Последовавшие за этим прыжком объятия, поцелуи и ласки лишь немногим уступали страсти, с которой меня познакомила Эва в самом начале. Как хорошо, что мы догадались закрыть дверь медицинского бокса, думала какая-то маленькая часть моего сознания, пробиваясь сквозь пламя страстной плотской любви. Может что-то переходит к нам от тех, с кем мы входим в контакт? Если это так, то легко объяснить охватившее нас дикое неистовство, свойственное более животным, чем человеку, обремененному условностями и моралью. Сравнение с животными не казалось мне грязным или оскорбительным - я знал, каково это быть животным, сильным, уверенным. Медведица подарила мне свое видение мира, и оно понравилось неимоверно.
Нам было хорошо. Трудно описать состояние блаженства охватившее нас после. Я говорю НАС, потому что всеми своими чувствительными психическими сосочками ощущал блаженство окутавшее Эву. Даже смачный храп спящего куратора не мог разрушить нашего блаженного состояния. Мы купались в нем, подпитывая друг друга чувствами счастья, радости, покоя. В этом состоянии полной эйфории нас и подхватил сон, утащил в спокойную глубину к спасительному отдыху.
Мне снился сон, странный сон. Странный тем, что я точно знал о ком идет речь, и где происходят события. В обычном нормальном сне все по-другому: картины в нем расплывчаты; предвидения неопределенны; лица знакомые и милые, либо незнакомые и смазанные. На этот раз мне снился сон больше похожий на документальный отчет неведомого автора. В этом кинозале я был единственным зрителем, а личность оператора скрывал ослепительный конус света. Мне оставалось только смотреть на экран.
* * *
Берлин. 1910 год. Помещение морга.
- Карл, остановись, убери ланцет. Мне кажется, вы напрасно собираетесь вскрывать этого мальчика.
- Чего это вдруг? Ганс, ты что заболел? Тебя пугает перспектива работы с трупом ребенком? Это не укладывается в твои религиозные каноны? Мы хирурги, дружище Ганс, нам нужно вскрывать мертвых, чтобы лучше лечить живых!
- Какие к черту каноны, не болтай глупостей, Ганс! Он не мертвый! Я чувствую пульс, слабый нитевидный, но у него есть пульс. Проверьте дыхание! Что вы улыбаетесь, как идиоты? Катрин, дайте ваше зеркальце, я же знаю, оно всегда с вами! Ну же, не жеманьтесь!
- Ганс, ты такой странный, ты собираешься приложить мое зеркало ко рту этого мертвяка и хочешь, чтобы я потом без содрогания в него смотрелась? Извини, но поищи себе другое зеркало!
- Хорошо, бог с тобой, Катрин, но когда-нибудь твое жеманство сыграет с тобой злую шутку. Вот смотрите, на поверхности ланцета появляется помутнение - он дышит!
- Черт, опять искать среди кучи трупов кого-нибудь посимпатичнее. Ганс, раз уж ты спас этого маленького паршивца, значит, тебе и искать ему замену.
- Вот уж нет, пусть Катрин покопается в холодильнике, ей нужно научиться отличать мертвых от живых раньше, чем ты доверишь ей в руки скальпель.
- Ганс, это уж слишком! Это недостойно мужчины, ты… ты… гадкий!
- Как знаете, найдите самого достойного среди присутствующих, а я должен отправить его в больницу. Живому мальчику не место среди трупов и равнодушных хирургов. Не скучайте без меня.
Берлин. 1910 год. Больничная палата.
Мужчина в белом халате, по всей видимости доктор, сидит на краю койки. В его сознании, перегруженном делам и проблемами, бродят слова:
"Не умер сразу, значит, будет жить. Крепкая порода. В карточке про него ничего не записано. Скорее всего маленький бродяжка, он бы просто замерз на улице, как сотни других, но ему повезло оказаться в больнице. Надо заявить в полицию, и отправить мальчишку в приют, как встанет на ноги".
Мальчик с трудом открывает глаза и слабым голосом просит:
- Пожалуйста, не зовите полицию и не отправляйте меня в приют!
- Я что сказал это вслух? - удивляется доктор.
- Не знаю, - отвечает мальчик, - но вы же подумали об этом.
- Как тебя зовут, мальчик?
- Вольф… Вольф Мессинг. Вы не смотрите, что я маленький и худой, я страсть какой шустрый. Не отдавайте меня в приют, доктор, я могу у вас полы мыть и вообще любую работу…
Мальчик смотрит на доктора жалобно, в его взгляде таится робкая надежда на чудо. Уже очень давно ему не приходилось вот так проснуться в кровати под одеялом, в теплой комнате, а не в заброшенном подвале под вонючими тряпками. Доктор внимательно смотрит на мальчика, ничего не говоря, гладит его по голове, поправляет одеяло и уходит, не сказав ни слова.
* * *
Я готов был смотреть сон бесконечно, настолько заинтриговала меня судьба мальчика. Еще бы, это же основополагатель самой возможности читать мысли, человек, доказавший возможность воздействия на человеческое сознание и унесший секрет своего мастерства в могилу. Кто подсунул мне этот сон, с какой целью? Не знаю, но очень хочу досмотреть фильм до конца. Очень хочу.
Внезапно храп оборвался. Пока куратор могуче храпел во сне, нам это совершенно не мешало. Храп успокаивал, убаюкивал, подтверждал, что пациент скорее жив, чем мертв. Но сейчас храп исчез. Словно кто-то поставил точку в предложении. Тишина ударила сильнее взрыва. Неужели мы проморгали куратора, неужели что-то случилось? Мы ошалело вскочили, коротко переглянулись, и бросились в медотсек. Очумевший от короткого, но крепкого сна куратор, смотрел на нас квадратными глазами, потом засмеялся и повалился обратно на лежанку, с которой только что пытался встать.
- Вы бы хоть срам прикрыли! - заикаясь от смеха, предложил он.
Вот же черт! Поспешили, понимаешь на помощь умирающему, а о собственном виде не позаботились. В самом ведь деле стоим перед мужиком в чем мать родила - бойцы спецназа! Выкатились мы через двери, едва успев их открыть, а то бы и сломали к черту. Куда им хлипким устоять против объединенного напора двух застыдившихся десантников. К счастью на этот раз одежа осталась в целости и сохранности, так что с гардеробом проблем не было. Жаль только сон не досмотрел, что там дальше было? Эх, ну что ему стоило поспать еще часок?
- Вот что, бойцы! - едва сдерживаясь от ехидных ухмылок, начал наше микросовещание куратор, - Расклад такой - на текущий момент я возвращаюсь в строй и признаюсь ограниченно годным к бою. Задача номер раз - определиться где мы, от этого зависят все дальнейшие шаги. Если они еще будут…
- Как определяться будем, если ничего нельзя включать? На деревья полезем, местность обозревать?
- На деревья? Тоже вариант, но хлопотный и малопродуктивный. Вы там чего-то талдычили про какое-то лесное зрение, типа через пташек-зверушек можно на мир взглянуть. Можно его использовать?
- Не поможет! - покачала головой Эва, - Я пыталась еще тогда, во время атаки десанта, оглядеться по сторонам. Повсюду тайга, сплошная, дикая. Не видно никаких следов человека, кроме той просеки, в которой мы рухнули. Да и она не очень длинная. Такое впечатление, что рубили из центра леса, а потом все бросили и улетели на вертолете.
- Что улетели не верю, не такие правила в этой игре. Тут всех и положили, в землю закопали и даже надпись не написали. Потому как не положено никаких надписей.
- Так ведь тут не десять, не двадцать человек работало… - Эва осеклась, зажав рот ладошкой.
- Спецобъект! Этим все сказано. Исполнители - зеки. Работа выполнена, исполнители списаны подчистую. Главное соблюсти тайну, а концы не в воду, понадежнее прячут, чтобы зверье не раскопало, охотник случайный не набрел.
- Мамочка родная, как же так можно? Это ведь живые люди, не по-людски это, не по-божески!
- Нешто тебе убийц, насильников жалко стало? За каждым из них не по одному мокрому делу стоит. Да их за такие дела не просто убить нужно, а перед тем на горячей сковородке жарить в кипящем масле и другим показывать, чтобы неповадно было. Конченные это люди, отбросы, гнилье.
- Вы-то откуда знаете?
- Откуда я это знаю, тебе знать не положено! - отрезал куратор, нахмурившись, - Хотел бы не знать, да судьба по-другому распорядилась.
- Ладно, проехали! Если Эва не может увидеть дороги, то в любом случае нам придется как-то задействовать возможности этого объекта. Есть же тут какие-нибудь компьютеры, интернет, карты, - я постарался перевести разговор в другое русло. Ну не политикой же сейчас заниматься, как малые дети, нашли время препираться.
- В картах я разберусь, а вот с остальным, - куратор замялся, - не силен. Нас этому не учили, по верхушкам пробежались, как дети в школе, и хорош.
- Компьютеры я беру на себя, вы мне только покажите, как до них добраться, - приняла решение Эва, - Или есть еще кандидатуры?
- Не-е-е, я в них не силен. Если что перетащить, подключить - зови на помощь, а лазить в сетях слабо.
- Значит расклад такой! - куратор хлопнул себя по коленкам, - Есть вероятность, что можно с этой базы уйти по-быстрому. Нужно только знать направление и расстояние до точки доставки.
- А что значит по-быстрому? Ракетой что ли?
- Почти угадал. Еще раз повторяю - это спецобъект и на нем должны быть предусмотрены средства экстренной эвакуации персон с уровнем ноль и один.
- А остальных как эвакуировать?
- Никак. Списание, объект ликвидируется целиком.
- А мы, к примеру, к какому разряду там или уровню по-вашему подходим? - неприязненно поинтересовалась Эва.
- Он, - куратор кивнул в мою сторону, - уровень первый, а ты четвертого, не ниже.
- А вы?
- У меня нет уровня. Я просто обеспечиваю все это. Обеспечиваю до самого конца, ухожу последним, если получится. И отвечаю за зачистку базы, такой вот расклад получается.
- Господи, как в другом мире. Нам все время твердили, что мы живем в самом человечном обществе, мы самые добрые, самые миролюбивые. А от ваших слов кровью брызжет и гнилью подвалов гестаповских.
- Чем же вам гестаповцы не нравятся? - зло ощерился куратор, - Они ведь тоже за счастье народное бились, как им его нарисовали, в башку вдолбили, за такое счастье для всего человечества и бились. А то, что пытали, на куски рвали, да иголки под ногти загоняли - так то же с врагами боролись. Какие могут быть церемонии с врагами? Врагами народа! Ничего не напоминает словечко?
- Жестоко это все, грязно, подло! И напрасно вы из себя волкодава строите. Думаете, раз у вас защита есть, так нам вас вовек не прочитать? Да, не прочитать! Но я чувствую, что душа у вас добрая.
- Может и добрая, - куратор прищурился, пряча колючий взгляд в узких щелочках глаз, - только душа та под коркой мерзлой спрятана. Замерзла она, окоченела, как труп. Так что, девочка, не будем больше о душе. Не время, да и не место здесь о душе вспоминать.
- Хорошо. Не буду, командуйте, что дальше делать! - Эва зябко поежилась, словно холод, окружающий душу куратора достал и ее хрупкое тело.
Мы пошагали по полутемным коридорам к комнате, имеющей все необходимое для решения нашей задачки. Осталось только сделать это достаточно быстро, пока нас не вычислили и не прикончили, как крыс в мышеловке.
Непонятно чем руководствовался куратор, но он уверенно подошел к ничем не выделяющейся из ряда точно таких же двери и коротко рыкнул. Раздался явственный щелчок замка, дверь слегка приоткрылась. Вы вошли и огляделись по сторонам.
Сразу стало понятно, что боксов слева и справа от этого просто не существовало, двери в них были липовыми. В достаточно просторном помещении полукругом стояли компьютеры с выключенными экранами. На полках моргали лампочки сотен приборов, отражая состояние нескольких тысяч датчиков различного назначения. Не вставая с места можно было существенно влиять на жизнь этой базы.
Куратор сел к пульту и защелкал кнопками, тумблерами, запуская в работу нужное оборудование. Засветились экраны мониторов внутреннего наблюдения, показав нам пустые коридоры и помещения. Если верить им, то в каждой комнате базы установлено не по одному видеоглазку. Воистину спрятаться тут невозможно. Так что наше везение на старой базе можно назвать чисто случайным. Кто знает, может, где-то в архивах сохранилась запись нашей бурной встречи в коридоре. Вот кому-то будет удовольствие посмотреть. Хотя вряд ли там осталось, кому смотреть, пришла мне в голову грустная мысль.
Эва не дожидаясь дополнительного приглашения, плюхнулась в кресло перед ближайшим компьютером, и сосредоточено защелкала клавишами, пробираясь через хитросплетения каталогов и файлов. Трудно искать черную кошку в темной комнате, особенно если не знаешь, есть она там или нет. Сплошные кодированные названия, ни одного человеческого названия. Хоть бы зацепочку какую-то разыскать, пометку: "Искать здесь!". Часы стремительно отщелкивали секунды и минуты, а информации ноль.
- Так нам год понадобится, чтобы хоть что-то раскопать, - простонала она, - Нужен ключ, зацепка, принцип.
- Ищите на наличие сочетания 12/67, - приказал куратор.
- А что это?
- Ищите, вам какая разница?
Поиск вывалил несколько тысяч строк с указанием файлов, в которых упоминалось данное сочетание. Если бы нам пару суток в запасе, нас бы такой результат порадовал. Но сейчас результат наводил тоску.
- Добавьте к поиску "Кассандра".
- Это что-то особенное, название проекта, базы, имя? - поинтересовалась Эва автоматически.
- Вас это ПОКА не должно интересовать, меньше знаешь…
- Как скажете, Кассандра, так Кассандра! - поморщилась Эва. В ее работе был принят несколько иной стиль общения.
Дополнение сузило результат до единственной строчки. Вот так фокус!
- Кассандра - название проекта, в котором вы участвовали. Спасибо и отойдите от терминала, эта информация опасна для жизни.
- Куда уж опаснее? - обиделся я, - Мы тут буквально в лепешку раздавлены, с дерьмом смешаны, а вы говорите "опасно для жизни". Может, хватит уже играть в ваши гэбэшные игры? Не надоело?
- Игры, говоришь? - куратор скрипнул зубами, желваки заиграли, глаза сузились, как у змеи перед броском, - Не суди о том, чего не знаешь, пацан! Я в эти "игры" уже двадцать лет играю, и несколько раз играл в ящик, когда другие кукловоды первыми успевали взять меня на мушку. Ты хочешь узнать, что там по ту сторону жизни? Молчишь? Нет там ничего… темно и душно! Брехня все насчет света в конце и нет там ангелочков с крыльями! Нету, понимаешь, ни-че-го нету - пустота и холод. Холод, который подбирается к тебе, начиная с пальцев ног. Ты лежишь и чувствуешь, как смерть подкрадывается… тихонько… неспешно…
Он замолчал, глаза открылись широко, зрачки расширились, словно куратор действительно уходил сейчас в тот мир. Он тонул в воспоминаниях, забыв о нас, о базе, о проекте - он остался наедине с собственной смертью.
- Эй, - окликнула Эва.
Куратор вздрогнул, тряхнул головой, отгоняя призраки прошлого, и посмотрел на нас более осмысленно. Посмотрел по-другому, словно оценивал, взвешивал, прикидывал, достойны ли мы той тайны, что скрывается в этом документе. Достойны ли мы разделить с ним ответственность знания опасных секретов.
- Послушайте, - я решил вмешаться в процесс, - вы же знаете, что по роду работы я знаю очень много. Разве само это знание не подписало мне давным-давно смертный приговор? Вам кажется, я что-то меняю в своей судьбе, делая попытку узнать еще капельку ваших страшных тайн? Сами же говорите - двум смертям не бывать!
- Черт с вами, - он махнул рукой, - мое дело предупредить, а там хоть трава не расти. Открывай документ, будем читать и думать, что в нем для нас хорошего.
Документ оказался совсем коротеньким, всего пара страничек. Нам бы обратить внимание на местоположение документа, может ситуация не стала бы вконец катастрофической, но мы прилипли к экрану, вчитываясь в строчки. Эти две странички перевернули наше представление о той ситуации, в которой мы оказались совершенно случайно.
Во-первых, база оказалась не "нашей". В какой-то мере документ подтвердил догадки, возникшие у нас с Эвой еще на базе - мы не были "государственной собственностью". Нас "прихватизировали", просто изъяли из оборота государства, замаскировав изъятие аварией на объекте. Все произошло именно в период первой чистки, очень она вовремя подвернулась - убрали лишних свидетелей, разорвали лишние связи, а потом вывезли "ценное имущество" и взорвали все к чертовой матери.
В документе смерть людей и взрыв базы именовались очень сухо - зачистка объекта по пятой категории. Я после операции блокировки памяти очнулся уже на новой базе, похожей на прежнюю, как близнецы братья. Смену персонала мне объяснили вахтовым принципом работы персонала - прежние отработали вахту по контракту, привезли новых. Мое измененное сознание достаточно легко приняло грубую ложь.
Во-вторых, изъятие не прошло незамеченным. Некая силовая структура, находящаяся в прямом подчинении высокопоставленного чиновника, отследила процесс и выявила факт перемещения базы. Агенты, получившие и передавшие эту информацию, не смогли уйти от возмездия, и были уничтожены службой безопасности наших новых хозяев. Но факт оставался фактом - в нашей собственной стране существовало как минимум еще одно ведомство, интересующееся нашим существованием. Точнее моим существованием, если отбросить ложную скромность. О способностях Эвы и возвращенной памяти куратора никто кроме нас не знает.
В-третьих, наши новые хозяева, выйдя из под опеки государства, остались подчинены непосредственно… кто бы мог подумать… президенту. Вот так сюрприз - называется: вышли через одну дверь и вернулись через другую. Ай да президент, ай да сукин сын - как он ловко оттяпал себе жирненький кусочек чрезвычайно перспективной государственной собственности. Личные сенсы на службе его величества!
В-четвертых, противоборствующее нам ведомство имело четкую задачу: "Поймать или уничтожить!" Это вам не проделки злобных сенсов в просторах ментальных полей. Простые человеческие приказы, ясные и однозначные. Сможете поймать - поймайте, иначе - положение должно стать однозначным.
Получается, что нападение на меня и последующая буча на базе просто совпали по времени с приказом ведомства о нашей ликвидации. Или…? Лучше даже не думать, на чьей стороне сейчас тот сенс.
- Доннер ветер, вашу муттер… - сплюнул куратор, - как же все плохо!
Внезапно по экрану прошла рябь, текст исчезал на наших глазах. Файлы и папки таяли, как весенний снег под лучами солнца. Что-то или кто-то стремительно уничтожал информацию.
- Что происходит? - заорал я от неожиданности, - Ты что-то делаешь? Я не успел дочитать…
- Нечего уже читать… и я ничего не делаю… сижу, дурака валяю, - сквозь зубы процедила Эва, лихорадочно стуча по клавишам, - Кто-то или что-то стирает информацию, похоже мы залезли в запретную зону. Можете считать, что они получили сигнал - с такого-то терминала вошли в базу документов.
- С чего ты решила? Мы же местную информацию читали!
- Сеня, дундук ты необразованный, в современном мире не существует понятия "местная информация". Для надежности она хранится на специальном сервере, защищенном тучей самых умных программ, и находящемся черт знает где. А мы получаем доступ к базе документов из любой точки пространства, если есть канал связи.
- Но мы же не вводили пароли, почему нас пустили в эту, как ты выражаешься, хорошо защищенную базу документов? В любом кино про это подробно рассказывают, показывают, как шпионы пароли подбирают.