Дорога до Форта от Нижнего спокойная и оживленная даже. Справа тянутся частые посадки северной пальмы, которые постепенно начинают занимать все свободные и безопасные места в округе, бригада смешанного гендерного состава закидывает срубленные "ананасы" в длинный грузовик, а второй ждет очереди под погрузку. Догнали два медленно плетущихся самосвала, груженных гравием, затем на подъезде к Форту пристроились за рейсовым "пазиком", идущим из Ключей.
На перекрестке у стены Форта свернул налево, к Западным воротам. Мы по службе, нечего толкаться в общей очереди. По штатной рации связался со штабом резерва, доложил о возвращении. Почти сразу вызвали меня и затребовали на завтра с подробным докладом. Ну, это понятно, куда денешься, да и есть что с Мстиславом обсудить.
На въезде только предписание предъявил, ну и наши документы проверили, после чего шлагбаум поднялся, пропуская нас за стены в город.
– Мил, звони в паб, пусть стол на всех на вечер бронируют.
– На сколько? – Она вытащила чарофон из кармана.
– Часов на восемь, наверное. Как сама думаешь?
– Просто скажи на сколько. Я слабая женщина, мне думать вредно.
– Могла бы ради любимого человека, – вздохнул я. – На восемь. Пока Петрович с Платоном не слышат, а то они прямо сейчас готовы.
Накаркал, можно сказать. Когда проезжали наш дом, оба упомянутых затребовали их высадить, но я отказался наотрез, сказав, что только после разгрузки. И еще показалось, что у них с собой было, потому что звучали их голоса пьяней, чем на Хуторе. Не думаю, что ошибся.
Впрочем, разгрузки оказалось немного, по факту только лодку прямо на прицепе затолкали в бокс, ну и сумки с имуществом перебросали в багажник "Экспедишна", в котором пришлось поднять третий ряд сидений. Иногда все же очень полезно иметь большую машину. Тут, правда, Петрович резко изменил планы и потребовал везти его домой – мол, сперва переоденется и в порядок себя приведет, а следом я Платона завез к нему в Луково вместе с Дмитрием, сказав напоследок:
– В восемь собираемся. И эта, Серег, ты тормозни пока, чтобы там лежа не ходил.
– Я? – возмутился он. – Лежа? Да ни в жисть. Ты будто меня не знаешь.
– Знаю. Поэтому и говорю. Тормозни пока, до вечера. Дим, ты его привези лучше, хорошо?
– Куда он денется, – усмехнулся Дмитрий. – Доставим туловище в лучшем виде.
На этом и распрощались. Я в два приема развернулся в узком проезде и покатил наконец домой. Надо еще до вечера баню протопить: мытье из холодной речки было явно недостаточным.
Хмель
28 июня, вторник
Следующей поездки в госпиталь я дожидался с болезненным нетерпением. Хоть и разговаривал с Ириной по телефону, но дел мы не обсуждали, ограничиваясь безобидной болтовней. Знал, что с подругой все в порядке, только этого было откровенно мало. Когда ближе к вечеру в бар вошел Роман, я тут же скинул передник, выдернул с кухни Ивана и поспешил на выход с заранее приготовленной сумкой.
Сами процедуры остались прежними, только к женскому врачебному коллективу присоединился Хирург – вот и все отличия. Да еще в душевую Ирина лишь заглянула на секунду и сразу убежала на консилиум.
– Сегодня без сладкого, – пошутила она, сунув в складку полотенца какой-то листок.
Мокрыми руками я его хватать не стал, быстро домылся, аккуратно свернул полотенце, чтобы не вылетела записка, и вышел в раздевалку. Удивленный моим столь скорым появлением гимназист оттянул рукав кожаной куртки.
– Сегодня быстро, – заметил он, взглянув на часы. – Грязь не такая липкая?
– Приноровился вроде, – пожал я плечами, оделся, и мы вышли на улицу под сыпавшее мелким дождем небо.
Градусов двенадцать, не больше. Такое вот фиговое лето.
И посетителей сразу меньше стало.
В баре я вывесил полотенце сохнуть в коридоре, а сам закрылся в комнате и развернул листок. Это оказалась распечатка с пропускного пункта "Черного квадрата"; желавшие посетить тамошних обитателей посетители регистрировались в обязательном порядке. И не просто регистрировались – предварительно требовалось получить разрешение, сдав анализы на восприимчивость к ряду заболеваний. Случайные люди внутрь попасть никак не могли.
Но распечатка – это плохо. Я бы предпочел, чтобы Ирина получила данные в обход системы, не оставляя столь явных следов.
Посетитель у А.С. Больцмана с начала года был всего один – некто Игорь Степанович Большаков. Сначала ходил раз в месяц, потом каждую неделю, незадолго до убийства дяди Миши визиты прекратились вовсе.
Совпадение? А Большаков – это ведь фамилия бывшего зятя дяди Миши!
Он и навещал сына? Нет, не сходится – одинаковое отчество и у больного, и у посетителя, оба Степановичи. Сводный брат? Похоже на то.
На серьезную зацепку это не тянуло, но проверить ниточку все же стоило. Да только я заперт в четырех стенах, а отдавать такой жирный кусок Могилевскому рука не поднимается. Непонятно, как тот им распорядится. Возможно, конечно, уже сам на Игоря Степановича вышел, тут семи пядей во лбу быть не надо, все достаточно очевидно, но сомневаюсь, что дело дознавателя настолько заинтересовало. Не будет он без команды начальства землю носом рыть. Он и финансами дяди Миши только по моей просьбе занялся.
Свернув распечатку трубочкой, я сжег лист, а недогоревший краешек кинул в мусорное ведро. Потом позвонил Бородулину и предупредил, что сейчас пришлю Ивана за внеочередной порцией провизии. И набрал еще один номер, но там пропитой голос ответил "не туда попали", и сразу раздались короткие гудки.
Нисколько по этому поводу не расстроившись, я спустился в бар и велел Грачеву ехать в Луково.
– Прямо сейчас? – удивился помощник.
– Да. И заднюю дверцу не запирай. Притормозишь на выезде из поселка на Красный.
– А! – сообразил Иван. – Сделаю!
Он отправился выгонять "буханку" из каретного сарая, а я заменил его за стойкой и снял трубку задребезжавшего телефонного аппарата.
– Слава? – послышался голос Артема Гельмана. – Слава, ты в своем уме?
– А что такое? – спросил я и, прижав трубку к уху плечом, не отказал себе в удовольствии накачать полбокала пива.
– Какое постановление суда об истребовании имущества из незаконного пользования?! Что этот Селин себе позволяет?!
Я расплылся в злорадной улыбке. Изначально банк на оборудование для производства спирта арест накладывать не стал, а теперь было уже поздно. Нет, в Форте, разумеется, закон что дышло, куда повернул, так и вышло, но, когда пересекаются интересы уважаемых людей или равных по влиянию группировок, играть мышцой уже не получается. Тогда разбирательства идут по такой лютой смеси понятий и законов, что мама не горюй.
– Артем, смотри, – сказал я, сделав глоток пива. – Банк по закону здание изымает? По закону. Я кого-то в этом обвиняю? Нет, не обвиняю. Ты на этом не так уж много выиграешь, если на то пошло. И оборудование я точно так же передал по закону. Можем не вывозить его, просто оформим аренду на новое юрлицо…
– Ага, пусти козла в огород! – возмутился Гельман и бросил трубку.
Я пожал плечами и допил пиво. Без системы сдержек и противовесов в Форте вести дела невозможно. Только бы противовесы в мельничные жернова не превратились…
Иван вернулся, когда уже начало темнеть. "Буханку" он подогнал задом к дому, я распахнул угольный люк, и выскочивший из салона Клим сразу юркнул в подвал.
– Есть, пить будешь? – спросил я, спустившись за ним.
– Давай к делу, – предложил Климов.
Выглядел он растрепанным и помятым, глаза были красными и припухшими. Пусть орден и растерял былое влияние в Форте, но скрываться от братьев – та еще нервотрепка. Да и дружинники давно получили ориентировки.
Я рассказал приятелю о больном внуке дяди Миши и спросил:
– Ты знал об этом?
– Нет, – покачал головой Клим, уселся за стол и спрятал лицо в ладонях. – Значит, дядя Миша был замешан в хищениях. Понадобилась повторная операция, он потребовал увеличить долю, и от него избавились, заодно подставив нас с тобой. Единственное, чего не могу понять…
– Да?
Климов посмотрел на меня покрасневшими глазами.
– Какая у него во всем этом была роль? Доступа в Арсенал у него не было, украсть могли и без него.
– Сколько стоит блокиратор?
– Убивали и за меньшее.
– А сколько стоит технология производства блокираторов?
Клим хмыкнул.
– Думаешь, дядя Миша сумел взломать кодировку? Тогда – да. Это же обвалит весь рынок чарометов и жезлов "свинцовых ос"! Новая продукция пойдет с другой блокировкой, но ты представляешь, сколько сейчас в обороте нашего оружия? Доверие будет подорвано на корню!
– Но самим клепать на коленке блокираторы не получится. Братья найдут и руки оторвут. Значит, технологию продадут. Кто больше даст: Город, Гимназия?
– Город, – без колебаний ответил Климов. – Тогда они на рынок собственное оружие выбросят.
Я покачал головой.
– Какой-то это самодеятельностью попахивает. Горожане так не облажались бы.
– Думаешь, сделка еще не закрыта?
– Почти уверен в этом, – подтвердил я. – Внука дяди Миши посещал сводный брат. Надо найти его и расспросить. Возможно, он что-то знает. Сам бы этим занялся, но домашний арест, сам понимаешь.
– Я найду, – махнул рукой Климов. – Как зовут?
– Большаков Игорь Степанович, – по памяти произнес я.
– Как?! – напрягся Климов. – Повтори!
– Большаков Игорь Степанович. Знаешь его?
– Гарик!
– Твой Гарик? Из охраны рынка?
– Он! – Клим глянул на попавшийся под ноги табурет, словно хотел пинком отшвырнуть его в сторону, но пересилил себя и принялся вышагивать от стены к стене. – Это еще ни о чем не говорит! – заявил он после недолгих раздумий. – Просто навещал брата, чего тут такого? А не рассказывал никому… Да просто о таких вещах не принято рассказывать, понимаешь?
– Понимаю, – кивнул я. – Но подставил нас кто-то свой. И в Арсенал залез тоже – кто-то свой.
– Гарик не смог бы это провернуть: просто не тот уровень допуска.
– Значит, ему кто-то помогал. Это реальная ниточка к дяде Мише. И сам посуди – пять тысяч из воздуха не берутся!
Климов глянул на меня зло и нервно, выругался, отвернулся к стене.
– С ним надо поговорить, – согласился он с моими доводами. – Я поговорю.
– Нет, Клим. Мы поговорим. На нем минимум три трупа – не забывай.
– Если на нем.
– Гарик слышал, как я говорил, что поеду в ювелирный салон. Он тогда на крыльце стоял.
– Черт… – обреченно протянул Клим. – Но даже если так, тебе из дома не выйти!
– Пригласим его выпить пивка.
Климов прищурился.
– Он точно придет не один. Наверняка Стаса с собой притащит.
– Так, может, это и к лучшему?
– Стас? Думаешь, он связан с этим? Брось! Мы еще даже с Гариком ни в чем не уверены! И сам подумай – пока их скрутим, они тебе весь бар разнесут!
Я кивнул, соглашаясь с этим аргументом, но и отказываться от идеи потрясти Гарика не собирался.
– А если подкараулить его дома?
Клим взглянул на часы.
– Смена через два часа заканчивается, но они со Стасом квартиру снимают. Не вариант.
Я наставил на брата указательный палец.
– Опять Стас. Так? И он как твой заместитель имел доступ в Арсенал, ничего не путаю?
Клим вздохнул.
– Когда вскрылась пропажа блока питания "Актинии", след воров взял именно Стас. Черт! Мы память покойника случайно считали, а иначе все шито-крыто осталось бы!
– Одно к одному.
– Презумпция невиновности! – заявил в ответ Климов. – Понял, Хмель? Презумпция невиновности! Я Стаса знаю с тех пор, когда он еще совсем пацаном был!
– Стаса оставим напоследок.
– А если мы ошибаемся?
– Извинимся и попросим Гарика держать язык за дубами. Он ведь не захочет, чтобы стало известно о сводном брате-уроде?
Климов скривился, будто откусил лимона, но спорить не стал и махнул рукой.
– Так и поступим.
Клима я оставил в подвале. Не в подвале даже, а в потайной клетушке с прессом. Не стал только задвигать стеллаж до упора, чтобы при необходимости брат мог выбраться оттуда, не выламывая запоров.
Гимназистки сегодня были дома, но из-за дождя на уличных столиках никто не сидел, поэтому в баре их помощь не требовалась. Я поднялся на второй этаж и постучал в комнату.
– Да, дядя Слава? – открыла мне Юля.
Я согнул ногу в колене и похлопал себя по голени.
– На время избавить от браслета – это действительно можно сделать?
– Заходите. – Колдунья запустила меня внутрь и с сомнением спросила: – Вы ведь не к Ирине собрались?
– Нет. Надо кое-что проверить. Не могу же я остаток жизни под домашним арестом сидеть!
Из-за ширмы выглянула Вика.
– Если не вернетесь к утру, нам будет очень-очень стыдно.
– Вернусь, – пообещал я.
Гимназистки переглянулись, и Вика оттянула шкуру сугробника к окну. Ее рыжая подружка притащила газовую горелку, медный котел на треножнике и несколько обернутых пергаментной бумагой брикетов воска.
– Присаживайтесь, дядя Слава, – предложила она.
Я опустился на пол и пошутил:
– И что – это все? Никаких кровавых пентаклей?
– И голыми танцевать вокруг вас мы тоже не станем, – подтвердила Вика, которая принесла резной деревянный шар-накопитель и небольшой загнутый нож-керамбит.
Горелка быстро разогрела котел, Юля развернула брикеты воска, положила их внутрь и принялась помешивать вязкую белесую массу деревянной ложкой. Никаких заклинаний вслух она при этом не читала, но всякий раз, когда моргал, перед глазами оставался серебристый силуэт девушки, словно ее переполняла магическая энергия.
Вика обнажила нож, велела не шевелиться и срезала прядь с моей головы, затем обрила запястье и попросила задрать штанину.
– Больше ниоткуда не надо? – пошутил я, когда в котел с расплавленным воском отправилась третья партия волос.
– Надо, – подтвердила брюнетка. – Можете сами вырвать, если так проще.
Я замер, подозревая шутку, тогда Вика протянула руку к моему лицу и решительным движением выдрала волосок из ноздри.
– Ух! – дернулся я и оглушительно чихнул два раза подряд. Из глаз потекли слезы.
– Сморкайтесь в котел, – потребовала Юля, которая все так же размеренно перемешивала расплавленный воск.
Я так и сделал. Потом еще сплюнул.
– Все?
– Нет. – Вика заставила вытянуть над котлом руку и срезала туда ноготь, а затем ткнула острием в подушечку пальца. Закапала и сразу остановилась кровь, но гимназистка привычным движением сдавила фалангу, не давая остановиться кровотечению. Свободной рукой она стиснула предплечье подруги, словно замкнула цепь. Мое же левое предплечье заледенело от сильного выброса магической энергии.
Понемногу воск приобрел розовый оттенок, тогда Вика залепила ранку кусочком лейкопластыря и спросила подругу:
– Кена нести?
– Да, уже можно, – кивнула Юля и перекрыла вентиль горелки, давая воску остыть, но помешивать его при этом не перестала.
Брюнетка ушла за ширму, погремела чем-то и вскоре притащила манекен, только, в отличие от тех, что стоят на витринах магазинов нижнего белья, этот обладал мужским достоинством, выполненным с анатомической точностью.
– Кен? Чего еще я не знаю о Ване?
Вика прыснула со смеху, но рыжая колдунья тут же пригрозила ей пальцем и зачерпнула пригоршню горячего воска.
– У нас мало времени! – напомнила она. – Дядя Слава, возьмите его за руку!
Я так и поступил, а колдуньи принялись сноровисто намазывать манекен мягким воском, не пропуская ни клочка его поверхности. Мне почудились прикосновения пальцев, а по коже начало растекаться тепло, словно покрывали воском вовсе даже не Кена, а меня самого. В прокушенном плече запульсировала боль, но я замер в неудобной позе и старался лишний раз не шевелиться. Под конец Юля взяла деревянный шар-накопитель, а Вика выскребла из котла остатки воска и попросила:
– Возьмите меня за руку. – А стоило стиснуть ее предплечье, скомандовала: – На счет "три" отпускайте Кена. Раз! Два! Три!
Я разжал пальцы, но ничего не произошло. Вообще ничего. Вика размазала по чистому пластику воск, Юля приложила резной шар к голове манекена, но в целом ничего не изменилось. Разве что покрытие блестело так, словно до сих пор оставалось расплавленным.
– Ногу! – распорядилась Вика, ухватила браслет, и он вдруг расстегнулся.
Миг – и его защелкнули на лодыжке Кена.
– У вас восемь-девять часов, – предупредила Юля.
Я поднялся на ноги, и немедленно закружилась голова.
– А что вы сделали? – спросил, опираясь на стену.
– Создали вашего энергетического двойника. Без материальной основы он бы очень быстро разрушился, для этого и понадобился Кен.
– А-а-а! – протянул я. – Иголок втыкать не станете?
– Если только будете опаздывать, – с улыбкой пообещала Юля.
– А что браслет разомкнулся – это не страшно? – спросил я, отлипая от стены.
Вика покачала головой.
– Нет, краткосрочные разрывы время от времени случаются.
– Спасибо! Я ваш должник! А можете еще Ивана подменить? Он меня на место докинет и вернется.
Колдуньи остались отмывать руки от воска, а я спустился в бар. Все столы оказались заняты, свободные места были только за стойкой.
– Вань, мне пакет пришел, надо сгонять на рынок, – сказал я, намеренно выгадав момент, когда мимо будет проходить Оксана.
– Прямо сейчас? – удивился Грачев.
– Да. А я пойду прилягу. Как-то меня штормит сегодня.
– Погода меняется, – пожал плечами помощник. – Кто за кранами?
– Сейчас Юля с Викой подойдут.
Я вышел в коридор, но в спальню подниматься не стал, вместо этого сбежал в подвал и выпустил Клима.
– Пошли! – позвал его за собой, распахнул угольный люк и забрался в "буханку", которая так и стояла у дома.
Климов заскочил следом и спросил:
– Что ты задумал?
– Сейчас Ваня подойдет – и расскажу.
Вскоре прибежал Иван в длинном плаще, он запустил двигатель и первым делом включил дворники. Дождь был мелким, но лил не переставая. Восточный ветер гнал на Форт дым с промзоны, и капли, падая на землю, странно пенились. Да и пахло на улице не слишком хорошо.
– Так какой план? – спросил Грачев, выезжая со двора.
– Поднимешься в магазин Платонова, покрутишься там для виду, потом найдешь Стаса Кудрина. Лучше, если будет выглядеть, что ты на него случайно наткнулся.
– Через пятнадцать минут последний обход постов, – подсказал Клим.
– Как раз успеваем, – обрадовался я. – Скажешь, что Оксана вся испсиховалась, клиенты от нее уже шарахаются, а я уволить собираюсь. Пусть, мол, разберется с ней. Да – да, нет – нет. А то нехорошо получается. Как вернешься в бар, смотри Гарика. Если он тоже заявится, напиши мне. Чарофон я взял.
– Понял, – кивнул Иван.
Вскоре мы заехали на пустую парковку у Колхозного рынка, и Грачев побежал внутрь. Мы с Климом лежали на боковых лавках, чтобы не маячить в окнах.
– Если Стас к Оксанке для виду клинья подбивал, то может и не пойти.