.
- Да ладно. Раздевайся, проходи. Сейчас есть будем. Ирка как раз ужин готовит.
Павел попытался вспомнить, кто такая Ирка, но ничего у него не вышло. Семейное положение Чекалина в свое время его не интересовало, а спрашивать сейчас было как-то неловко.
Снаружи абсолютно деревенский дом изнутри здорово смахивал на городское жилище. Хорошие обои, новая мебель, аппаратура, светильники - все новое, кое-что даже модерновое. А под дубленкой у Чекалина, к огромному облегчению Павла, вместо рясы оказалась обычная одежда, вроде той, которую большинство мужчин носят в своих городских квартирах - легкие брюки и рубашка.
- Добрый вечер, - нейтрально поздоровался он с женщиной, с любопытствующим лицом выглянувшей из кухни.
- Здрасьте! - почти весело откликнулась она. - Так вы и есть Павел? А я Ирина, очень приятно. Вы руки мойте, минут через тридцать кушать будем.
Нет, заметно, конечно, что дом деревенский, но санузел вполне на уровне. Павел попробовал - горячая и холодная вода имеются. Шампуни на полочке, какие-то бальзамы и прочие баночки, которыми так любят запасаться женщины.
- Ну пошли, пошли, - поторопил его Чекалин. - Примешь с мороза. Коньяк будешь?
- Можно и коньяк.
В отличие от деревенских изб, в доме было три комнаты, что по местным меркам для двоих многовато. Та, в которую привел его хозяин, явно служила кабинетом. Початая бутылка и рюмки появились на столе раньше, чем Павел успел сесть в глубокое кожаное кресло.
Пусть и с небольшой натяжкой, но, делая скидку на местность, можно было сказать, что тут роскошно. Особенно при воспоминании о полуразрушенном монастыре и его просвечивающие на фоне неба купола. Сравнение оказывалось явно не в пользу обители и наводило на некоторые размышления.
- Ну? За встречу! - предложил немудреный тост Чекалин, разлив коньяк по рюмкам и подвинув поближе к гостю вазочку с шоколадом.
- Давай!
Коньяк пошел хорошо, будто душа давно его просила. А может, и просила, черт ее знает. Ох ты! Чур меня, чур! В доме священника даже думать такое как-то неудобно.
- Ты меня ждал, получается? - спросил Павел, готовясь вбросить в рот кусочек шоколада.
- Да откуда?
- А чего ж ты вышел?
- Да мне сторож наш позвонил. Ищет, говорит, какой-то тип отца Николая.
- Позвонил? - туповато переспросил Павел.
- Нуда, с мобилы. Сейчас без этого никак. Не автомат же ему давать! А тебя Петрович ко мне отправил?
- Есть другие варианты?
- Еще по одной? - ушел от ответа Чекалин.
- Можно.
- Кстати, можешь свою "шапку-невидимку" погасить.
Расслабься. Я эту хату так заэкранировал - водородной бомбой не возьмешь. Серьезно.
Сейчас, при свете, он стал легко узнаваем, хотя что-то в нем все же изменилось. Теперь он выглядел более раскрепощенным, что ли. Во всяком случае, куда более довольным жизнью, чем раньше.
Послушавшись совета, Павел свернул "плащ". Дом был действительно сплошь облеплен "заплатками" - аж в несколько слоев.
Вторую рюмку пили не торопясь, с расстановкой.
- Ну давай рассказывай, каким ветром тебя в эти края занесло.
- Погоди ты сразу меня допрашивать! Гостя сначала нужно что?
Чекалин хохотнул:
- Накормить, напоить и спать уложить.
- Ну со спать пока можно не торопиться, - милостиво разрешил Павел, покачивая рюмку. Ему тоже становилось хорошо. - Лучше расскажи, с чего это ты в священники подался?
- А чего такого? Нормально!
- В деревне-то? - усомнился Павел. - Правда, у тебя тут… - Он демонстративно обвел взглядом кабинет. - Вполне. Только не боишься? Местные-то не воруют? А то ведь и поджечь могут такую красоту.
- Сунулись было поначалу. - Чекалин довольно засмеялся, вспоминая. - Пощупать решили по пьяни. Так я тут такие заклятия наставил - мама не балуй! Теперь ты что! Почти всех мужиков от пьянства закодировал. Правда, - он несколько погрустнел, - сорвались трое. Работать с ними пришлось - жуть! Весь в мыле был.
- Хочешь научу? - оживился Павел. - Тут наши программисты такую штуку сочинили - насмерть! Один сдуру решил на себе испытать, так до сих пор мается.
- Слушай, запиши мне, а? - оживился Чекалин. - Есть тут у меня пара типов на примете. Сейчас бумагу дам.
Он живо встал и, достав из секретера блокнот, так называемый деловой, из дорогих, в солидном кожаном переплете, положил его перед Павлом. Тот по памяти воспроизвел формулу.
- Только смотри. Вот тут, - он поставил галочку, - и тут надо закольцевать и поднять тональность. Потом свернуть… Ну ты знаешь.
- Заархивировать формулу.
- Ну да. И - как пуля. Я проверял.
- Нормально?
- Да ты чего! - заверил Павел и вдруг спохватился: - Слушай, а ничего, что ты священник - и это? - Он ткнул пальцем в страничку блокнота.
- В смысле?
- Так колдовство же, по сути. Церковь такие штуки не жалует.
- Не бери ты в голову. Ты чего думаешь, я один такой?
- А - нет?
- Я тебя умоляю! В церкви наших полно. Не знаю даже, с каких времен. Взять хоть патриарха Алексия. Знаешь такого?
- В смысле…
- Нет, - отмахнулся Чекалин. - Первый. При Сергии Радонежском был. Наложением рук лечил и вообще. Да и сам святой Сергий тоже. Ну еще по единой? И - ужинать.
- Погнали, - не стал возражать Павел. - Ну а вообще ты как здесь оказался? Церковь и все такое.
- Да надоело все! Чудеса эти долбаные с разборками пополам. Напряги бесконечные. А тут - покой. Поначалу, конечно, хреноватенько было. Деревня, ты правильно сказал. Грязь, пьянство, воровство.
Павлу уже давно хотелось курить, но он не решался.
Но после коньяка так приперло, что он достал пачку и взглядом спросил разрешения.
- Валяй! Ну вот. Сплошная пьянка и, как следствие, воровство. Работы нет. Колхоз-то тю-тю! Монастырь… Представляешь, какие деньги на это нужны! Это тебе не коттедж и не казино. Даже не церковь. Да и место, сам понимаешь, не проходное. Вместо казны сплошная дырка от бублика. Но ничего, потихонечку, с Господ-ком, всем миром. Сдвинулось дело. Мужики меня тут чуть не за святого держат, ну а уж жены их - вообще!
- Мужчины! - раздался из-за двери женский голос- Трапезничать!
- Идем!
- Слушай, - понизив голос, спросил Павел, - а Ирина, она…
- Жена. Да все нормально. Давай допиваем и пошли.
Вряд ли все священнослужители так ужинают, как в доме отца Николая. Хотя слухи ходят разные, щеки у попов - тоже. Есть и пошире. Заливное, мясо горкой, картошечка, капустка квашеная, нарезка, колбаса трех сортов, икорка - двух, рыба белая копченая, пирожки горячие, свежие, явно магазинного происхождения овощи, еще что-то на тарелочках и плошках. Всего вроде не помногу, но стол, рассчитанный человек так на двенадцать, заставлен больше чем наполовину. А во главе два графинчика - один с беленькой, другой с чем-то красным.
- Гость в дом - радость в дом! - провозгласила хозяйка и сама разлила питье по рюмкам. Себе - красненькой настойки. И принялась хлопотать.
Нет, Павел, конечно, знал хороших хозяек, у которых из-за стола так просто не выйдешь. Но тут было нечто. Ирина ему сразу навалила мяса, источавшего убийственный аромат, и стала предлагать все остальное, угрожающе нависая над прибором гостя с очередной посудиной.
Трапезничали долго и со вкусом, выпивая в меру и хорошо закусывая. Легкий разговор велся в основном о том, что завтра можно съездить покататься на "Буране", но сначала нужно посмотреть монастырь, а после можно мотнуться в город и там пообедать в ресторане. Между делом Чекалин сообщил, глядя на усилия гостя над закуской, что постелют ему в кабинете ("Диван видел? Там трое уместятся. Ириш, сделай сейчас, а?"). Так что вопрос с ночевкой решился быстро и непринужденно.
Несколько вопросов о московском житье-бытье только оживили общение, но - было видно - хозяев это интересовало не особо. Горнин, Семенов… "Как они там?" - "Нормально!" В какой-то момент, когда разговор вновь зашел о монастыре, Павлу показалось, что Чекалин намекает на его возможный денежный взнос на святое дело, но только показалось. Никто не хотел портить удовольствие от застолья. И вообще, ему здесь были искренне рады и угощали, кажется, от души, без всякой задней мысли. Он на самом деле отдыхал душой, напрягаясь, как это ни прискорбно, телом, точнее, желудком. Но - с удовольствием.
Наконец он, изрядно разомлев, сказал:
- Все, спасибо. Не могу больше. Пощадите.
Он наелся так, что больше кусок в горло не лез. До того, что даже сидеть было трудно.
- А чайку? - легко предложила Ирина, подхватывая что-то со стола и уносясь на кухню. И уже оттуда крикнула: - Способствует!
Смотреть на нее было приятно. Она все делала быстро и легко, с видимым удовольствием ухаживая за мужем и гостем, при этом каждому казалось, что львиная доля внимания уделяется именно ему.
- Хорошо ты здесь устроился, - еще раз похвалил Павел, поудобнее разваливаясь на стуле не от отсутствия воспитания, а из-за того, что ощутимо переел.
- Стараемся, Паш, стараемся. Ты летом здесь посмотри. Я тут такое задумал! Часть паев у мужиков выкупил, уже специалисты приезжали смотреть. Тут же всю жизнь лен выращивали, а в последнее время безобразничать стали, спиваться. Места - ты чего! Жаль, этим летом не успел развернуться, все с домом занимался, но ничего, по весне я тут целую деревню для туристов открою. Тут же охота - с ума сойти! Иностранцы валом повалят. Уже и управляющего подыскал.
- Капиталист.
- Ну не спиваться же от скуки?
- Слушай, ну а вообще как? Нет, я понимаю, деревня, свежий воздух, молочко парное и прочие прелести, только я в деревнях бывал. Тоска смертная и сплошные заботы - сенокос, дрова, урожай, надои, дорога, скотина. Обо всем сразу приходится думать.
- Вот! Ты правильно сказал. Чуть ли не первое, что я сделал, пошел в областную администрацию и решил вопрос с дорогой и газом. Видел бы ты, как они там забегали. Сразу и деньги нашлись, и подрядчики приличные, и все, что нужно. Патриархия, ясное дело, поддержала- монастырь же восстанавливаем, не что-нибудь. Но это так, для соблюдения политеса, а больше для отмазки. Я их так заморочил, что они, если б в бюджете денег не нашлось, свои б отдали.
- Круто, - прокомментировал Павел, освобождая место для чайных приборов, которые уже несла хозяйка. - То есть доволен?
- Так я ж тебе говорю.
- Ну а из Москвы чего сдернул? За романтикой?
- Из Москвы я, Паша, сдернул, - с расстановкой стал отвечать Чекалин, - потому что надоело все. Все эти интриги, все это копошение. Обманы эти дурацкие, недомолвки.
- Ты о чем?
- А ты чего, до сих пор не в курсе? Так тебя за дурачка и держат?
- Ты вообще-то полегче бы! - обиделся Павел.
- Полегче? Хорошо, будет тебе полегче.
Ирина принесла чай в большом, литра на три, узбекском чайнике, хрустальную вазочку с конфетами - московскими, кстати! - разлила по кружкам и села, молча глядя на мужа. Продолжать при ней в том же тоне было не больно-то вежливо, но муж, видимо, не находил в этом ничего неудобного, потому что продолжал в том же духе:
- Вот смотри.
Он огляделся, что-то выискивая вокруг, и вдруг взгляд его остановился на полу, покрытом толстым ковром.
- Гляди, - показал он туда рукой.
Павел, не очень понимая, в чем дело, уставился на ковер. И вдруг… Ему сначала показалось, что это от выпитого. Свободная часть ковра, та, на которой не было мебели, вздрогнула, шевельнулась, пошла волной и стала подниматься. И поднималась так до тех пор, пока не встала вертикально, отгородив сидящих за столом от остального помещения. При желании Павел мог бы прикоснуться к ковру рукой, но не сделал этого.
- Ну? Как тебе такое? Сможешь повторить? Павел напрягся, пытаясь поколебать ковер, но тот стоял как каменный.
- Как ты это сделал?
- Интересно?
- Ага.
И вдруг ковер рухнул, как мог бы рухнуть, скажем, лист толстой фанеры. Плашмя и со шлепком, отчего над ним поднялось облачко пыли. Ирина звонко чихнула.
- Коль! Ну я ж тебя просила, - сказала она укоризненно.
- Извини. Увлекся.
- Ну что увлекся? Мы же за столом.
- Ну прости. Впервые за столько времени коллегу встретил, сама понимаешь.
- Да, и вы меня тоже, - сказал Павел, почувствовав неловкость.
- Прямо как дети, честное слово. Вот идите туда, - она махнула рукой в сторону кабинета, - и роняйте что угодно.
- И вправду, пошли, Паш.
- Спасибо. Все было очень вкусно, - поблагодарил Павел, вставая из-за стола.
- Ой, да пожалуйста! Что на завтрак-то хотите?
- Даже не знаю. Да все что угодно. Как вам, так и мне.
- Хотите пирожков? Я сейчас тесто поставлю. С мясом и солеными грибами.
- А не тяжеловато будет с утра? - тоном опытного дегустатора спросил Чекалин.
- Так холод-то какой.
- Ну сама смотри. Пошли, Паш. Покажу тебе еще кое-что.
- Только вы уж там поаккуратней, - напутствовала их Ирина. Она была совершенно не удивлена фокусу с ковром. Наверное, и не такое видела.
На диване уже было приготовлено спальное место для гостя. Он как-то не заметил, когда хозяйка это сделала. Расторопная женщина, ничего не скажешь. Даже пепельницу успела поменять.
Они расположились в уже знакомых креслах, и Чекалин водрузил на столик непочатую бутылку коньяка.
- Ну и как тебе? - спросил он, разливая коньяк по рюмкам. - Кстати, кури.
- Спасибо. Ты по поводу ковра? Интересно. Научишь?
Чекалин поморщился:
- Да тут и учить-то нечему. Да научу, если хочешь. Примитив. Понимаешь, какая штука… Ваш Петрович не такой простой, как хочет казаться. Я не сразу его понял. Долгое время, прямо скажу, недоумевал. Ну казалось бы, если ты умеешь, условно говоря, построить дворец, то почему бы не научить этому других? Нет, я не имею в виду всех. Идеи равенства и братства отжили свое, доказав свою историческую несостоятельность.
- А он умеет? - перебил его Павел.
- Дворец-то? Понимаешь, тут дело даже не в том, умеет он построить именно дворец или нет. По большому счету это не так уж и сложно.
- Тогда в чем дело? - спросил Павел, с удовольствием закуривая. - Вот взял бы ты, к примеру, и за пару дней отгрохал бы этот свой монастырь.
Чекалин поднес рюмку ко рту и отхлебнул, после чего как бы в удивлении покачал головой.
- Ты не понимаешь, - сказал он. - В сущности, монастырь нужен не мне, а им. - Он кивнул по направлению окна. - Отдельные чудеса - вещь хорошая, когда они помогают жить, а не подменяют жизнь. Человек ведь такая скотина, которой нужно занятие, свое дело, только тогда он человек, а не животное, которому только жрать надо да на самку влезть. Когда я сюда приехал, знаешь кого первым делом увидел? Скотов! Пропитые, бездумные, бездушные. Они могли только воровать по мелочи и пить до усрачки. Сутками! Не просыхая. Сами в грязи, в дерьме, но чтобы водка обязательно была. И - много. Нормальные люди в этой среде просто не выжили. Или спивались, или удирали отсюда без оглядки.
- То есть ты здесь что-то вроде мессии?
- Ну и что в этом плохого? В идее мессии, того же, кстати, Христа, есть один очень существенный момент. Тот показывал чудеса для того, чтобы люди уверовали, пришли, так сказать, в единое стадо.
- А другие этим стадом будут руководить?
- Будут! И это нужно. Потому что большинство людей не способны самоорганизоваться. Не приспособлены они к этому. Другое дело, что Церковь оказалась слишком косной структурой, не способной эффективно изменяться в соответствии с эпохой. Потому что, к примеру, православие создавалось как, говоря приблизительно, военно-государственная партия. В период войн и государственного строительства она еще на что-то способна, но при этом оказалась совершенно не готова к мирной жизни.
- Слушай, Коль, давай не будем про это. Такая это тема мутная. И бесконечная. Ты про дворец хотел.
Чекалин кивнул и показал на пепельницу.
- Вот гляди. Это пепел. Чтобы он образовался, нужно его из чего-то получить. Так?