- Я тебя о-бо-жа-ю!
Она первой повесила трубку, и я почувствовал, что хоть какая-то часть проблем свалилась с моих перетруженных плеч. Да, мне запрещено приводить в Закордонье посторонних, но не запрещено обзаводиться союзниками. И уж если Белая Дама со своим таинственным покровителем позволяла себе таскать на чужой участок границы бомбы, пистолеты и всякую опасную радиотехнику, то почему я не могу защитить свою вотчину всеми возможными способами? Можете не отвечать, вопрос не к вам, а сам я, если честно, уже дал себе же на него ответ. Поэтому буду делать так, как считаю нужным…
Я ещё раз перечёл записку от Хельги. Идти не хотелось, но тут без вариантов. И к указанному часу я сидел на неудобном стуле в кабинете завуча нашей школы.
Ирина Анатольевна Шипикова, представительная, уже седеющая женщина крупной кости, с мясницкими руками и добрейшим взглядом педагога в третьем поколении, приняла меня довольно сдержанно.
- Здравствуйте. Ставр… э-э-э… Годинович Белхорст? Господи боже, как это выговорить-то…
- Да, - улыбнулся я, пытаясь наладить контакт. - Вы не первая мучаетесь. Моя дочь до семи лет имя-отчество-фамилию папы просто не выговаривала.
- Ох, как я её понимаю. Вы кто по национальности? Это ваше реальное имя или какой-то цирковой псевдоним?
- По паспорту, - выкрутился я, не вдаваясь в подробности. - Национальность обычная.
Завуч покачала головой, видимо решив, что я еврей, надела очки, поправила их на носу и взглянула на меня с предельной строгостью.
- Ставр…
- Годинович.
- Ставр Годинович, - очень медленно, едва ли не по буквам выговорила Ирина Анатольевна, видимо, мысленно поздравила себя с победой и продолжила: - Вы в курсе, что у вашей дочери проблемы в школе?
- Неужели?! - как можно искреннее удивился я, разыгрывая занятого работой отца, который ничегошеньки не знает о своём ребёнке. - У неё плохие оценки?
- Ну, вообще-то она отличница.
- Её поймали за курением в туалете? Она матерится на уроках? Хамит преподавателям? Обижает товарищей по классу? Что-то сломала из школьного имущества?
- Честно говоря, нет. - Обличительный взгляд Ирины Анатольевны как-то заметно подугас.
Я вопросительно вскинул брови.
- Ставр… э-э-э… не подсказывайте, Годинович! О! Боюсь, что проблемы несколько иные. Это касается странных фантазий вашей дочери.
- Не замечал за ней склонности к фантазированию. Вообще-то она у меня весьма практичная и даже прагматичная особа. Наверное, в маму…
- Ха-ха! - словно поймав меня на слове, вдруг нервно хихикнула завуч. - А вы в курсе, что её одноклассницы шепчутся, что мама Хельги - сама Смерть?
- Откуда они узнали… - вздрогнул я.
- Вот сейчас не поняла. Что значит - откуда узнали? Вы намекаете на то, что это правда?!
- Я намекаю на то, что это фантазии девочек из её класса, а не моей дочери. - Мне удалось быстро перевести стрелки. - Вы же опытный педагог, неужели вам достаточно каких-то девчоночьих разговоров, чтобы заранее осудить ребёнка и сразу вызывать родителей? Где факты, улики, доказательства?!
- Не горячитесь, пожалуйста. Разумеется, никто из учителей не поверил в то, что Смерть может быть мамой вашей Хельги!
- А зря…
- Что вы сказали?
- Ничего.
- Вы сказали "зря".
- Ничего подобного.
- Нет, сказали, у меня профессиональный слух на разговорчики за партами.
- Я начал говорить, а вы меня перебили на середине фразы. Имелось в виду: "Зря я сюда пришёл один. Надо было взять дочь и всё разрешить на месте". Вот.
- И всё? - недоверчиво сощурилась она.
- Всё.
- Ну… э-э-э… извините. Однако я всё равно хотела поговорить с вами один на один, без присутствия ребёнка. Вы в курсе, что её подруга… - завуч нашла на столе нужный лист с записями. - Лера Кутлаенко утверждает, что буквально позавчера они травили дихлофосом волков?
- Это жёстко, - вынужденно согласился я.
- Причём в вашем присутствии и при вашем попустительстве. Может, вы им этот дихлофос и дали?
- Дал.
- То есть вы?
- Да. А что?
- Как… как что?! - окончательно отчаялась объяснить очевидное бедная Ирина Анатольевна. - Нельзя травить дихлофосом волков!
- Почему?
- Потому что это… Да откуда вообще у нас в центре города волки?! Что за бред вы тут несёте?!! Как можно верить всякой ерунде, которую навыдумывают себе глупые девчонки, пересмотревшие "Сумерек"?!
Я молча, но шумно поаплодировал, благодаря её за правильно сделанные выводы.
Долгую минуту заслуженный педагог смотрела на меня выпученными глазами крупного дальневосточного краба. Потом сняла очки и начала нервно грызть дужку. Я её понимаю: тяжело ощущать себя непроходимой дурой. Но, увы, дальше печального взгляда моё сочувствие не распространяется.
- Давно не были в отпуске?
- Да, - тупо кивнула она.
- Ох уж эти детки…
- Верно.
- Никаких сил на них не хватает.
- И не говорите.
- Наверное, мне пора. - Я встал, намереваясь откланяться.
- Ставр Годинович, вы не…
- Я с ней поговорю. Ремня не обещаю, себе дороже, но внушение сделаю.
Ирина Анатольевна проводила меня благодарным взглядом. В котором, впрочем, читалась умоляющая просьба больше не приходить и её не доставать. Что ж, можно подумать, кто-то против? Я только за!
Хельга терпеливо ждала меня в школьном коридоре. Выражение лица - полное раскаяния и хитрое, как у белки Рататоск, запустившей лапку в карман отца всех богов. Я присел на скамью рядом, с наслаждением вытянув ноги. Хельга положила голову мне на плечо…
- Завучиха сильно зверствовала?
- Не сказал бы… По-своему она даже за тебя переживает.
- А чё тогда тебя вызывали?
- А это потому что кто-то слишком много болтает. О своей маме, о волках, о дихлофосе…
Хельга протестующе пискнула, но особо возмущаться не рискнула, поскольку точно знала, у кого из нас двоих рыльце в пушку. Мы молча посидели ещё пару минут, к нам вышла Ирина Анатольевна, мы ей улыбнулись, но она тут же повернула обратно.
- Сыта твоим обществом, - веско констатировала Хельга, и мы пошли домой.
По дороге болтали ни о чём, о всяких бытовых пустяках. Я пару раз попробовал неожиданно оглянуться, ища взглядом тех, кто должен был незаметно охранять мою дочь. Увы, не заметил ничего подозрительного. Ну кроме как две иномарки "поцеловались" на перекрёстке у пешеходного перехода и стройная блондинка на высоченных каблуках пыталась помочь встать своему явно нетрезвому парню. Зато когда мы подошли к подъезду, нас встретили двое мужчин в чёрном, армейской выправки.
- Капитан приказал обеспечить охрану.
- Спасибо, - пожал плечами я.
- Мы должны находиться у вас в доме.
- Нет, - переглянувшись с Хельгой, решили мы. - Извините, парни, но посторонних мы в квартиру не пускаем, ночуйте в гостинице.
- Это приказ, - набычились оба. - Приказы не обсуждаются, а выполняются.
- Я сказал нет. Можете продолжать обмениваться банальностями прямо тут или строить крутых друг перед другом. Мы не против.
- И чё ты нам сделаешь? - сглупил один, поводя плечами так, чтобы была видна выпирающая рукоять пистолета в подмышечной кобуре.
- Попрошу свою дочь отправить вас в мусорный ящик. Отсюда по прямой метров семьдесят - восемьдесят. Докинешь, лапка?
Второй агент оказался умнее напарника и, видимо, знал, к кому их отправили. Поэтому, пока он оттаскивал пылающего от ярости товарища, мы спокойно вошли в подъезд.
- Па, а с чего это нам выдают охрану? Мы провинились или нас так защищают?
- И то и другое, - решил я. - Но волноваться не из-за чего, силовые структуры часто перестраховываются.
- И теперь мы должны сидеть дома?
- А ты куда-то собиралась?
- Па, ты говоришь, как Седрик!
Лифт доставил нас на восьмой этаж, и я протянул Хельге свои ключи. Дома было тихо, дядя Эдик спал, телевизор был выключен, мы тихо прошли на кухню. Моя дочь поставила чайник и присела рядом за стол.
- Я скучаю по Десику… Этот дурацкий капитан Хрюк ничего ему не сделает?
Вообще-то я очень и очень надеялся, что белого цверга уже продали в рабство какому-нибудь купцу или барону и больше мы не увидим наглую физиономию ушастого мерзавца. Но моей умничке он нравился, а значит, придётся его спасать…
- Уверен, что следующим визитом пираты вернут тебе твою обезьянку с бантиком на шее. Милая, это же цверг. Избавиться от него так же непросто, как от перхоти. В крайнем случае сходим за Грани и поймаем тебе другую домашнюю зверушку.
Хельга благодарно чмокнула меня в щёку и ушла к себе.
Убедившись, что Хельга занята у себя, дядя Эдик по-прежнему мирно дрыхнет, я достал пару книг по скандинавской мифологии, освежить память. Мне было важно всё, что касается рагнарёка, последней битвы, сумерек богов, сотрясения мира. Возможно, это было самое эпохальное сражение Света и Тьмы во всех религиях. Мелкие стычки древних индуистских божков и близко не стояли рядом с трагедиями судеб ванов и асов.
Здесь не было битвы в общепринятом понимании этого слова. Всё было предрешено. Никто не надеялся на победу. Они просто пришли в указанный день по сигналу боевой трубы, зная, что их всех убьют. И хороших и плохих, и богов и нечисть. В живых не должен остаться никто, новому миру они уже не нужны, грядёт другая эпоха, иная вера и иное переосмысление бытия. Но те, кто вышел в ту ночь на земли Асгарда, не имели ни малейшего желания уходить в небытие. Они шли не за этим…
Что такое смерть для бога? Забвение. Десяток колеблющихся адептов не решают дела, а учёные мужи (ещё хуже жёны), копающиеся в биографиях бессмертных, вообще могут довести бывших небожителей до полного заключения в тьму просвещения.
Я не оговорился. Изучать богов - значит убивать их…
Я был на рагнарёке. Нас загнали туда, как миротворцев в "голубых касках". Никого не спасать, ничего не защищать, просто не позволять ничьим силам вырваться в наш мир. Ни Свету, ни Тьме. У нас хватало ума не пытаться кого-то жалеть и брать чью-то сторону. Но именно тогда я сам нарушил приказ, на руках вынеся из огня золотоволосую девушку с холодными северными глазами. Будущую мать Хельги и мою законную жену.
Вопреки устоявшемуся мнению, битва длилась не один день и не одну ночь. Я прятал Хель, как мог, и, возможно, мои боевые товарищи об этом знали, но закрывали глаза, так же как мы закрывали друг друга грудью. Она сама ушла после той короткой ночи, когда мы были вместе.
Второй раз я столкнулся с Хель на поле боя, когда она, дико визжа, заносила окровавленный серп над головой собственного брата. И это уже не была та невинная девушка с тёплыми губами и глазами цвета северного льда. Это была Смерть во плоти…
Я дважды хлопнул себя по лбу, вытряхивая из головы пустые воспоминания. Это ни к чему меня не приведёт. Старые раны затянулись, боль забылась, но её последние слова я не забуду никогда:
- Ты посмел стать на пути богини Смерти, низкий червь?! Один раз я прощу тебя, ради нашего дитя. Один раз! Запомни, смертный…
Я запомнил. А через девять месяцев у ворот замка Кость оказалась корзинка с пищащим младенцем. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, чья это дочь. Хельга унаследовала красоту своей матери и моё непробиваемое упрямство.
Первой мыслью было отдать её на воспитание в монастырь. Ну вроде как этот младенец подброшен… Да и как вечно воюющий граничар может воспитывать девочку в мире Закордонья? Седрик сразу схватился за меч и, глядя на меня безумными глазами, потребовал, чтобы я ещё раз посмотрел на неё и честно сказал, имею ли я хоть малейшие сомнения в том, кто отец малышки! А она улыбнулась мне, выдула пузырь крохотными губками и навсегда стала всем смыслом моей жизни…
- Янтарный пояс богини Фрейи. Он же её ожерелье, - листая страницы, бормотал я. - Дарует неуязвимость от любого врага, помогает при родах, заставляет нравиться противоположному полу. Сам утягивается на талии того, кто его носит. Куплен богиней у четверых подземных карликов, сведущих в колдовстве, за ночь отвязной групповухи. Как я понимаю, стиль унисекс. Были ситуации, когда этот пояс носил брат-близнец Фрейи, и никто над ним не хихикал. Есть даже информация (непроверенная, но есть), что пояс богини успешно носил наш дядя Эдик. В сочетании с его боевым молотом, то есть защита плюс нападение, он становился не просто бессмертным, а воистину непобедимым! Врут?
Я отложил книгу, встал и поставил новый электрический чайник.
- Что ж, если даже сейчас Эд считает этот пояс самой действенной защитой от Сколла и Хати, то, пожалуй, стоит ему верить.
- Кто называл моё имя? Я выспался. Можно мне конфетку? - В дверях кухни появился наш психический бог со справкой.
Я автоматически кивнул, пальцем указывая ему на шкафчик у плиты. Эд быстро выдвинул ящик, сгрёб полную ладонь карамелек и, не заморачиваясь с развёртыванием бумажек, сунул все себе в рот. Добрых минут пять-шесть он безмолвствовал…
- Здесь ничего не написано о том, куда делся пояс богини Фрейи после рагнарёка. Так же как не описана её смерть, а значит, ты прав, чисто гипотетически она вполне может гулять в окрестностях разрушенного Асгарда, рыдать и пытаться возродить жизнь. Я ни разу не видел её за Гранями, но приму твою точку зрения. Итак, она там и она жива.
- А я тебе что говорил? - выдал дядя Эдик, как только прожевался.
- Ты со мной?
- На мультфильм, на мультфильм! Что нового показывают в кино? Я люблю Белку и Стрелку, они собачки-и!
- А ещё месяц назад ты любил Марью-искусницу из одноимённого фильма.
- Почему нет? Она крупная женщина, неболтлива и умеет себя подать!
- А до этого фею Тинки Белл.
- О да-а! Эта малышка в зелёном мини просто секси!
- Так, тебе пора в Средневековье. Как смотришь на то, чтобы прогуляться со мной в замок Кость?
- Право, даже не знаю, что лучше - телевизор или…
- Племянница нашей кухарки Агаты, купающаяся голышом в ручье за лесом?
- Я с тобой!!!
Мне оставалось лишь на минуточку заглянуть к Хельге, переписывающейся В Контакте с немногочисленными френдами. Предупредить её, что мы с дядей Эдиком отлучимся на часок, а если будет звонить Дана, то я "пока занят, но всегда передавай привет, хуже не будет". Мне даже не пришлось врать, что мы идём на весёлую прогулку, а не на дело, граничащее с самоубийством.
Она лишь на миг приложила кончик пальцев к губам, послала нам воздушный поцелуй, один на двоих, и вернулась к своей переписке, с головой окунаясь в мир виртуальных страстей. Я мысленно поставил себе на заметку разобраться и с Каримом, и с Ромой при случае, не дожидаясь, пока им улыбнутся девушки из клана Красной Луны. А эти милашки умеют быть щепетильными, уж поверьте…
- Па, - не отрываясь от монитора, на минутку остановила меня Хельга, - я, конечно, посижу тут часок-другой. Но ты не в курсе, что у нас там за военные учения под окном?
Я недоумённо шагнул вперёд, отдёрнул занавеску и замер на месте. Весь двор нашего дома был заполнен бэтээрами, военными мотоциклами, машинами "Скорой помощи", тремя или четырьмя габаритными артиллерийскими установками, армейскими грузовиками с крупнокалиберными пулемётами и разбегающимися по углам палисадника автоматчиками.
- Мать твою пургу с пургеном, - сквозь зубы выдохнул я. - Лапка, это Капитан.
- Там? - Она кивнула на окно.
- Нет, он сам там вряд ли, - поморщился я, мысленно пытаясь сосчитать количество боевой российской техники у нас под окнами. - Но всё это благодаря ему. Ты не обращай на них внимание, ок?
Моя умничка рассеянно кивнула и вернулась к своей переписке. Я тихо подмигнул Эду.
- У тебя глаз дёргается, - шёпотом сообщил он.
- Пошёл в задницу.
- Не спорю.
- В смысле идём со мной за Грани?
Дядя Эдик выгнул грудь колесом, демонстрируя полную готовность пойти за мной хоть к чёрту на рога, лишь бы я был капитаном драккара.
Это, кстати, хороший признак. Ну, в том плане, что у нас Эд вечно со мной спорит, а в Закордонье его мозги встают на место и он благоразумно идёт на все компромиссы ради цели! А высшая цель для него как северного бога - это благосостояние семьи. Род - для любого бога превыше всего! И если бы он был такой один? Ага, как же!
Вспомните, даже Иисус Христос мигом перевёл в рай своих ближайших родственников. И папу, и маму. Кстати, маму - это понятно, у евреев родство передаётся по материнской линии. Но и отцу, святому плотнику Иосифу, нашлось своё тихое местечко в раю. Хотя он, в отличие от Богоматери, ничем таким замечательным себя не проявил. Муж, хозяин, заступник, всё…
Вовремя отставив все вопросы влияния иудаизма на христианство и борьбы христианства с древними богами Севера, я просто выбросил из головы эту тему и поспешил вернуться к собственным животрепещущим проблемам. Их было несколько, и все они крутились вокруг одного - как добыть древний пояс богини Фрейи?
Этот главный вопрос дробился на три подпункта: как добраться до Асгарда? как получить мифический артефакт? и как вернуться с добычей домой, если Грани равно негостеприимны и на вход и на выход? Впрочем, и по этим подпунктам можно было расписать целые планы военных операций, где слово "успешно" могло быть отнесено лишь к нашему самоубийству…
- Ставр, звони! - Пока я переодевался, в спальню резко впрыгнул дядя Эдик с моим сотовым телефоном в руках. - Срочно звони на канал, они там опять крутят передачу с Окуджавой.
- Эд, вообще-то нам пора.
- Я никуда не пойду, пока ты не восстановишь справедливость, - нетерпеливо притопнул босой пяткой въедливый бог. - Он поёт "Виноградную косточку в тёплую землю зарою и лозу поцелую…" Виноград не сажают косточками! Он может зарывать их хоть в тёплую, хоть в холодную землю десятками, но целовать ему будет нечего и рвать спелым тоже. Виноград сажают лозами! Лозами, дорогой мой необразованный родственничек!
- А я-то тут при чём? Иди скажи это Окуджаве.
- Он умер.
- Тем более не понимаю твоих наездов на меня.
- А ты не разделяешь моего праведного негодования, не поддакиваешь и не говоришь, как я прав!
Мне не оставалось ничего, кроме как отобрать у него сотовый, крикнув дочери, что мы скоро, и, крепко держа бунтующего дядю Эдика за шиворот, шагнуть в гобелен…
- Мой лорд, вы верну… А почему вы без миледи Хельги? - мигом поник верно дежуривший в коридоре паж.
Мы с Эдом переглянулись.
- Мальчик мой, - первым начал кудрявый бог, обретая разум. - Ты только что увидел своего хозяина и господина. Где приличествующая этому событию радость, где восторг, где поклоны и падение ниц?!
- Миледи Хельга говорила, что это лишние понты и прибамбасы.
- Бунт, - сухо констатировал я, и Метью с костылями быстренько вжался в стену. - К вопросу твоей казни мы вернёмся через пару часов. А сейчас проводи сэра Эда в его гостевую комнату и помоги переодеться.
- А этот революционер меня по пути костылём по затылку не ошарашит?
- Надеюсь, нет, - без особой уверенности предположил я. - Но, быть может, во время переодевания ты сумеешь его разговорить и мы узнаем, как глубоко проросли в нашем замке семена вольнодумства и демократии. Идите.