Селина явственно передернуло, он влил в себя самогон, но ответил без малейшей заминки:
– В крематорий.
– Человек остался жив.
Денис передвинул рюмку на мой край стола и заявил:
– Обратно в крематорий.
Я наполнил рюмки и спросил:
– Почему?
– Объясняю на пальцах. Если это законопослушный гражданин, то ответ очевиден – его увезут в Госпиталь. Но очевидный ответ тебя не устраивает, значит, это преступник. Преступник с оторванными ногами…
– Ногой.
– Слава, ну чего ты как маленький? Преступник с оторванной ногой – обуза для подельников. Рана хорошенько прожарилась, и смерть от потери крови ему не грозит, но без хирургического вмешательства начнется гангрена, подыхать будет долго и мучительно. Проще добить.
Я покачал головой.
– Не блатные, нет. Скорее наемники.
– Расскажешь, что случилось? Вдруг поможем?
– Меньше знаешь – крепче спишь.
– Нашим легче, – не стал наставить на своем Селин. – Насчет больниц – когда надо? Сегодня, поди? Метнешься по горячим следам? Тогда документы заранее подпиши. Укокошат еще…
– Нет, Денис. Пусть все устаканится. Завтра с утра в самый раз будет.
– Упустишь.
– Мои проблемы.
– Вот уж действительно – твои!
Мы выпили и поднялись из подвала. Я попрощался с Денисом, поймал вопросительный взгляд помощника и кивнул. Мол, порядок.
С кухни послышался звон битой посуды, и я горестно вздохнул:
– Да что с ней не так?!
– С Оксанкой-то? – усмехнулся Иван. – Со Стасом у них не срослось, вот и психует.
– А что такое?
– Да он не смог из-за аврала на работе ее куда-то сводить, а Гарик потом кому-то из знакомых трепанул, что они всю ночь в "Кисках" отжигали.
– "Киски"? Стрип-клуб, что ли?
– Можно и так сказать, – усмехнулся Грачев. – С приватными танцами в нумерах. А могут и доставку на дом организовать, только плати.
Проходившая мимо Юля заинтересовалась:
– Ваня, откуда такая осведомленность?
– Клиентура пересекается, – ничуть не смутился Иван. – А бармен – он как священник, только без тайны исповеди.
– Ты смотри! – пригрозила девушка и понесла заставленный грязной посудой поднос на кухню. В баре был аншлаг, и гимназистки помогали Оксане обсуживать посетителей.
– Вот так люди и палятся! – усмехнулся я, достал из-под прилавка бутыль самогона и налил две рюмки.
– Я же на работе! – запротестовал помощник.
– Ты слушай! – поморщился я. – Говорил, что завтра на допрос вызывают? Там не очень хорошо на самом деле. Есть информация, что меня завтра закроют.
– Что вменяют?
– А вот завтра и расскажут. Но, скорее всего, кражу в особо крупном. Подбросили, когда на днях вломились, а сегодня при обыске изъяли.
– Дружина воду мутит? Может, через Патруль зайти?
– Не Дружина. – Я покачал головой и хлопнул помощника по плечу. – Ерунда, прорвемся. Там все вилами по воде писано.
– Дай-то бог.
Я опрокинул в себя рюмку самогона и поднялся на второй этаж.
Немного романтики – и спать.
А разговоры могут и до завтра подождать. Тем более разговоры неприятные.
Клондайк
23 июня, четверг
– Вот примерно отсюда и начнем замерять подробно, – объявил Смирнов. – Выбирай места, чтобы к обоим берегам подойти было можно.
С утра Саню пересадили в нашу лодку, а часть груза перекинули во вторую, к Платону и Дмитрию. Сегодня мы с чародеем друг без друга никуда. Река стала шире, берега, местами скалистые, а местами осыпавшиеся, чуть выше и круче, а вода как бы даже не еще прозрачней, чем вчера была. Каменистое дно на глубине просматривается метра в два или даже больше. Лес с обеих сторон подступал вплотную, на левом берегу тоже появились проблески Севера, но немного, а вот правый прямо как из наставления для Патруля, классика. Все признаки того, что ходи и оглядывайся, а лучше и вовсе не ходи. Но погода радовала – и солнце, и ветра почти нет, и тепло так, что я просто в майке сидел.
– С правого начнем, – решил я, приметив достаточно пологий подъем на берег и удобный подход к нему. – Причаливаем, – добавил я в рацию.
– Понял, – откликнулся Платон.
Джонки неторопливо подошли к берегу, ткнулись в намытую гальку. Смирнов и Дмитрий быстро забили причальные колья, уже отработали весь порядок. Я сразу за "ауровизор" схватился, провел объективом по окрестностям. Нет, вроде бы ничего опасного в пределах обозримого; правда, обозримое не слишком далеко простирается – тут и берега высоковаты, и русло виляет понемногу.
– Я тут посижу, жену твою посторожу, – сразу объявил Смирнов. – А вы идите.
– Да не очень-то ты там и нужен, – заявил я, выбираясь из лодки, скидывая с себя подвесную с "ониксом" и надевая куртку. – Саня, Дима, пошли. Только куртки наденьте, чтобы не подцепить ничего.
Клещ в северных лесах водится, причем разных видов – от ядовитого серого до призрачного. Так что одевались с учетом этого. Я еще и панаму натянул с завернутым наверх и сложенным в бублик накомарником, тоже на всякий случай.
– Серега, – окликнул я Платона, – ты поднимаешься и остаешься наверху спуска, смотри и туда, и вниз, держи, – отдал я ему свой "ауровизор", благо у меня еще есть. – И не расслабляйся, мы места вообще не знаем. Если что не так и даже на рацию времени нет – стреляй. Если выстрел плановый, то сразу выйди на связь, чтобы нам не возвращаться.
– Хорошо, давайте. – Он повесил дробовик на плечо стволом вниз.
– Проверка связи. – Сначала взялся за рацию магическую, потом обычную. Обе работали.
Саня уже развернул прибор, фиксировал фон в этом месте. Все верно, отсюда и начнем. Я глянул с обрывчика вниз. Мила разминалась, прогибая спину и держа свой карабин как гимнастическую палку. Перехватила мой взгляд, улыбнулась, я помахал рукой.
– Все, пошли.
Пока лес обычный, северный, но явно плохих мест с опушки не вижу. Тени стоят на месте, если ветки и колышутся где-то, то в такт остальным, не сами по себе, ежовника не слишком много, странных звуков не слышно, нехороших запахов не чуется. Вскинул винтовку, осмотрелся в прицел в поиске аур – ничего.
– Нам каждые сто метров нужно замерять, – сказал Саня. – Прямо квадратно-гнездовым, помнишь?
– Помню. По азимутам пойдем.
Да, схему правильного замера я видел, она в инструкции к прибору имеется, так что до всех довел в обязательном порядке.
– Амулеты от ментального доминирования все проверили? – требовательно спросил чародей. – Тогда пошли.
Это верно, много нехороших сущностей прибегает к прямому воздействию на сознание добычи. Глаза отводят, запутывают, подманивают. Хищные растения прямо зовут, можно сказать, жертве сразу хочется или под ветки заглянуть, вроде как показалось что-то, или что еще проверить. Отводящие пули амулеты тут обычно не нужны, но не снимать же их! Мы с городскими идем, теми самыми, что в тайнике нашли.
Я перехватил винтовку по-патрульному, пошел вперед, стараясь вглядываться внимательно и под ноги, и в просветы между стволами деревьев. Вон паутина толстая натянута, хорошо, что чуть-чуть светится, влезать в нее никак не рекомендуется. Человек для северного паука хоть и не добыча, но лечиться придется долго, когда такая вот нить как азотной кислотой прожжет одежду и плоть на пару сантиметров вглубь.
Под ногами слои опавшей хвои и мох, синий-синий, даже смотреть на него странно. Но все же лес остается лесом, это еще не Север, и даже до границы не так уж близко, заранее истерить не будем. Гуляли уже по таким, кто-то и подолгу гуляет, а кто-то и вовсе подобным образом развлекается, например, клиенты Диего. Ходят по похожим местам и всякую тварь стреляют трофейно, чтобы возле нее с друзьями сфотографироваться, а фото на стенку повесить. Кстати, у меня в магазине тоже пара таких фото висит – например, с той тварью, которую мы в заброшенном цеху стеклозавода в Силикатке завалили.
А так лес чистый, сосны корабельные, почти без подлеска, идти легко. Ежовника многовато, но он пятнами. Ежовник вообще интересная вещь – вроде и лиана колючая, причем страсть насколько, и прочный чрезвычайно, не каждый мачете его с первого раза прорубит, но он деревьев не душит, а скорее меняет. Он как антенна для магического излучения, от которого он так сильно разрастается, но в себе избытка не держит, все сливает в дерево. И вот сразу видно, что где ежовником заплело, так и синевы больше, и всякой северной гадости, которой тоже магическая подпитка нужна.
Я головным иду, "пойнтманом", Саня за мной, Дмитрий замыкает. Слой хвои и мха шаги глушит, нас почти не слышно. Вроде дальше между стволами тень странно двинулась…
– Стой, – сказал я негромко и поднял руку. – Проверю.
Винтовку к плечу, навел на подозрительное место… Да, аура какая-то видна, что-то прячется за деревом. И сразу амулет от ментального доминирования захолодел и даже задрожал слегка… какая-то тварь по нашу душу собралась. Лешак? Лешаки людей подчас даже просто так водят по чаще, с дальним вроде бы прицелом, иногда большие группы. Может, кто-то все же отстанет, а потом и устанет, внимательность потеряет. Лешак – нечисть, но вполне телесная, убивается и огнем, и банальным разрушением этого самого тела. Даже обычная пуля ему вредит, хоть и не убивает.
– Вон там, куда целюсь, – сказал я. – Повнимательней. Я огляжусь.
Лешаки не обязательно в одиночку охотятся, так что лишняя бдительность не помешает.
– А что там? – спросил Дмитрий.
– Лешак. За деревом стоит, метров пятьдесят от нас. Подсвечу. – Я включил лазер на винтовочном цевье, яркое зеленое пятно упало на ствол дерева. – Видишь?
– Теперь вижу.
– Вот и держи его.
Я услышал, как Саня сдвинул на ремне сумку с прибором, руки освободил. Затем он сказал:
– Сейчас осмотрюсь.
А амулет-то продолжает холодеть. Старается нечисть изо всех сил нам в мозги залезть. Кстати, будь амулеты послабей – мог бы и пробиться, у каждой защиты есть предел, а давит он сильно. Или он не один все же?
– Еще правей, – вдруг сказал Саня. – Вот куда целишься и правей градусов десять. Пень, за ним.
Точно, а там второй. Аура тоже серая, с отливом в голубизну, однотонная. Ладно… А Саня в амулет смотрит, ему проще, мы так не умеем.
– Испытаю. – Я шагнул к дереву и прижал цевье к стволу. – Подстрахуй, если что.
Подлеска нет, но есть кустарник на остатках пня, за ним нечисть и прячется. Поэтому и амулет так дрожит: вдвоем давят.
Не так хорошо лешака и видно, только край башки и плечо, но пень трухлявый, а значит, не препятствие для пули. Где там у него туловище? Сам-то лешак вроде лохматого сутулого гуманоида цветов костюма "гилли", даже разглядеть трудно. А глаз красным светится, вижу… нечисть же.
Тварь что-то почуяла, вдруг рванула в сторону, я едва успел удержаться от выстрела и сместить прицел, затем с невероятной скоростью бросилась за деревья. Я все же выстрелил, взяв упреждение, винтовка чувствительно толкнула в плечо, грохот разнесся эхом, но не попал, струя пламени вырвалась из ствола дерева. Тут же хлопнула винтовка Дмитрия, дважды, дальше он выругался.
– Попал?
– Нет. Он за деревьями бежал, я его и не разглядел почти.
– Водить хотели. Или еще хотят. Осторожно ходим.
Нечисть, в отличие от совершенно безмозглых порождений Стужи или Тьмы, имеет и инстинкт самосохранения, и мозгов у нее хватает. Эти последние просто прут на добычу без страха и сомнения, потому что они по большому счету и существами-то не являются, а лишь овеществленными сущностями, даже частями одной сущности. Но в данном случае это и плохо, потому что лешаков спугнули, а уйти они могли и не уйти. Еще потреплют нервы.
– Что там у вас? – послышался голос Милы в рации.
– Штатно. Спугнули что-то.
– Осторожней давайте.
– Есть осторожней.
Прошли положенное, встали, Саня вновь за прибор взялся, а я за "ауровизор". Опять амулет чуть дрожит, так что… ну да, вон свечение ауры, но теперь подальше, на рожон не лезут. Кстати, только одного вижу. Интересно, это мы сами на лешаков вышли или они за нами по берегу шли? Если и шли, то недолго: все же лодка быстрей движется, отстали бы.
– Нормально, пошли дальше, – сказал Саня.
– Что по данным?
– Фон растет, уже за пределы естественных колебаний. Или линия здесь, или аномальная зона начинается. Давай тогда на сто вправо и потом от этой точки на сто влево. То есть на двести получается.
– Пошли. – Я сверился с компасом и взял к востоку ровно девяносто градусов.
Метров через пятьдесят встал, опять в прицел глянул.
– Еще один впереди. – На этот раз даже думать не стал, стрельнул сразу – и попал. Выглядывавшая из-за ствола тварь взвыла, свалилась на землю, забилась, пытаясь руками, или что там у нее, зажать рану, из которой как из газовой горелки бил язык огня, перекатилась, а затем, к моему удивлению, вскочила уже на четыре конечности и понеслась прочь, но как-то уже кривобоко и просто по прямой, так что я выстрелил еще, разместив марку прицела на середине горбатой спины.
Конечности твари заплелись, она буквально перекувыркнулась через голову и теперь забилась в судорогах, а я, упав на колено, поймал дыхание и пальнул в третий раз. На этом все и закончилось, огонь постепенно охватывал лежащую тушу.
– Заодно и посмотрим, – сказал я, поднимаясь, но держа оружие на изготовку. – Если совсем не сгорит.
Главное, что сырая лесная подстилка от огня не занялась, он просто сожрал тушу лешака и угас, оставив лишь обугленные останки и серый дым над ними. Ну и запах отвратный, куда без него. Других лешаков засечь не удалось, а Саня сказал, что с помощью своего амулета тоже их не видит. Так что замерили все как надо, квадратно-гнездовым способом, после чего пошли к реке.
– Трофей-то не вынесли? – спросил дежуривший на своем месте Платон.
– Сгорел трофей к черту. Нечисть, мать его так, даже не сфотографируешься рядом. Пошли грузиться, теперь нам тот берег нужен.
Мы гуськом, стараясь не свалиться, спустились к лодкам. Саня взялся отвязывать нашу, я уселся за румпель, как вдруг мир вокруг меня потерял цвета, словно сепией окрасился, как старый фотоснимок, все задергалось, задвигалось "покадрово", затем цвета вернулись, а я заорал:
– Из лодок, занять позицию!
Выстрел я услышал левым ухом и поэтому, бросившись на гальку и немного прикрывшись каким-то камнем, зашарил прицелом по лесу на той стороне реки. И увидел две яркие, цветные человеческие ауры и тут же тусклую вспышку второго выстрела, а затем ругань Сани, но только ругань, к счастью. Чуть матюкнув себя за то, что не сменил патронов в винтовке на "обманки", дважды выстрелил зажигательными в стрелка, который был почти полностью скрыт деревом от меня. Вспышка на стволе, вторая пуля даже не пойму куда пошла, но его не задел, кажется. Дмитрий тоже открыл огонь, неподалеку захлопал карабин Милы. Для него далековато, пули сначала ударили ниже, в откос, но потом одна щелкнула в ствол достаточно близко от второго стрелка.
Я успел сбросить магазин и, выкинув патрон из ствола, забил в приемник полный, с "обманками", дослал. Вновь выстрелы с той стороны, два. Из винтовок бьют, причем из "болтов", как мне кажется. Вновь "покадровый мир", в кого еще стреляли – не знаю, но не думаю, что пробили наши алхимические амулеты.
Моя пуля опять ударила в ствол дерева и, кажется, на этот раз пробила его насквозь, потому что стрелок выкатился из-за него, но тут же исчез в какой-то канавке, прежде чем я успел его добить. Второй тоже сдал назад, и мы его сразу потеряли. Сияние аур видно, но их носителей уже нет, там земля чуть понижается, похоже, а мы еще снизу находимся, угол плохой. Кстати, попал, свечение одного из стрелков пробило красными сполохами боли. Я пару раз стрельнул, целясь в деревья рядом с ними, нагоняя страху, после чего напавшие начали удаляться в лес и вскоре пропали.
– Все целы?
Все. Никого не задело. Интересно, в меня стреляли или в мотор первым выстрелом? А я его своим защитным полем прикрыл? Да не столь важно, потом уже точно в нас.
– Давай на ту сторону! – скомандовал, вновь запрыгнув за румпель. – Мила, Петрович, остаетесь, займите позицию, наблюдайте за тем берегом! Любое движение – и сразу доклад. Мила, держи! – Я перекинул ей "ауровизор" из подсумка. – Остальные со мной.
Казалось бы, лучше уйти? Нет, лучше разобраться тут до конца, чтобы понять, какие дальше нас могут ждать проблемы. А еще лучше догнать этих стрелков, раз у них раненый, и пощупать их руками.
Вон бережок подходящий, там и выскочим. Правда, наверх карабкаться придется, но тут уже ничего не поделаешь – или лезь, или ищи другое место. Лодка рывком перескочила неширокую реку, проскользила по галечной отмели днищем, я едва успел мотор поднять. Даже привязывать не стали, просто толкнули дальше, чтобы никакое течение не смыло, и побежали к склону.
Высота тут метра три-четыре, не больше, но смесь галечных осыпей и торчащих камней местами делает берег и вовсе не приступным. Тут как-то вскарабкались, я, как обычно, за "пойнтмана", огляделись – нет никого, ушли. А вот след крови в "ауровизоре" светит как неоновый, кровь и аура неразделимы. И след тянется недалеко, дальше кровь остановили. Или раненый сам себе вколол что-то, или напарник ему. Но это вовсе не значит, что раненый уже здоров, если задело сильно, то восстановится он не скоро, быстро идти не сможет. А этот калибр, да еще и "обманка", слабо задевать не умеет.
– Сань, где они? Найти сможешь?
– Сейчас. – Чародей опять схватился за амулет. – Где-то там, вдоль берега идут, кажется.
– Тогда вы двое по следу, не нарывайтесь, а мы с Димой параллельно. Дим, давай, ходу!
Не в лес дальше уходят, а вдоль реки. Это почему? Лодка у них дальше или что? Может быть, и лодка, дорог тут нет, а староверы, насколько я карту помню, что Валерий Палыч мне дал, живут ниже по течению. Вот мы и проверим, лодку так просто не спрячешь.
Побежали. Не в полную силу, но и не пешком пошли. Если тем, кто от нас уходит, потом еще и к реке выходить, то вполне можем догнать, они крюк делают, плюс один раненый там. Пятна крови немаленькие, задело сильно.
Если тот берег без подлеска совсем, то на этом и бурелома хватает, и осинник местами разрастается. По опушке бежать несложно, а вот через лес так не получится, там скорость сразу упадет. Выкрутил оптику на минимум, время от времени оглядываю через нее лесок, но не видно пока никого. Правда, останавливаться приходится.
– Саня, куда идут?
– Туда же, не сворачивают.
Ну и хорошо, что не сворачивают. И нам бы самим ни на каких их друзей не нарваться при этом, тоже очень было бы замечательно. Сам берег реки просматривается достаточно далеко, но если там их кто-то поджидает, то пользы от этого немного. Тут и обрыв со слепой зоной, и в лесу залечь могут.
Минут через пятнадцать такого марш-броска уперлись в ручей, вливающийся в реку. И прямо в его устье среди кустов и высокой травы обнаружилась лодка. Длинная, узкая, привязанная ко вбитому в берег лому. В лодке канистры и пара мешков. И от нее следы по гальке – видно, как ушли.
Не сговариваясь, кинулись левей, заняли позиции так, чтобы и по ручью наблюдать, и подступы через лес видны были. Как они идут, на ручей и дальше по линейному ориентиру или как эвенки и прочие таежные народы, то есть сам лес помнят?