По выражению его лица курсантка поняла, что и ее узнали, хотя не сразу. Реконструктор сдержанно кивнул ей, и наблюдавшие за ним краем глаза лучники опустили луки, остальные бойцы, ненавязчиво выдвинувшиеся в первую линию, позасовывали мечи в ножны. Правда, чародей, стоявший рядом с Готье (он отличался от остальных полным отсутствием оружия – короткий нож на поясе, конечно, не в счет), продолжал рассматривать непрошеных гостей с нехорошим выражением лица, однако поползновений атаковать их или хотя бы "проверить" – не делал.
– Привет! – крикнула Кайндел.
– И я приветствую, – кивнул в ответ выборжец. – Какими судьбами?
– Да вот…
Она захлопнула дверцу машины (Рейр, тоже выбравшийся из салона, однако не решившийся пока отойти от автомобиля, слегка поморщился) и поспешила навстречу реконструкторам, кивая тем из них, кого помнила в лицо.
– Что-то случилось? – поинтересовался предводитель отряда, жестом приглашая гостью в кольцо ограды. – Ты же из числа оэсэновцев, так? Да, я помню… А этот? Дай-ка догадаюсь. Перебежчик?
– Ну… Что-то вроде, – растерялась девушка.
– Угу… – Готье коротко кивнул. – Идем. Рассказывай.
– О чем?
– Ну, зачем-то тебя Роннан сюда отправил. Так? Рассказывай, что у тебя за дело.
– Роннан меня сюда, откровенно говоря, не отправлял. Но как можно скорее добраться до Роннана или кого-то еще из числа оэсэновцев, для меня – вопрос жизни и смерти. Как можно скорее.
– Что стряслось?
– Я везу одну вещь. Она нужна ОСН, причем срочно. Добраться до города иначе как по воде я не могу.
– А на машине?
– Дороги блокированы. Уж вдвоем через кордон всяко бессмысленно соваться.
– Кто их блокировал?
– Прежние владельцы предмета.
Сдвинув брови, Готье несколько мгновений молча смотрел на собеседницу.
– Так предмет краденый?
– Грубо говоря, да. Грубо говоря.
– Видишь ли, в чем дело… Мы здесь патрулируем берег. Ты знаешь, как я понимаю, о новоявленных то ли викингах, то ли просто бандитах, которые тут у нас грабят берега. Слышала?
– Да, разумеется. Слышала.
– Вот от них мы тут и защищаем несколько селений сразу. Мужики как раз урожай снимают, сама понимаешь. Если сейчас их пограбят, нам же самим к зиме брюхо подведет.
– Да, понимаю. Но мне непременно нужно добраться до своих, причем как можно скорее.
– Кайндел, мои люди должны патрулировать берег. Постоянно.
– Какие тут могут быть поселения? Ведь этот берег Ладоги абсолютно безлюден.
– Это раньше он был безлюден. Во-первых, не так давно появились новые поселения, к тому же были вновь заселены старые, вроде Нясина, Краськова, Гавани. Между Краськовым и Запорожским мы и патрулируем берег.
– Готье, пойми, что я не шучу, и дело, которым я занимаюсь, чрезвычайно важно.
– А мы тут что, по-твоему, вола пинаем?
– Нет, но… – она в раздражении махнула рукой. Нужные слова никак не шли. – Я понимаю, странно ожидать, чтобы ты поверил мне на слово вот так вот сразу… Но если у кого-нибудь из вас есть мобильный телефон, подтверждение вы получите очень быстро. Либо от Роннана, либо от его заместителя. Либо, если надо, от Владимира. Он, я думаю, тоже в курсе дела.
– Мобильные-то есть, но тут связи нет. Связь время от времени появляется эдак начиная с Запорожского, или, если южнее, то только от Рахьи, или, если западнее, то от Гарболова. Как я слышал, нынче мобильные операторы не ставят большие вышки, только малые (которые проще менять, если что вдруг), а у них охват маленький. "Если что", как ты понимаешь, случается слишком уж часто.
– М-да-а! – протянула курсантка, лихорадочно пытаясь сообразить, что делать в этой ситуации. – Послушай, у меня нет времени ждать, когда вы соберетесь в Запорожское, и когда там появится сеть. Я должна доставить своим артефакт, который стянула у магов Дозора. Причем поскорее. Потому что чародеи Дозора, конечно, свой артефакт отдавать не хотят.
– Ты могла бы выразить свою мысль попроще, – подсказал оставшийся рядом с машиной, но все отлично слышавший Палач и мейстер Круга. – И объяснить, что за тобой гонятся. И очень активно ищут.
– Да, это тоже, конечно.
– Что за артефакт?
– Тот самый, с помощью которого господа из Дозора в свою очередь перли у нас (и у вас тоже!) энергию. – И, заметив, как изменилось выражение лица Готье, Кайндел направилась обратно к автомобилю, нырнула в багажник, аккуратно извлекла серебряный сверток из-под куска шелковой ткани. Отогнула краешки фольги, и камни, вставленные в боковины чаши, заиграли в лучах солнца, только-только проглянувшего сквозь утреннюю дымку. – Да, я понимаю, выглядит не слишком впечатляюще. Однако же как артефакт – очень даже ого-го!
Маг, сопровождавший предводителя отряда реконструкторов, с интересом заглянул в сверток. Наклонившись, едва не ткнул носом в чашу.
– Аккуратнее! – предостерегла его девушка.
– Да, я вижу. – Чародей отпрянул словно ошпаренный и нервно потер лоб. – Мощнейшая штука. Вы уверены, сударыня, что изоляция в серебре не опасна? Концентрация энергии что-то уж больно велика…
– Она изначально была такой. Этот артефакт, – она аккуратно завернула чашу обратно в фольгу, – используется не только для перемещения энергии. Но и для аккумулирования ее. Правда, не так чтобы уж очень надолго… Но все-таки…
Готье вопросительно взглянул на мага. Тот потирал руки, задумчиво провожая глазами сверток, который курсантка уже укладывала обратно в багажник.
– Ну, что скажешь-то? А?
– Мощнейшая штука, – пробормотал тот. – Хотя и новодел. Интересно, кто ж это умудрился так подобрать камни, да так удачно расположить их друг относительно друга… Записи б его почитать, опять же…
– А нет никаких записей, – отозвалась Кайндел, закрывая багажник. – Насколько я поняла, артефакт получился случайно.
– Такие вещи "случайно" не получаются…
– Да все серьезные, удачные, просто действующие заклинания получились у наших магов случайно! Даже то, что существует теперь, никак нельзя назвать теорией магии – так, свод отдельных наблюдений. А уж год назад… Или два…
– Артефакт сделан два года назад?
– Год как минимум. Чтобы разобраться, как его можно применять, наверняка понадобилось немало времени.
– Так что скажешь-то? – не выдержав, повторил Готье, сердито косясь на своего чародея. – По делу?
– Я бы сказал, очень даже убедительно все, что сказала девушка. Вещица серьезная, проблема передачи энергии сейчас актуальна, как никогда. И предмет наверняка может сыграть очень даже важную роль в нынешней войне.
– До тех пор, пока мы не найдем способ получше, эта чаша в придачу к двум моим источникам при разумном использовании сможет решить исход войны, – заметила девушка, хотя на нее никто не смотрел, и таким образом ей косвенно давали понять, что ее мнение здесь неважно. Однако дать окружающим понять, насколько важен этот небольшой предмет, завернутый в серебро, она была должна.
– Кайндел, скажи четко и однозначно – тебя отправили именно за этим предметом?
– Да.
– Ладно, – предводитель отряда реконструкторов все еще колебался, но уже обводил взглядом своих людей, прикидывая, какие кому отдавать распоряжения. – Я доставлю тебя в Петербург. Но если за время нашего отсутствия бандиты разграбят какое-нибудь селение, и мне за это оторвут голову, я в свою очередь оторву голову тебе.
– Идет. Я, кстати, согласна не только на Петербург, но и на Выборг или, скажем, Приозерск. Там можете пересадить меня и моего спутника на какую-нибудь баржу, и все.
– До Выборга добраться труднее всего. Но мы посмотрим по ветру, куда проще идти, в город или пригород… – И уже другим, более мягким тоном: – Ты есть-то хочешь? У нас каша еще осталась.
– Нет, спасибо. – И девушка отправилась помогать реконструкторам собирать вещи.
Мужчины, на удивление, быстро упаковывали свой скарб. Шатры свернули в считанные минуты, уложили и резные костыли, с помощью которых натягивали веревки, и даже шесты, видимо, не надеясь отыскать подходящие на следующей стоянке. Тем временем остальные бойцы укладывали в объемистые полотняные мешки посуду, одежду, одеяла и спальные мешки, торопливо отдраивали котлы песком, собирали припасы. Потом все вместе взялись за корабль, подняли его, пока еще не нагруженный, и понесли в воду.
Кайндел подошла забрать из багажника сверток и задержалась возле Рейра, деловито, но без лишней спешки заворачивающего свои вещи в широкий удобный плащ.
– Жалко оставлять машину?
– А? Машину? Нет, не слишком. Не эта, так другая у меня будет обязательно.
– А мне всегда казалось, что автолюбители привязываются к своим машинам…
– То автолюбители. Я всегда смотрел на средство передвижения как на средство передвижения. Не более того. – Мужчина швырнул связку ключей в багажник и закрыл его. – Ну, что? Пойдем?
– Ага…
– Как эти хоббисты-ностальгисты восприняли меня? Как твоего пленника или просто предателя?
– Что-то типа того… Я как-то не думала, что тебе может нравиться Шефнер.
– Когда-то я им зачитывался. И все сравнивал его хоббистов-ностальгистов и наших реконструкторов. Что-то общее несомненно прослеживалось. А ведь во времена юности Шефнера не было реконструкторов!
– Реконструкторы были всегда. Просто, на наше счастье, к моменту снятия печати их стало заметно больше, чем в прежние времена.
– Почему "на счастье"? – Рейр смотрел заинтересованно.
– Потому что иначе людей, в экстремальных условиях не сумевших добыть еду и обеспечить себя всем необходимым самыми что ни на есть первобытными способами, оказалось бы намного больше.
– Любой русский человек, кроме того, который напрочь пропил мозги и душу, способен на это. А иные – таково мое мнение – собственно, и не стоят жизни.
– А если завтра на тебя дерево упадет, тебя тоже можно будет считать недостойным жизни?
– Маловероятно, чтобы случайно упавшее дерево пришибло меня насмерть, но если это произойдет, ты, как ни посмотри, будешь абсолютно права.
– Знаешь, мне даже нравится твоя самоуверенность. А вот твоя склонность к ницшеанству – не очень.
Он лишь развел руками.
– Как ни назови мои взгляды, но ситуация полного развала, который мы наблюдаем сейчас, никоим образом не покровительствует слабым. Цивилизация, как правило, идет не только по пути развития технологий и улучшения производства, а также быта, но и по пути увеличения значимости слабых и беспомощных. Что происходит с инвалидами, неизлечимо больными, старыми и дряхлыми в любом примитивном обществе? Они гибнут в результате естественного отбора. Что с ними же происходит в обществе цивилизованном? Живут. С ними носятся, лечат, ублажают, ими упрекают и используют в качестве предлога для того или иного воздействия на людей вполне дееспособных и полных сил.
– Ты считаешь это неправильным?
– Я считаю это неизбежным. Одно из следствий цивилизации.
– Звучит укоряюще…
– В какой-то степени. Но сейчас мы наблюдаем вокруг общество отнюдь не цивилизованное, а самое что ни на есть первобытное, – он процитировал ее с дразнящей улыбкой. – Так что в нынешних условиях говорить о правах слабых и беспомощных – по меньшей мере странно. Ты согласна?
– Нет. Я считаю, что ценность человека для общества определяется отнюдь не его способностью выживать в экстремальных условиях.
– В таком случае общество само защитит того, кто ему нужен. И твое утверждение не противоречит моему, – улыбнулся Рейр.
– А еще меня царапает то, насколько легко ты согласен умереть, если найдется более сильный и более умелый воин или там маг, чем ты.
– Мое согласие или несогласие тут ничего не изменит. Если про мою душу найдется воин, как ты сказала, более сильный и умелый, моя жизнь оборвется все зависимости от того, что я об этом думаю. Разве не так?
Кайндел мечтательно улыбнулась, щурясь на солнце. Утренняя дымка рассеялась, и над гладью Ладожского озера поднялся пронзительно-яркий диск, тающий в собственном свете, заставляющий пылать и края облаков, и крупную ладожскую зыбь, и каждую искорку на листке или иголке, и даже мох под ногами, напоенный влагой до предела. Мир был наполнен прозрачно-хрустальным утренним холодом, который юному солнцу не под силу было разогнать так быстро, тем более в сентябре. И хотя Кайндел больше не было холодно, она понимала, почему ежатся некоторые из реконструкторов, которым не досталось тяжелой, хорошо разогревающей работы.
Мужчины понесли мешки на корабль, и Готье замахал девушке рукой.
– Неси сюда свой трофей! Вещи у тебя какие-нибудь еще есть?
Кайндел не сразу сообразила, как ей, с мечом в ножнах в одной руке (пистолет она, судя по всему, потеряла еще там, в катакомбах Дозоров), с серебряным свертком в другой, вскарабкаться на борт корабля, к корме которого и так-то пришлось подходить почти по пояс в воде. Погрузив всю утварь и шатры на корабль, реконструкторы собирались столкнуть лодью на глубину и уже после того побыстрее вскарабкаться на борт.
Но у девушки таких навыков не имелось. Несколько секунд она бессмысленно топталась у черных досок, густо пахнущих смолой и еще чем-то не самым благовонным, беспомощно смотрела вверх, на высоко вознесенную корму, и не знала, что делать. А потом подошедший сзади Рейр подхватил ее на руки, поднял, и с борта курсантке протянули руки уже находящиеся на корабле мужчины. Она взлетела в воздух, как выдернутое из колодца ведро.
На корабле было тесновато, но это и понятно. На двенадцать пар весел садились двадцать четыре мужчины, еще двое управлялись с такелажем, еще один садился на руль, чародей ждал своего часа на носу корабля. Кроме того, хотя большую часть поклажи прятали под палубу, часть мешков и шестов были уложены прямо на палубе, у мачты. Именно туда ей и Рейру показал Готье, указывая, где лучше положить вещи. Но устроиться там им не позволили, потому что после выхода на открытую воду предстояло ставить парус, который, аккуратно навернутый вокруг реи вместе со всеми веревками, пока лежал в проходе между скамьями.
– Идите сюда! – позвал Готье, показывая на кормовую скамью, где уже устраивался сам. – Никогда не ходила на таких кораблях?
Кайндел помотала головой.
– Только на яхте пару раз. На маленькой.
– Это совсем другое. Ну, подожди немного, сейчас наши заберутся, тогда усядешься. Эй, гость, как тебя зовут?
– Рейр, – улыбаясь, ответил Палач.
– Давай, Рейр, помоги нашим подняться.
Адепт Круга перегнулся через фальшборт, подал кому-то руку, и скоро все шестеро парней, сталкивавшие корабль на глубоководье, вскоре приводили себя в порядок, устроившись на палубе. В воду погрузились шестнадцать весел из двадцати четырех, остальные пока остались лежать в проходе вместе с реей. Готье пару раз сильно оттолкнулся от дна шестом, одним из тех, что прихватили с собой для шатра, и, когда корабль вышел на открытую воду, передал шест одному из своих людей, чтобы положили на место.
Рею, как оказалось, не так уж сложно было поднять и установить. Мужчины действовали слаженно и привычно, на них приятно было посмотреть. Через несколько минут полотнище паруса заполоскалось в легком ветерке, путая веревки такелажа, и их поспешили разобрать, пока окончательно не переплелись между собой. Растянули, перекрикиваясь между собой, чтобы синхронизировать усилия, и вскоре парус обрел тот вид, который и должен был – округлый, упругий, плавно изогнутый, если смотреть чуть сбоку.
– Присаживайся, – пригласил Готье, прижимая руль локтем к боку. – Сейчас сперва выберемся на открытую воду, а потом повернем, в зависимости от направления ветра, либо на юг, либо на север.
– Да, я поняла.
– Если желаешь, можешь пустить меня к рулю, – улыбаясь, предложил Рейр. – Я умею управляться с этой штукой.
Взгляд реконструктора стал колким.
– Насколько хорошо?
– Ну… Немного. Случалось иметь дело с кораблями.
– Посмотрим, – не слишком доверчиво ответил предводитель отряда. – Сейчас, минуем камни и посмотрим, на что ты способен. С парусом умеешь обращаться?
– Умею.
– Посмотрим. Кайндел, тебя ждут в Питере?
– Я думаю, сейчас в Петербурге активно ищут мои останки. Честно говоря, я очень хотела бы узнать, в каком состоянии сейчас эти поиски. Видишь ли, у Дозора (или Дозоров, фиг их знает, я так и не сумела разобраться, сколько их там) есть загородное убежище, в которое я ненароком перенеслась из городского офиса. Вот мне очень интересно, добрались ли наши до этого загородного убежища. Или хотя бы до городского офиса. И насколько вероятно в связи с этим ждать серьезной погони от Дозоров. Артефакт-то им нужен, но и убежища-офисы нужны тоже…
– Понимаю, – согласился Готье. – Ты предполагаешь, что сейчас "дозорные" вовсю бодаются с оэсэновцами. Очевидно, что так и есть. Ничего, рано или поздно мы окажемся в зоне действия одной из больших вышек (а они все-таки сохранились, хоть их и немного), и ты сможешь созвониться с кем-нибудь из своих. И все узнать.
– М-да…
– Давай, Рейр, показывай, на что ты годен. – И, придерживая руль, реконструктор уступил место адепту Круга.
Кайндел и самой было интересно, как справится с делом ее спутник. Взявшись за рулевое весло, тот будто бы преобразился, стал строже и увереннее. Весь облик его теперь вызывал у нее только одну ассоциацию – стрела, нацеленная в мишень, но еще не сорвавшаяся с тетивы. Уже по тому, как он взялся за дело, стало ясно, что в ремесле кормщика он кое-что смыслит. Первые пару мгновений Готье наблюдал за действиями гостя с недоверчивой настороженностью, потом подобрел.
– По ощущениям похоже на драккар, – отметил Палач.
– Разумеется, – подтвердил предводитель отряда, кивая с одобрением. – По сути, норвежский боевой дракон и русская набойная лодья чрезвычайно схожи, хотя по технологии изготовления различаются здорово. Ходил на драккаре?
– Да.
– Ну, тогда тебе и наш корабль можно доверить. Здесь фарватер чистый, ни шхер, ни камней, ни мелей – держи прямо на восток, а потом по моему сигналу повернешь на север. А там видно будет.
– Все-таки север, – пробормотала Кайндел, однако ее спутник услышал и живо пояснил.
– Необязательно. Ветер может перемениться. К тому же, как я понимаю, ребята не хотят терять возможность лишний раз пропатрулировать побережье.
– Что-то вроде того! – рассмеялся стоящий у мачты Готье.
– Так что не нервничай.
– Я не нервничаю. – Она искоса посмотрела на него, после чего для удобства оперлась локтем о фальшборт, так что сидела теперь лицом к нему и видела каждое движение мускулов его лица, каждый жест. – А ты? Ты-то как видишь наше дальнейшее путешествие? Вернее, его закономерный финал?
– Только благополучный. Я неисправимый оптимист.
– Как же выглядит этот самый благополучный финал в твоем восприятии? Я, сидящая в подвале у Ночи?
– Я сто раз тебе говорил, что работаю не на Ночь, а на Ан Альфарда. А последний не горит желанием запихать тебя в подвал. Его самое большое желание – чтобы ты вернулась в Круг.
– Я уже объясняла, что этого не будет. Никогда.
– Никогда не говори никогда. Мне кажется, я в чем-то уже успел тебя переубедить.