Она снова надела очки, поднялась и, сунув ноги в теплые старомодные тапки, неторопливо прошла в кухню, чтобы заварить чашку чая из шиповника с ромашкой. Кира редко покупала фасованные чаи. Отдельно искала высушенные плоды шиповника, отдельно - ромашковый сбор, заливала смесь крутым кипятком и настаивала полчаса, чтобы потом аккуратно сцедить в большую кружку, добавить чуть-чуть горячей воды и неторопливо выпить. Сам процесс приготовления чая помогал ей сконцентрироваться, ведь необходимо было приложить совсем немного усилий, но нельзя было никуда торопиться.
Обстоятельно совершая привычные операции по приготовлению целебного напитка, Кира одновременно пыталась понять, где и что она могла упустить в своих рассуждениях. Какого именно кадрика не хватает? Над чем ни она, ни кто-либо другой до сих пор как следует не задумались или вообще не думали?
Поставив на конфорку эмалированный чайник - электрических она не признавала, - Березовская опустилась на табурет и занялась одним из самых неблагодарных и скучных дел на свете: стала ждать, пока тот закипит. Воды она налила немного, меньше литра, но подождать все равно придется.
Да, но чего же все-таки не хватает в этой истории? Или что в ней лишнее?
Восемнадцать трупов в Подлесном, однозначно. На них и на могильщиков Шамрай и Бражник наткнулись совершенно случайно. Именно наткнулись, потому что, по большому счету, Сергей пытался разобраться не только в том, что случилось с Шамраем, но и в том, что произошло с Тамарой.
О’кей, трупы - это другой сюжет. Кира приказала себе остановиться и больше не думать в этом направлении. Там, слава богу, уже целая очередь стоит из желающих примазаться, прославиться или хотя бы попозировать на фоне раскрытия столь масштабного для Житомирщины преступления. Значит, им с Сергеем в любом случае останется дело Поддубного, совершенно безнадежное при всей своей кажущейся простоте и очевидности. Хотя вряд ли, в свете того, что произошло в жизни Бражника в последние дни, он сможет довести это дело до конца вполне официально. Но об этом - тоже потом.
Думай, Кира, думай.
Любое расследование только в одном случае можно назвать успешным - если следствие получает максимум информации обо всех ключевых фигурах. И не только ключевых…
У них есть подробная биография жертвы, то есть Григория Поддубного.
Есть целое досье на Дениса Ковалевского.
Есть сведения об Антоне Коновалове, охраннике Акулы Дэна. Их вполне достаточно, чтобы заподозрить его в совершении убийства или в непосредственном соучастии.
Есть сведения о…
СТОП!!!
Чайник вскипел, залихватски свистнув.
Кира почувствовала, где ошибка. А раз почувствовала - значит, нашла.
Сбегав в комнату за телефоном, она сделала несколько звонков, всякий раз извиняясь, что тревожит абонента в столь поздний час, задала пару вопросов и только после этого взялась заваривать свою ромашку с шиповником. Все равно придется ждать, когда ей ответят.
8
В воскресенье Виктор Шамрай сделал неожиданное открытие: Катя Гуга, оказывается, имела на него какие-то виды.
С тех пор как он оказался в больнице, от редакционного офис-менеджера медикам просто проходу не было. Пока он лежал под капельницей без сознания, Катя попыталась взять реанимацию штурмом. После короткой стычки с милиционером и медсестрой пакет, который она имела при себе, лопнул, апельсины раскатились по полу, все кинулись собирать фрукты и в процессе нашли общий язык, а заодно убедили Катю, что больному необходим покой - к нему даже родную мать не пускают.
Сейчас же, на третий день после того, как его перевели из реанимации в обычную палату, доступную для посетителей, Виктор ежедневно принимал у себя помимо матери и следователя, который вел "дело о восемнадцати трупах", еще и Катю Гугу. Девушка таскала не только фрукты: на сей раз она принесла собственного приготовления картофель с мясом и грибами, запеченный в горшочке и аккуратно переложенный в стеклянную банку. Отчего, сокрушалась Катя, жаркое много потеряло и стало далеко не таким аппетитным, как если черпать его ложкой прямо из горшочка. Кроме того, она жарила для него куриные бедрышки, носила минеральную воду, яблоки и виноград в таком количестве, которое один человек физически не в состоянии одолеть. А однажды Катя пересеклась с матерью Виктора и быстро нашла с ней общий язык, причем настолько быстро, что, едва войдя в палату, мать объявила: "Катя - хорошая девочка. Смотри, Витюша, смотри, сынок…"
Ну а сама Катерина пару раз недвусмысленно намекнула: мол, намерена присматривать за ним и дома.
Дома! О возвращении домой Виктор пока даже не думал. Врачи ничего конкретного не говорили. Хотя, придя в себя и вспомнив все, он уже через день пошел на поправку. Не так быстро, как хотелось бы, но, по крайней мере, хуже не становилось. Однако медики явно собирались продержать его в больнице как минимум до конца следующей недели. Декабрь еще только начинался, но журналист запротестовал: в конце концов, не валяться же ему здесь до Дня святого Николая!
О том, что в это время происходило с Тамарой, никто толком не знал - кроме него, Виктора Шамрая.
Оба они оказались в одном отделении областной больницы. Девушку, как ни странно, никто не навещал, и Виктор постарался наладить контакт со своей героиней и принялся ее подкармливать Катиными подношениями. Впрочем, аппетита у Тамары почти не было, она была немногословна, держалась замкнуто, а когда Шамрай коротко рассказал ей о могильнике в Подлесном, не ужаснулась, не стала расспрашивать, да и вообще никак не отреагировала. Обронила пару слов - и все.
Чаще всего Виктор заставал ее у окна в коридоре или в палате. Тамара смотрела на холодную, присыпанную мелким снежком улицу и, казалось, считала пешеходов и проезжающие мимо машины. Когда он окликал ее или неожиданно касался плеча, Тамара вздрагивала.
Журналист так и не решился напрямую спросить ее о том, что с ней случилось. Для этого надо было самому прийти в норму и собраться с мыслями. События, начавшиеся в прошлую пятницу, а в особенности похищение и его алкогольные последствия, выбили его из колеи и напомнили о том, что случилось четыре года назад. Он долго размышлял, как пробить эту стену молчания и отчужденности и заставить Тамару рассказать, что она увидела в покинутой деревне. Ведь именно это почему-то интересовало его похитителей. Но сейчас, стоя рядом с безмолвной девушкой, он не чувствовал никакой уверенности в том, что действительно хочет прояснить для себя всю эту опасную муть.
Потому что вчера, после очередного разговора со следователем, Шамрай окончательно убедился: Тамара Томилина либо лжет, либо о чем-то умалчивает.
Она действительно видела что-то или кого-то в аномальной зоне. Недаром бандиты, прессовавшие его, Виктора, почему-то были уверены: Тамара может разболтать об увиденном. Но они ошибались. Девушка упорно скрывает подробности того, что с ней случилось. Не хочет касаться этой тайны. Или…
Или не может.
9
Кира Березовская долго не могла уснуть в ту ночь.
А когда наконец уговорила себя отключиться, поспать ей удалось чуть больше четырех часов. Из сна ее вырвал резкий телефонный звонок. Она ждала ответов на вопросы, заданные вчера вечером, и надеялась, что даже в воскресенье удастся получить необходимые ей сведения, поэтому была слегка разочарована. Звонили не коллеги.
Голос жены Сергея Бражника она узнала сразу.
- Да, Люда. - Кира подавила зевок.
- Я тебя разбудила, извини…
- Ничего. Я все равно уже не спала, - соврала Кира, краем глаза зафиксировав цифру на настенных часах - десять минут девятого. - Просто лежала, думала кое о чем.
- Я тоже лежала и думала. Слушай, Кира, хотя бы ты можешь со мной по-человечески поговорить?
- Что значит - хотя бы я? Больше некому?
- Сергей не хочет. На эту тему. Понимаешь?
Так сложилось, что Кира дружила не только с Сергеем, а со всей его семьей. Если бы и у нее была семья, можно было бы сказать, что они дружили семьями. Однако это неправильно. Еще Кира знала, что Люда Бражник, мать двоих детей и терпеливая жена бывалого, битого и стреляного мента, жалеет ее, сочувствует ее одиночеству и одно время даже пыталась подыскать ей какого-нибудь, как она выражалась, "положительного мужичка". Эти поползновения Березовская пресекла сразу, на корню. Но обе женщины, между которыми было все четыре года разницы, остались подругами и запросто могли обсуждать любые проблемы, в том числе и семейные проблемы Бражников.
Именно такая возникла на днях. Сама Кира не считала увольнение Сергея из органов такой уж большой проблемой. Но с женой он почему-то не спешил эту тему обсуждать.
- Ладно. Давай я тебе все расскажу.
- Буквально все?
- Ну, всего никто никому никогда не расскажет. Но проведу ликбез по основным пунктам. Ко мне приедешь или где-нибудь встретимся?
- Знаешь… - Людмила выдержала небольшую паузу. - Ты извини, что дергаю тебя… Ты сможешь приехать к нам? Заодно и позавтракаем. У тебя же в доме, кроме этих твоих чаев из бурьяна, наверное, и нет ничего…
Готовить Кира Березовская на самом деле не умела и не любила. То есть наоборот: не любила, потому и не умела. Даже обычную яичницу с салом, наскоро зажаренную хоть Людой Бражник, хоть поваром первой попавшейся забегаловки, которого посетители никогда в глаза не видели, она не могла сравнить с кулинарными творениями, которые выходили из ее рук. Поэтому она давно прекратила тратить время на приготовление еды и перешла на полуфабрикаты, требовавшие минимум усилий. А то, что все эти мороженые котлеты и пельмени, которые требовалось только разогреть на сковороде или бросить в кипяток, портят фигуру, ее не беспокоило: Кира Березовская за ней никогда не следила.
Поэтому она даже не поинтересовалась, что у приятельницы за завтрак. Главное - не надо тратить время, чтобы приготовить нечто для заполнения пустоты в желудке.
- Ладно. Сейчас буду.
- Когда примерно?
- Я только что встала. Надо окончательно проснуться, собраться… У тебя что, светский прием, надо прибыть точно к назначенному времени? Ну, час, максимум полтора, где-то так…
10
Виктор Шамрай в то утро завтракал по-царски.
Катя, выкладывая аппетитные блинчики с мясом в пластиковую тарелку, тараторила: родители передали гостинцы из села, поэтому вчера она весь вечер провозилась - готовила фарш, обжаривала лучок, пекла блинчики, заворачивала в них начинку, а потом еще, для большего эффекта, все это немного подержала в духовке.
Сосед Виктора по палате, пенсионер-отставник дядя Коля, из-за спины Кати делал красноречивые жесты - подмигивал и показывал большой палец.
- Вкусно? - поинтересовалась Катя, когда Виктор отправил в рот сразу половину блинчика.
- Угум, - промычал тот, энергично жуя.
- Угощайтесь, дядя Коля! - Катя повернулась к отставнику.
- А как же без меня, Катруся! - Дядя Коля так широко ухмыльнулся, что его широкая физиономия стала похожа на компьютерный смайлик. - Как-то у нас проходили очень ответственные учения и один молодой придурок-первогодок чуть себя не сжег…
- А вы где служили, дядя Коля? - вежливо поинтересовалась Катя.
- В пожарных войсках, - охотно ответил отставник, еще больше оживляясь.
Виктора охватила паника: о своей службе в пожарных войсках и о преподавании основ гражданской обороны студентам Житомирского педагогического института его сосед мог говорить бесконечно, казалось, даже во сне.
- Значит, подпалил себя салага. Ну а я как командир бросился спасать. Спас, но и сам малость обжегся. Где - не покажу, но ты, Катруся, догадываешься…
Катя положила ему три блинчика на отдельную тарелку, и отставник с охотой взялся за них, не прерывая воспоминаний.
- Объявили мне, значит, благодарность, как положено. И сразу в госпиталь. В военный, само собой, - уточнил на всякий случай дядя Коля. - Ну а в этом госпитале на кухне одна такая куколка борщи варила… Все поняла, Катруся?
- Поняла, - кивнула девушка.
- Вот. И, значит, закрутилось у нас с ней это самое. Тут опять же какое дело: у нее и выбора особого не было. Потому что в нашем отделении все лежачие, ну поголовно. А я не просто ходячий - я ого-го какой ходячий! Словом, все у нас нормально сложилось. Так я это к чему: эта моя повариха такие же налистники для меня специально пекла! Домашний творог, домашняя сметанка, яйца домашние! - Отставник даже пришлепнул замасленными от Катиных блинчиков губами. - Правда, из этого ничего серьезного так и не вышло. Она же знала, что я женат. Только прослезилась, когда я выписывался, и дело с концом…
- А вам, дядь Коль, жена разве передачи не носила? - полюбопытствовал Виктор.
- Носила, - признался сосед. - Но не то. Совсем не то. Знаешь, как это бывает: всегда находятся барышни, которым хочется приготовить мужчине что-то особенное. Поняла, Катруся?
- Все она поняла. - На самом деле Шамраю сейчас было не до воспоминаний отставного пожарника. И даже не до Катиных эксклюзивных блинчиков.
Кажется, это заметила не только она. Сосед тоже расслышал напряженную интонацию в голосе Виктора, поэтому живо свернул воспоминания, поднялся и пошаркал в соседнюю палату, где собирались преферансисты. Те постоянно гнали от себя старого зануду: мало того что играл паршиво, так еще и голову морочил своими пожарными мемуарами.
Когда они с Катей остались в палате одни, Шамрай отставил тарелку с недоеденными блинчиками.
- Не нравятся? - Девушка поняла его жест по-своему.
- Тут другое… - Виктор не знал, с чего начать разговор и стоит ли вообще заводить такой разговор с Катериной.
- Что, голова разболелась? - Она протянула руку, пытаясь положить ладошку на его лоб, но Шамрай раздраженно отшатнулся.
- Нормально у меня с головой. То есть… Короче, я не знаю…
- Я могу помочь? - после короткой паузы спросила Катя.
Журналист задумался.
- Вообще-то, нет, - честно признал он чуть погодя. - Но есть один человек, который, как мне кажется, сможет. Ты не могла бы найти телефон той женщины из прокуратуры? Ну, следователя, она еще приходила сюда… Помнишь ее?
- А-а, такая страшненькая… - Катя сложила колечками большой и указательный палец каждой руки и приставила их к глазам, изобразив очки. - Эта?
- С чего ты взяла, что страшненькая? - буркнул Виктор. - Нормальный человек… женщина… Да, она самая, - наконец кивнул он. - Зовут Кира Антоновна. Фамилия - Березанская… или Березовская, точно не помню. Найдешь ее?
- Сегодня? - удивилась Катя.
- Желательно. Я понимаю - воскресенье, выходной… Завтра было бы проще. Только, Кать, надо сегодня, кровь из носу!
Девушка несколько секунд пристально смотрела на Виктора, а затем, встрепенувшись, принялась рыться в сумочке. Выудила оттуда телефон, ежедневник, записную книжку и разложила все это на коленях.
- Это же кучу номеров обзвонить придется…
- Катя, неужели с твоим опытом нельзя найти в Житомире мобильный номер следователя городской прокуратуры?
- Наверно, можно… Только не с моим мобильником. - Девушка кивнула на телефон. - Там всего десять гривен на счету. А корпоративная безлимитка - в редакции. Сам знаешь, ее в последнее время запретили выносить из офиса: кризис, экономия и все такое…
- Кать… Ну я очень тебя прошу! - Девушке вдруг показалось, что еще немного - и у Шамрая начнется истерика. - Смотайся в офис. Тебя охрана пропустит, несмотря на воскресенье. Садись на телефон и ищи. Правда, это очень, очень важно.
- Для тебя? - Катя внезапно заговорила шепотом.
- Для меня, - кивнул Виктор. - Это же просто, Катя. Кира Антоновна, следователь прокуратуры…
11
Плов у Людмилы получился отменный.
Даже Кира, далеко не всегда получавшая от еды удовольствие, оценила. Детей дома не было: сын и дочь Бражников были уже достаточно взрослыми, чтобы в воскресное утро не киснуть под одной крышей с родителями. Гостья чувствовала, что хозяйке дома хотелось бы начать неприятный для нее разговор прямо с порога, но годы, прожитые с сыскарем, научили Людмилу сдерживаться и терпеливо ждать. Зато сама Кира, хоть и знала, что собирается сказать, все еще не знала, как это преподнести. Поэтому собиралась с мыслями, рассеянно болтая с подругой о всяких женских делах, и, только когда Людмила предложила чаю, начала:
- Ладно. Перейдем к делу.
Людмила насыпала в заварник дешевой черной смеси, щелкнула кнопкой электрочайника.
- У тебя, случайно, никакого травяного чая нет?
- У нас его не пьет никто… За что Сергея выгоняют, Кира?
Березовская отодвинула тарелку. Людмила поставила ее в мойку, вернулась на место и вопросительно взглянула на гостью.
- Не все так драматично, - осторожно начала Кира. - Его не выгоняют. Предлагают отставку. Из-за ранения… И вообще…
- У него три ранения, это не считая последнего. До пенсии по выслуге ему еще шесть лет. И он не инвалид, вполне может работать.
Чайник вскипел. Людмила снова поднялась, залила заварку кипятком, закрыла чайник крышкой и снова уселась напротив.
- Ты так защищаешь мужа, будто я его в чем-то обвиняю, - проговорила Березовская. - Сама должна понимать: офицер милиции с его опытом и квалификацией в Житомире без работы долго сидеть не будет. Даже во время кризиса. Не переживай, Серый твой не пропадет.
- Пропадет, - упрямо мотнула головой Людмила. - С его принципами - точно пропадет. Ты же его знаешь.
- И ты знаешь. Причем гораздо лучше, чем я. Со всех сторон, - заметила Березовская. - Тут другое удивительно: как это твой Бражник со своими принципами до сих пор в милиции держался? И только теперь прорвало…
- Такой, как он есть, мой Бражник всем этим деловарам нужен еще меньше, чем родным органам правопорядка. Его же просто вышвырнули!
- Ну раз уж мы заговорили о его принципах, значит, обе понимаем, почему это произошло. В самом деле, Люда, это уже давно должно было случиться.
- Вот я и прошу тебя: объясни, ради бога, почему это случилось именно сейчас. И как это случилось. Потому что о причинах я и сама догадываюсь.
Занервничав, Людмила поднялась, наполнила чашки, насыпала в свою две ложки сахара, помешала, сделала глоток и поперхнулась. Кира тоже поднялась, чтобы похлопать ее по спине. Потом прислонилась к кухонному подоконнику и скрестила руки на груди.
- Ладно, начнем считать причины. Капитан Бражник никого не поставил в известность о своем намерении отправиться в это проклятое Подлесное. Формально это можно трактовать как нарушение. При желании управление собственной безопасности может обвинить Сергея в проведении какого-то заказного расследования в служебное время. Это в порядке вещей, давно поставлено на поток, а Бражник - один из немногих, если не единственный, кто ни разу не подписался на подобную "заказуху". Другим не мешал, но сам от таких тем держался в стороне. Принципы, да?
Людмила молча кивнула, обхватила ладонями еще теплую чашку.