Тут же, неподалеку от контрольного пункта, под яркими навесами стоят прилавки, на которых шевелят жабрами и плавниками многочисленные обитатели моря - загадочные скаты с плоскими непроницаемыми рылами; камбалы, похожие на обросшие слизью морские камни; чудовищные глубоководные химеры, в чьих глазах-блюдцах отражается северное небо. Тут всегда шумно: полно рыбаков, продавцов, покупателей, просто праздных гуляк и даже заезжих богатых туристов из Европы - очень богатых, потому что остальным пока не до путешествий. Даже ка- дары тут бывают, и потому никто не обратил особого внимания на Карса, который со скучающим видом уставился на огромного бурого омара, распластанного на прилавке, - ни дать ни взять праздный придурок-референт из ООН. Я и сам принял бы его за лоха, но его выдавал жесткий, настороженный взгляд и пистолетная кобура, которую мог обнаружить лишь мой наметанный глаз. Я подошел к прилавку и начал торговаться с дородной продавщицей в оранжевом прорезиненном фартуке, прицениваясь к горке вареных креветок, похожих на розовые карамельки. Наконец она уступила мне пять монет, я сгреб креветки в бумажный пакетик и пристроился рядом с Карсом. Сегодня был выходной и народу - не протолкнешься. Приехали даже жители Северных островов, которые испокон веку ходят в суконных, расшитых бисером жилетках. Мужики у них там щеголяют в черных высоких шляпах, а бабы - в белых крахмальных чепчиках.
- Ну что? - спросил я тихонько.
Карс, не глядя в мою сторону и не разжимая губ, ответил:
- Его еще нет. Я говорил с его квартирной хозяйкой. Он каждое воскресенье шастает на этот рынок. Тут передвижная выставка цветов приезжает. Цветы он любит.
- Ты его видел?
- Фотографию видел. В участке взял. Не бери головой, узнаю.
- В голову.
- Чего?
- Ты хотел сказать "не бери в голову".
- Какая разница, Олаф? Что в лоб, что на лбу, правильно? Погоди минутку…
Он насторожился. Я бросил рассеянный взгляд, следуя за его подсказкой, но ничего не смог разглядеть из-за какой-то лихой старушки в щедро украшенной цветами широкополой шляпе. Старушенция, заслонившая мне обзор, наигрывала на старинной шарманке какую-то хреновину. Вальс, наверное…
Я вытянул шею, пытаясь вычислить, на кого Карс все-таки смотрит, но все заслоняли цветы и вишенки на шляпе шарманщицы.
- Вот он, - вполголоса произнес мой напарник, - у той чугунной бухты. Оперся на нее…
- Ага… - Я наконец расширил поле обзора и увидел массивную чугунную причальную тумбу - к ней было пришвартовано одно из суденышек островной общины, и белоголовые детишки в клетчатых коричневых платках уже выносили на палубу корзины с уловом.
У тумбы стоял человек - не знай я, что туг может выглядеть как угодно, нипочем бы не заподозрил именно его. Прилично одетый, наглухо застегнутый средних лет типчик с прилизанными волосами, тонкие пальцы горожанина, не знающие физической работы, - не верилось, что именно они держали нож, выпустивший кровь одной семье в Фьорде и еще одной - в Ставанге… Что ж, все бывает…
Стоял он очень удобно. Судно болталось на натянутом канате - если он не в помрачении, ему сроду не одолеть распахнувшееся перед ним водное пространство. Одним прыжком на палубу тут не перескочишь… Сзади вот, правда, толпа народу, но если припереть его к этой чугунной дуре… Вполне может получиться.
Я кивнул Карсу:
- Если мы с тобой возьмем его в клещи… Ему никуда не деться. Мы его живо заломаем. - И, сохраняя беззаботный вид, двинулся, намереваясь раствориться в толпе, пока Карс обходил прилавок с другой стороны, как вдруг - елкин корень! - почувствовал у себя в кармане чью-то руку.
Я резко повернулся.
Парень - почти мальчишка, - застигнутый на месте преступления, уже потащил было руку (а вместе с ней - и мой бумажник) обратно, как вдруг до него дошло, что я его засек. Он резко дернулся, и пальцы его наткнулись на жесткую кожу кобуры у меня под мышкой.
Он так и застыл, приоткрыв рот и вытаращив глаза.
Я схватил его за плечо.
- Сукин сын, щипач вонючий… - я говорил внушительно, но тихо, стараясь не привлекать внимание окружающих, - а ну вали отсюда!
Тот икнул.
- Простите, сударь. Я не знал, что вы легавый!
Последние слова он почти выкрикнул, и люди, стоящие поблизости, уже стали на нас оборачиваться. Далеко в толпе мелькал лысый череп Карса - он уже подобрался к подозреваемому в полной уверенности, что и я действую аналогичным образом. Ему и в голову не пришло, что с его опытным напарником может случится такая вот идиотская история.
Тем не менее шум, поднятый нами, заставил человечка у причальной тумбы насторожиться. Он растерянно оглянулся, увидел приближающегося к нему Карса и кинулся бежать, проталкиваясь сквозь толпу. Карс, секунду промедлив от неожиданности, кинулся за ним.
Я отпихнул от себя мальчишку-карманника.
- Считай, что тебе повезло, ублюдок. Проваливай! И больше мне на глаза не попадайся.
И тоже ринулся вдогонку. Преследование оказалось делом нелегким, поскольку толпа была явно на стороне беглеца. Для большей части людей туги - это нечто из области страшных слухов; а вот кадаров недолюбливают, как вообще всех чужаков. С точки зрения праздного зеваки, в данный момент два поганых легаша, один из которых вдобавок еще и не человек, травят какого-то ни в чем не повинного бедолагу. А потому каждый сукин сын, который попадался на пути, так и норовил подставить ножку или пихнуть меня как бы ненароком локтем - я еле удерживал равновесие. Тем временем чертов туг уже успел удалиться от меня на порядочное расстояние и теперь петлял меж выставленных на тротуаре низких ящиков с бегониями и асфоделиями.
Наконец ему удалось выбраться из толпы на относительный простор и он, уже не разбирая дороги, кинулся бежать. Карс, который следовал за ним на расстоянии нескольких метров, вытащил пистолет, но стрелять не мог, поскольку поблизости было полно прохожих, я тем более не мог стрелять, потому что вдобавок рисковал попасть в своего напарника.
Еще несколько минут этой бестолковой погони, и перед глазами у меня замаячил лес мачт - они медленно раскачивались, вычерчивая плавные дуги в сером небе, а фонарики, горевшие на верхушках, бросали пляшущие отсветы на серую воду гавани.
Мы оказались на территории яхт-клуба.
Туг совершил невероятный прыжок и перемахнул на палубу одной из яхт, пришвартованных неподалеку. Судорожным движением он сбросил причальный канат и уже кинулся к мотору, чтобы завести его, - и тут Карс впервые получил возможность прицелиться. Человечек на борту на миг поднял голову, и его испуганные глаза - глаза затравленного животного - встретились с непроницаемым взглядом Карса. Он все понял. Всхлипнул, отошел от мотора и поднял руки.
Я крикнул:
- Стой где стоишь. Хорошо. А теперь медленно, очень медленно подойди к борту и брось мне конец.
Он, по-прежнему трясясь и всхлипывая, проделал все, что ему велено.
Я поймал конец и подтянул яхту к причалу - между сваями с набитыми на них автомобильными камерами и просмоленным бортом лодки оставалась лишь узкая щель воды.
- Прыгай на берег, - велел я.
Человечек заколебался, занес ногу над бортом и вдруг, отчаянно и безнадежно махнув рукой, камнем упал в темный проем, где внизу плескались, ударяясь о сваи, свинцовые волны.
- Вот сука! - восхитился Карс.
Я вздохнул.
- Держи пушку наготове. Сейчас попробую его достать.
- Ничего у тебя не выйдет, Олаф! - запротестовал Карс. - Тебя же прижмет к причалу. Заживо раздавит.
- Не прижмет. Видишь?
Человечек так и не всплыл, но пузыри поднимались не из щели, а откуда-то из-под правого борта - видимо, его отнесло течением.
Я отстегнул кобуру, снял ботинки и прыгнул. Хронометр остался на запястье - ну и черт с ним, он воды не боится.
Вода обняла меня, точно женщина, но она оказалась плохой любовницей - холодной и беспощадной. Я вынырнул на поверхность, набрал побольше воздуху и вновь нырнул, направляясь туда, где пускал пузыри туг-утопленник. В зеленоватом сумраке было трудно что-либо разглядеть, над головой - свинцовая рябь, и в этом призрачном освещении я увидел темную фигуру - туг двигался замедленно и плавно, точно выполнял пируэты какого-то призрачного танца. В два гребка я оказался подле него - он медленно повернулся вокруг своей оси, и я увидел бессмысленные, остановившиеся глаза.
Готов.
Я резким движением схватил утопленника за волосы и поволок на поверхность. Он не отбивался - наверняка нахлебался воды под завязку.
Всплыть оказалось не так-то просто - сначала я ударился макушкой о днище лодки, но наконец, когда уже было подумал, что удача мне изменила, все же вынырнул на поверхность, волоча туга за собой.
Карс, который так и оставался на берегу - по- моему, кадары не умеют плавать, хоть ни за что не признаются в этом, - уже держал наготове причальный канат. Кинул он его довольно метко, потому что ухитрился попасть мне между глаз. Тем не менее я, очухавшись, ухватился за конец, обвязал утопленника под мышками и махнул Карсу рукой.
Он потянул, а я помогал ему, упираясь ногами в вертикальную стену набережной. Постепенно мы вылезли наверх - туг лежал на асфальте, под ним натекла здоровенная лужа, а вокруг уже стал собираться народ.
Я перевернул пойманного лицом вниз, подставил колено и как следует встряхнул. Он пару раз дернулся, извергнув поток воды - она только что из ушей не текла, - и слабо закашлялся. Я не стал ждать, пока он оживет окончательно, а завел ему руки за спину и застегнул наручники - теперь, даже если на него накатит, с ним нетрудно будет управиться.
- Вызывай патрульную машину, Карс, - сказал я, пинком поднимая бывшего утопленника на ноги.
Карс достал радиотелефон, а я тем временем оделся и застегнул кобуру. Мокрым я был насквозь, но это меня меньше беспокоило, чем отсутствие пистолета - без него я чувствовал себя все равно что голым.
К этому времени я уже усек, что дело неладно - толпа смыкалась вокруг нас мрачным кольцом, и люди все прибывали. До меня доносилось:
- Покою от этих легавых нет…
- Ты только погляди на этого урода! Вот гады, ходят тут как у себя дома!
- Кадары, убирайтесь домой! Вас сюда не звали!
- Верно…
- Смотри, до чего они довели этого беднягу!
В таких случаях лучше не встревать в перебранку, а делать вид, что ничего не происходит, - и я стал медленно подталкивать пленника к проезжей части, куда вот-вот должна была подкатить патрульная машина.
Какой-то здоровенный тип с удочкой толкнул меня в плечо, да так, что я споткнулся и еле удержал равновесие.
- Покоя не дают простым гражданам. Гляди, гляди, уже и наручники нацепили!
- Отпустите его, слышите, вы?
Дело зашло слишком далеко, а патрульной машины все не было. Красные островерхие домики на противоположной стороне улицы застыли в равнодушном молчании, и я не выдержал.
Толкнув Карса и арестованного к решетчатому ограждению, я вспрыгнул на парапет и достал пушку.
- Уймитесь, идиоты! - закричал я, набрав в легкие побольше воздуху. - Кого вы защищаете? Это вас от него надо защищать! Ведь это же туг! На его счету восемь трупов!
Плотное кольцо людей, окружавшее нас, дрогнуло, по нему пронесся странный ропот - так первый порыв ветра перед бурей колеблет застывший в мрачном ожидании лес.
Человечек рядом с Карсом трясся и испуганно озирался - он уже пришел в себя и отлично понимал, что к чему.
- Туг! - Здоровяк с удочкой развернул свой заряд ненависти на сто восемьдесят градусов. - Эта сволочь - туг! Бей его, ребята!
И он, размахивая окованным в жесть удилищем, стал приближаться к арестованному. Толпа двинулась за ним. В этом неторопливом движении было столько угрозы, что меня продирал озноб.
Карс молчал - и правильно делал. В таких случаях он всегда предпочитал уступать инициативу мне - заступничество чужака лишь подстегнуло бы толпу. Он лишь незаметно положил руку на кобуру и подошел ближе к арестованному.
- Никто никого не тронет, - внушительно произнес я и для верности помахал в воздухе пистолетом. - Мы отвезем его в участок, там и разберемся.
- Знаем, как вы разбираетесь! - выкрикнул кто- то из толпы. - Эти сволочи, вместо того чтобы поставить ублюдка к стенке, увезут его к себе на Базу. Исследовать будут!
Вообще-то в этих словах была доля истины, но только доля, да и, честно говоря, это было не его дело, а потому я возразил:
- Никто никого не увозит. Но все должно быть по закону. Самосуда я не допущу. А раз уж ты такой храбрый, давай - я снимаю с него наручники, и ты разбираешься с ним. Один на один.
Туг у меня за спиной дергался и трясся, и я боялся, что он завопит: "Не надо!" - и тем испортит мне всю наглядную агитацию. Но он, видно, был так напуган, что из горла его несся какой-то нечленораздельный хрип, который мой противник принял, видимо, за угрожающее рычание. Он стушевался и исчез в толпе.
Впрочем, толпа все напирала. Люди уже здорово разогрелись, урезонить их было невозможно - они шумели и размахивали кулаками. Не знаю, что бы было, если бы из-за угла не выехала, воя и сверкая мигалкой, полицейская машина.
Двое дюжих полицейских с электрическими дубинками в руках сдерживали напирающую толпу, пока мы с Карсом заталкивали арестованного в машину. Бедняга уже сообразил, что дело - швах, и даже не пытался сопротивляться.
Наконец дверцы захлопнулись, и автомобиль, по-прежнему гудя и мигая, медленно двинулся по набережной. Разъяренные граждане заглядывали внутрь, стучали кулаками по бронированным стеклам, но все же, хоть и неохотно, расступались, давая нам проехать. Наконец мы оставили возмущенную толпу позади, и машина, вырвавшись на простор, набрала скорость. Арестант так и сидел, зажатый между двумя стражами порядка в касках и бронежилетах.
Один из них покосился на пленника.
- Вот это - туг? - недоуменно спросил он. - Этот хлюпик?
- По всем показателям - да, - сказал я, - но наверняка еще неизвестно. Приедем в участок, обработаем его.
- Оставьте его со мной наедине на пару минут, - сказал полицейский и бросил выразительный взгляд на свои здоровенные кулачищи. - Уж я его обработаю!
- Не боись, - успокоил я его, - мы и сами кое-что умеем!
Человечек в наручниках охнул и закатил глаза.
Машина миновала шлагбаум и остановилась перед дверью участка. Доблестные стражи порядка направились к себе, а мы повели нашу "жертву" в родной отдел.
Антон, который по такому случаю отменил воскресный отдых в семейном кругу, уже ждал нас у двери камеры.
- Все-таки взяли, - проворчал он, бегло оглядев нашего пленника. Но я отлично знал, что от его небрежного, ленивого взгляда не ускользнула ни одна мелочь.
- Что, обязательно было поднимать такой шум? Вы же переполошили половину города!
- Может, и нет, - сказал я честно, - промашка вышла. Но мы боялись, что на него накатит и он опять что-то натворит. Это он с виду такой тихий.
- Посмотрим…
- Хотите присутствовать при допросе, шеф?
- Нет, - ответил он, - хватит с меня этой дряни. У меня сегодня у тещи день рождения, чтоб ей пусто было! Если я в пять ноль-ноль не буду резать пирог за праздничным столом, она мне такое устроит! Это тебе не туг какой-нибудь паршивый - это сущий дьявол. К утру положите отчет мне на стол, И без приключений, вы, братья-разбойники. На кого ты похож, Олаф? Ты что, купался?
- Вы попали в самую точку, шеф, - сокрушенно признался я. - А где Сандра? Э… доктор Перелли, я хотел сказать!
- Опять ты путаешь служебные отношения с личными, - вздохнул Антон. - Я отлично помню, как в прошлом году к нам инспекторша из Канады приезжала. Опытом, понимаешь, хотела обменяться. Что ты с ней сделал, спрашивается, казанова недорезанный? Она же в любовном угаре у меня все файлы в машине стерла! А потом, когда ты ее бросил, до смерти перепугала беднягу Таума - забрела в прозекторскую и устроила ему там истерику. Он еще потом меня спрашивал, входит ли это в наши брачные ритуалы. А эта… секретарша в комиссариате? Да на тебя сам комиссар жаловался… Она же потом полгода работать не могла, на всех документах царапала сердце, пронзенное стрелой!
- На этот раз все серьезно.
- Ты каждый раз это говоришь. Ладно, лишь бы твой бурный темперамент не мешал делу. И с чего это считается, что норвежцы холодны, как арктический лед?
Я выразительно посмотрел на шефа и проследовал в комнату для допросов.
* * *
Выдержка из протокола закрытого
совещания комиссии ООН
от 10 ноября 2031 года, Женева
Полномочный представитель Комиссии по контакту:
- …говорю вам, мы нуждаемся в помощи… пусть даже в помощи инопланетян… Вы все знаете, с какими трудностями столкнулось человечество за последнюю четверть века. Взрыв на Мексиканском нагорье и последовавшее за ним падение астероида вызвали катастрофические землетрясения и глобальные изменения климата. Население Африканского континента и Латинской Америки находится в критическом положении из-за обрушившихся на них голода и эпидемий - и мы не в силах им помочь, потому что у нас своих неприятностей по горло. Социальные потрясения привели к тому, что в ряде стран установились военные диктатуры, и, как следствие, обострилась международная обстановка во всем Северном полушарии. В довершение еще одна печальная новость - мы пока не сделали ее достоянием общественности, но теперь, боюсь, наш прямой долг уведомить о ней все человечество - Интерпол подтвердил сведения, полученные нами за последнее время из самых разных источников. Нам угрожает серьезная опасность.
Помощник генерального секретаря:
- Вы имеете в виду тугое?
Полномочный представитель Комиссии по контакту:
- Да, если принять это условное название.
Представитель Межнационального комитета безопасности:
- А я вообще не понимаю, при чем тут туги? И при чем тут вы? Это - дело нашего комитета.
Помощник генерального секретаря:
- Очень хорошо. Если это - дело вашего комитета, может быть, вы объясните присутствующим, о чем идет речь? Многие до сих пор не в курсе. Конечно, какие-то слухи ходят, но всегда лучше иметь дело со сведениями, полученными из компетентных источников.
Представитель межнационального комитета безопасности:
- И все-таки, какое отношение это имеет к данному вопросу?
Полномочный представитель Комиссии по контакту:
- Самое непосредственное. Я потом объясню.
Представитель Межнационального комитета безопасности: