Ганшип частой двойной очередью прочесал палубу, людей и почти перерезал один из оставшихся на палубе контейнеров. И в этот момент наконец очнулись системы внутрикорабельной обороны "Карата": как выяснилось, двумя замеченными мной противопехотными турелями они не ограничивались. Вооружённый космотранспортёр попал под раздачу первым – словил бортом шарик плазмы. Агрессивный борт буквально разнесло на куски – перегретый газ в коконе магнитного поля успел прожечь борт, прежде чем лопнул. Замаскированное орудие оказалось класса этак на два выше контрштурмового, рассчитанного максимум на десант в тяжёлой броне.
Сражение среди обломков и ящиков на секунду замерло – и тут ударили обычные скорострелки. Длинные непрерывные очереди заметались среди обломков и ещё целых упаковок груза – видно было, что на содержимое операторам плевать. Десять секунд избиения… и турели вдруг повернулись в сторону лёгких космических аппаратов. Три машины так и остались стоять в ворохе выбиваемых обломков и султанчиках газов из пробоин, четвёртая резко дёрнулась вверх и вперёд – видимо, владелец озаботился каким-то бронированием. Впрочем, аппарат это не спасло: ещё один плазменный шар из-под потолка супертрюма – и ещё один взрыв.
– Ещё вопросы? – напомнил мне о себе командир летающей батареи. – Может, помочь открыть дверь?
– Уже начинаем выгрузку, – заверил я его сквозь зубы.
– Вот и славно. Поторопитесь. У нас тут война через десять минут, – сухо напомнил капитан "Карата" и отключился.
Откликаясь на его слова, челнок покачнулся на опорах, а обломки и немногие трупы, разлетевшиеся во всех направлениях, градом осыпались на одну из стен причальной палубы, и по ней споро поползли к кормовой части трюма: корабль охранения запустил двигатели, чтобы занять предписанную ему позицию. Вместе с мусором, никак себя не выдавая, сдвигались три дроида с искусственным интеллектом – грех было не воспользоваться любезно предоставленной кэпом возможностью немного улучшить контроль над ситуацией. По всему выходило, что из-за жадных придурков, устроивших свару на ровном месте, и моего таланта переговорщика отсидеться во время атаки под броней челнока нам могут не дать.
23
Ещё недавно, всего лет двести – триста назад, на Земле словосочетание "морской бой" означало примерно следующее: два (или больше) корабля случайно встречаются в океане, сближаются до расстояния в несколько сотен метров и начинают дырявить друг другу борта и паруса пушками. Дальше возможны варианты: абордаж, бегство от потерявшего ход в результате удачной артиллерийской дуэли преследователя, расстрел до полного потопления… ну, собственно, и всё. Разумеется, в военном искусстве эпохи парусных кораблей есть масса нюансов и тонкостей, но количество возможных вариантов ведения боя и его исходов ограничено.
С началом эпохи пароходов, быстро (в историческом смысле) разжившихся бронёй, дальнобойными орудиями, торпедами, а потом и средствами дальней связи и обнаружения, ситуация стала стремительно меняться: всё время росло расстояние между противниками, на котором можно было вступить в бой, потерял смысл абордаж, выродившись до редких успешных диверсий боевых пловцов. В итоге гордые, самостоятельно сражающиеся военные корабли делегировали функции атаки и защиты ракетам и самолётам, низведясь до роли пусковых платформ и плавучих аэродромов. Бескрайние просторы Мирового океана "ужались" до размеров иных проливов – что такое тысячи километров для крылатой ракеты?
Впрочем, одними кораблями дело не ограничилось: "Земля стала маленькой" – вот лозунг двадцать первого века. Времена настоящей морской романтики навсегда стали достоянием истории, как и Дикий Запад, и основание и захват колоний, и многое другое… Чтобы, как это часто бывает в истории, вернуться на качественно новом уровне, но уже в космосе. Нормальным землянам все эти "вкусняшки" только предстоит распробовать лет эдак ещё через двести, но вот некоторые огребают прямо сейчас…
– Последний контейнер, – предупредил я принимающую сторону в лице командира "Карата". Оба погрузчика теперь работали в режиме дистанционного управления: после "тёплого приёма" и "установления взаимопонимания" под дулом плазменного орудия ПКО такое смотрелось вполне логично. – Теперь мы можем шлюзоваться?
– Нет. Ждите.
И то хлеб. Видимо, ядовито шутить и одновременно отдавать приказы по кораблю кэп не умел.
– И сколько ждать?
Внимание! Связь с внешними абонентами блокирована принимающей стороной.
Просто чудесно! Я пронаблюдал, как матросы из экипажа летающей батареи кантуют переданные контейнеры и споро загружают их на один из грузовых подъёмников. Погрузчики тем временем вернулись на борт – и целый, и тот, на котором под обстрел попал Делонга. Гражданская, но на удивление крепкая машина пережила и дыры в корпусе, и таран стойки с грузом на полной скорости – видно, проектировщики и конструкторы не питали иллюзий по поводу условий эксплуатации и заранее заложили в конструкцию необходимый запас прочности и живучести.
– Флоя, связь с помощниками уже есть? – на всякий случай переспросил я.
– Нет.
– Ясно. – Я ещё раз оглядел трюм летающей батареи – и глазами, и через сенсоры на обшивке шаттла. Грузовая палуба опустела. Около импровизированного таможенного пункта остались следы скоротечного боя. Что ж, наши и Латты самостоятельные дроиды, похоже, нашли-таки место для проникновения в коммуникации судна и не привлекли внимания, а копаться в остатках выгруженного я, пожалуй, не рискну. – Поднимаю аппарель.
Теперь нужно просто отсидеться внутри до первых попаданий в "Карат" из орудий "Панцирной рыбы"…
– АКШ-28, немедленно откройте грузовой люк и покиньте корабль. Даём вам шестьдесят секунд, потом будет открыт огонь на поражение.
…или нет?
Космос непредставимо больше любого планетарного океана: он настолько велик, что даже свет от одной звезды к другой, ближайшей, идёт годами. Мины, ракеты, снаряды, даже лучи лазера – ничто не поможет надёжно поразить противника даже на не слишком больших дистанциях, сравнимых, например, с расстоянием от планеты до её луны. Даже если забыть о гиперпространственных прыжках, сама возможность активного движения оппонента ставит крест на возможности точно поразить нападающего, если он не подойдёт совсем уж близко. Пока снаряд долетит до места, где был противник, тот уже успеет сместиться. Чуть лучше дело обстоит с лучевым и пучковым оружием, однако смертоносный около излучателя поток фотонов или заряженных частиц на расстоянии рассеивается, становится относительно безвредным. Как итог – обычно бой в космосе идёт практически в упор.
Обычно, но не всегда.
– Связь?
– Отсутствует.
– Готовность?
Таймер перед глазами бездушно и методично отображал утекающие секунды ультиматума: 16… 15… 14…
[Салют] выставил отметку готовности.
[Гор] выставил отметку готовности.
[Лисса] выставила отметку готовности.
[Нурс] выставила отметку готовности.
[Фомка] выставил отметку готовности.
[Флоя] выставила отметку готовности.
13… 12…
Если Нурс, как штурмовик, регулярно попадала в подобные ситуации, то я начинаю понимать, почему у неё сложилось такое затейливое мировоззрение.
11… 10…
– Начали!
Чем меньше расстояние – тем больше эффективность оружия и тем меньше времени требуется для подавления двигателей и оружия врага. Единственный случай, когда начинают стрелять с предельных дистанций, – если противник на орбите массивного космического тела: гиперпереходы в таких условиях опасны и малопредсказуемы по итоговой точке выхода. В таких условиях, чтобы достичь хоть какой-то приемлемой эффективности поражения, используют специальное высокоточное оружие, способное отчасти нивелировать возможность цели увернуться от заградительного огня манёвром.
Мы вылетаем из створа грузового люка шаттла все разом. От перегрузки – ранцевый двигатель даёт полную тягу – кружится голова и всё плывёт перед глазами. Год назад от такой нагрузки я давно уже валялся бы в отключке… Рельсовое ручное орудие смотрит в нужную сторону, система пространственной ориентации помогает совместить прицельную рамку и "мой" маркер цели… Огонь! Программа, заданная мехной, мгновенно "скручивает" мою траекторию в неровную спираль, и в глазах на миг окончательно темнеет.
Внимание! Цель 01 поражена.
Внимание! Цели 02–03 поражены.
– Да! – Латта… Я даже вдохнуть не могу как следует, а она орёт… Интересно, её никто не пытался вскрыть в медицинских целях, ради науки, разумеется – из чего сделана эта женщина?
Внимание! Новые цели: маркер 03, 04, 05, 06, 07.
Чёрт! Импульс двигателем! Ближайшую отметку – в прицел…
Самонаводящиеся ракеты с большим запасом рабочего тела для двигателей, автономные самоходные боевые блоки-дроны (иногда их называют москитным флотом или, совсем уже некорректно, истребителями) и корректируемые боеприпасы для кинетических орудий – вот оружие дальнего космического боя. Последний из упомянутых типов вооружения – некая попытка скрестить ужа с ежом: относительную дешевизну выстрела из пушки ПКО среднего или близкого радиуса действия той или иной конструкции и способность боеголовки ракеты маневрировать. Результат на фоне затрат всё равно, правда, получается… соответствующий. Война – вообще дело затратное. И разрушительное.
Внимание! Все цели поражены.
Маневрирование занесло меня аж в носовую оконечность трюма: программа движения, контролируемая Флоей, специально рассредоточила цели для контрштурмовых автокомплексов, мешая последним вести прицельный огонь. Получилось. В основном потому, что наш челнок успел выдвинуть собственные орудия ПКО, разворотив стены и потолок мегатрюма. За что, в свою очередь, спасибо Латте – её трофейная шайтан-труба, которой она так лихо подбила "Рыбу" на стоянке на Каллиге и разворотила фасады нескольких зданий в Танисе, умудрилась не только раздолбать плазмопушку ПКО, но и "лопнуть" выпущенный в наш корабль заряд в середине траектории.
Плохо только, что мы фактически спалились, уж больно игрушка командира "Бури" не по статусу для захолустья вроде НК-4. Это на броне особо не написано, что она не самая обычная, а вот спецсредства вооружённых сил Империи… С другой стороны, "Карат" – корабль наёмников, есть большая вероятность, что трансляция с уцелевших сенсоров в трюме наружу, в смысле – на другие корабли свободных, не ведётся. Тогда решение простое: память кластеров летающей батареи изъять довольно легко, ну а память экипажа… Что ж, они первые начали в нас стрелять.
Кстати, об экипаже. Сейчас вроде как патовая ситуация: нас мало, зато у челнока – большие пушки, а их много, и повторить фокус неожиданно высунуться и пальнуть им проще, корабль-то досконально знакомый. Но это только на первый взгляд. Потому что на второй…
– Кэ-эп! – позвал я, наблюдая, как орудие ПКО, установленное на верхней грани обшивки шаттла, поворачивает стволы в сторону кормовой стенки трюма "Карата". Как раз туда, где за несколькими не слишком крепкими переборками находятся энергетический блок и маршевые двигатели. Расколупать совсем уж быстро не получится, но, пожалуй, пробить докуда надо огнём всего одной артсистемы шансы довольно неплохие. Зря командир летающей батареи решил присвоить наш трофей, понадеявшись, что плазма успеет в случае чего поразить челнок раньше, чем выдвинутся турели. – У нас тут встречное предложение. Как насчёт сдаться?
Будто в ответ, стена под моими подошвами дёрнулась раз, другой, совсем не так, как при работе маневровыми или маршевыми двигателями судна. Ответный огонь с "Рыбы" достиг цели. Быстро, я думал, у нас побольше времени… Что ж, значит, возвращаемся к прежнему плану… с некоторыми, не самыми безопасными корректировками. Увы, возвращаться в шаттл времени нет, особенно мне, через все эти плавающие обломки и осколки в другой конец супертрюма… Ладно, придётся в очередной раз понадеяться на спецброню. Кажется, я начинаю становиться ярым фанатом промышленности Империи. Остаётся Флоя. Но она не такая хрупкая и уязвимая, как я уже успел убедиться и узнать от неё самой, да и собственная защита у неё тоже совсем не простая, явно из дома прихватила.
– Всем беречься! Сигнал – четырнадцать!
Внимание! Передача широковещательного сообщения: "Сигнал – 14".
"Умные" боеприпасы всем хороши (кроме цены), но умный человек никогда не направит их в тех, у кого купил. Командира "Карата" извиняет только то, что он не посчитал нас агентами корпов и решил, что у временных владельцев просто нет нужных кодов. А теперь все ещё не выпущенные снаряды через пять секунд после моей команды одновременно сдетонируют. Надеюсь, у Пака, Ена и Чоки хватило их искусственных мозгов, чтобы не спрятаться в потенциально опасном месте, с планом-то они были знакомы…
Это была моя последняя мысль перед тем, как переборка, по ощущениям едва не сломав мне ноги, вышвырнула меня через весь объём грузовой палубы.
Удары посыпались со всех сторон, замигали красным отметки повреждённых газовых сопел системы ориентации, вырубился до того заливавший огромное помещение свет. Врывающиеся в трюм языки плазмы, прочерченные кое-где натуральными молниями и выбрасывающие целые облака крупных и мелких обломков конструкций, показались мне похожими на цветы или фонтаны… в один из которых я и влетел головой вперёд. Новый пинок – и наконец "приземление" на стену, то есть в стену. Похоже, ранцевому двигателю тоже конец. Зато удалось закрепиться… И даже ничего не болит. Так, окно состояния команды… фух, все зелёные!
– Мерх, это Флоя. "Помощники" вышли на связь.
– Лучшая новость за последние тридцать секунд. – Я отстегнул двигатель и, машинально пригибая голову, встал.
Над головой и вокруг меня вился густой "суп" из ежесекундно сталкивающихся обломков, такой плотный, что закрывал обзор дальше десятка метров, как туман. Завораживающее зрелище – движущаяся мозаика-калейдоскоп. Похоже на зимнюю метель, изменчивую и холодную, блестящую в свете ранних вечерних фонарей.
Когда из "метели" буквально в двух метрах от меня вынырнул обломок силового набора судна толщиной в хорошее такое дерево и вонзился в то, что осталось от покрытия стены, я вздрогнул и пришёл в себя. Видно, всё-таки в очередной раз ударился головой, даже не заметил когда.
– Они подключились к корабельной сети? – спросил я старшую напарницу. Хотя, наверное, уже просто напарницу. Опыт я у неё уже перенял.
– Да. Уже доступна часть уцелевших внешних сенсоров.
– Оценка обстановки? Как протекает бой?
– Нет данных.
– Что, вообще никаких? – удивился я. – Так мало сенсоров уцелело?
– Около тридцати процентов… Мешает атмосфера НК-4–8.
– Какая ещё атмосфе… – Я заткнулся, рассматривая раскрывшуюся картинку.
Действительно, в наличии плотная желтоватая дымка, уплотняющаяся к горизонту настолько, что скрывала место космического боя. К горизонту. Дымка. М-мать вашу.
24
– Вау! Мы падаем, – прокомментировала увиденное Лисса таким тоном, каким хозяйка кота удивляется разодранным обоям в комнате после нахождения спёртой из супа полусъеденной куриной ноги на кухне.
Меня, правда, больше интересовало нечто другое:
– Флоя, сколько выживших из экипажа летающей батареи фиксируют внутренние сенсоры и каковы основные повреждения самого корабля?
– Не менее десяти человек. Множественные серьёзные повреждения обшивки, внутренних помещений и коммуникаций, незначительные повреждения силового набора в центральной части корпуса. Нет связи с центром управления, вышел из строя третий маршевый двигатель.
– То есть мы сможем вытащить "Карат" назад на орбиту, если перехватим управление, и он, скорее всего, не сломается посередине? – резюмировал я, одновременно споро перебирая руками и ногами в сторону ближайшего замеченного пролома в переборке.
Получить по хребту многотонной балкой или ещё чем-нибудь столь же неприятным отчаянно не хотелось, кроме того, я никак не мог сориентироваться, куда именно меня отбросило. Опять же, система ориентации в невесомости ёкнулась, и маршевый двигатель тоже – если меня оторвёт от поверхности и затянет в "суп" из осколков и обломков, выбраться назад своими силами будет сложно. Когда я упустил в свободное плавание ручную рельсовую пушку, вообще не помню, перед первым взрывом я её ещё сжимал в руках… Впрочем, в узких корабельных коридорах "дырокол", пожалуй, поудобнее будет.
– Шанс успеха из расчёта по текущим полученным данным – не менее восьмидесяти шести процентов.
– А вот у экипажа, кажется, совсем другое мнение, – весело перебила мехну Нурс. – Смотрите!
Развернувшаяся проекция переделанного в мобильную батарею ПКО транспорта-носителя была далеко не полностью интерактивной – сенсоры или линии связи к ним уцелели далеко не везде. На трёхмерной карте корабля, там, где наблюдение было возможно, отметки выживших членов экипажа вместо того, чтобы расползаться по ключевым для борьбы за живучесть точкам, целенаправленно двигались к корме. Корма "Карата" оказалась наименее повреждена при детонации корректируемых боеприпасов, что в общем-то было логично: конструктивно там труднее всего врезать в корпус систему подачи боепитания для стреляющих снарядами орудий – просто места под обшивкой нет. Ремонт маршевого двигателя? Не смешно, это не та операция, которую можно проделать даже в открытом космосе, а уж медленно падая в атмосферу планеты-гиганта… если, конечно, в экипаже нет своего выходца из Коалиции. Да и смысл в этом ремонте? Оставшихся даже не трёх, а двух эффекторов вполне хватит, чтобы "всплыть".
Вывод? Движутся они туда не за ремонтом. Что там ещё такого есть? Только…
– Они хотят захватить наш челнок! – возмущённо выпалил Егор.
– Браво, малыш! – фыркнула Латта. – Я даже больше скажу: тот манёвр, что должен был совершать "Карат", никак не мог привести к сходу с орбиты.