Минут десять кабинка ползет по тоннелю в полной темноте, и я слышал, что у некоторых слабонервных пассажиров из-за этого даже случаются нервные припадки. Организаторы аттракциона утверждали, что это делается специально для дополнительных острых ощущений, но сам я что-то в это слабо верил. На самом деле они, по-моему, просто экономят на освещении.
Какое-то время мы ехали в полном молчании, лишь где-то вдалеке гудели моторы и поскрипывал трос; потом я услышал еще один звук, которого раньше не было…
…еле слышный шорох, мягкий звук шагов по резиновому покрытию пола.
С нами в кабине был кто-то третий.
В полной темноте я не мог разобрать ни кто это, ни где он находится. Я даже не слышал его дыхания. Очевидно, он запрыгнул с платформы в самый последний момент и какое-то время держался снаружи, цепляясь за переборку, а потом перемахнул через бортик и оказался внутри кабины.
Я легонько тронул Карса, стоявшего рядом со мной, за плечо. Слов не требовалось - кадары видят в темноте лучше, чем земляне. Он мягко повлек меня вдоль бортика, в угол, противоположный тому, где укрывался незнакомец.
Я ничего не видел, но словно шестым чувством ощутил, что он двинулся следом. Стоило кабине вырваться на свет, я сумел бы с ним разобраться, но здесь, в полной темноте, я ощущал себя совершенно беспомощным. Вдруг Карс резко толкнул меня в сторону, и я тут же почувствовал скользящий удар по печени. Не толкни меня мой напарник, удар бы пришелся впрямую. Тепловые очки у него были, что ли?
Почувствовав удар, я автоматически уклонился и, схватив противника за ногу, резко потянул на себя. Но тому удалось сохранить равновесие - двигался он на редкость быстро, всякий раз оказываясь немного не в том месте, где я ожидал его найти, - иной темп, иной ритм… Драться вслепую вообще нелегко, а тут я никак не мог угадать очередное его движение.
Карс держался в стороне, видимо, боясь помешать мне, но наконец, когда противник мой вплотную прижал меня к бортику, ринулся вперед. Тело, напирающее на меня, дернулось и обмякло - скорее всего Карс, подгадав, обрушил ему на голову кулак.
Схватка происходила в глубоком молчании - обе стороны стремились помешать противнику ориентироваться по звуку, и от этого казалось, что все происходит в дурном сне.
Что-то это мне напоминало - давешний ночной кошмар, что ли? Тот, с которого все началось.
Еще одно неуловимое движение моего напарника - я скорее почувствовал его по слабому движению воздуха, чем увидел, и тут же - приглушенный мягким покрытием пола звук падения.
Фигура у моих ног беззвучно дернулась - и все замерло.
Вдалеке показалось бледное пятно света. Фуникулер приближался к выходу на поверхность. Пятно было смутным, день выдался дождливый, и горы были окутаны густым туманом, скрывавшим окрестный пейзаж. Слабый свет разлился по кабинке и наконец высветил дальний ее угол, где лежало тело.
Если что-то в этой жизни еще могло меня удивить, то, пожалуй, только вот это. Я невольно вскрикнул и обернулся к Карсу. Мой напарник был поражен не меньше моего - я первый раз видел его в таком волнении. Он дрожал мелкой дрожью, цельные роговые пластины, заменявшие кадарам зубы, дробно стучали. Я схватил его за плечо и встряхнул.
- Приди в себя! Это он напал на нас! Это не твоя вина.
- Какая разница, Олаф, - наконец выговорил он. - Я убил кадара. Убил своего.
* * *
Было это тридцать лет назад. Как-то вечером мне позвонил мой старый друг - полковник Остапенко и сказал, что у него есть ко мне одно дело. Я очень обрадовался - полгода назад распустили контингент миротворческих сил ООН на Балканах, и я остался без работы. У меня была хорошая профессиональная репутация, и мне поступали самые разные предложения, но большая часть их шла из очень сомнительных источников. Достаточно сказать, что мне предлагали тренировать живой материал, прошедший психотехническую обработку в подпольной клинике, - то есть готовить так называемых зомби. Я отказался, хотя мне сулили немалые деньги. На всякий случай я отправил жену и дочку к тестю на Валдай, потому что методы давления через близких родственников дают почти стопроцентные результаты. Второе предложение исходило от очень солидного и уважаемого в обществе человека, который на самом деле занимался сбытом радиоактивных пищевых продуктов, - я должен был координировать их доставку в различные точки Москвы. Но я не хотел связываться с криминальными структурами, которые стремительно набирали силу, жирея на народной беде. Я надеялся, что в своей стране мне найдется работа по сердцу - именно об этом я мечтал. Однако вскоре произошел случай, переменивший мою судьбу, - как-то, прогуливаясь по Гоголевскому бульвару, я встретил своего бывшего командира, полковника Остапенко, и пожаловался ему на то, что никак не могу найти себе места в этой жизни. Он обещал подумать, чем тут можно помочь. Потом долгое время он со мной не связывался, и я даже грешным делом решил, что он забыл обо мне. И вдруг - звонок! Меня вызывают на закрытое совещание. "Игорь, - сказал Василий Остапенко, - я наконец-то нашел для тебя стоящее дело". Он-mo и рассказал мне, что при Министерстве обороны организуется какой-то спецотдел и там требуются люди с моими данными. С утра пораньше, в свежевыглаженной форме, я явился по указанному адресу. Сейчас, когда я пишу эти воспоминания, Арбатскую площадь привели в порядок и даже восстановили по старым фотографиям кинотеатр "Художественный", но тогда это место было одним из самых запущенных в Москве, в особенности потому, что высотные здания на Новом Арбате рухнули, не выдержав землетрясений и ураганов, которые двадцать лет назад сотрясали всю планету. Их обломки торчали точно гнилые зубы, и местное население избегало ходить по когда-то оживленному торговому проспекту, поскольку в развалинах поселились всякие криминальные личности. Именно отсюда, по слухам, выходили на свою охоту страшные маньяки-душители, которых горожане прозвали тугами. Поначалу туги жили двойной жизнью и выглядели большей частью самыми обычными людьми, но постепенно вторая, темная сторона их натуры брала верх, они начинали сторониться людей и солнечного света и остаток своих дней проводили в развалинах и заброшенных пригородных строениях, изредка нападая на случайных путников. Я знал, что Министерство обороны совместно с МВД готовило программу борьбы с тугами, но, по слухам, программа эта находилась лишь в стадии разработки. Это объяснялось тем, что, как ни странно, туги, вызывающие инстинктивный панический страх у населения и ставшие пугалом, которым стращают непослушных детей, на самом деле доставляли нашим службам гораздо меньше хлопот, чем организованные преступные группировки, стремящиеся нагреть руки на том экономическом хаосе и политической нестабильности, что царили в стране. Все силы были брошены на борьбу с организованной преступностью, насколько позволяли наши скудные средства.
Дежурный офицер на входе сказал, что меня ожидают и что совещание уже началось. Я прошел в небольшой актовый зал с кафедрой на возвышении и сел в один из задних рядов. Зал был переполнен. Докладывал полковник Остапенко. К моему удивлению, речь шла именно о тугах.
Он сказал, что правительства многих стран давно уже обеспокоены той скоростью, с которой распространяется эта опасная мания. А потому, если проблема организованной преступности и бандитизма - личное дело каждой страны, то ради того, чтобы покончить с тугами, правительства решили объединить свои усилия. Мало того, сказал он, мы неожиданно получили помощь извне. И тут он впервые представил нам кадара. Мне еще ни разу не приходилось самому встречаться с братьями по разуму, но я видел их по телевизору, хотя и не очень часто. Признаюсь, я почувствовал себя неуютно и еле смог сдержать возглас удивления при виде поднявшегося на кафедру актового зала Министерства обороны инопланетного существа. Тем не менее меня приятно поразила его речь. Кадар говорил вполне свободно и связно. Он сказал, что является представителем специальной миссии по контакту, которая была отправлена с его родной планеты, и что они готовы оказать нам бескорыстную помощь, потому что понимают, в каких тяжелых условиях сейчас находится все человечество. К сожалению, сказал он, культурное эмбарго, введенное их родной планетой, и технологическое эмбарго, наложенное ООН, не позволяют им помогать нам материально, предоставляя соответствующее оборудование и технику, но они готовы оказать нам консультативную помощь. Например, сказал он, возможно, поведение тугое диктуется соответствующими биохимическими изменениями. В этом случае, вероятно, удастся найти и обезвредить то вещество, которое так меняет поведение людей, превращая их в убийц-маньяков. Биохимики, врачи и медэксперты кадаров готовы предоставить свои услуги тем странам, которые согласятся их принять. Единственное, о чем они просят, - чтобы им предоставили возможность оперативной работы в гуще нашей жизни, потому что это лучше поможет им изучить культуру и обычаи землян. На этом он закончил свое выступление, и слово вновь взял полковник Остапенко. Он сказал, что при двух министерствах организуется специальное подразделение, и желающие могут быть зачислены на оперативную работу, после того как пройдут соответствующие тесты, в том числе и на ксенофобию. Тогда я не знал, что значит это слово, но полковник разъяснил, что речь идет о ненависти к инородцам, потому что нам придется работать с кадарами, а следовательно, проявлять соответствующую терпимость к иному облику и чуждым обычаям. Но я прошел тест благополучно - мне было не впервой, потому что во время моего пребывания на Балканах в составе миротворческой миссии мне приходилось сотрудничать и с греками, и с басками, хотя большинство наших ребят их недолюбливали. После тестов я был принят в подразделение и получил напарника-кадара, с которым меня связывало общее дело и взаимное уважение. О самых интересных и забавных случаях, имевших место в нашей оперативной работе, я расскажу в следующей главе своих мемуаров.
Так и было создано специальное управление "Зет" в системе Минобороны и МВД.
2064 год, Москва, Переделкино
Из воспоминаний полковника
Игоря Бялко "Суровые годы"
Литературная обработка Д. Домианиди.
* * *
Берген - Флоен
28 октября 2128 года
10 часов утра
И правда - на полу кабинки, скорчившись, лежало тело инопланетянина.
Так вот почему он так легко действовал в полной темноте! У кадаров зрение острее, чем у людей. Карс, конечно, тоже его видел - но по своему сложению кадар практически ничем не отличается от человека. Карсу, наверное, и в голову не пришло, что это может быть его соплеменник. Да и с чего бы? Ни разу на моей памяти, да и с момента своего появления на Земле, кадары не нападали на людей, за исключением спланированных совместно с людьми же операций по поимке тугов.
- Так, значит, это они за мной охотились! - наконец выговорил я. - Зачем я им нужен?
Но от Карса ничего нельзя было добиться - он был в самом настоящем шоке. Он сидел в уголке кабины, положив голову на руки, и стонал.
Я схватил его за плечо и встряхнул как следует.
- Опомнись, дружище!
Фуникулер медленно полз наверх. Из тумана, окутавшего гору Флоен, выступали лишь ветви ближайших деревьев, а весь остальной пейзаж был надежно скрыт серой пеленой.
Только не хватало нам прибыть на конечный пункт с трупом кадара в кабинке!
Это вам не какой-нибудь вонючий осведомитель, не смертник-зомби; это - представитель другой цивилизации! Да если выяснится, что мы с Карсом его ухлопали, их консул в Осло лично снимет шкуру с Антона, а тот уже отыграется на мне для сохранения равновесия в природе. Меня отстранят от работы до выяснения; придется писать кучу идиотских бумажек, а может, и вообще из Особого отдела вышвырнут. А все это никак не входило в мои планы.
Наконец Карс несколько пришел в себя - он жалобно поглядел на меня и спросил:
- Что же нам теперь делать, Олаф?
Весьма вероятно, что его мысли следовали по тому же пути, что и мои.
Стараясь, чтобы голос мой звучал как можно уверенней, я ответил:
- В первую очередь нам нужно от него избавиться. А уж потом спокойно разберемся, что к чему.
- Нам надо заявить о случившемся, - довольно нерешительно возразил Карс.
- Что ж, попробуй! Это даже не международный скандал - это гораздо хуже. Уже через десять минут тут будет куча разъяренных полицейских. Они на это дело даже вертолета не пожалеют. И уж тут-то они на нас отыграются - сам знаешь, полиция нас, сотрудников Особого отдела, недолюбливает. Считает белой костью. Подумай, что с нами будет!
- Ну и что же ты предлагаешь? - уныло спросил мой напарник.
- Сначала обыщем его. Не мне тебя учить.
- Обыскивай сам. Я к нему и пальцем не притронусь.
Я подумал, что он к нему уже хорошо притронулся, но ничего не сказал - зачем подливать масло в огонь?
Убитый кадар был одет по земным стандартам - в куртку и джинсы. Никаких документов при нем не было - немного наличных, и, что меня не слишком удивило, несколько моих фотографий. Я и так подозревал, что он наехал на меня не случайно.
Я помахал ими перед носом Карса - если этот выступ на лице моего напарника можно было назвать носом.
- Ну, что ты теперь скажешь? Он охотился именно за нами. И уж не для того, чтобы пригласить повеселиться в каком-нибудь уютном месте. Может, теперь тебя меньше будут мучить угрызения совести?
- Ты ничего не понимаешь, Олаф, - вздохнул Карс.
- Это верно. Но я не люблю, когда меня держат за идиота. А потому постараюсь все-таки размотать этот клубочек. А ты все-таки мой напарник. И, если хочешь им остаться, ты мне мешать не станешь.
- Ладно, - вяло отозвался Карс, - делай что хочешь.
Я поднял тяжелое тело и перевалил его через борт кабинки - туман поглотил его, точно вода, оно свалилось беззвучно, лишь легонько колыхнулись ветки проплывающих внизу деревьев. По крайней мере, какую-то передышку я себе обеспечил - найдут его не скоро. Мало кому взбредет в голову прогуливаться под фуникулером - места тут не слишком располагают к времяпрепровождению такого рода.
Еще десять минут - и кабинка неторопливо подползла к деревянному настилу смотровой площадки. Я внутренне приготовился - быть может, какие-нибудь сообщники убитого кадара поджидали его наверху, но скорее всего он действовал в одиночку, рассчитывая выскочить из кабинки, когда она будет подходить к вершине горы Флоен, и незамеченным скрыться в тумане.
На площадке было пусто. Сувенирные лавочки стояли заколоченные, пустые скамейки поблескивали под дождем, и только в ресторанчике с эмблемой Макдональдса светились окна - иногда я думаю, что нет такой катастрофы, которая заставила бы погаснуть огни в этих заведениях.
Я подошел к парапету и, облокотившись на мокрый гранит, поглядел вниз. Берген лежал передо мной как на ладони - игрушечные домики с черепичными крышами, рассыпанные по лесистым холмам, мрачная громада Башни Розенкранца, ратуша и искусственное озеро с полузатопленной ракушкой открытой эстрады. Не верилось, глядя на этот мирный пейзаж, что там, за серой пеленой дождя, бурлит тайная жизнь - загадочные убийства, страх и ярость; что там бродят сутенеры и проститутки, гангстеры и наемные убийцы, смертники-зомби и мрачные туги, чья психика недоступна пониманию нормального человека.
Сначала мне показалось, что смотровая площадка была пуста - кроме нас с Карсом, на ней не было ни души (труп, который валялся где-то внизу, в счет не шел), но потом я увидел неторопливо приближающуюся к нам сквозь туман одинокую фигуру. В человеке, одетом в плащ с поднятым воротником, я узнал Хенрика.
Он подошел к нам и небрежно облокотился на парапет рядом со мной.
- Красивый вид, - произнес он лениво.
- Недурно. Ты что, вызвал меня полюбоваться пейзажем? - раздраженно спросил я.
Этот тип меня раздражал. Он, видимо, имел обыкновение возникать в самый неподходящий момент, как чертик из коробочки.
- Спокойно добрались? - спросил он, лениво закуривая сигарету.
- Да, - я вызывающе посмотрел ему в глаза, - а что?
- Я думал, у вас будут неприятности.
- Какие могут быть неприятности? Ведь это же фуникулер! Не "Формула-Один".
Он пожал плечами.
- Мне кажется, инспектор, что вы в последние дни ощутили… некоторое давление.
- А вот это, - холодно отозвался я, - уже тебя не касается. Не суй нос не в свое дело - целее будет.
- Беспокоиться надо вам, а не мне. Впрочем, это все-таки мое дело. Хотя оно до некоторой степени касается и вас.
Он извлек из внутреннего кармана радиотелефон и, отвернувшись от меня, набрал номер.
- Да, это я, - сказал он невидимому собеседнику, - все идет по плану. Да. Начинайте!
И он протянул мне телефон.