- Не знаю. Возможно, в тот момент там и не было ничего такого… особенного. - Бражник пожал плечами, щелчком выбил из пачки новую сигарету, но, перехватив взгляд хозяйки кабинета, сунул обратно. - Это уже детали, сейчас не до них. Главное здесь - журналист Шамрай накатал статейку об аномальной зоне. И те, кто в курсе дела, читают и радуются: ты смотри, блин, какую поганку удалось завернуть, да еще и без малейших усилий! Правда, девушку все это не успокоило. Она внезапно срывается, мчится в Подлесное, случайно натыкается на что-то, и с ней решают поступить так, будто она и в самом деле побывала в параллельном мире. Благо, что все, в том числе и мы с тобой, Кира Антоновна, к этому подготовлены. Дальше - еще проще. Виктор Шамрай отправляется по следам Тамары в аномальную зону, ну а там его встречают тоже соответствующим образом, обставив все как по писаному. Причем самим же Шамраем! Ну и что в результате остается от "параллельного мира"?
Бражник, довольный собой, все же не сдержался - решительно схватился за сигареты и, игнорируя взгляд Киры, закурил. Она молча смотрела на него, и опер, сделав несколько торопливых затяжек, поднялся, подошел к окну, открыл форточку и отправил в нее окурок. Оставил форточку открытой, развернулся и присел на край подоконника.
Кира, по-прежнему молча, поднялась и прошлась по кабинету.
- Допустим, Серж, что ты прав. Не во всем, потому что остается слишком много вопросов, в особенности в том, что касается этой бутафории. Тем не менее те, кто хотел подать Подлесное в качестве аномальной зоны, добились своего. И означает это вот что… - Березовская прислонилась к стене и сложила руки на груди, ее глаза за толстыми стеклами очков возбужденно заблестели. - Криминала особого нет, зато есть сенсация и интрига. Журналисты - на низком старте, запретить кому-либо въезжать в зону отчуждения не может никто. Нет, если постараться, то это, конечно, можно сделать, но стараться никто не будет. Подлесное - не то место, где совершено несколько уголовных преступлений, а зона, где случаются паранормальные явления. Житомирская область оказывается в центре внимания, а местное руководство пока еще не усматривает в этом никакой опасности для себя. Тема свежая, слава не особо скандальная.
- Ты к чему гнешь?
- А вот к чему. Пока что только нам с тобой кажется, подчеркиваю, - она прицелилась пальцем в опера, - всего лишь кажется, что в Подлесном совершено преступление. Для кого-то - аномальная зона, для нас с тобой - место преступления. Которое, Сергей Петрович, уже послезавтра затопчут орды репортеров, так называемых исследователей и любопытных зевак. Поэтому если мы хотим получить хоть какой-то адекватный ответ на наши вопросы по горячим следам, действовать надо как можно быстрее. Пока, как говорится в старом анекдоте, не началось. И при этом, во избежание утечек, нельзя эти наши действия согласовывать с кем бы то ни было.
Бражник поскреб макушку.
- Ну что тебе сказать… Имеем, так сказать, план "А". Остается разработать план "Б" на случай нештатной ситуации - и вперед. Только одно уточнение, Кира…
- Слушаю.
- Ты остаешься здесь. Обеспечивать тылы. Спокойно! - Он резко выставил ладонь, словно готовясь блокировать удар. - Здесь нам обязательно нужен человек. Ты же сама говорила - времени мало, вопросов много. Я сам потащусь в это чертово Подлесное. Если к этому времени Шамрай не очухается, а у Томилиной не восстановится еще какой-то участок памяти, ты пойдешь в больницу и будешь дежурить при них. А вдруг кто-то из потерпевших вспомнит хоть что-то полезное? Тогда ты немедленно дашь мне знать. И еще… - Он на мгновение запнулся. - Будем последовательны, Кира Антоновна…
- В каком смысле?
- В таком: свяжись с этой газеткой, пусть кто-нибудь из редакции подскажет имя специалиста, который разбирается в параллельных мирах. Возможно, есть смысл с ним потолковать. А вдруг… Только никому не говори, ладно? - Бражник хитро подмигнул. - А вдруг они и в самом деле существуют, и мы тут напрасно головы ломаем… Ты не против?
- Убедил, - вздохнула Кира, признавая правоту опера. - Кто-то в самом деле должен обеспечивать тылы. Сегодня, - она взглянула на часы, - выбираться туда уже не стоит. Скоро темнеть начнет. Не знаю, на кого или на что наткнулась среди ночи в Подлесном Тамара, но сегодня уже точно поздно. Тем более что ты самый что ни на есть клиент для ГАИ - за три метра слыхать. Но, - она оторвалась от стены и вернулась за стол, - я, собственно, не из-за этого тебя позвала. Если бы прокурор не позвонил, я бы и не касалась этой темы.
- И хорошо, что коснулась. Как-никак имеем план "А".
- На самом деле есть кое-что другое. По поводу Виктора Шамрая.
9
Это случилось летом две тысячи четвертого.
Но Кира начала не с самой истории, а с пояснений причины, из-за которой ее заинтересовала персона потерпевшего журналиста. Все просто: насчет Тамары Томилиной тоже возникало немало вопросов, но в целом ситуация с ней казалась довольно прозрачной. Зато о Шамрае следствие не знало даже самых элементарных вещей. Сделав запрос по Томилиной, Березовская не получила ровным счетом ничего: не была, не привлекалась, участия не принимала. Поэтому, отправляя запрос на Виктора Шамрая, следователь уже ни на что конкретное не надеялась. Однако, к ее удивлению, вскоре выяснилось, что Виктор проходил по одному довольно громкому уголовному делу. Сперва как свидетель, а затем в качестве потерпевшего. Однако заявление он забрал, а там и без его заявления следствию хватало всяческого геморроя.
Кира Березовская хорошо помнила дело Кострицы.
Третьего июня две тысячи четвертого года в центре города, на улице Киевской, пьяный водитель вылетел на тротуар и, разогнав перепуганных пешеходов, сбил бабушку и ее семилетнюю внучку. Не останавливаясь и даже не снижая скорости, нарушитель развернулся на полном ходу и на глазах десятков свидетелей исчез.
Неподалеку от этого места были припаркованы старенькие "Жигули". Их владелец пил чай со знакомой девушкой в кафе по соседству. При виде такого беспредела он вскочил, прыгнул за руль и погнался за нарушителем. Разумеется, не догнал - как обычно происходит в таких случаях, ГАИ остановила именно его. Благо, свидетелей нашлось достаточно, и все они подтвердили: парень ни в чем не виноват, наоборот, попытался догнать преступника.
Этим безбашенным парнем оказался Виктор Шамрай, сотрудник одной из частных типографий. Он запомнил номер машины негодяя. Кстати, не он один отличался хорошей памятью: номер зафиксировали еще двое очевидцев события. Правда, ни Виктору, ни кому-либо еще не удалось разглядеть лицо того, кто сидел за рулем, и тех, кто находился в салоне авто.
Пострадавших забрала скорая. Бабушка успела в последний момент прикрыть собой внучку. Сама же, совершенно искалеченная, спустя несколько часов скончалась. Девочка осталась в живых, но многочисленные переломы и травмы требовали длительного и серьезного лечения. И желательно в Киеве, поскольку житомирские врачи не располагали такими возможностями.
По номеру машину удалось быстро вычислить, она была зарегистрирована на имя Эдуарда Кострицы, племянника известного в Житомире бизнесмена Василия Кострицы. Как раз в это время богатый и влиятельный дядюшка находился за рубежом, поэтому ничто не помешало милиции явиться к его племяннику домой. Эдик отсыпался с похмелья: накануне он бурно отпраздновал свое восемнадцатилетие. Рядом спала не менее пьяная девица. Квартира принадлежала Эдику, родители подарили ее сыну в ознаменование совершеннолетия. Кострица-старший успешно занимался недвижимостью.
Что касается машины, то она была дядюшкиным подарком. Не к дате, а просто так, потому что племяш давно мечтал о собственном автомобиле. В действительности Василий Кострица не потратил на этот подарок ни гроша: не новый, но вполне приличный "бумер" ему подогнали в погашение долга, и взять его было для него скорее делом принципа, чем реальной необходимостью. Кострица тут же спихнул машину племяннику и начисто забыл о ней.
Разбуженный "адский водитель" сперва ничего не понял, потом на всякий случай послал всех присутствующих на… (что впоследствии было дословно зафиксировано в протоколе) и, даже когда на него надевали наручники, был вполне уверен, что все это - такой себе экстремальный розыгрыш. Однако сообразив, в чем дело, сразу пошел в глухой отказ. Девица также все отрицала, даже отказалась назвать собственные имя и фамилию для установления личности.
Кострица-старший поставил на уши весь город, но единственным результатом его деятельности стало то, что адвокату за какую-то нереальную сумму под утро удалось вытащить протрезвевшего и насмерть перепуганного Эдика из КПЗ. С парня взяли подписку о невыезде, родители по-быстрому спрятали его в больнице, пояснив, мол, у сына нервный шок и, как следствие, общее расстройство нервной системы.
Но следствию на это было наплевать. При всем желании отмазать Эдика ни у кого не получится. В ходе задержания парень заявил, что автомобиль марки БМВ, государственный номер такой-то, принадлежит ему и никто его не угонял, а если бы попробовал, то ему бы точно оторвали яйца. При этом Эдик упорно твердил, что никого не сбивал и вообще не при делах. В то время как семеро свидетелей зафиксировали номер машины, а свидетель номер один, Виктор Шамрай, даже гнался за взбесившимся "бумером" и также зафиксировал номер. А поскольку машину никто не угонял и, кроме Эдика, сидеть за рулем в ней в тот день никто не мог, вывод напрашивался сам собой: Эдуард Кострица виновен в смерти пожилой женщины и причинении тяжких телесных повреждений ребенку. Суд и приговор - вопрос времени.
Отец Эдика понимал это, как никто. Поэтому, приложив максимум усилий, чтобы оттянуть время, он дождался возвращения старшего брата. Василий Кострица первым делом наведался в больницу к племяннику. Там он выгнал всех из палаты, а через двадцать минут перепуганная медсестра молча вытирала мокрым полотенцем кровь с разбитой физиономии Эдика, а он тем временем сплевывал обломки одного из передних зубов. Но эти подробности всплыли позже, случайно, и к делу непосредственно не относились.
Покончив с воспитательным моментом, Василий Кострица взялся за дело всерьез. Посыпались звонки из Киева на нужные номера в высоких кабинетах. Затем шестеро очевидцев круто изменили показания. Двое вообще от всего отказались, заявив, что на самом деле ничего не видели - просто хотели помочь милиции в поисках преступника. Трое заявили, что ошиблись в цифрах и назвали совершенно другие номера автомобиля, окончательно сбив с толку следователя. Еще один продержался дольше, но после того, как у него ни с того ни с сего вдруг сгорела собственная машина, сообщил, что ошибся и на самом деле точно не помнит номер "бумера".
Тем временем искалеченную девочку оперативно доставили в престижную киевскую лечебницу на специально оборудованном автомобиле коммерческой медицинской службы. Там к ней приставили парочку светил и вышколенную обслугу, и вскоре стало известно, что девочка уже ходит, хотя и прихрамывает, а временами у нее кружится голова. Но в целом необходимая медицинская помощь была оказана более-менее своевременно. Во сколько обошелся курс дорогостоящего лечения и кто за него заплатил - осталось тайной. Главное заключалось в том, что родные девочки, перед тем как отправиться вместе с ней в Киев, забрали заявление под предлогом того, что не имеют претензий. Тем более что стало совершенно непонятно, кому предъявлять эти претензии. Шестеро свидетелей были уже далеко не столь категоричны. А сам Эдик клялся-божился: до того набрался на собственных именинах, что провалялся в постели весь следующий день. Кстати, и у девицы прорезалась память, и она собственноручно накатала по этому поводу целых четыре страницы показаний.
Свидетели могли ошибаться. Эдуард находился дома. И разве мало в Житомире похожих БМВ, на которых разъезжают пьяные подонки? В конце концов, ведь лица водителя так никто и не видел, даже седьмой свидетель, Виктор Шамрай, который уперто стоял на своем и не менял показаний. К концу расследования он остался единственным, кто соглашался дать показания, и без него дело могло развалиться окончательно.
- Мутная была история, - согласился Бражник. - По-моему, уже следующей весной, после революции, у нас куча народу вылетела из-за коррупции. В том числе и дело Кострицы им припомнили.
- Нашим тоже досталось, - кивнула Кира. - Только дело все равно развалилось. Шамрай тоже отказался от своих показаний. Как и все остальные. Перепутал, понимаешь. Ошибочка вышла. Но знаешь, как и почему так вышло?
- Купили или запугали?
- Однажды утром, в конце июля, Виктора остановили прямо на улице и запихнули в машину… - Кира говорила спокойно, буднично. - В машине завязали глаза. Потом вывезли куда-то за город или в частный сектор, не суть важно. Заволокли в специально подготовленный погреб, оставив под потолком слабенькую лампочку, и приковали цепью к стальной скобе, вмурованной в бетон. А напротив, тоже на цепи, посадили здоровенного свирепого волкодава.
- Ничего себе!
- Причем, - продолжала Кира, - собачью цепь сделали вполне определенной длины. Даже натянув ее, пес не мог дотянуться до пленного на каких-то полметра. Выйти из своего угла он не мог. Неверный шаг - и зверюга схватит за ногу, за руку, да за что попало. Пес рвался вперед, стоило парню просто пошевелиться. Виктор кричал, пытался что-то объяснить, попросить - напрасно, с ним никто не общался. Так он провел в подвале с глазу на глаз с псом целые сутки. Голодный, раздетый до трусов. Под утро он уже весь был в собственной и собачьей моче, потому что сток в подвале отсутствовал. А псу хоть бы что: он просыпался от малейшего движения потенциальной жертвы…
Березовская сделала паузу. Бражник не знал, что сказать, хотя видал всякое, даже похлеще.
- Утром Шамрая вытащили наружу. Лиц своих похитителей он не видел, на всех были черные балаклавы. Его обмыли ледяной водой из шланга, швырнули одежду, а когда он оделся - снова запихнули на заднее сиденье машины. Там ему налили стакан водки и сунули в руки твердую папку, лист бумаги и ручку. Пояснений не последовало, но Шамрай все понял и написал так, как ему неоднократно советовали уже несколько раз и по телефону, и в личных беседах. После этого его отвезли в прокуратуру. У входа уже стояла его мать, насмерть перепуганная и заплаканная. Вместе с сыном, которого алкоголь на какое-то время привел в адекватное состояние, они прошли к следователю. И Виктор вручил ему заявление… Вот так и была поставлена последняя точка в деле Кострицы. Говорят, что после этого Шамрай глухо запил. Мать сначала кинулась было искать правду, подала заявление о том, что ее сына выкрали, но через пару дней дала задний ход - никаких перспектив. А Виктор пил вмертвую, и она была вынуждена везти его куда-то в Киев, чтобы уложить в специализированную больницу. Все это тянулось до поздней осени. Но знаешь, что любопытно? На работу в эти самые "Необычные факты" Виктору удалось устроиться как раз во время событий в Киеве. Майдан, всем не до работы, и уж тем более не до всякой там чертовщины, о которой эта газета писала и тогда, и сейчас… - Кира снова помолчала. - Но на самом деле и к нынешней истории все это имеет кое-какое отношение.
- Какое именно?
- Давай подумаем вместе, для этого и позвала. Тот, кто слил мне детали этого жуткого приключения с Шамраем, обмолвился: Василий Кострица на каком-то этапе обращался за помощью к Денису Ковалевскому. И получил ее.
- А конкретнее?
- Конкретнее - люди, ходившие под Акулой Дэном, подключались на этапе, когда попытка купить свидетеля не удавалась. Похоже, что подвал с волкодавом - его персональное ноу-хау.
- Хм… Но ведь Шамрай ни с какой стороны не причастен к убийству Поддубного. У них абсолютно разные интересы и круг общения. Они даже знакомы не были. И пока что… пока что общим в этих двух историях можно считать только то, что в обеих Акула Дэн фигурирует в качестве организатора преступления. Как минимум. Однако доказать ничего невозможно. Нет слов, Кира Антоновна, история показательная, Шамраю не позавидуешь. Но какое она может иметь отношение к нашему убийству? И при чем тут вообще Подлесное с его мистикой?
- Не знаю, - поморщившись, признала Березовская. - Просто подумала: а вдруг вдвоем нам все-таки удастся сложить пазл…
10
На самом деле не было ни плана "А", ни тем более плана "Б".
Бражник решил действовать по единственному в подобной ситуации плану - не строить никаких планов. Тем более что, собираясь в Подлесное, где можно столкнуться с самыми необычными явлениями, пусть даже и не мистическими, а обычными атмосферными или геологическими аномалиями, вряд ли разумно вообще разрабатывать планы. Любой из них, даже самый обстоятельный, может оказаться никуда не годным и кардинально измениться в следующую секунду.
Сергей решил действовать по собственному разумению. Поэтому обул армейские берцы, камуфляжные штаны, зеленый свитер с высоким воротом и теплую, но не тяжелую и не стесняющую движений пятнистую куртку. На голову - черную вязаную шапочку. В один карман сунул фонарик и запасные батарейки, завернутые в полиэтиленовый пакет. В другой - запасную обойму. Табельный "макар" сегодня отдохнет. Для таких ситуаций у Бражника, как и у большинства опытных оперов, имелся в загашнике конфискованный во время одного из обысков и не зафиксированный в протоколе "ТТ". Этот пистолет служил ему уже лет пять, хотя пустить его в дело доводилось всего трижды. И слава богу.
Операции, не санкционированные начальством, сотрудники "убойного" отдела проворачивали нередко. Потому что надежнее и эффективнее предпринять что-то на свой страх и риск, а уж потом, опираясь на результат, отписываться задним числом или просто помалкивать, сохраняя все в тайне.
Если уж по большому счету, то экспедиция в Подлесное не была серьезным служебным нарушением. Но он собирался действовать на чужой территории, к тому же вооруженный, что подпадало под пару статей уголовного кодекса. Вообще-то разбираться в этой истории должны были бы коллеги из района, а отчитываться им полагалось в первую очередь в областном управлении. Соответственно, в дальнейшем выявленными фактами надлежало заняться именно районному, а при необходимости - и областному розыску. Городской тут совсем ни при чем, в пролете. Зато если Бражник наворожит там чего не следует, городской розыск и его прямое начальство получат по шапке.
Субординация в милиции порой играет куда более значимую роль, чем непосредственное раскрытие преступления.