- Естественно. Но при чем здесь пепел?
- Точно так же и дворец. В "Тысяче и одной ночи" джинн помнишь, как говорит о своих способностях? "Я могу разрушить город и построить дворец". Но не наоборот! То есть для постройки дворца ему нужен некий материал. В том числе для транспортировки и покрытия прочих сопутствующих расходов. Так что монастырь-то построить таким способом можно, но вот что при этом рухнет - вопрос.
- Ты хочешь сказать, что когда ты поставил дыбом ковер…
- Вот именно! В данном случае я тратил исключительно собственный ресурс. Но перед этим я хорошо поел. Понимаешь, разговоры о долгой жизни магов по большей части выдумки. Сказки. Если, конечно, он практикует.
- А если нет? - спросил Павел.
- Ну тогда, в принципе, есть варианты. Но при этом он работает, как замкнутая сама на себя система, но с внешней подпиткой. Но тогда он уже не практикующий маг.
- А если подпитка будет очень большой?
- Двигатель, находящийся на консервации, в любом случае сохраняется дольше работающего. Но при этом он может корродировать, а его составные части - менять свои рабочие свойства и даже конфигурацию вследствие обычного старения металла. Да и вообще, я не вижу никакого смысла в вечной жизни. Вечный Жид - отличный тому пример. В каком-то смысле речь может еще идти об эффективном долголетии, но с возрастом происходят неизбежные изменения в психике. Понимаешь, будь мне лет десять или пятнадцать, я поднатужился бы и в одну ночь отгрохал этот монастырь, сотворив чудо, подвиг и глупость в одном флаконе. С возрастом же я понимаю, что люди должны это сделать сами, чтобы ценить сделанное. И чтоб их дети ценили. И чтоб продолжали это делать. Давай подолью.
Павел смотрел, как Чекалин наливает коньяк, и начинал понимать, почему тот превратился в отца Николая. Человеку захотелось найти смысл жизни в помощи конкретным людям и - чего уж там! - в покое. Но при этом вопросы к нему оставались.
- Ну а исчез-то ты почему? Мы уж всякое думали.
- Инквизиция, да? - усмехнулся хозяин. - Нет, я до такого уровня конфронтации не дошел.
- А она была?
- Кто? Конфронтация? Так я ж тебе объясняю.
- Что Петрович не научил тебя строить дворцы? - подначил Павел.
- Господи! Да при чем здесь дворцы! Петрович… - Чекалин отвернулся, невидяще уставившись в стеклянную дверцу шкафа, за которой виднелись корешки книг. - Он измельчает профессию.
- Не понял. Переведи.
- Он сознательно сужает рамки. Жестко сужает. Я уже тогда много чего мог делать такого, а он гнал меня да и всех нас в одном направлении. Ну как же тебе объяснить? Человек уже стал скульптором, пусть и не великим, а его все заставляют рисовать эскизы.
- В каком смысле? Ты хочешь сказать, что перерос Петровича? - насторожился Павел.
- Да нет, вряд ли. Он сильный маг, очень сильный. Один из самых-самых, уж поверь мне. Но у него свой бзик. Он считал, да и сейчас наверняка так же, что мы должны работать только с людьми, но не переходить на неживую материю. По сути - обычные гипнотизеры.
Даже пусть не совсем обычные, ладно! Но он сознательно уничтожает целое направление практической магии.
- Слушай, по-моему, ты перегибаешь. Уж Петрович-то никак не похож на уничтожителя.
- Он и тебе мозги запудрил. Ты когда-нибудь бывал в академических институтах? Где всякие академики, профессора и прочее?
- Ну не бывал. А может, и был. Уже не вспомню. Много где приходилось бывать. А что?
- Да то! Посмотришь на них - все такие христосики. С бородками, благообразные, умные, интеллигентные, такие речи говорят - заслушаешься! А скольких они толковых ребят зарубили на своих ученых советах? Не счесть. Не повышая при этом голоса и не давая даже повода усомниться в их праве на небожительство. И все для того, чтобы отстоять свою линию в науке, защитить свое насиженное место от возможных конкурентов. Так и он.
- Ты это серьезно? - усомнился Павел.
- Если б не серьезно, не сидели бы мы здесь с тобой. Чекалин залпом допил коньяк. Заметно было, что человек волнуется. Задели его за живое. Бутылка опустела уже больше чем на половину.
- Ну хорошо, допустим, - примирительно проговорил Павел. - Но ведь у него нет лицензии на монополию. Есть и другие маги, не слабее его. Они-то что?
- Есть, конечно, - как-то вяло согласился отец Николай. Видать, перегорел. Устал.
- Они-то должны другой точки зрения придерживаться. Не могут же все в одну дуду дудеть.
- По идее, да. Только у меня на этот счет большие сомнения. В свое время я потолковал с одним человеком… Но ты учти, что в условиях работы под маг-директором наши контакты с другими практически сведены к нулю. Так, случайные пересечения, которые мягко, но очень эффективно пресекаются. Поэтому всей картины мы не видим и не знаем. Не только ты и я, а все мы. Любых цветов и оттенков. Так вот он, человек этот, сказал мне, что между высшими магами, ну теми, кого мы называем маг-директорами, заключено что-то вроде соглашения. Про мировое правительство слышал?
- Да кто не слышал? Только, по-моему, фигня все это. Есть крупные финансово-промышленные корпорации, которые определяют общую экономику и политику стран и даже целых регионов, да и то не всегда, да и не всех. Политики, военные. Мафия, в конце концов.
- Ага! А мы как в эту картинку вписываемся? Да при желании я один могу самую большую корпорацию раком поставить. А уж Петровича со своей командой - тем более. Деньги - штука, конечно, важная, без них всего этого, - Чекалин коротким жестом обвел свой кабинет, - не было бы, как и многого другого. Но есть кое-что посильнее денег. Или, если хочешь, важнее.
- И что?
- Люди. Просто люди - дети, женщины. А еще любовь, секс, удовольствия. Даже трудности, хотя их, естественно, никто не любит.
- Это понятно. Так что ты про мировое правительство-то? - вернул его в колею разговора Павел.
- А-а… Ну в общем, все крупняки будто бы договорились меж собой, что будут сдерживать все, что выходит за рамки человеческого. То есть дальше гипнотизеров нас с тобой никто не пустит. Вот так-то!
- Как, силой, что ли?
- Найдут способ, - сказал Чекалин и отчего-то подмигнул. - Вот у тебя, я помню, были очень неплохие задатки. Можно сказать, талант. Я помню, как ты стаканы ловил. И что? Где все это?
Павел почти забыл ту историю. У них на фирме происходило предновогоднее застолье. Петрович от ресторана отказался категорически, поэтому пьянку устроили в офисе. Сдвинули столы, питье закупили в магазине, но зато закуску заказали в ресторане. Но, видно, ошиблись с выбором, а может, рестораторы перед праздником зашивались и оттого халтурили, отчего еда оказалась невкусной. Словом, так получилось, что больше пили, чем ели. И как-то очень быстро напились. Танцы-шманцы-обжиманцы - это само собой. Это подразумевалось изначально. Но когда кто-то неловко толкнул стол и посуда полетела на пол, грозя превратить респектабельную, в общем, корпоративную вечеринку в отвратительную пьянку с битьем посуды и донельзя скользкими салатами на полу, Павел, первый заметивший катастрофу, собрался и подхватил весь этот посудо-, вино- и закускопад, подняв все это хозяйство под самый потолок. Тогда, после выпитого, он несколько не рассчитал своих сил и едва не отправил все это вместо пола на потолок, но вовремя спохватился. Был кратковременно отрезвляющий эффект, были аплодисменты, имело место даже похлопывание по плечу, но, в общем, и все. Мероприятие после короткой заминки продолжилось, а уже через неделю никто про этот случай и не вспоминал. Даже он сам.
Павел посмотрел на пустую рюмку Чекалина, сосредоточился и поднял ее в воздух с легкостью. И сразу вспомнил про ковер, вставший перед ним непреодолимой стеной.
Рюмка мягко опустилась на стол.
- А налить старому товарищу слабо?
С бутылкой тоже, в общем, получилось. Она несколько вихлялась в воздухе, когда коньяк, выливаясь из горлышка, менял центр тяжести сосуда, но при этом и капли мимо не пролилось.
- Знаешь что? А оставайся, а? Мы тут с тобой такое замутим! Я серьезно.
- Спасибо, конечно. Но как-то…
- Брось! Интеллигентщина это и все такое. Проще говоря, неуверенность. Дают - бери, бьют - беги. Давай за это и выпьем.
Чекалин поднял рюмку, взглядом призывая последовать его примеру, они чокнулись и лихо выпили. Со стороны посмотреть - любо-дорого. Гусары отдыхают.
Но Павел, пришибленный "интеллигентщиной" и всем таким прочим, сказал, нарушая традицию:
- Я не знаю. Надо подумать. И вообще…
- Брось! - Теперь было видно, что Чекалин изрядно пьян. - Знаешь, что я тебе расскажу? Ну вот как ты думаешь, почему я здесь поселился? Именно в этом месте?
- Да откуда ж я знаю.
Разговор теперь стал отчетливо напоминать характер пьяного трепа, когда все сначала клянутся в любви и вечной дружбе, а потом ни с того ни с сего начинают бить друг дружке морды. Пора завязывать.
- Этот монастырь не просто крепость или там оплот веры. Это! - Чекалин поднял вверх палец и сделал многозначительную паузу, всем своим видом показывая, что сейчас он произнесет нечто эпохальное. Откроет тайну. Нет - Истину! - Охранная зона!
- Чего?
- Того самого. Но это завтра. Завтра. Не в темноте же шарить. Расскажи-ка ты пока про себя. Не стесняйся. Уж коли приехал, так не молчи. Может, помогу тебе чем.
Уходить от ответа во второй раз выглядело бы и вовсе нахальством, поэтому Павел, стараясь не очень вдаваться в детали, рассказал историю последних дней.
- Я вообще не понимаю, как такое может быть, - заключил он. - Понимаешь? Все как сговорились. Ну не я это! Веришь?
- Да я-то верю. И Петрович, думаю, тоже. Иначе бы он не дал тебе мой адресок. Но тогда кто же наследил-то?
- Я бы сам хотел узнать.
- Слушай, а у тебя нет, скажем, брата-близнеца?
- Да откуда!
- Или другого кровного родственника. Отец, сын.
- Только мать. Но я тебя уверяю!
- Это понятно, - отмахнулся Чекалин. - Тогда странно.
- Слушай, а вот ты по поводу брата сказал. Что, такое возможно?
- Сам я, честно говоря, не сталкивался с таким, но разговор о чем-то подобном как-то имел место. Хотя при большом желании, а главное - умении, отличия конечно же отыщутся. Это как с отпечатками пальцев. Но уж если экспертизу сам Петрович проводил! - Чекалин развел руками. - То есть точно нет? Может, ты не в курсе? Знаешь, как в детективах пишут? Родилась двойня, но второго ребеночка украли, а матери сообщили, что тот умер. В роду-то у вас двойни-тройни бывали?
- Ничего такого не слышал. Ну уж до прадедов точно. А там, сам понимаешь. И по поводу "украли" тоже вряд ли. Роды у матери принимал хороший знакомый отца. Можно сказать, друг. Я, кстати, знаю его.
- Что, наведывается? - заинтересовался Чекалин.
- Да нет, с чего бы. Нет, как-то очень давно шли вместе с отцом и случайно встретили его. Ну, он и сказал, мол, вот человек, который тебя на свет белый вытащил. Больше, кажется, и не встречались. Так что вряд ли.
- Да, не похоже. Ну что, спать давай? Утро вечера мудренее.
Заснул Павел сразу и спал, кажется, без сновидений, хотя на новом месте, как правило, засыпал плохо, долго ворочаясь и прилаживаясь к незнакомой лежанке. Тут же, как ни странно, и минуты не прошло, как он отключился. Прошедший день выдался тяжелым, из-за этого, должно быть, и вырубился. Да и алкоголь сказал свое веское слово. Вопреки расхожей и не больно-то смешной шутке, гуляющей в их среде с незапамятных времен, гласившей, что, заснув в доме волшебника, рискуешь проснуться с волшебной палочкой в известном месте, он отошел ко сну спокойно и без тревог.
Следствие
Смотреть на это было тяжело. Вид смерти на неподготовленного человека и вообще-то действует не лучшим образом, но, когда умирает молодой человек, да еще по собственной воле, это производит вдвойне тяжелое впечатление.
Мальчишка лежал в ванной с перерезанными венами. От крови вода стала красной и непрозрачной, так что тела под ней практически не было видно, угадывались только очертания. Голова, склоненная набок, тоже наполовину скрыта, так что выражения лица толком не разглядеть.
Когда они - Горнин и Перегуда - вошли в ванную комнату, на полу сидел кот, обычный двухцветный кот в еле заметную серую полоску, из тех, что можно увидеть в любом дворе, и лакал из розоватой лужицы.
Горнин, на правах гостя шедший первым, увидев его, сначала остолбенел, настолько сюрреалистичным было это зрелище, а потом так страшно крикнул: "Брысь!" - что кот рванул с места, пролетев у него между ног, оставляя на полу мокрые отпечатки почему-то только одной лапы.
- Ну ни хрена себе заявочки! - сказал маг-директор, повторяя любимую фразу истопника скорбного дома, с которым когда-то был знаком. Уже много лет он не произносил эту присказку, а тут она вдруг сама слетела с языка. - Что это у тебя за зоопарк тут?
- Это его кот, - ответил Перегуда, взглядом показывая на ванну.
- Да уж, - покачал головой Горнин, не находя слов. Кот и впрямь был тут совсем не к месту. И уж тем более за подобным занятием. - А он вообще кто?
- Мой воспитанник, - сказал хозяин усадьбы таким тоном, что у кого другого желание задавать вопросы отбило бы начисто.
- Вот как? А не маловат ли? Что молчишь, Рома?
- Не твое дело! - огрызнулся тот.
- Как это не мое? Интересно! Ты тут у себя детский сад, понимаешь, разводишь, а дело не мое. Давай колись. А то у меня очень нехорошие мысли возникают.
- Это сын моих знакомых, - отчеканил Перегуда. - Он временно живет здесь.
- Вот именно что живет. И не хватало бы еще, что незнакомых.
- Ты не имеешь права меня допрашивать, и мы здесь не за этим. Давай работать.
- Ладно, - не стал упорствовать генеральный директор ООО "Лад". - Мы еще успеем вернуться к этому вопросу. А сейчас действительно давай поработаем. Надеюсь, тут никто ничего, так сказать…
- Как ты смеешь меня подозревать!
- Почему бы мне не посметь? Смею, Рома. Кто мне это запретит? Ты? Тогда зачем приглашал? Мог бы и без меня, сам, по-тихому.
- Тут замешан твой человек! - твердо заявил Перегуда.
Они стояли в ванной, над мертвым телом мальчишки, и переругивались, больше всего напоминая двух старых склочников, впавших в маразм, а не практикующих магов с огромным опытом и возможностями. Посмотреть на них со стороны, послушать - полный идиотизм. Но уж очень они друг друга не любили, и события сегодняшнего дня это только усугубили.
- Ты ошибаешься. Уже не мой. Твой, Рома. Я его передал тебе со всеми потрохами. По твоему, кстати, настоянию. И чуть не забыл, я там тебе презентик привез, в машине остался. Бутылочку коньяка коллекционного. Напомни потом, ладно?
Перегуда сказал:
- Перебьюсь без твоих подарков, - и принялся работать, снимая с крохотного помещения следы магического воздействия. Потом они, действуя согласованно и молча, подступили к ванной.
От испарения теплой воды, замешанной на крови, находиться тут было трудно. Тягостно-сладковатый запах крови давил на обоняние и психику, хотелось побыстрее покинуть место смерти, но два маг-директора старались стоически выполнять свои обязанности квалифицированных экспертов, не прибегая при этом к воздействию на окружающую среду, что могло бы значительно упростить их пребывание здесь.
Они не первый год работали в паре, и технология снятия "отпечатков" была ими давно оговорена и отработана. Другое дело, что в последнее время они старались - насколько возможно - ограничить свои встречи, но на их профессионализме это не сказывалось. Их магические следы никоим образом не должны накладывать либо воздействовать на магические следы того, чьи действия они расследовали и изучали. Редко, очень редко, на их общей памяти всего раза три, но порой возникали ситуации, когда арбитром в их споре, буде таковой возникал, выступал кто-то третий, для которого следы следовало сохранить в неприкосновенности. Один раз, и обоим это воспоминание не доставляло удовольствия, это был коллегиальный арбитраж. Несмотря на то что такой показатель - всего один случай за всю практику - мог считаться более чем удовлетворительным, повторять тот опыт никому из них не хотелось. Для обоих это было сродни тому, как если бы они находились под трибуналом. Впрочем, в каком-то смысле так оно и было.
- Ты закончил? - спросил Перегуда.
- Нет еще. Давай-ка по комнатам еще пройдемся. Спорить в таких случаях не полагалось, но тем не менее Перегуда спросил:
- Зачем это? И так достаточно.
- Как знаешь. - Горнин вышел из ванной, жадно вдыхая показавшийся удивительно свежим воздух, хотя наверняка и здесь пахло кровью и смертью, только по сравнению с маленькой и душной ванной, где остывало тело мальчишки, перерезавшего себе вены обыкновенным перочинным ножиком, которые с некоторых пор в любом киоске свободно продают чуть ли не младенцам, это было уже незаметно.
- Ладно.
И они опять принялись собирать следы.
За пределами гостевых апартаментов, где работали два мага, шла обычная жизнь. Люди вкалывали, ели, ругались, убивали друг друга, любили, совершали покупки, мечтали и предавались страстям, но тут, в относительно небольшом пространстве, два человека, каждый из которых при желании мог бы стать королем, кинозвездой, предсказателем, подпольным миллионером, прожигающим жизнь, да и вообще кем угодно, трудились в поте лица, проявляя усердия куда большее, чем иной следователь, прибывший на место убийства. Посторонний же человек, если б такой случайно попал сюда в это время, с немалым удивлением увидел бы, как два немолодых мужика, явно не бедствующие, не то что ходят, а еле передвигаются по комнате, приоткрыв рты и рыская глазами по сторонам, делают дурацкие движения руками. Двое слепоглухонемых сумасшедших ищут выход, не иначе.
- Ну все? - наконец спросил Перегуда.
- Думаю, да. Пока.
На это многозначительное "пока", означающее не что иное, как намек на возможные будущие неприятности, Роман Георгиевич предпочел не обращать внимания. Тоже пока. Не царское это дело.
- Тогда пошли.
- Ты милицию вызывать будешь?
- А сам как считаешь? - язвительно поинтересовался Перегуда. - Ясное дело! Что же мне, в огороде его хоронить?
- Откуда мне знать, - пробормотал Горнин как бы про себя. В театре такие реплики обозначают пометкой "в сторону". - У тебя аппаратура сертифицирована?
- И опломбирована!
- А ты хорошо подготовился.
- Не дури, ты прекрасно понимаешь, что я здесь ни при чем.
- Да? А вот я что-то не помню, чтобы эксперту в индивидуальном порядке было разрешено не то что закупать, а даже пользоваться техникой. Как ты это объяснишь?
- Тебе я ничего объяснять не собираюсь, и не надейся. Так ты идешь?
- Ладно. Но пломбы я проверю. И еще одно. Я хочу, чтобы тут поработала моя "нюхачка".
- Зачем? Через полчаса мы с тобой и так все будем знать, без всяких там твоих девок.
- Тогда едем в Подольск.
Несколько секунд Перегуда сверлил своего оппонента огненным взглядом. Сумел бы - испепелил к чертовой матери!
- Я тебя еще раз спрашиваю - зачем? - наконец проговорил он, затолкав внутрь себя свои чувства. Спросил почти спокойно.