Однако Бражник, как и некоторые из его коллег, стреляных оперов с солидным стажем разыскной работы, добивался результатов, вследствие чего его терпело начальство, ценили партнеры, да и сам он имел основания себя уважать только благодаря злостному и систематическому нарушению этой самой субординации. Сергей порой даже готов был допустить нарушение прав человека и использовать незаконные методы допроса. Потому что совершенно искренне считал: убийца-наркоман не имеет права называться человеком, следовательно, действие человеческих прав и свобод на него не распространяется. И если такой тип отказывался давать показания, Бражник мог запереть его на сутки в квартире, где обычно встречался с агентурой, приковать для полноты картины наручниками к батарее парового отопления и заклеить рот скотчем. Спустя какое-то время, когда ломка скрутит подозреваемого в бараний рог, достаточно было просто показать ему издали шприц с дурью или пригоршню "колес", чтобы добиться чистосердечного признания.
Бандиты, с которыми он воевал несколько лет подряд, хоть и доказали, что искоренить бандитизм в одной отдельно взятой стране невозможно, тем не менее научили его чувствовать людей и разбираться в их мотивациях. В отличие от некоторых коллег, он никогда не выбивал показания, пользуясь электрошокером. В этом и заключалась причина того, что капитану Бражнику не особо светило в ближайшее время стать майором.
Его персональные показатели раскрытия дел оставались вполне средними, а иногда даже более низкими, чем средние. За это Сергей регулярно получал фитилей от начальства. Но оно, это самое начальство, в то же время знало: ни одно из признаний, полученных Бражником, впоследствии не окажется фикцией, преступник - вполне реальный и признается только в том, что совершил. Чужого на себя не берет, лишнего тоже, но и от своего не отрекается. Попался Бражнику - все, сливай воду. Если, конечно, виновен.
Потому-то начальство и недолюбливало капитана, и причиной тому был его чересчур независимый характер и упорное нежелание улучшать цифры отчетности. Недолюбливало, но и уважало: полученные опером результаты никогда не вызывали сомнений.
Именно поэтому Сергей Бражник, проработав без малого два десятка лет в уголовном розыске, мог позволить себе если и не полную, то все-таки определенную свободу действий.
11
С утра сеялся противный, совсем не декабрьский дождик.
Бражник не любил зиму. В сырую и холодную погоду в последнее время начинало ломить суставы, особенно усердствовало левое плечо. Уж лучше нормальная - крепкая, морозная и снежная - зима, чем эти грязные сопли, которые уже несколько лет подряд оптимисты горделиво именуют "европейской зимой", а ученые - следствием экологической катастрофы, связанной с глобальным потеплением.
Первым делом он развез детей по школам, как делал всегда перед тем, как отправиться на работу, если, конечно, не было какого-нибудь круглосуточного аврала. Затем вырулил на улицу, которая вела прямо к выезду из города, и припарковался у бровки тротуара. Вынул из бардачка карту, снова попытался найти на ней хотя бы намек на пресловутое Подлесное, плюнул и решил двигаться наобум. Авось повезет. Раз уж этот бывший населенный пункт сумели отыскать Шамрай и Тамара, милицейскому оперу это тоже под силу.
Дождь не утихал, и капитан заранее смирился с мыслью, что придется блуждать по мертвому селу в грязи и промозглой сырости. Ливни или обычные сильные дожди заканчиваются быстро, зато вот такие - отвратные мелкие, и в особенности в декабре, когда согласно всем законам природы уже должен лежать снег, - затягиваются на целый день.
До милицейского поста на границе зоны отчуждения Сергей добрался довольно быстро и без всяких приключений. Но на КПП его ждал сюрприз: навстречу, помахивая полосатым жезлом, выдвинулся не кто иной, как старший лейтенант Пузырь. Выглядел он каким-то удрученным.
При виде Бражника на лице Пузыря отразилось удивление.
- Тю! Здорово, капитан… Ты куда это собрался?
- Туда. - Бражник неопределенно указал вперед. - А ты чего тут околачиваешься? Тебе ж через двое суток на третьи заступать, а ты позавчера сменился…
- А… - Пузырь махнул рукой и сплюнул под ноги. - Теща мне вчера то же самое говорила. Думала, я ее в Коростень отвезу, к сестре. Сестра у нее там, болеет. Теща ей какой-то травы сушеной намутила, сказали ей - от всех болезней, кроме СПИДа.
- От СПИДа, значит, нет?
- Да мне откуда знать? - Пузырь пожал плечами, всем своим видом показывая, что плевать он хотел на то, от чего эта травка лечит, а от чего нет. - В общем, прокляла она меня…
- Прокляла?
- Ну, может, и не прямо. Зятя-мента с машиной, который сутки через двое дежурит, грех проклинать. Но уж разбурчалась, холера… Я, капитан, одного из наших подменяю. Чуть не в ногах валялся, ему тоже кого-то везти куда-то приспичило. Поляну накрыть обещал, да я и без всякой поляны… - Пузырь пониже наклонился к окну машины Бражника. - В последнее время я чем меньше тещу вижу, тем лучше. Я и согласился только потому, чтобы дома не отсвечивать. А она… - Что именно предприняла "она", Пузырь уточнять не стал, опять махнул рукой и выпрямился. - Так ты куда намылился?
- А ты как думаешь? В Подлесное, Коля, именно туда. Хочу взглянуть, что там за аномальная зона, в которой люди пропадают. Пощупать, понюхать…
- Ну да… Слушай, а может, не стоит? - спросил Пузырь.
- Надо, Коля. Сам знаешь, какая у нас работа. Это, кстати, хорошо, что ты на подмене. Покажи-ка еще раз, где ты Шамрая нашел.
Бражник уже видел это место. Ничего примечательного. Глина, бурьян. Обычные два квадратных метра почвы. Тем не менее выбрался из машины под дождик, потянулся до хруста в суставах, сунул руки в карманы куртки и прошел туда, где, если верить тому, о чем пишут "Необычные факты", проходит невидимая грань между двумя мирами. Не с неба же свалился Виктор Шамрай!
- Ну, насмотрелся? - зазудел из-за спины Пузырь. - Нету здесь никаких чудес. И следов тоже нет.
Бражник огляделся вокруг.
- Нет. Поеду дальше. Идем, покажешь на карте, где там оно, Подлесное это чертово.
- А ты, коллега, лучше бы не поминал здесь черта.
Предупреждение патрульного прозвучало настолько неожиданно, что Сергей даже вздрогнул, почувствовав, как легкий холодок пробежал по коже под свитером. Теперь он вгляделся в Пузыря внимательнее. Тот попытался ответить прямым взглядом, но не выдержал - отвел глаза.
- Говори, - коротко приказал Бражник.
- А нечего тут говорить… - Пузырь неуклюже затоптался на месте.
- Это почему здесь нельзя черта поминать? Обычное присловье, без всякого скрытого смысла. Если что-то знаешь…
- Единственное, что я знаю, - прервал его Пузырь, - так это то, что люди в Подлесном постоянно исчезают.
- Что значит - исчезают?
- Идет себе человек, а потом раз - и нету.
- Сам видел или просто болтают?
- Я видел, как мужик из воздуха нарисовался. Как раз там, где ты стоишь. Не, шага на два-три правее… А перед этим девка исчезла, и тоже из воздуха… как пьяный в открытую дверь. И раньше слухи ходили… Нечисто там, капитан.
Бражник смерил Пузыря взглядом, от которого старлей невольно втянул голову в плечи.
- Место, говоришь, поганое? И люди там исчезают? Но если исчезают, значит, какого-то черта они туда, в Подлесное, таскаются? Так или нет?
- Не знаю. - Пузырь зачем-то отодвинулся от Сергея на несколько шагов. - Сам я не видел, и ездить мне туда незачем. Люди говорят, потом это… в газетах пишут… Да я и сам чувствую: что-то неладное там творится. Здесь перетопчешься сутки, а потом, знаешь, состояние такое… Вот вроде и отгулов набралось на неделю, взял ты их, пару дней побухал, а на третий с утра ничего уже не хочется, все вокруг тебя ненавидят, на части разорвать готовы… Понимаешь?
- Ясно, - кивнул Бражник, и его желание попасть в Подлесное существенно усилилось.
Он не смог бы объяснить это ощущение так же просто, как сделал это только что Коля Пузырь. Но его в самом деле будто что-то тянуло туда, толкало в спину, звало .
- Так, может, это… Не ездил бы ты туда. Пусть уж лучше эти, очкастые ученые, своим очком рискуют. Я, капитан, ты уж прости, такой человек - никогда другому не посоветую такого, чего бы сам делать не стал. А я бы в это Подлесное даже за премию в размере месячного оклада ни ногой.
Пузырь вдруг уставился на опера странным умоляющим взглядом. Примерно таким, какой Сергей замечал у бродячих псов, которые выпрашивают на рынке остатки недоеденных беляшей. Старлей в самом деле не хотел, чтобы Сергей ехал в Подлесное. И чего-то боялся. А страх за годы своей работы Бражник научился чувствовать буквально всей кожей. И причина его пока неясна: боится Коля Пузырь чего-то или кого-то .
- Ты меня так напугал, что теперь я уже точно поеду. - Опер не удержался и слегка похлопал старшего лейтенанта по плечу. - Пока светло, надо поглядеть, порыскать малость. Ну а от бабая, если встречу, удеру.
Пузырь промолчал. Только обреченно вздохнул и поплелся за Бражником, чтобы показать ему на карте маршрут.
12
Как ни старался капитан прибыть на место пораньше, конечной цели своей поездки он достиг только к полудню.
До начала ранних декабрьских сумерек оставалось, таким образом, чуть больше четырех часов. То ли Пузырь так путано пояснил маршрут, то ли в самом деле в этих местах творятся какие-то странные вещи и кто-то буквально отводит глаза путникам, но Бражник почти час проплутал по каким-то заброшенным проселкам и только чудом не завяз по самые фары, причем несколько раз казалось, что прямо к тому идет. Спасла лишь неторопливая осторожность, с которой Сергей вел машину в незнакомой и давно покинутой людьми местности. Не застрял он и при въезде в село, поскольку был готов к западне на дороге. Последние метры он преодолел на первой передаче и в результате беспрепятственно въехал на главную улицу Подлесного.
Остановившись и вынув пистолет из кобуры, Бражник вышел из машины, держа оружие наизготове. Затем, осмотревшись, коротко рассмеялся - прежде всего, над собой. Если бы сейчас кто-то посторонний мог его видеть, то заметил бы, что опер ведет себя точно так, как копы в американских сериалах. Сдвинув свою вязаную шапку на затылок, капитан осмотрелся еще раз - уже внимательнее, фиксируя детали.
Село, покинутое более двух десятилетий назад, под неутихающим дождем выглядело особенно серым и угрюмым. Первое, что поразило Сергея, давнего городского жителя, - странная, неестественная, даже сверхъестественная тишина, царившая вокруг. Ему даже показалось, что он слышит, как капли дождя в воздухе легонько касаются друг друга, а падая на землю, издают звук сыплющегося из мешка зерна.
Подобные ощущения Бражник испытывал и раньше.
Кроме того, вспомнились старые фильмы об оккупированной немцами Беларуси. Маленькие селения, по которым прошлись железной метлой карательные отряды эсэсовцев. И в кино, и на фото, которые Сергею доводилось видеть в музейных витринах и в школьных учебниках по истории, эти села выглядели мертвыми, искалеченными организмами и производили гнетущее впечатление.
Мертвые организмы. Мертвые …
Вот оно, ключевое слово. Бражник внезапно почувствовал, что явился не в сказочное мертвое царство, нет, его занесло на самое настоящее, вполне реальное кладбище. Это ощущение он не мог толком объяснить. Не мог найти ответ на вопрос, почему ему кажется, что еще полчаса, максимум час, и земля вокруг него начнет шевелиться, осыпаться, и из-под нее полезут смердящие восставшие мертвецы. В точности как в тех фильмах-страшилках, которые крутили в подвальчике-видеосалоне в последние годы советской власти. На фильмы ужасов, в которых без конца возвращались покойники и разгуливали зомби, почему-то считалось прикольным ходить с девчонками: в душной темноте подвала, когда отвратные мертвецы хватали за ногу очередную жертву, подружка вскрикивала, пугалась и интуитивно жалась к своему кавалеру в поисках защиты. А тот, не будь дураком, пользовался моментом и распускал руки.
Должно быть, что-то неправильное было в Сереге Бражнике: он не боялся фильмов ужасов, потому что навидался настоящих трупов, которые никогда не воскресают. Он знал: зла следует ожидать только от живых. Поэтому только посмеивался над любителями киношных страшилок и не понимал суеверного страха, который кое-кто испытывает, даже случайно оказавшись ночью близ кладбищенской ограды. Не говоря уже о том, чтобы прогуляться по самому кладбищу - такие вещи считались чуть ли не подвигом.
Тем не менее здесь, на окраине заброшенного села, оперу стало не по себе. Только сейчас он вдруг начал понимать, в чем причина того, что большинство людей не любят бывать на кладбищах. Будь они действующие, мемориальные, давно закрытые или вовсе заброшенные. Недаром существует поверье: на месте погребения нельзя ничего строить, иначе жди беды. Может, где-то здесь, на этой самой территории, кто-то еще в давние времена кого-то убил и закопал, а люди, не зная об этом, поселились тут… Интересно, сколько поколений сменилось в Подлесном до того майского дня, когда его жителям объявили о массовом переселении?
Поймав себя на этих совершенно посторонних мыслях, Бражник тряхнул головой, словно отгоняя комариный рой, и сосредоточился на первоочередных задачах. А были они довольно простыми. Побоку все эти ощущения и предчувствия, к черту суеверия. Необходимо методично, нигде особенно не задерживаясь, чтобы успеть до сумерек, обследовать пустое село. Пройтись от одного двора к другому, от хаты к хате. Не так уж их и много здесь. Что он пытается найти - Сергей и сам толком не знал. Поэтому решил довериться внутреннему голосу и интуиции: то важное, ради чего он сюда приехал, не должно остаться незамеченным.
Вот и план действий.
Не пряча пистолет, он оглянулся на машину, на всякий случай вернулся к ней и заблокировал двери, после чего двинулся к ближайшему дому, сиротливо стоявшему под дождем по левую сторону улицы.
Рухнувший дощатый забор. Пустой двор. Полуразрушенный сарай, крыша провалилась внутрь. Дверь болтается на одной петле, рядом с крыльцом на мокрой земле валяется ржавый, явно ни на что не годный, выдранный с мясом навесной замок. Видно, в свое время здесь основательно попаслись мародеры.
Толкнув дверь ладонью, он вошел в чье-то бывшее жилье, где не пахло уже ничем человеческим, только крысиным пометом. Три комнаты, коридор, небольшая кухонька. Нигде ничего. Невозможно понять, кто здесь жил, кем были эти люди. Сыро, пусто, загажено.
Выбравшись под открытое небо, Бражник с силой выдохнул, перешел на противоположную сторону улицы и в таком же порядке обследовал следующий дом.
Опер по-прежнему не знал, что именно ищет. Однако спустя полтора часа он наткнулся на одну весьма нехарактерную для этого мертвого царства деталь и внезапно понял: это то самое, что поможет ему в дальнейших поисках.
Дальше он уже действовал гораздо увереннее.
13
Имя специалиста, который располагал самой исчерпывающей информацией о параллельных мирах, Кире Березовской подсказали в редакции "Необычных фактов".
Дозвонившись туда по единственному номеру, указанному в выходных данных газеты, она пообщалась с девицей по имени Екатерина Гуга. Та представилась офис-менеджером, посочувствовала бедняге Шамраю, пострадавшему неведомо за что, а затем с нескрываемой радостью сообщила, что в данный момент никакого начальства в редакции нет, но она и сама готова помочь прокуратуре, чем сможет. Девица довольно быстро сообразила, что требуется Кире Антоновне, и оперативно отыскала координаты одного из постоянных экспертов газеты - некоего Ростислава Торбаса.
- Правда, мобильного у него нет, а трубку домашнего он редко берет, - бойко предупредила Катя.
- А почему?
- Почему нет мобильника или почему трубку не берет? - уточнила девушка.
- И то и другое. Вы же с ним как-то связываетесь?
- Торбас не доверяет телефонам. Говорит, что мобильники - проводники негативной энергии. Половина сигналов идет через спутники, а спутники ближе к космосу. А позитивность космической энергии пока что никто не доказал.
Катя Гуга произнесла всю эту чушь невозмутимо, будто подобные утверждения для нее были в порядке вещей. Хотя, сообразив, куда именно она обратилась за помощью, Березовская только кивнула сама себе: эти и сами всю дорогу на такой волне или, во что больше хотелось верить, привыкли ко всему и воспринимают всякие чудачества как должное.
- Хорошо, а обычный телефон, стационарный?
- Да он просто трубку не берет. Не любит звонков от любопытствующих незнакомцев.
- Допустим. Но редакция все-таки каким-то образом поддерживает с этим Торбасом связь?
- Очень просто. У него стоит автоответчик. Кроме того, есть несколько номеров, которые он помнит наизусть и считает безопасными для себя и даже необходимыми. Мать, бывшая жена, может, кто-то еще, не знаю. В том числе и наша редакция. Если надо срочно связаться с Торбасом, все звонят с телефона, что в приемной шефа. Это тот, по которому и мы с вами сейчас говорим.
- Ну не ехать же мне к вам в офис… Послушайте, Катя, вы не могли бы оказать мне… - Кира запнулась и поправила себя: - Я имею в виду следствию… В общем, небольшую услугу?
- Позвонить ему отсюда и предупредить, чтобы ждал вас? - мгновенно догадалась Катя. - Это без проблем, только в прокуратуру Торбас не придет. А домашний адрес он запретил давать без предварительного согласования с ним.
- Так позвоните ему, пожалуйста, и попросите разрешения дать его адрес… - Кира начала терять терпение. - Я, конечно, могу дать оперативному персоналу поручение собрать все данные об этом вашем зашифрованном консультанте. После чего за ним приедут и вежливо пригласят ко мне в кабинет, если же он попробует спрятаться в этот свой параллельный мир, его и оттуда вытащат и доставят в прокуратуру приводом. Передайте ему, пожалуйста, эти слова, когда будете звонить.
- Да он таких вещей не боится, - бойко отрапортовала на другом конце линии офис-менеджер. - Во-первых, потому что он там под своим именем не прописан. И без его согласия никто его не найдет.
- А как у него со здоровьем? В порядке? Он что, по поддельным документам живет?
- Документы у него подлинные, - успокоила Катя. - Только его настоящую фамилию мало кто знает. Во всяком случае, у нас в редакции. Торбас - это псевдоним, под которым он время от времени пишет для нас статейки и комментарии. Дело в том, что своей настоящей фамилии он немножко… э-э… стесняется.
- Она непристойно звучит?
- Обычная еврейская фамилия. А он вбил себе в голову, что людям с такими фамилиями чаще всего не доверяют. Или не вполне доверяют. Чтобы он ни говорил, ему в ответ: "А, бросьте, это все ваши еврейские штучки".