Они точно гадают, кто мы такие, потому что на староверов наша компания никак не похожа, ни по единому признаку. Интересно, они так дальше ночью и пойдут? Настолько хорошо фарватер знают? Впрочем, повредить понтон сложно, даже очень. Кстати, а почему я до понтона не додумался? Ладно, нам пока не надо было, мы же только по реке планировали, а эти вездеходы таскают. Жаль, что связь отсюда уже и до ретранслятора на Нижнем Хуторе не дотягивается, так бы сразу дал ориентировку на два подозрительных грузовика в районе к западу от Ключей. Патруль наверняка ту дорогу знает, по которой они ездят. Не думаю, что они каждый раз лодки через границу с Северореченском с собой таскают, где-то на территории Форта хранят, так бы их уже приметили. Может, и грузовики фортовские даже.
– Черт, Коль, это же Шелеп. – Платон вдруг выдернул у меня из рук бинокль и поднес к глазам. – На второй лодке. Куртка расстегнута и красная майка, лысоватый такой.
– Вижу, – всмотрелся я.
Тут уже и бинокль не нужен, Платон за него спрятался просто. Стоит мужик среднего роста, к сороковнику, кажется, стрижен коротко, лысина просвечивает заметно, лицо небритое, загорелое.
Лодки продолжали резать воду, урчали моторы, люди смотрели на нас, а мы на них. Игра в гляделки эдакая. Все, прошли мимо. Моторы разглядел – вполне серьезные, большие. Вон бочки с топливом на палубе, немало, значит, далеко собрались. Может, даже и до Благовестного, раз их там уже замечали.
– Шелеп – это который Аркаша Шелепов, из "профосюза"? – на всякий случай уточнил я.
– Он самый, по Выселкам его помню.
– И что кондуктору нужно у границы с Севером? Своих ворот не хватает?
– Ума не приложу, если честно. – Вид у Платона был озадаченным. – Не, я все понимаю. Могут ворота искать, но какой им смысл? Здесь же дорог нет вообще, как что-то серьезное потащишь? Да и не жаловались северореченские кондуктора на свои ходы, насколько я слышал. Там ворота вроде вообще управляемые, слухи такие ходят.
– Насмотрелись? – окликнул нас Смирнов. – Тогда давай рыбу жарить, ужинать пора, кишка кишке фиги показывает.
Хмель
24 июня, пятница
Утренний разговор с Ириной не задался.
– То есть тебя сегодня арестуют и ты так спокойно об этом говоришь?
– Как арестуют, так и выпустят.
– Уверен?
– Меня подставили. Дело не стоит и выеденного яйца.
Я потянулся к подруге, но та выскользнула из-под одеяла и начала одеваться.
– Хмелев, кому ты лапшу на уши вешаешь? – вздохнула Ирина, застегивая бюстгальтер. – Ты же вечно куда-то влипаешь!
– Это никак не связано с моими делами. Просто оказался не в том месте и не в то время. Ничего, посижу на казенных харчах, лишний вес скину.
Девушка посмотрела на меня с неприкрытым сомнением.
– И сколько лет тебе передачки носить придется?
– Может, меня вообще не арестуют, – примирительно улыбнулся я и встал с кровати. – Идем завтракать?
– Нет аппетита, – отказалась Ирина, поправляя юбку. – И провожать меня не надо. Сама дойду. Хочу все обдумать.
– Но…
– В тишине! Обдумать – в тишине!
Я только вздохнул.
Больше никто из нас не произнес ни слова. Я выпустил Ирину на улицу, запер за ней дверь и отправился на кухню. Выпил кружку воды, избавляясь от сухости во рту, вызванной вчерашним злоупотреблением алкоголем, начал жарить яичницу с беконом.
На душе было паршиво. И даже не из-за размолвки с Ириной, просто как-то совсем не хочется в изолятор отправляться. Но и в бега пускаться не вариант. Дружине я на фиг не сдался, а вот Братство найдет. Даже в Северореченске отыщет, даже в Городе.
Спустился Иван, зевнул, почесал под футболкой пузо.
– Его прощальный завтрак? – пошутил, подперев плечом дверной косяк.
– Не смешно. – Я переставил сковороду с плиты на железную подставку, разрезал яичницу и спросил: – Будешь?
– Не откажусь. С вами девчонки что-то обсудить хотели.
– Еще никуда не ухожу.
И тут с улицы постучали во входную дверь.
– Точно не уходите? – хмыкнул Иван. – А то уведут сейчас под конвоем…
Я ушел в бар, выглянул в окно, стараясь особо не высовываться из-за простенка.
На крыльце стоял водитель Селина с какой-то папкой в руках.
Я отпер дверь, запуская его внутрь. Иван вышел к нам с тарелкой в одной руке и вилкой в другой.
– Привет, Валер! – поздоровался он с водителем.
– Привет, Вань! – отозвался тот и протянул мне толстую папку документов.
Три экземпляра прошитых учредительных договоров "Первой винокурни на паях", передаточные акты, соглашения о стоимости передающихся в уставный капитал активов. Денис и Гамлет получали по двадцать процентов, их компаньоны по пять; мне оставалась половина.
Я внимательно просмотрел основные условия и принялся подписывать листы. Даже если меня сегодня не арестуют и банк не станет настаивать на досрочном погашении кредита, отказываться от сделки не в моих интересах. По сути, новые компаньоны брали на себя содержание производства на время созревания спиртов.
Когда я заверил все соглашения, Валера убрал их в папку и протянул мне какой-то листок.
– Денис сказал, что здесь по больницам уточнить можно. Человек в курсе, поможет.
– Спасибо.
– По больницам? – удивился Иван, когда я проводил водителя и запер за ним дверь. – В тюрьме есть тоже лазарет.
Я узнал цитату из Высоцкого, но ничего объяснять помощнику не стал, налил себе чаю и принялся завтракать. На кухню заглянули Юля и Вика, как-то странно посмотрели на меня, переглянулись и спросили:
– Дядя Слава, с вами точно все хорошо?
– А что такое? – чуть не подавился я от такого вопроса.
Гимназистки продемонстрировали мне забытые в подвале кожаные браслеты.
– В них не больше четверти энергии осталось, – пояснила Юля.
– В прошлый раз вам от половины плохо стало, – напомнила Вика.
– А! – понял я причину обеспокоенности девушек. – Нет, все нормально. Утечки энергии не было.
Юля с Викой вновь переглянулись, на этот раз еще более многозначительно.
– Дядя Слава, – сказала рыженькая, – вы хотите сказать, что за вечер израсходовали три четверти ресурса браслетов?
– Это три или четыре шаровых молнии, – прикинула брюнетка. – Вы чем вчера занимались?
– Действительно, чем? – заинтересовался Иван. – Небольшую войну устроили?
Я вздохнул и нехотя признал:
– Ну поймал пару выстрелов из чаромета…
– А вот с этого места поподробней! – потребовал Грачев. – Почему мне ничего не сказали?
– Да ерунда!
– Вовсе нет.
Пришлось рассказать о вчерашнем нападении.
– Еду с вами! – объявил, выслушав меня, Иван.
– Смысл? Я просто поговорю с человеком о клиниках, куда могли отвезти раненого, и все.
– Есть смысл! – отрезал помощник. – Будто вы по клиникам потом не поедете!
– Так я специально сегодня поеду! Раненого уже забрали, спокойно поговорю с персоналом, только и всего!
– Не пойдет!
Переспорить Ивана не было никакой надежды, поэтому я обратился к гимназисткам:
– Образумьте его.
– Ваня все правильно говорит, – отрезала Вика. – Нельзя никуда в одиночку ездить.
Юля кивнула, соглашаясь с подружкой.
– И вообще, мы вам браслет не зарядим, если Ваню с собой не возьмете! – пошла она на прямой шантаж.
– Да риска никакого!
– Тем более!
Я сдался и махнул рукой.
– Ладно, поехали.
– Сейчас!
Ваня убежал собираться, а я смерил гимназисток мрачным взглядом и спросил:
– Вы хоть защиту ему обеспечите?
– Разумеется! – в унисон выдали девушки и отправились на второй этаж.
Вика развернулась на середине лестницы и предупредила:
– И не вздумайте сбежать! У нас окна во двор выходят, станете машину выгонять – увидим!
Я только махнул рукой.
– Не сбегу.
Собирали Ивана не меньше получаса; я за это время успел переодеться, нацепить бронежилет и проверить оружие. На один лишь револьвер в этот раз решил не полагаться и взял с собой "вепрь". На виду таскать не буду, но в салон кинуть – почему бы и нет?
Когда в коридоре хлопнула дверь и послышались голоса, я вышел из комнаты и столкнулся с Иваном. У меня аж мурашки по коже побежали, так от него энергией тянуло. Казалось, при каждом движении помощника хрустел промороженный магией воздух.
– Красавицы, вы не перемудрили, случаем? – забеспокоился я. – Не придется потом в Гетто бар открывать?
– Фон не такой большой, – успокоила меня Юля. – Две таблетки экомага все негативные эффекты нейтрализуют.
– Тоже дипломный проект? – усмехнулся я, подставляя гимназисткам руки.
– Дальнейшее развитие, – не стали девушки углубляться в подробности, надевая на меня браслеты.
– Бронежилет? – уточнил я у помощника.
Тот кивнул.
Через заднюю дверь мы вышли во двор; я выгнал из каретного сарая "буханку" и спросил Ивана:
– Из оружия у тебя что?
– Дубинка-телескоп, многоразовый "Щелчок" и "дырокол". Мы же не воевать собрались, так?
– Не воевать, – подтвердил я, убирая за сиденье дробовик.
Ехать было недалеко – до пересечения Красного проспекта с Комсомольской. В записке Денис рекомендовал обратиться за разъяснениями к Салавату – целителю с Торгового угла, который набил руку на лечении ножевых и пулевых ранений. Неудивительно, учитывая его клиентуру. Сложных операций он не проводил, но был в курсе всех дел профессионального сообщества.
Повернув на перекрестке, я остановил "буханку" прямо перед заведением Салавата, и к нам сразу двинулся один из местных охранников.
– Проезжай! – замахал он рукой.
– Что такое? – спросил я, опустив боковое стекло.
– Парковка дальше! Здесь нельзя останавливаться! Вот же знак!
Я беззвучно выматерился, проехал пятнадцать метров и притер машину к бордюру. Над головами сыпали бесцветными искрами ослепительные сгустки энергии, освещавшие перекресток, и казалось, будто те падают прямо на меня и раскаленными гвоздями втыкаются в голову. Болезненно заныло левое плечо, и я поторопил помощника:
– Идем!
– А "вепрь"?
– Да пусть остается. Его не видно.
Я первым поднялся на крыльцо, распахнул звякнувшую колокольчиком дверь и шагнул через порог. Красившая губы за стойкой администратора невзрачная тетенька средних лет оторвалась от зеркальца и строго спросила:
– Вам назначено?
– Мы от Селина.
Тетенька указала на дверь приемной.
– Проходите. Врач сейчас вас примет.
Кабинет был обставлен скудно. Стол, пара стульев, стеклянный шкаф с медикаментами и застеленная белой простыней каталка. Окно выходило во двор.
Я опустился на стул для посетителей; Иван остался стоять, подпирая плечом стену.
Салават ждать себя не заставил и появился буквально через минуту.
– Что беспокоит? – спросил он, проходя за стол.
Выглядел целитель лет на пятьдесят, кожу в уголках глаз и губ покрывала сеть тонких морщинок. Башкир или татарин? Одно из двух, да.
– Травматическая ампутация ноги беспокоит, – ответил я, выкладывая на стол записку Селина.
– А! – сообразил целитель. – Деньги принесли? – И сразу рассмеялся: – Шучу-шучу, потом сочтемся.
– Так что с больницами?
Салават достал из ящика стола потрепанный журнал, полистал его и задумался.
– Госпиталь не вариант? – уточнил он некоторое время спустя.
– Нет.
– Тогда остается клиника "Серебряный лотос". Это в Китае. Акупунктура, аборты, травматология. Есть и целитель, и хирург.
– И все? – усомнился я.
Целитель вздохнул.
– Дело в том, что удар "плазменным цветком", как и многими другими алхимическими заклинаниями, приводит к некрозу пораженных тканей. Целитель может на время стабилизировать состояние больного, но без хирургического вмешательства пациент обречен. Никакая магия не поможет. "Лазаря" колоть бесполезно, даже "Небесное исцеление" не сработает, если рану правильно не обработать.
– И что из этого следует?
– Вчера в Форте вели прием пять хирургов. Именно хирургов, а не коновалов, от которых проблем больше, чем пользы. Госпиталь и ведомственную больницу Дружины отбрасываем сразу, а про Ковшова все знают, что он стучит по поводу и без. К нему не пойдут.
– Остаются двое, – заметил Иван.
– Щеглов принимает на дому. Делать операцию, затем везти человека куда-то к целителю – да проще сразу пристрелить, чтобы не мучился. Нет, если люди не совсем, – постучал Салават костяшкам по столу, – они поедут в "Лотос". Выйдет и быстрее, и дешевле.
Я поднялся на ноги и кивнул.
– Благодарю.
– Обращайтесь!
Мы вышли на улицу, и Грачев спросил:
– Ну что, в Китай?
– Ты – в бар.
– Не, дальше с вами. Уговор дороже денег.
Я вздохнул и махнул рукой.
– Ладно, вместе – так вместе.
Решив не ехать по разбитой Комсомольской, я спустился на Кривую, где дорога была получше, а у железнодорожного моста свернул к промзоне. Вскоре вдоль поворота на Донецкое шоссе потянулся многоподъездный жилой дом, изогнутый и длиннющий. Именно он своим сходством с Великой Китайской стеной в свое время и обеспечил название району; сами узкоглазые обосновались в окрестностях Эстонских болот уже позже.
Переваливаясь на неровной дороге, "буханка" въехала через арку во двор жилого дома, и я велел Ивану смотреть по сторонам, но никакого "Серебряного лотоса" поблизости не оказалось.
На плакате компьютерного салона варвар крошил гигантским топором набегавшую на него нежить, да еще переливались огнями окна непонятного заведения под названием "Гипноз. Путешествие в подсознание", а вот вывеска магазина была на редкость ясной и лаконичной: "Продукты".
Я уже собрался притормозить у курившего на газоне дворника, но тут Иван указал на одну из трехэтажек:
– Похоже, там!
Мы проехали через двор и притормозили у торца дома, на стене которого красовалась нарисованная от руки загнутая стрелка с подписью "Клиника"; рядом шло несколько иероглифов.
– Не сопрут машину? – засомневался Грачев.
– Сопрут, – согласился я с его опасением, проехал за угол и остановился у центрального входа клиники.
"Серебряный лотос", так и есть.
На скамейках там сидело несколько болезненного вида людей, мужчин и женщин, тут же прохаживался невысокий китаец в футболке, тренировочных штанах и почему-то сланцах.
Захлопнув дверцу, я сунул охраннику мятую пятисотку и попросил:
– За машиной присмотри.
Парень часто-часто закивал.
– Прокараулишь – голову оторву, – пообещал Иван, из которого можно было скроить двух таких китайцев, а при желании и трех.
За солидной железной дверью оказался темный коридор, через него мы прошли в приемный покой с расставленными вдоль стен лавками. Я подошел к конторке регистратуры и спросил:
– Администратор где?
Молодая китаянка захлопала глазами.
– Иглы колоть. Массас делать. Тлавы саваливать. Член твелтый как нефлитовый сесл стоять!
– Травматология где?
– Тлавма?
– Да, травма! Травма!
Сидевший на кушетке мужчина с покрытым белесыми язвами лицом оторвался от книги в мягкой обложке и подсказал:
– Вам с другой стороны вход нужен. Но можно и через дом пройти. На второй этаж и направо.
– Спасибо!
Мы с Иваном направились к лестнице, Грачев хохотнул:
– А может, на массас?
– Не стоит!
– Тьфу на вас, дядя Слава! – фыркнул Иван и улыбнулся: – Но опять же как нефритовый жезл…
Он уже в голос заржал и поспешил за мной.
На втором этаже потянулся темный коридор с запертыми дверьми; слышалась релаксирующая музыка, в воздухе плавал густой аромат благовоний. Но очень скоро он сменился специфическим запахом медикаментов и дезинфицирующих средств. Да и музыка смолкла.
Вместо администратора прием в травматологическом отделении вел дежурный врач. Лысоватый мужчина средних лет пил кофе и дымил сигаретой, демонстрируя не самый здоровый образ жизни.
Иван прошелся по комнате, с интересом разглядывая развешенные на стенах плакаты, а я подошел к закутку доктора и спросил:
– С травматической ампутацией ноги где пациент?
Врач затянулся, выдохнул дым и хлебнул кофе.
– А вы кто? – уточнил он после этого.
– Родственники, – сообщил Иван, не отрываясь от плаката с правилами осуществления искусственного дыхания.
– Его к вам коллеги увезли, – пояснил я. – А мы вот проведать приехали.
Не знаю, поверил травматолог этой истории или нет, скорее всего, ему было все равно.
– Вторая палата, – указал врач на дверь у лестницы. А когда мы с Иваном двинулись в указанном направлении, добавил: – Выписывают уже, можете подождать.
И сразу распахнулась та самая дверь!
Крепкого сложения парень с короткими черными волосами и скуластым лицом глянул на меня и сразу сунул руку под куртку, но Иван его опередил. Я еще только потянулся за револьвером, а Грачев уже резко подался вперед и врезал незнакомцу левой в корпус и сразу правой в челюсть.
Тот рухнул как подкошенный. Иван отвел руку для нового удара, на пальцах блеснула широкая металлическая полоса кастета.
– Назад! – крикнул я и рванул помощника к лестнице. В больничном коридоре полыхнула оранжевая вспышка, волна сгустившегося воздуха врезалась в нас и отшвырнула на ступеньки. Мы покатились вниз по лестнице, следом полетели дымящиеся щепки снесенного огненным ударом косяка, штукатурка с потолка и обрывки горящих обоев. Волна жара прошла выше, лопнуло оконное стекло, заклубился вонючий дым.
Спасли обереги. Иначе – хана.
Распластавшись на площадке между этажами, я спихнул с себя Ивана и выдернул из пистолетной сумочки "таурус". В дыму наверху мелькнула смазанная фигура, я пальнул в нее, не целясь, два раза подряд. Зажигательная картечь не зацепила стрелка, но тот запаниковал и отскочил от лестницы, новый выстрел из чаромета прошел много выше.
Побелку смело со стены, разлетелось раскаленное кирпичное крошево, потекли струи жидкого алхимического огня. Казалось, в их жаре скручивалось и сгорало само пространство.
Иван поднялся на колени, я выстрелил в дым еще раз, тогда Грачев дернул меня к себе:
– Валим!
И сразу заскакал по ступенькам шар из закаленного алхимического стекла с ярко-оранжевым переливающимся содержимым.
Алхимическая ручная бомба!
Не сговариваясь, мы с Ваней ринулись вниз. В один миг слетели на первый этаж, юркнули под лестницу, и тотчас басовито хлопнул взрыв. Длинный язык пламени вырвался в коридор, хлестанул по стенам, сорвал с кирпича штукатурку, не нашел пищи и опал, но под потолком все же что-то начало чадить, а на втором этаже и вовсе разгорался самый настоящий пожар. Тяжелый дым алхимических реагентов стелился вниз по лестнице.
На первом этаже сквозного прохода не было, мы сунулись в боковой коридор и сразу уперлись в запертую железную дверь с крохотным смотровым окошком. За ним виднелся приемный проход и выход на улицу, но – не взломать.
– Черный ход! – закашлялся от дыма Иван.