Мартинес на мгновение потерял дар речи. Повышен?
- Позвольте поздравить вас… с успешным расследованием, милорд командующий флотом, - выдавил он.
- А вас я поздравляю с блестящей и крайне своевременной победой, - ответил Иван Снегов.
Повышен в звании! Почему же тогда… Мартинес едва сдержал вспышку гнева. Полный капитан во главе учебного центра - это ещё нелепее!
Может, пожаловаться лорду-инспектору? Хм… "умрут в муках". Нет, уж лучше не стоит.
Вагон качнуло - поезд переходил на рельсы подъемника.
- Может, поспишь? - предложила Сула. - Ты что-то совсем никакой.
- Да нет, я… - Мартинес сказал бы "в порядке", но не хотел врать. - Пожалуй, - кивнул он и закрыл глаза.
В окно ударил ослепительный солнечный свет. Растущее ускорение прижало пассажиров к креслам, но Мартинес, привыкший к существенно большим перегрузкам, даже не проснулся. Поверхность планеты далеко внизу сияла великолепием: коричневые горы с белоснежными снеговыми шапками и нежная зелень равнин, контрастировавшая с более темным синевато-зеленым океаном. Мутный голубовато-белесый вихрь тропического шторма, замутненный по краям толщей атмосферы, двигался от экватора на юг.
Впрочем, пассажиров первого класса, за исключением, может быть, лорда-инспектора, эти красоты не привлекали. Сула внимательно изучала нарукавный дисплей, снова и снова просчитывая результаты экспериментов Дофага. Мартинес крепко спал. Он открыл глаза, лишь когда вагон легко, как перышко, опустился на посадочную платформу и застыл. Пол и потолок теперь поменялись местами, кресла с пристегнутыми пассажирами перевернулись. Сула и ее спутник ступили на бывший пол и вежливо посторонились, пропуская к выходу Снегова, который, проходя, благосклонно кивнул.
- Поздравляю также и вас, леди Сула.
- Спасибо, милорд.
Мартинес почему-то смутился. Казалось, поздравление старика относилось вовсе не к боевой награде.
Встретив Алихана с багажом, они вышли из станции подъемника и пересели на другой поезд. Ординарец отправился в обычный вагон, а Мартинес, гордо шествуя со своим жезлом, который, как в сказке, обращал всех встречных в камень, провел Сулу в отдельное купе первого класса. Наконец одни…
Стараясь не слишком таять под взглядом божественных зеленых глаз, Мартинес взял девушку за руку.
- Боюсь говорить… - Слова давались с трудом.
Сула искоса взглянула на него, внимательно и лукаво.
- Почему?
- Я не в лучшей форме, - вздохнул Мартинес, - могу сказать что-нибудь не то. А тогда… - Он помялся. - Возьмешь ещё и убежишь, и мы больше никогда не увидимся.
Ее прозрачно-белая кожа слегка порозовела. Сула потупилась.
- Я тебя прощаю, - шепнула она. - Заранее.
Он поцеловал белую изящную ручку, сначала запястье, потом ладонь. Придвинулся ближе, чтобы поцеловать в губы, и вдруг заколебался.
- Я ещё не убегаю, - рассмеялась Сула.
Мартинес легко прикоснулся губами к ее губам, чувствуя нежные пальцы у себя на затылке. Потом поцеловал снова, уже крепче… и медленно отстранился, глубоко вдыхая воздух. Голова кружилась, и не только от близости желанного тела.
- Что это за духи? - спросил он.
Сула слегка улыбнулась.
- "Сумерки Сандамы".
- Приятные там, должно быть, сумерки.
Она пожала плечами.
- Надо как-нибудь поехать и посмотреть.
Мартинес снова глубоко вдохнул, прикрыв глаза.
- Ты только волосы ими надушила?
- А ты проверь! - Сула отбросила за спину золотистую прядь.
Он провел губами по шее девушки, ощущая сладкую дрожь. Потом поцеловал за ухом - красным и обжигающе горячим - и протянул руку, расстегивая верхнюю пуговицу ее мундира.
- Все, - шепнула она, - на сегодня это последняя.
Он обиженно поднял глаза, рассматривая ее длинные трепещущие ресницы.
Почему? Мы так хорошо начали…
Дыхание Сулы грело его щеку.
- Ты же сам признался, что не в лучшей форме, а я заслуживаю самой лучшей.
- Да, конечно, - согласился Мартинес, подумав.
- А кроме того, - продолжила она с серьезным видом, - я не для того заводила двуспальную кровать, чтобы терять невинность в поезде.
Мартинес расхохотался и снова полез целоваться.
- Поскорее бы добраться до этой твоей кровати… а пока попробую доказать, что и поезд кое на что годится.
- Попробуй.
За поцелуями они не заметили, как поезд плавно набрал сверхзвуковую скорость, оставляя позади леса и болота экваториальной зоны. Руки Мартинеса блуждали по нежному телу, Сула вздыхала и постанывала, царапая капитанский мундир. Когда наконец они легли рядом, девушка вдруг напряглась.
- Что такое? - тревожно спросил Мартинес, отводя от ее лица спутанные волосы, чтобы посмотреть в глаза.
Сула отвернулась, прижавшись к нему спиной и обвив его рукой свою талию. За окном проносилась неестественно яркая тропическая зелень, сливаясь в сплошные полосы.
- Извини, - шепнула она. - Мне что-то не по себе. Я думала… что если встречу тебя, вроде как возьму на себя инициативу, то…
- Будет легче? - подсказал он.
- Да.
Мартинес наклонился, вдыхая запах ее волос.
- Не будем спешить, - сказал он с улыбкой. - Я не хочу, чтобы ты спрыгнула на ходу с поезда.
Сула поцеловала его ладонь.
- Да нет, не в том дело. Больше не убегу, не сомневайся… Просто я вдруг поняла, что тебе рано или поздно придется начать самому… я же толком не знаю, что делать.
Мартинес вздрогнул от неожиданности. Она села и обернулась.
- Ты… девственница? - вытаращил он глаза.
- О нет, - рассмеялась Сула. - Просто… уже много лет прошло с тех пор, как у меня был…
- Мужчина?
- Скорее парень, - печально усмехнулась она. - Парень, которого я не любила. Думаю, его уже нет в живых.
Она снова опустилась рядом, глядя в сторону. Мартинес молча гладил золотистые волосы. Ему вспомнился давний разговор при последнем их свидании. Сердце тревожно забилось.
- Ты тогда пила?
Помолчав, Сула ответила:
- Да… В моем прошлом не всем можно гордиться… ты должен знать.
Он снова прижался губами к ее затылку, перебирая в уме факты. Родителей Сулы казнили - содрали живьем кожу, - когда она была ещё подростком. Поместья и другое имущество конфисковало государство, и девочка воспитывалась на отдаленной провинциальной планете. Пережитого более чем достаточно, чтобы получить психическую травму и искать утешение в сексе и алкоголе, и то, что Суле удалось выбраться из такой ямы, очень многое говорит о характере этой девушки.
Тем не менее ее любовный опыт ограничен пьяными подростковыми совокуплениями с мальчишками, которые наверняка специально старались ее подпоить. Она никогда не знала, что такое нежиться с любимым в постели, отдавать и брать, не изведала огня возбуждающей ласки… Короче, о любви не знала ничего.
Да и мальчик тот, по словам Сулы, давно уже мертв. Стало быть, даже единственная привязанность, которая ей досталась в жизни, окончилась трагически.
Мартинес покачал головой. Такая девушка и в самом деле заслуживала самого лучшего и опытного любовника, и он не должен подкачать. Только бы добраться до той самой двуспальной кровати…
Он вдруг рассмеялся. Сула встрепенулась.
- Ты что?
- Понял, что лишен самого главного своего оружия - не могу тебя напоить, чтобы заставить расслабиться.
Смех Сулы зазвенел в жарком воздухе купе. Мартинес снова принялся целовать ее, потом она долго сидела, склонив голову ему на плечо и глядя на пляшущие за окном острые зубья гор. Поговорили о фильмах, о знаменитом комике Спиде в "Космических яйцах", обнаружив удивительное единодушие в понимании юмора. Был заказан обед прямо в купе, с белоснежной скатертью, настоящим столовым серебром и цветами в вазе - вызвавшей, впрочем, крайнее неодобрение Сулы с точки зрения качества фарфора. Она сидела напротив Мартинеса, уже застегнутая в полном соответствии с уставом, и чинно попивала минеральную воду.
Поезд мчался через дикие леса и бескрайние реки, излучатели по обоим бортам исправно испускали интерференционные волны, подавляя звуковой удар. Слева и справа то появлялись, то исчезали новые горные хребты. Когда мелькание пейзажей стало заметно замедляться, пассажиры поняли, что приближаются к цели своего путешествия. Целуясь, Сула с Мартинесом наблюдали, как сельский пейзаж постепенно сменяется разнокалиберной пестротой Нижнего города. Когда наконец вагон с легким толчком замер у перрона, они обнялись в последний раз и вышли из купе.
Недалеко от вокзала находилась станция подвесной дороги, соединявшая Нижний город с акрополем Заншаа - центром империи. Поднимаясь, Мартинес разглядел сквозь прозрачное стекло кабины возвышавшийся вдалеке голубой стеклянный купол старого дворца лордов Сула. Интересно, что думала, глядя на него, несостоявшаяся наследница?
- Может, подвезешь меня домой на такси? - попросила Сула. - Заодно узнаешь, где я остановилась.
Мартинес благодарно кивнул. Он так устал, что сам бы не догадался. К его радости, квартира оказалась совсем рядом с дворцом Шелли, старой развалиной, снятой Роландом на время пребывания в столице. Впрочем, улыбнулся он про себя, едва ли это случайность.
- Когда немного освободишься, - сказала Сула, - заходи посмотреть кровать.
Она легко чмокнула его в щеку и выскользнула из такси, не дав даже себя обнять. Мартинес чуть не бросился следом, но сдержался. Шофер-крей, повинуясь его указаниям, тронул с места и вскоре остановил машину у парадной двери дворца.
Хорошо понимая, насколько брат утомлен, родственники не планировали на этот вечер ничего, кроме уютного семейного ужина. Роланд уступил младшему брату почетное место во главе стола. Мартинес наслаждался каждой минутой пребывания дома - он не носил гражданской одежды уже несколько месяцев. Випсания и Вальпурга, цветущие и безупречно одетые, несмотря на домашнюю обстановку, сидели рядом по правую руку от Гарета, одна вся в красном, другая в платье цвета морской волны. Семпрония, самая младшая, сидела слева от Роланда со своим женихом Пэ-Джи Нгени, кузеном лорда-депутата, представлявшего интересы Мартинесов. Великовозрастный балбес и отчаянный гуляка, Пэ-Джи успел пустить по ветру все принадлежавшие ему деньги, и будущий брак призван был, по замыслу Нгени, избавить клан от бесполезной и дорогостоящей обузы.
Мартинесы, однако, тоже оказались не промах. Согласно плану Гарета, помолвке Семпронии предстояло быть долгой - очень долгой. Свадьбу отложили до тех пор, пока невеста не окончит школу, а учиться она собиралась сколько захочет, вернее, сколько понадобится Мартинесам, чтобы, пользуясь покровительством Нгени, надежно утвердиться в обществе высших пэров столицы. Потом помолвку ничто не помешало бы разорвать… но об этих коварных планах несчастный жених и не догадывался. За ужином он всячески ухаживал за своей нареченной, осыпая ее изысканными комплиментами, в ответ получая лишь легкий кивок и снисходительную улыбку, которая тут же, впрочем, исчезала, едва Семпрония бросала взгляд на Гарета.
Девушка до сих пор не могла простить брату, что он насильно приковал ее к этому неудачнику, ходячему анекдоту - особенно теперь, когда ее чувствами безраздельно владел Никкул Шанкарашарья, бывший лейтенант "Короны".
Мартинеса, впрочем, проблемы младшей сестры интересовали мало. В конце концов, ей предстояло иметь дело всего лишь с безобидным кретином, а ему - с целой толпой оных из правления флота.
- Тебя наградят и повысят в звании через два дня, - сообщил Роланд. - Тогда же о твоей победе на Хон-баре объявят по всей империи. - Он криво усмехнулся. - Официально это будет победа Дофага, и его тоже наградят… но люди, принимающие решения, разумеется, прекрасно знают, что к чему. Во всяком случае, на телеэкранах все увидят именно тебя, поскольку Дофаг все ещё летит со своей эскадрой. - Роланд довольно причмокнул. - А потом начнем давить на все рычаги, чтобы тебе дали новое командование. Когда до всех наконец дойдет, что ты единственный во флоте дважды заслужил боевую награду, никто не решится ставить нам палки в колеса.
Мартинес хмуро кивнул, думая про себя, что давить на рычаги следовало начинать давным-давно. Потом удивленно взглянул на брата. Роланд до сих пор не получил никакого поста, ни во флоте, ни в гражданских ведомствах… откуда ему столько известно?
- Ты точно знаешь? - подозрительно спросил он.
- Так сказал лорд Чен, - самодовольно потупился Роланд. - У нас с ним одно… общее предприятие.
Мартинес усмехнулся.
- Хорошо же правление флота умеет хранить секреты…
- Секретов вообще никаких нет, - махнул рукой Роланд, - по крайней мере от своих людей.
- А ты уже, стало быть, там свой?
Роланд с деланной скромностью опустил глаза, изысканно управляясь с кусочками филе.
- Ну… почти, - улыбнулся он. - Во всяком случае, скоро стану.
- Если у тебя такие связи, - прищурился Мартинес, - так, может, объяснишь, почему у меня уже нет нового корабля?
Роланд застыл, не донеся вилку до рта.
- Э-э… я особо не допытывался, но… В общем, обычная история.
- Что ещё за история?
- Ты просто-напросто лучше, чем они… - Наслаждаясь удивлением брата, Роланд не спеша положил кусочек мяса в рот, прожевал и проглотил. - Ты же знаешь их старую песню: пэры должны оставаться пэрами… то есть равными. Если кто-то поднимается над другими, значит, что-то не в порядке, и надзирающие обязаны принять меры. Гвоздь, который торчит… ну, сам понимаешь. - Он потянулся за бутылкой, чтобы долить бокал брата. - Видишь ли… пока ты там у себя в академии готовился стать героем, мы с отцом обмозговали это дело и поняли, почему он сам не слишком продвинулся, когда попал на Заншаа. Ответ простой - он был слишком богат и слишком талантлив.
- Теперь он ещё богаче, - хмыкнул Мартинес.
- Вот-вот, - кивнул старший брат. - Может купить весь Верхний город и не заметить. Одна беда - не продается… таким, как он. - Роланд многозначительно подмигнул. - Он оказался тем самым гвоздем, который торчит, вот и получил молотком по шляпке… и здешнее общество вздохнуло спокойно и забыло о его существовании. Так что теперь нам, его детям, следует быть поосторожнее со своей одаренностью. - Он налил себе тоже и поднял бокал к губам, скептически оглядывая ветхие стены столовой. - Мы легко могли бы иметь здесь новый, с иголочки, дворец, первоклассный и обставленный по последней моде, однако вынуждены снимать эту развалюху… Могли давать балы еженедельно, устраивать концерты и гонки на яхтах, заниматься широкой благотворительностью… и все такое прочее… ну, ты понимаешь.
- Не уверен, - покачал головой Гарет. - Куда мне такие тонкости понимать - я всего лишь гвоздь, который торчит.
Роланд тонко усмехнулся.
- Ты торчишь в разгар войны, а это совсем другое дело. Им не до нас, слишком о многом приходится думать - самое время продвигаться. А когда смута закончится, мы уже настолько врастем в здешнюю жизнь, что бороться с нами станет трудно. - Он помрачнел и пожал плечами. - Ну… попробуют, конечно, но мы успеем хорошо подготовиться. Тем более тебе нужно сейчас шустрить, грести звания и награды лопатой - пока ты им нужен!
Мартинес украдкой бросил взгляд на Пэ-Джи. Тот увлеченно обхаживал Семпронию и не мог слышать разговор на другом конце стола. Роланд наклонился и шепнул брату на ухо:
- Ловко ты придумал с сестрицей… Этот Пэ-Джи - совершеннейший остолоп!
Жених, лысеющий щеголь с глуповато-добродушным выражением лица, обернулся, очевидно, уловив свое имя. Роланд с улыбкой кивнул ему, поднимая бокал.
- Рад видеть тебя, Пэ-Джи.
Ничего не подозревающий заложник политических комбинаций, просияв, кивнул в ответ.
- Спасибо, Роланд! Взаимно.
Мартинес тоже поднял бокал, делая вид, что не замечает многозначительных гримас Семпронии.
Однако едва он, извинившись и сославшись на крайнее изнеможение, стал спускаться по главной лестнице в спальню, как младшая сестра схватила его за руку. Он обернулся и не смог сдержать улыбки. Прони всегда была его любимицей. Почти блондинка со светло-карими глазами, в которых мелькали золотистые искорки, она мало походила на остальных членов семьи, черноволосых и черноглазых. Живая и открытая, в отличие от чопорных сестер, выглядевших старше своих лет, Семпрония умела находить общий язык со всеми.
- Правда, я хорошо себя вела сегодня, Гарет? - спросила она заискивающим тоном. - Пэ-Джи от меня в восторге…
Мартинес вздохнул.
- Ну и что ты от меня за это хочешь?
Семпрония умоляюще сложила руки.
- Пожалуйста, избавь меня завтра от него! Возьми его с собой.
- Послушай, я только что вернулся с войны! Ты не можешь найти кого-нибудь другого?
- Не могу. - Она придвинулась ближе и горячо зашептала на ухо: - Ты один знаешь про Никкула! Он тоже, между прочим, только что с войны, и я должна быть с ним.
Мартинес, хоть глаза у него и слипались, бросил на сестру свирепый взгляд.
- А если у меня самого завтра свидание?
Сестра изумленно подняла брови.
- У тебя?
Он нахмурился ещё больше. Нет, никто его здесь не принимает всерьез.
- Вот как, Прони? Рискуешь.
Пожав плечами, она привела последний аргумент:
- Пэ-Джи так мечтает поговорить с тобой… Он тебя боготворит!
- Настолько, что согласен на целый день расстаться с невестой?
Она сжала его руку.
- Ну, Гарет, пожалуйста! Один только раз. Я прошу!
- Боже мой, как же я устал… - пробормотал Мартинес.
Скорее всего только поэтому сестре в конце концов удалось его уломать. Через несколько минут он набрал из спальни номер Пэ-Джи и оставил послание, приглашая того встретиться завтра и… в общем, прошвырнуться.
- Я так рад, что ты позвонил, - воскликнул Пэ-Джи, сияя своей обычной глуповатой улыбкой.
Они с Мартинесом зашли пообедать в яхт-клуб "Семь звезд", один из самых престижных в империи. Заправлявшие там надутые снобы наверняка завернули бы Мартинеса, вздумай он подать заявку на членство, однако Пэ-Джи встретили с распростертыми объятиями, хотя тот ни разу не управлял яхтой.
При входе в зал красовалась стеклянная витрина с памятными вещами покойного капитана Эрлера Блитшартса, которого Сула с помощью Мартинеса пыталась спасти, но, пристыковавшись к терпящему бедствие "Черному скакуну", застала прославленного пилота уже мертвым. Вместе с фотографиями, гоночными трофеями и предметами одежды в витрине был выставлен и ошейник пса Апельсина, погибшего вместе с хозяином.
Ресторан клуба славился на всю империю. Рифленые колонны из оникса поддерживали сводчатый полуночно-синий потолок, усыпанный светящимися звездами. По стенам висели модели знаменитых яхт, а в нишах красовались блестящие спортивные кубки. Официантка, пожилая лайонка, с тела которой на ходу осыпались перья, невольно поморщилась, услышав варварский акцент Мартинеса.
- Я сам серьезно подумывал стать яхтсменом, - сказал он своему спутнику, кивая на роскошную копию легендарной "Грации" капитана Кесро, которая медленно вращалась под соседней аркой. - Получил диплом пилота катера и хорошо проявил себя во флотских соревнованиях. Но увы… - Он пожал плечами. - Как-то не получилось.