Снаружи шатра сотни "Носорогов", "Лендрейдеров" и "Громовых ястребов" готовились нести тысячи Сынов Хоруса в битву. Среди легионеров были расставлены оставшиеся титаны Вулканум, Мортис и Вульпы. Они были силой, способной учинить абсолютное разрушение, однако тоже ждали.
Малогарст стоял рядом с магистром войны, но после начальных выстрелов битвы мало что говорил. Хорус ощущал его замешательство, вызванное ведением сражения, при котором целая треть армии еще не вступала в бой. Хорус не вдавался в объяснения. Довольно скоро его мотивам предстояло стать очевидными.
- Юстаэринцы Эзекиля ожесточенно пробиваются к центру, - произнес Малогарст. - Уничтожение горы Железный Кулак полностью разбило левый фланг.
Чудовищные ударные волны при орбитальном обстреле с "Вар Зерба" показались им гулом далекого землетрясения. На горизонте, словно тлеющая зола, тянулся пронизанный огнем дым. Дождю пепла предстояло длиться несколько недель, превращая весь агропояс в мрачную пустошь.
- Если Эзекиль не намеревается быть уничтоженным "Идеалом Терры", ему понадобится поддержка.
- Он ее получит, Мал, - заверил Хорус.
- Откуда, сэр? - спросил Малогарст. - Предполагалось, что Красный Ангел ввергнет Кровавых Ангелов в безумие и разрушит центр, чем воспользуются наши части Армии. Но сыны Сангвиния мертвы, а наш центр еще не нанес сколько-нибудь существенного удара. Они гибнут там толпами.
Хорус сделал жест над гололитическим дисплеем, уже зная, что именно увидит. Имперские пушки расправлялись с его подразделениями Армии в середине наступления. Поля перед хребтом представляли собой смертное поле, покрытое горящими остовами и трупами. Тысячи уже умерли, еще тысячам предстояло умереть.
Хоруса задевало, что Круор Ангелус не сдержал своего обещания обратить Кровавых Ангелов. Учитывая, что он сам нарушил планы Эреба, чтобы предотвратить то же самое на Сигнусе, он не мог не заметить иронии.
- А Аксиманд увяз на правом против сил Тринадцатого легиона, - продолжил Малогарст. - Чтобы пробить этот фронт, понадобится копье Сынов Хоруса. Вам нужно задействовать остальную часть легиона и силы титанов.
- Мал, ты указываешь мне, что делать?
- Нет, сэр.
- Хорошо, - произнес Хорус. - Потому что я вижу составляющие войны иначе, чем другие люди. Убийство таких масштабов не сводится только к численности и перемещениям на поле боя. Просто наблюдая за ними, я облекаю их в форму и подчиняю своей воле. Ты можешь представить, чтобы кто-то из моих братьев справлялся со столь хаотичным делом, как война, так же, как я?
- Нет, сэр.
Хорус укоризненно покачал пальцем.
- Брось, Мал, ты не такой. Хватит говорить, будто сикофант. Ответь честно.
Малогарст поклонился.
- Возможно, Жиллиман.
- Слишком очевидно, - сказал Хорус. - Некоторые думают, будто у него нет мужества для войны, что его заботят лишь великие планы и стратагемы. Они ошибаются. Он знает войну так же хорошо, как я, просто жалеет об этом.
- Тогда, быть может, Дорн?
- Нет, он слишком закоснелый, - произнес Хорус. - И не Лев с Вулканом. Не Хан, хотя у нас с ним очень близкие подходы.
- Кто же тогда?
- Феррус, - ответил Хорус, постукивая по крышке стоявшей рядом с ним изукрашенной коробочки из лакированного дерева и железа.
- Если он был так одарен, почему же он мертв?
- Я не говорил, что он был безупречен, - произнес Хорус, подавшись вперед, когда обновившийся гололит зарябил от помех. - Но он знал войну как никто другой. Терра уже была бы наша, если бы он к нам присоединился, если бы мой брат Фениксиец подошел к делу с толикой хитрости.
- Хитрость никогда не была сильной стороной Фулгрима, - заметил Малогарст.
- Так, но нам это на пользу.
- В самом деле?
- Та сила, которую Фулгрим столь охотно принял, многие годы сладко нашептывала во снах правителей Молеха, - произнес Хорус. - Эти грезы вот-вот воплотятся в реальность. И когда это случится, Мал, поверь мне, ты будешь рад, что мы остались так далеко.
Каменная перемычка треснула и обрушилась, перекрыв проход дальше по траншее. Над головой забушевала огненная буря, и Абаддон вжался в стену из превратившегося в стекло камня, по всей ее протяженности которой ревело пламя. Огонь мало угрожал терминаторской броне, но это была ставшая оружием плазма из орудия титана.
Титана "Император".
Пушки "Идеала Терры" раздирали мир на части.
Ракеты, разрывные снаряды, ураганы болтерного огня, лазеры и убийственные лучи пушки "Вулкан". То немногое, что уцелело от траншей и опорных точек на этом фланге, превращалось в разносимую выстрелами пыль.
Юстаэринцы могли пережить многое, больше, чем любое другое живое существо на поле боя, однако проклятый "Император" собирался перебить их всех. Стены траншеи вышибло вовнутрь ударной волной от очередной системы вооружения. Абаддон отпихнул от себя куски раскаленного камня и металла.
Абаддона вытащил один из ветеранов единственной оставшейся у него рукой. Вторая оканчивалась у плеча, где ее оторвала волна давления от проходящего мимо заряда гатлинга. Над головой открыло огонь еще одно орудие, что-то со сплошными снарядами, хотя Абаддон больше не мог отличать стрельбу одного оружия от другого. Избыточное давление от чередующихся снарядов било по его броне, будто армия оскорбленных кузнецов.
Все сливалось в единый непрекращающийся гром взрывов, сотрясающих землю тяжелых ударов и обжигающих грозовых ливней невероятно яркого света, которые выжигали все, с чем соприкасались.
Траншеи давали какое-то прикрытие, но они были несопоставимы с катастрофическим разрушением, которое мог выпустить на волю "Император". Абаддон сомневался, что до этого момента дожила половина его воинов. Еще несколько минут, и все они станут покойниками.
- О чем думал магистр войны, когда посылал нас сюда? - заорал Кибре, шатающейся походкой выбираясь из адамантиевого бункера, который плазменное пламя сделало мягким, словно масло. Абаддон заметил внутри трупы - не менее дюжины юстаэринцев. Еще больше заполняло траншею вокруг него, но их он не видел. Слишком много красных значков, чтобы понять, сколько умерло, а сколько живы.
Больше мертвецов, чем он думал когда-либо увидеть среди юстаэринцев.
- Как мы должны пройти мимо этого "Императора"?
Абаддону было нечего ответить Головорезу, и он направился дальше по траншее. Движение оставалось их единственным союзником. Остаться на месте означало умереть.
Траншеи сотряслись от новых взрывов. Почва разверзлась и изрыгнула землю и дым. Казалось, что само скальное основание Молеха разламывается на части. Абаддон в какой-то степени ожидал увидеть просачивающиеся сквозь трещины в земле озера магмы. Над головой заревели сотни лазерных зарядов, горизонтальный ливень смертоносного света. Новые взрывы, новые пожары, новые детонации, новые смерти.
Его однорукий спаситель погиб, когда ему рассекло грудь тремя крутящимися кусками арматуры, которые пригвоздили его к скале. Два вонзилось в землю менее чем в полуметре от Кибре. Абаддон ухмыльнулся и покачал головой.
Стены траншеи лопнули от сотрясшего мироздание удара. Выплавленное огнем стекло треснуло и осыпалось на землю. Сверху хлынул опаленный грунт, его сопровождали изорванные тела. Это грозило похоронить их заживо вместе с их жертвами.
- Так что? - требовательно спросил Кибре, проталкиваясь по заваленной трупами траншее позади Абаддона. За ними следовали взрывы. Дождем сыпались обломки, небо обращалось в огонь.
Абаддон остановился.
- Это было не оружие, - произнес он.
- Тогда что, во имя девяти преисподних, это было?
- Шаг, - ответил Абаддон. - Это "Император". Он идет раздавить нас.
На Молехе настал конец света. Это должен был быть последний выезд Владыки Бурь, финальное путешествие в челюсти смерти. Его благородные рыцари-ваджры ехали вместе с ним навстречу демоническому зверю и концу мира.
Оно возвышалось над всем - создание тьмы размером с гору, каждый выдох которого поглощал мироздание. Черноту и белизну его чешуи затмевало лишь окружавшее его пламя.
Пламя от его демонического дыхания и колдовских кулаков.
Оно уничтожало мир, и он знал, что должен попытаться остановить его, пусть даже это наверняка будет стоить ему жизни. Боевой конь под ним поднялся на дыбы - разум животного не пускал его в пламя погибели.
Он успокоил его резким усилием мысли.
Но вместе с этой мыслью пришла и другая, предательская и неподобающая. Мысль смертного.
Это не по-настоящему, - утверждала она. Это фантазия.
Голос становился все громче, пока не стал воплем, звучащим внутри черепа. Владыка Бурь пытался заглушить его, но тот становился лишь сильнее. И на мгновение громадная фигура дракона заколыхалась. Ее очертания расплылись, и Альбард увидел, что именно он атакует.
Альбард? Да, Альбард…
Он был Владыкой Бурь.
Нет, он был Альбардом Девайном, перворожденным отпрыском Киприана Девайна, рыцаря-сенешаля Молеха, имперского командующего Империума Человечества. Это был его мир.
Ядовитая пелена упала с возбужденных глаз Альбарда, и он увидел сквозь муть в единственном оставшемся глазу внутреннюю обстановку кабины "Бича погибели". Он полулежал посреди постоянно меняющегося пространства с противоестественными углами и вздымающимися мускусными облаками. С шелками, золотом и самоцветами. Внутренняя отделка перестала быть механически отполированным металлом, она приобрела фактуру плоти и мехов дворца удовольствий.
Раньше он был включен в работу рыцаря при помощи позвоночных имплантатов, теперь же его истощенное тело покрывали корчащиеся, змееподобные жгуты, просачивающиеся изнутри извращенного интерьера. На их кончиках морщились миножьи рты. Погрузив в плоть его конечностей крошечные игольчатые зубы, они питались им и заполняли его вены ароматными токсинами.
- Нет! - закричал Альбард, но в ответ раздался только смех.
"Один из братьев отвергает меня и пытается убить! Думаешь, я позволю второму поступить так же?"
- Я - Альбард Девайн! - возопил он, цепляясь за ощущение самого себя, пока райский экстаз заполнял его разум наслаждением. - Я…
Его протесты замерли, когда ласкавшие его конечности побеги отступили, и он увидел, во что превратился. Под ртами массы змееподобных усиков он оказался обнаженным, но вовсе не тем истерзанным образцом убожества, какой ожидал увидеть.
Альбард всхлипнул, увидев могучие бедра с четко очерченными квадрицепсами. Его живот был плоским, с резными брюшными мышцами. Мускулы груди представляли собой законченный образец рельефного совершенства. Он стал богом среди людей, безупречным, как золоченые изваяния сыновей Императора, что стояли по бокам от входа в Святилище.
Годы, прошедшие после его неудачного Становления, сгинули, и открылось все то, чем он мог бы стать. Таким он и должен был быть, вот чего его лишили Рэвен и Ликс.
Вот что Змеиные боги предложили Рэвену, и вот что тот эгоистично швырнул обратно им в лицо. Он не совершит такой ошибки. Альбард намеревался оправдать обещания всего того, чего он ждал, как того требовало его воспитание. Он проживет славную жизнь ради Змеиных богов.
Те предлагали все, чего его лишили.
У сломленной души Альбарда Девайна не было шансов против подобных обольщений и силы его собственных амбиций.
- Я ваш… - прошептал он, и миножьи рты змей-побегов вновь сомкнулись на его конечностях. Боль от их зубов, входящих в его безупречное тело, была желанной болью. Он содрогнулся в конвульсиях, когда по телу потекла пьянящая смесь демонических эликсиров. Ощущение блаженства было неудержимо, с ним мог сравниться лишь ужас перед искалеченным существом, которым он когда-то был.
Альбард моргнул, и внутреннее пространство кабины пилота скрылось из виду.
Боевой конь Владыки Бурь скакал к громадному черно-белому зверю, который обратил свое смертоносное пламя на воинство отважных рыцарей-пехотинцев, давших свой последний бой возле изрыгающего пламя кратера, где некогда стояла грозная крепость.
- Ваджры! - взревел он. - Скачите со мной навстречу победе!
В конечном итоге, Сынов Хоруса Аксиманда спасла не природная хтонийская свирепость или горячая-как-ад-в-сердце стойкость. Не какая-либо редкой гениальности тактика работы малыми группами и не героическое руководство харизматичного офицера.
В конечном итоге, их спасли титаны.
Скорбящий собирал устрашающий урожай, лезвие было таким же острым, как в тот день, когда магистр войны воссоздал его. Однако острого меча и машущей им руки было недостаточно. Сыны Хоруса отчаянно отступали с боем через лабиринт из разбитых блоков, который был единственным, что осталось от фланговой стены. За каждым поворотом на них наскакивали жаждущие мести Ультрамарины.
Сотни воинов боролись, кололи друг друга и перестреливались в тумане от взрывов и горящих движущих газов. Среди щебня была разбросана разбитая техника. В огне самовозгорались и трещали шальные боеприпасы. Смертные солдаты, достаточно невезучие, чтобы оказаться посреди этого, гибли в считаные мгновения. Их давили в схватке, разрубали или же рвали губительным перекрестным огнем.
Это была война легионов. Смертным не было в ней места.
От доспеха Аксиманда отскакивали заряды болтеров, мечи оставляли на керамите борозды, а взрывы молотили по нему обломками. В дымном кошмаре, озаренном огнем, у сражавшихся стирались любые намеки на цель и контроль. Но даже в этом хаосе Аксиманд понимал, что Ультрамарины берут верх. С каждым рубящим ударом, с каждым полученным выстрелом из пистолета Сыны Хоруса оказывались на шаг ближе к поражению.
Аксиманд убил семнадцать Ультрамаринов.
Достойный восхищения счет, однако он требовал платы.
У Аксиманда больше не было правого наплечника, его сорвал мощный заряд стационарной автопушки. Плоть под ним обгорела дочерна, и от каждого движения руки с губ срывалось шипение от боли. Пластрон треснул, из пересекающихся под ним трубок охладителя вниз по ногам извергались маслянистые потоки химикатов. Заново выращенные позвонки протестовали при резких движениях, пересаженная кость еще не полностью прижилась.
Но бой не был проигран.
Несмотря на всю свою проклятую практичность, несмотря на то что они одерживали верх, Ультрамарины не могли разгромить Сынов Хоруса. Практически любой другой противник сломался бы перед столь неумолимой боевой машиной смерти, но Сынов Хоруса оторвали от груди ради крови. Они отступали только через кровь.
И этим они заработали себе передышку.
Позади Аксиманда выстрелили невообразимо мощные орудия - такие, что могут убить тебя, а ты даже не поймешь. Испарят на атомы каждую молекулу твоего тела, прежде чем мозг вообще что-то заметит.
И теперь это вооружение было направлено на воинов XIII легиона.
Среди воителей в синей броне вспыхнул столп ослепительного света. Раскаленный добела бластер обратил свой жар против вражеской пехоты, и плазма гейзером взметнулась вверх.
Поверх щебня вскарабкался однорукий "Пес войны", корпус которого испещряли воронки от попаданий стабберов. К изорванному панцирю, словно коронный разряд, липла дымка пустотного щита, с подбрюшья струилась масляная кровь.
"Кровавая пелена".
С ее уцелевшей руки сорвался опустошающий веер турбовыстрелов. Ультрамаринов пробивало, рассекало и варило внутри доспехов. Сквозь руины ударили копья убийственного света. По щебню прострочили пятиметровые струи пара и осколков брони. В мгновение ока срезало две дюжины воинов.
Раскаленный добела залп лазерного оружия выжег туман, и Аксиманд победно вскинул кулак, как в старые времена, увидев, что приближается хромающий гигант: "Безмолвие смерти". "Разбойника" раскурочили, броня превратилась в лохмотья, обе руки были уничтожены. Рыцари почти что повергли "Разбойника", но в прямой схватке с боевым титаном всякие шансы на победу всегда были скудны.
Апокалиптическая пусковая установка "Разбойника" заполнила небо десятками ракет. Затем еще дюжиной. Световые стрелы по дуге мелькнули над головой и хлестнули вниз стучащей серией взрывов, которые слились в один непрерывный рев детонации.
На руинах "Кровавая пелена" запрокинула голову и испустила из боевого горна воющий звук. Победный рев или же песнь об утрате? Аксиманд не мог сказать наверняка.
"Безмолвие смерти" рухнуло на колени, верхняя секция панциря покачнулась, и из кабины принцепса вырвалось пламя. Машина Интерфектор переломила ход боя, но ей не суждено было участвовать в дальнейшем сражении.
Земля сотряслась от грохота взрывов, и Аксиманд схватился за торчащую из развалин гнутую железную балку, чтобы перевести дух.
Пользуясь выдавшимся драгоценным мгновением, он перезарядил свой болтер.
Последний магазин.
А затем он увидел, что тот ему не понадобится.
Отступление из боя в правильном порядке было одним из самых сложных маневров, которые только могла провести формация. Исполнение под огнем превращало его в практически невозможный.
И все же именно это и сделали Ультрамарины.
Из дыма, пошатываясь, вышел Йед Дурсо, который выглядел так, будто сам сошелся с рыцарями кость в кость.
- Ты выбрался, - произнес Аксиманд.
- Луперкаль помог мне, - произнес Дурсо, поднимая руку.
Золотое Око Хоруса, которое носил Дурсо, вплавилось в ладонь, навеки став частью перчатки. Контуры расплылись от жара, но все еще были ясно узнаваемы.
- У меня кончились заряды в болтере, и сломался меч, - сказал Дурсо. - Ублюдок из Тринадцатого легиона меня подловил.
- И что произошло?
Дурсо сжал кулак.
- Пришлось снести его проклятую башку.
На гололите появились множественные входящие данные, поступающие с орбитальных контрольно-наблюдательных систем. Планшет заполнился обилием информации. Новые значки, новые векторы сил. Неизвестные сигналы.
"Неизвестные боевым когитаторам, - подумал Хорус. - Известные мне".
- Мой упрямый брат, ты чудо, - произнес Хорус. Он встал, и от его вида в шатре возникла атмосфера воинственной решимости.
Малогарст склонился над планшетом, его глаза метались между множеством загрузок.
- Оповести легион, - произнес Хорус, снимая с ближайшей оружейной стойки Сокрушитель миров. - Полное наступление. Пора это закончить.
- Это… - начал было Малогарст, ведя пальцем по линии значков, надвигающихся с юга.
- Да, - ответил Хорус. - Точно там, где он мне нужен, и именно тогда, когда нужен.
- Откуда вы знали, что он прибудет именно в этот момент?
- Я - магистр войны, - произнес Хорус. - Это не просто красивый титул.
Тиана Курион сражалась в битве при Луперкалии из своего "Грозового молота". Даже под прикрытием многих сантиметров слоеной брони из адамантия и стали буря и натиск апокалиптического противостояния все равно воспринимались как симфония из грома и тяжелых ударов по борту сверхтяжелой машины.