- Это решение Совета воинов, мой Глава… - Тонх склонил гриву и замер в почтительном поклоне. Для тонха, постоянно живущего войной, решение Совета воинов - повод для принятия его "постановлений" к сведению при вынесении судьбоносны решений. Даже для Ведущего…
Поэтому Эгорс, изобразив деланное удивление на "лице", словно эта новость стала для него своего рода открытием, сделал минутную паузу, словно обдумывая ответ. Всё это время Доленгран не поднимал головы. Он понимал, что авторитет Ведущего всё ещё настолько высок, а ум и гений его настолько искусны и изощрены, что при желании Глава в состоянии не оставить камня на камне от любого "вердикта" и намерений любого "Совета". При этом даже не прибегая к помощи Мыслящих и Вопрошающих.
- Значит, лоны сна настолько освежили усталые головы, вернули моему Народу храбрость и решимость, что он даже столь малым числом дерзнул высунуть свой замороженный нос из ледяной норы, куда спрятался от гнева Его, и замахнуться на этот мир заточенным торенором? Видимо, чтобы погибнуть всем родом и разом покончить с собою? Много, много лонов назад наши побеждённые соперники, род Нооргердр, покинул Родину и ушёл. Канул в неизвестность. Войны прекратились. Но вместе с ними ушла часть каждого тонха. Мы победили, стали полновластными хозяевами Дома, но столь недальновидно обрекли этим тонхов на свою дальнейшую Судьбу. Многие наши беды берут своё начало именно из того Исхода. Нас уже тогда стало меньше. И потому мы, сами о том не подозревая, стали слабее.
Возможно, где-нибудь в далёких и неизвестных нам Секторах Бесконечности теперь живут наши собственные родовые Изгнанники. Наши собственные тела, разрубленные нами же пополам…
Может быть, они выжили и добрались туда, где они обрели свой новый Дом. А может, во время долгого Пути безжалостная Бесконечность распылила их на атомы. Может быть, они утратили свою воинственность и стали обрабатывать почву Дома, на который пришли. Может быть… И там теперь живёт часть нас, так неразумно разбрасывающихся собственными силой и целостностью.
Но там, откуда мы пришли… И теперь здесь… Теперь нас почти нет и здесь… - Тихий и задумчивый скрежет уже отказывающихся служить связок прервал молчание.
- А что же говорят по этому поводу Вопрошающие Веры? Разве не предостерегают ли они вас от подобной опрометчивости и беспредельной глупости?
- Мой Высший, Вопрошающие уверены, что нам удалось благополучно пережить Бремя Смертей. Так же, как и Его следа нет нигде во всём обозримом Пределе. Как они думают, за столько времён Оно, будь Ему известно, где мы, настигло бы нас. Именно на основании их выводов Совет Воинов тонхов решил, что… что, обладая нашим оружием и нашими возможностями, тонхи в состоянии овладеть этой отсталой планетой… - Доленгран благоразумно умолчал, что для получения "нужного" ответа он очень долго убеждал Вопрошающих, пообещав в случае победы построить для Веры множество Храмов, силой и убеждением обращая немногих выживших земных в Истинную Веру тонхов.
А так же обеспечить владельцам Храмов "режим наибольшего благоприятствования", как сказали бы местные…
Брови Ведущего поползли вверх:
- Мой верный и храбрый народ решит исход этой битвы, обрушив на головы несчастных дикарей всю нашу главную мощь? А не кажется ли вам, что после применения нашего оружия от этой планеты даже нам самим, коих пусть и немного, но и то - мало что останется?! Потому как население этой Земли составляет более семи миллиардов жителей, как сказал мне этот варвар - Питер! По нашему счёту, это семь больших лодеров! Вдумайтесь в это число!
Нас даже в лучшие времена, что я помню, не было и самой малой части от их числа! Я не говорю о временах нашего давнего, древнего, но канувшего в прошлое величия, когда мы были воистину неисчислимы. Это тогда нас были сотни больших лодеров. А сейчас… Сейчас нас нет и половины малого лодера, даже половины лоро! Низшие смеялись бы над этой цифрой, - пятьдесят миллионов! Пятьдесят миллионов - ровно столько тонхов впервые покинуло наш собственный Дом, и сколько же нас осталось? Никогда ещё нас не было так мало. Как не было и такого ничтожного числа некоторых наших достойных противников, чьи кости украшают теперь склоны их куда больших по размеру Домов, чем этот утлый крохотный мир… И их, и нас было неисчислимое множество. В кипевших между нами битвах целые планеты оказывались заваленными телами! А мы не считали своих потерь ради права стать победителями. Но здесь, - другое дело. Здесь нам не будет совсем уж тесно, ибо могучие и громоздкие существа, подобные тонхам, для которых необходимы большие жизненные пространства и площади почвы для обеспечения пропитания, уже давно не живут миллиардами, сидя друг на друге, подобно колониям насекомых!!! - Сорвавшись на крик, Наагрэр задохнулся и умолк, потом попытался успокоиться…
- …Когда мы покидали наш самый последний Временный Дом, от которого мы и дошли уже до Земли, нас было всего два лоренха. По меркам местных - кучка. Пять миллионов, смешно сказать. Но даже этого числа хватало тогда для того, чтобы одну из больших долей этого мира заселить довольно густо. Здесь, куда мы пришли едва ли не одной неполной пригоршней, нам, чтобы уничтожить всех этих бесчисленных полуразумных паразитов, - нам придётся подорвать, перевернуть вверх изнанкой и выжечь дотла всю планетную кору на глубину сорока ростов тонха - от полюса до полюса. Вы это понимаете?!
Либо залить этот крохотный мирок водой, коей здесь так неразумно много на поверхности! Здесь придётся устроить катастрофу, близкую по размерам к гибели самого Дома! Ибо они везде, всюду, а размер этой планеты слишком мал для свершения подобного! И что потом вы намерены делать, сидя на этих руинах?! - удивлению и гневу Правителя не было конца.
Не для того они прятались на этой крохотной площадке среди звёзд, чтобы уничтожать, в конечном итоге, и этот, последний за лоны лет поиска, Дом, и жить среди безводной, "перепаханной" чуть ли не до ядра, выжженной пустыни, заваленной обломками гор…
- Глупцы… Недалёкие и наивные фаи! - Правитель рычал от негодования и понимания мрачности будущих перспектив.
- Мой Ведущий, мы продумали всё. То, что они не являются целостным Народом, нам очень на руку. Они разделены и несогласованны, расколоты на враждующие внутри собственного дома Рода.
Их территории поделены на так называемые "страны". - Прислушивающийся Глава, всё ещё насупленный, бросал внимательные взгляды на Советника, словно оценивая логичность и верность его выводов. - Импульсное излучение выборочно убьёт только те места, где сосредоточены их главные армии…
Мы не станем сжигать Землю, как это происходило с десятками других Домов, мы дадим самую, самую малую его мощность. Их организмы и не предназначены для больших доз. Они вымрут за очень короткое время. Их оружие мы выведем из строя энергополями. Основные массы населения их "городов" мы банально высушим, обезводим ударами вспомогательных установок. Не особо задевая живой и плодородный почвенный слой.
На их беду, их организмы слишком зависят от воды. Почти целиком состоя из неё.
Остальных уцелевших, если таковые будут, - простых варваров, - кто решит ещё сопротивляться, мы понемногу перебьём уже сами. Чтобы дать вволю отведать их слабой "крови" торенорам наших воинов… - Советник смотрел на Эгорса почти умоляюще. Тот не отвёл мутных глаз.
Напротив, он уже внимательно и твёрдо смотрел на Верного, затем, словно окончательно убедившись в том, что тот говорит дело, кивнул согласно головой и дал знак Доленграну встать с колен. Поманил к себе движением ладони и протянул к нему слабеющую руку:
- Доленгран, сын мой… До сегодняшнего дня ты был достойным Верным. Скоро ты отнесешь моё тело на Скалу Пира. И, сокрыв от глаз этого Мира мои уставшие кости, займёшь моё место. Ты горяч, но вместе с тем и умён, я это вижу. И надеюсь, что ты будешь достоин моего Имени.
Скажи, сколько тонхов мы явили дикарям в нашем крохотном боевом модуле, когда они "отыскали" нас с нашей же помощью? - подобие улыбки мелькнуло на трескающихся и сочащихся гноем губах, растягивая вширь обвислые щеки Властителя. Он начинал уже задыхаться. Ещё несколько земных часов - и можно спокойно отдохнуть, погрузившись в Сны Тихой Бесконечности.
В этих вечных снах будет их родина. В десяток раз большая, чем этот карлик Земля. Вечно тёплый, величественный и гордый Транеор. Потерянная навеки колыбель тонхов…
- Пятьсот, мой Отец. Я сделал всё, как ты велел. Они "нашли" именно тот модуль прикрытия, что сел последним. Затем мы разбудили тебя и Вопрошающих. Всего девятьсот семьдесят тонхов. Всё, что от нас осталось… - Доленгран грустно и бережно держал руки отца в своих ладонях. Он сделает всё, чтобы тело отца на Пиру прощания выглядело молодым. Лучшие куски он раздаст Совету и Вопрошающим. Так велит обычай. Правую руку Отца он съест сам. Как символ переходящей к нему власти и перенимаемой отцовской мудрости.
В то, что он уже мудр и не по годам прозорлив, сам Доленгран верил безоглядно и слепо. Он сокрушался лишь об одном, - великого народа тонхов больше нет.
Как рассказывали ему и воинам Вопрошающие, к этому Дому с разных сторон Бесконечности Энергий их рвалось пять миллионов. Однако, в силу преследования Им и в схватках с разными обитателями Звёздных Озёр, их народ быстро таял. К пределам этого далёкого, затерянного в бесконечности Озера Слабого Света, они прибыли числом около полутора миллионов. Что произошло потом - об этом Старшие предпочитали молчать. Они врубились во льды Земли и затаились, заснули на шесть лонов. Пока их не "нашли" по предусмотренному Отцом плану. Числом менее тысячи. Это было всё, что осталось от некогда могучего, гордого народа…
Та жалкая кучка, которой ему предстоит теперь повелевать, вынуждена теперь выходить на бой с землянами не с Личным оружием, а уничтожать их, словно трусы, из установок кораблей…
Где ему было знать, что весь последний земной год Глава ждал этого разговора. И теперь, с усилием усталости от вновь пережитого, собрав воедино расползающиеся мысли, Эгорс, опираясь на руку сына, сел в кровати и с придыханием произнёс:
- Мой Сын, пришло время открыть тебе то, что так… тщательно я и ещё двое самых мудрых Вопрошающих хранили в наших умах.
Если б Бесконечность дала мне ещё время жить, то мы подготовились бы гораздо лучше. Но я уже стою глазами в Её сторону, а Вопрошающие поклялись никогда и никому без особой на то причины не передавать того, что знают от своих предков, так и живущих и умирающих в этих проклятых Бездной льдах, тщательно пряча все эти лоны наш род от Его всевидящих глаз…
Даже тебе они не сказали бы этого, прости…
Среди них есть Мыслящий. Даже мне они не указали, кто именно из них. Но именно его память хранит всё то, что надлежит знать Роду Уроако, когда "грядёт этот час". Прости, я перенял это глупое выражение у местных. Оно звучит интересно… - Эгорс виновато улыбнулся. - У них можно научиться таким вот и всяким другим забавным штукам…
Чело Главы снова омрачилось:
- Не спрашивай у меня имён тех, кто хранит тайны Рода. Ибо если я не смог сказать тебе обо всём сам, значит, обстоятельства сложились так, что ещё не пришло время. Или то, что мы проиграли. И что я не смог, не нашёл в себе смелости и сил поднять к жизни и этим погубить то, что так долго берёг. От Него.
- Что же это, Отец?! Что потребовало от вас таких жертв?
Наагрэр, мотая от усилия головой, шумно втянул в себя воздух, которого ему уже катастрофически не хватало, и негромко произнёс:
- Тебе следует искать это на… самой оконечности планеты. На противоположном её полюсе. Подробно ты всё узнаешь, когда отдашь моё тело Бездне. В моей правой руке, на кости, сделан рисунок местности. Ищи, мой Сын. Там…
Голос Властителя захлебнулся в припадке одышки и стал совсем тихим. Эгорсу всё чаще приходилось делать передышку между репликами. Собравшись с силами, он вновь натужно засипел:
- Там… в капсулах, в толще этого враждебного нам льда…, спят долгим сном наши воины. Триста пятьдесят лонов сильных тонхов…
С ними двести лонов женщин и подростков женского пола, могущих сражаться и уже способных рожать… Они и дадут жизнь нашим потомкам. От тех Воинов, которые уцелеют в битвах. На кораблях есть некоторые важные для вас данные… и боевые Существа. Около полутора лонов. Они не столь неуязвимы для варваров, чтобы обеспечить вам полную безопасность, но они всё же помогут нам… сохранить много жизней. Не гнушайтесь пускать их в дело там, где тонхам будет угрожать наибольшая опасность.
- Знай, это - последний резерв нашего народа. Остальные, что числом были больше, растерялись по пути сюда… - Наагрэр снова замолчал, собираясь с силами. Он упрямо помотал головой, будто отгоняя наступающую слабость, затем продолжил, нахмурив лоб, словно в тяжести пришедших воспоминаний:
- Мы с надеждой ждали их два полных временных лона. Но они… Они так и не пришли к этому порогу… Очевидно, Оно всё-таки настигло их там, среди чужих нам звёзд…
Они стали Звёздной пылью, стали теми жертвами, которые, приняв свой последний бой, дали нам бесценную возможность скрыться. Увлёкшись избиением наших основных сил, Оно, видимо, завязло в бою и всё-таки упустило нас, совсем немногочисленных.
Распорядись же этой последней надеждой тонхов так, чтобы мои потомки населяли не один Дом, не одно Звёздное Озеро. Береги каждого из них. Это… всё, что досталось тебе от некогда могучих нас… после Него…
Наагрэр качнулся в постели, словно его позвоночник отказывался служить, будучи не в силах более держать грузное тело вертикально. Он удержался лишь благодаря могучей руке сына, за которую хватался из последних сил.
Последним усилием, перед тем как утомлённо повалиться навзничь, Наагрэр по возможности утекающей жизни торжественным голосом произнёс:
- Мой Сын, я… ухожу к Пустоте Звёзд. Я постараюсь не задерживать долгожданную свободу моего народа своей Смертью… Приготовь моё тело в Путь, даже если я буду ещё дышать. А затем… затем сразу же подними корабли великих тонхов в небо этого глупого и столь недалёкого в свое раздробленности Дома…
Он в истощении закрыл глаза и опрокинулся на спину. Доленгран почтительно, но мимолётно коснулся лбом его холодеющих щёк и поторопился к выходу. Его грудь распирала радость предстоящего…
…Смерть для тонха никогда не была чем-то трагичным. Напротив, стремление воссоединиться с Бесконечностью, перед которой восторженно трепетали их души, словно подгоняло их организмы. И среди них не было востребовано долгое прощание.
Доленгран выходил от умирающего ликующим. Пятьсот тысяч таких воинов, как тонхи - это было даже много для такого Дома, как скромная в своих размерах и разобщённости слабых сил Земля…
И потому он не придал значения слабому жесту Наагрэр, словно из последних сил тщетно пытающегося сказать что-то важное стремительно покидающему его сыну. Рука старика беспомощно пала на так и лежащую с ним рядом книгу…
Доленгран, как и прочие, как и сам Наагрэр, так и не был поставлен в известность относительно некоторых новых фактов, которые совсем недавно стали известны Гарперу и Тику. Фактов, которые могли бы весьма охладить его пыл. Даже испугать.
Да и кто сообщил бы о них? Тик был мёртв. А Гарпер…
Да разве стал бы он делиться с тонхами тем, что где-то рядом бродит некто, отщипывающий им головы, словно курчонкам?! И что он принёс с собой то, что может помешать его, как он считал, совместным с тонхами, планам?
Питер теперь не поделился бы этими, как он думал, его личными, приватными и крайне выгодными для него самого знаниями ни с другими людьми, ни тем более с тонхами.
…Даже за всё золото этого мира…
Глава X
Это место подходило мне просто идеально. По всем параметрам. В этом мире, и в этих странах тем более, почти не осталось безнадзорных и "ничейных" мест, земель и помещений. Практически каждая "конура" или райский уголок принадлежал кому-нибудь.
И тем не менее, я нашёл такое место. В глухих и труднодоступных предгорьях.
Полуразрушенная, поросшая мхом и травой на крыше хижина, некогда начавшая было даже гореть. По всей видимости, нечто вроде заброшенного охотничьего домика, стоявшего на краю лесного массива, упирающегося в глубокую пропасть. За которой через очередной хребет начиналась граница со Словенией. Там иногда мелькали высоко в небе истребители или раздавался гул секущих воздух шустрых пропеллеров.
То, что я нахожусь в Австрии, я уже понял. По упаковкам продуктов и рекламным надписям с адресами и реквизитами фирм на бортах грузовых автомашин.
Сначала мне показалось, что меня занесло в Германию. Но затем по этим факторам и по некоторым особенностям местного диалекта, наморщив лоб, я догадался, что немецкий здесь явно несколько "обработан". Как и в Дании. На свой собственный, местный лад.
Происшедшее два дня назад или ранее осознавалось с трудом. Отчасти в это не верилось. Не воспринималось мозгом то, что я стал убийцей.
Нет, я не помнил всех подробностей своих действий. Так, кое-какие обрывки. Но от этого мне не становилось легче. Поскольку всплывающие буквально по крупицам, эти подробности были очень кровавыми…
Первой моей мыслью, когда я буквально очнулся в угнанном мною джипе, который я, видимо, совершенно спокойно и без пошлых "человеческих" мыслей об ответственности, "взял" с какой-то стоянки, походя опрокинув наземь настырную охрану, было сдаться в полицию. А потом внезапно для себя я понял, что это попросту невозможно!
С ужасом я был вынужден признать, что отныне я не властен над собою, как живая сущность, как личность. Даже если допустить, что я сейчас же добровольно явлюсь в отделение и напишу слёзную явку с повинной, дам себя замотать толстенными цепями по самую макушку, неведомая, пугающая меня самого сила, спящая во мне, в нужный ей момент просто заставит меня, моё не принадлежащее уже мне до конца тело, освободиться.
При этом будут жертвы. Немалые, если учесть "рвение" тех, кто с радостью наденет на меня наручники. И тогда я вообще окажусь в постоянном поиске, драке, арестах, убийствах при регулярном "освобождении" и бегах.
В конце концов, на меня, может, и плюнут, а может, и постараются найти управу - то есть прибить любой ценой как крайне опасную для мира личность. Поскольку я находился в состоянии страшной вседозволенности и абсолютного равнодушия к земным проблемам не всё время, а лишь на период, необходимый кому-то для совершения изощрённого убийства мною кого-то, такая перспектива отношений с местным Законом или, храни Боже, с объединёнными против моей персоны усилиями ряда государств, меня почему-то не устраивала…
С одной стороны, меня, хотя и боялся я себе в этом признаться, восхищала собственная неуязвимость и те ощущения величия, что падали на меня в моменты "преображения", но вместе с тем я, придя в себя, исходил потом от страха осознания полной собственной подчинённости неведомому Игроку…
Я был игрушкой чьих-то рук, инструментом чьей-то могучей, непреодолимой Воли. Куклой, которой в спину вставили ключик и заставили дёргаться, тащась туда, куда ей абсолютно не было нужно, и к тому же делать то, что она с вечера и не планировала.
…Тщательно, продуманно сделанной, смертоносной и неудержимой в своём стремлении достигать поставленной задачи, игрушкой.