Теперь расхохотался он.
– А быть может, я воин и левша, и машу я левой рукой, а правой держу щит? А может, я кузнец, и у меня левая рука рабочая?
– А может, ты волшебник, и долгое время у тебя не было правой руки, но недавно тебе сделали новую?
– Хм, это ты как поняла?
– Просто не дура, – мурлыкнула незнакомка, глядя на него искоса. – Глаза у тебя желтые, как янтарь. Опять же рученька твоя правая иного цвета, чем левая.
– Зоркий глаз.
Серый волшебник лег на полку, и веник, повинуясь воле хозяина, начал стегать уже его. Они хорошо пропарились и вместе нырнули в купель с холодной водой, опрометью бросились обратно – и так несколько раз. Наконец, закончив процедуры, Тобиус выбрался в предбанник и уселся на лавку, укутавшись в отрез льняного полотна. Его компаньонка показалась следом, подошла нетвердой походкой, повернулась задом и приподняла ткань.
– Вот, гляди, Седой.
– Я уже нагляделся.
– Не на зад мой гляди, бесстыдник, а на то, что ты листиком банным посчитал!
На правой ягодице темнела татуировка в виде розы ветров.
– Нравится?
– Да. Хотя картина уступает в прелести холсту.
Смеясь, она улеглась на лавку и положила голову ему на ноги. Остывать после парилки следовало на свежем воздухе, но в мягком тепле без сквозняков, так что предбанник подходил вполне.
– Ты смешной, волшебник. И красивый, хоть и седой.
Ее ладонь легла ему на грудь, переместилась на правое плечо, скользнула вниз, к бронзе.
– Как это случилось?
– Был щенком, – скупо ответил он. – Полез на матерого пса. Поплатился.
– Понятно. Видишь этот длинный промеж моих малюток? Тоже на матерого полезла, он и рубанул от души, отступила, кончик его меча распорол кольчугу, как ситец, разорвал поддоспешник и самым концом царапнул по телу. Если бы хоть на мгновение промедлила – развалил бы он меня от макушки до матки.
– Рад, что успела.
– Конечно, рад, а то бы не валялась я сейчас здесь да задом не вертела перед мордой твоей бесстыжей, – хихикнула незнакомка, глядя ему в глаза.
Оба умолкли и некоторое время смотрели друг на друга напряженно, потом она приподнялась, и случился поцелуй, долгий, рваный, нервный, когда и мужчина и женщина пытались его прекратить, но не могли.
– Нельзя… у меня уже есть… хороший… очень… нельзя… – бормотала она, задыхаясь и шаря по телу Тобиуса жадными руками.
– Нельзя… обижать… хороших людей!
Потребовалось серьезное усилие, чтобы его собственные руки, так крепко прижимавшие незнакомку, рывком отстранили ее. Женщина вскочила на ноги и отошла на несколько шагов, захлебываясь воздухом и дрожа, красная уже не от пара, а как будто от искреннего стыда. Ее полотно упало на пол, и, поняв это, она впервые попыталась прикрыться. Волшебник поднял ткань и осторожно передал ей. Он не понимал, чего боялся больше – того, что она вновь бросится на него или он на нее? Некоторое время они сидели молча на почтительном расстоянии друг от друга. Тобиус поджал ноги под себя и медитативным путем усмирял бунт в душе и теле, незнакомка, будто еще не совсем оклемавшись после инцидента, глядела в стену.
– С тобой такое случалось? Такое… звериное?
– Один раз, – ответил он, открывая глаза, – это было как волна прибоя, сметающая все и вся.
Ее уши пылали алым.
– Спасибо, что остановился, сама бы не смогла.
– Борьба со страстями необходима для моей профессии, иначе погибну от самой магии.
Незнакомка впервые с момента прояснения рассудка посмотрела на него.
– Она была похожа на меня?
– Кто?
– Та, первая… к которой ты… к которой тебя…
– Она была сильной, гордой и страстной настолько, что ее страсть диктовала ей безумные, порой бессмысленные поступки. Прежде чем мы разделили ложе, она несколько месяцев продержала меня в темнице, где я с голоду охотился на крыс и ел пауков, а при следующей встрече я взял в руки булаву и помял ей кости, желая еще и череп проломить.
– Ого, какие страсти…
Волшебник поднялся, беря сумку.
– Это была одна из самых странных встреч в моей жизни, и я рад, что она случилась.
– Я тоже рада, – ответила нежданная компаньонка и уже ему в спину добавила: – У тебя и у самого милый зад!
Когда Бейерон говорил, что неплохо было бы Тобиусу отправиться на встречу с зеленокожими банкирами, волшебник не подозревал, что в сопровождающие ему достанется принцесса Ривенского королевства.
Перед встречей с ее высочеством серый магистр бережно хранил образ, оставшийся в его памяти, а именно – лицо и хрупкую фигурку девушки-подростка, чей расцвет только начинал набирать силу. Первый же взгляд затмил воспоминание. За прошедшие годы Хлоя Карторен выросла, превратившись в прекрасный цветок. Она встречала его в прекрасном платье, молодая женщина с волосами цвета воронова крыла, лицом "сердечком", вздернутым носиком, ртом, созданным для нежных улыбок, и темной родинкой на правой скуле. Тобиус приблизился, опустился на одно колено и коснулся губами кончиков ее пальцев.
– Вы стали еще прекраснее, чем я вас помню, миледи.
Подняв голову, он увидел большие карие глаза, блестящие от слез. Хлоя медленно погрузила пальцы в его седые волосы и пролепетала:
– Бедный чар Тобиус, через что же вам пришлось пройти!
Не зная, следует ли отпускать рвущуюся на губы улыбку, маг поднялся.
– Не стоит меня жалеть, а то еще поверю, что достоин жалости. Право, у вас должны были найтись более важные дела, чем таскаться со мной по городу.
Волшебник жестом фокусника изъял из воздуха носовой платок белого батиста и протянул ей.
– Я только вчера приехала из Орлипорта, следила за постройкой кораблей. Чар Тобиус, у нас будет флот!
– Осведомлен. Теперь лорды Селии вновь станут носить звание адмиралов не по традиции, а по праву. Отрадно.
Вскоре они уже ехали в роскошной гербовой карете с эскортом из всадников гвардейского кирасирского полка. Хлоя делилась впечатлениями от поездки в маркизат Селия, улыбалась, смеялась, пыталась убедить волшебника, что сердце ее не разрывается от чувства жалости к нему. Тобиус улыбался, смеялся и делал вид, что ничего не замечает. Порой она задавала вопросы, а он отвечал, точнее, рассказывал. Про Ору, про войну.
Они ехали в Сияющий Перекресток, небольшой и очень опрятный район, где традиционно селились члены гоблинской диаспоры Ордерзее. Он расположился как раз на пересечении двух широких улиц, давших району имя, и еще на двух десятках улочек, прилегавших к ним. Лицом района были сверкающие витрины ювелирных лавок, принадлежавших исключительно гоблинам, и фасады отделений гоблинских банков, среди которых особо выделялся небольшой дворец банка "Рифсгрин и правнуки".
Перед посетителями распахнулись двери в роскошный холл, где на красном ковре встречал их богато разодетый гоблин в золотых солнцезащитных очках. Он особо запомнился огромным воротником-жабо, сплошь золотыми зубами и париком двух разных цветов – кислотно-зеленого и кислотно-фиолетового. По меркам своего народа Лазерий Рифсгрин – один из бесчисленных правнуков – являлся богатым модником с безупречным вкусом.
Проследовав в его кабинет по не знавшим солнечного света коридорам, уставленным предметами безвкусной роскоши, Тобиус поместил на страницу огромного гроссбуха свое личное клеймо – силуэт летящего мотылька, а также приложил к бумаге большой палец левой руки. Вернув гроссбух на законное место, Лазерий Рифсгрин взял с отдельной подставки особое гусиное перо, размерами сопоставимое с мечом, и провел неписчей частью по листу, отчего клинописный текст несколько мгновений мягко светился.
– Благодарю, ваше могущество, теперь вы полноправный клиент банка со всевозможными привилегиями, к нашему взаимному удовольствию. Примите, пожалуйста, и вот это! Последнее нововведение, книга денежных гарантий! Внутри имеется множество долговых бланков, которыми вы, помещая на них сумму и подпись, сможете расплачиваться! Как только обладатель подписанной вами гарантии предъявит ее в любом отделении нашего банка, он получит на руки указанную вами сумму.
Тобиус принял и покрутил в руках продолговатую книжку в кожаной обложке, украшенной золотым вензелем банка.
– Со всеми привилегиями? – спросил он, пряча гоблинское новшество в сумку. – Я думал, что для этого нужен солидный счет и долгие годы безукоризненного доверительного сотрудничества.
Обладатель модного парика чуть заметно качнул головой, должно быть, бросив мимолетный взгляд на принцессу.
– Безусловно, так и есть, ваше могущество, однако, нарушая все правила банковского этикета, замечу, что счет ваш более чем солиден, а доверие к вашей персоне гарантирует эгида королевского дома Ривена. Для нас честь иметь с вами дело. Могу ли быть еще чем-нибудь полезен?
– Можете. Хочу обменять диморисийские марки на ривенские лостерции.
Закончив дела в банке, принцесса и волшебник были чуть ли не на руках вынесены к карете толпой подобострастных зеленокожих клерков. На обратном пути во дворец, когда Тобиус мял в руке банковскую выписку с пятизначной цифрой, Хлоя поясняла, что ее венценосный отец открыл для него счет, как только вернулся на трон, и с тех пор ежемесячно на этот счет переводилась некоторая сумма денег. После несложных вычислений серый маг отметил, что его услуги во время службы столько не стоили, на что Хлоя возразила, что королю виднее, кто чего стоит и кого как вознаграждать.
Остаток дня он провел рядом с принцессой, гуляя по замковому парку, слушая о ее жизни, вспоминая случаи из своей. Волшебнику было интересно отмечать, как сильно изменилась наследница ривенского трона, как повзрослела и оформилась. Вечером состоялся маленький ужин в небольшой зале, из окон которой открывалась панорама столицы с особенно ярко расцвеченным районом Пристани Чудес. Присутствовали только Бейерон, Хлоя и Тобиус.
– Тобиус, – сказал король после второй смены блюд, – я думал над тем, как помочь тебе поскорее добраться до Архаддира. Есть одна возможность. Милая?
– Что? Я должна это сказать?
Волшебник, слушая членов королевской семьи, отложил вилку и откинулся на спинку стула.
– Я выхожу замуж, – сообщила Хлоя тихо, – за Радована Карапсуа.
Слегка удивленный Тобиус сразу припомнил события давно минувшие, когда еще в Хог-Вуде он стал свидетелем прибытия послов Радована Карапсуа к ссыльному королю Бейерону.
– После возвращения на престол я сумел слегка оттянуть срок заключения брака, но пришло время выполнить договор, заключенный еще с Радованом Вторым.
– Что ж, сир, миледи, я поздравляю вас, – сказал волшебник. – Мир да любовь. Так ведь правильно говорить?
– Завтра из Ордерзее в Аллерхас протянется портал, через который Хлоя перейдет на ту сторону. О свадьбе по настоянию самого Радована будет объявлено позже. В последнее время он стал подозрителен и чрезмерно осторожен. Охранять мою дочь будет отряд риденских гвардейцев из Черной полусотни. Мы с Талботом решили приписать к охране и тебя, Тобиус, как моего доверенного человека. Отправишься в Риден через портал, пробудешь там до свадебной церемонии, а дальше можешь спокойно отправляться в Мистакор, если пожелаешь. Поскольку ты будешь исправлять мое поручение, управители никак не смогут помешать твоему путешествию за пределы Ривена. Такая возможность тебе интересна?
Серый маг посмотрел на короля, на принцессу, сделал крохотный глоток из хрустального бокала.
– Для меня будет честью послужить дому Карторенов еще раз.
– Строго говоря, – заметила Хлоя, – вы никогда и не переставали ему служить. Ведь так, отец? Была дана клятва именем Джассара, если я не ошибаюсь, и пока что никто вас, чар Тобиус, от нее не освобождал.
– А ведь и верно, – ухмыльнулся волшебник. – Сир, я прошу освободить меня от клятвы, данной при нашей первой встрече.
Тишина получилась долгой, тяжелой, неловкой и непонимающей. А потом Бейерон Третий, прозванный Мудрым, оправдал свое прозвище.
– Я освобождаю тебя от присяги, данной на имени Джассара Ансафаруса. Отныне ты вольный маг.
Клятва рассыпалась незримо для простых смертных, лишь Тобиус почувствовал, как исчезло что-то, бывшее с ним уже очень давно и к чему он привык настолько, что не замечал его, пока оно не исчезло.
Следующей ночью серый магистр долго не мог уснуть, думая о том, понимал ли Бейерон его истинные мотивы или же не понимал, как Хлоя, для которой просьба об освобождении была пощечиной?
Не обретя покоя на разогревшемся ложе, он пустился в ночной тур по темным коридорам Хосбранда, напрягая внезапной "инспекцией" стражу и пугая челядь. Ноги будто сами привели мага в комплекс зал, используемых королем в качестве рабочего пространства. Гвардейцы пропустили только после доклада и только потому что Бейерон не спал в столь поздний час. Он наслаждался горячим чаем и слушал тихую музыку, доносившуюся из гномской музыкальной шкатулки.
– Тоже не спится?
– Да, сир.
– Я старик, а у тебя какие причины?
– Душевные муки и страх оказаться непонятым.
– Сдаюсь, ты победил. Садись, испей чаю и расскажи мне, что тебя гнетет, друг мой?
От поднесенного Джаспером напитка Тобиус отказался.
– Сегодня за ужином я стал свободным магом и…
– Очень мудро с твоей стороны. Находясь под действием присяги, ты обязан был повиноваться моей воле. Но я всего лишь смертный человек, которого могут взять в заложники и заставить отдать приказ иными способами. Ненужный рычаг давления, особенно если учесть, какие силы противостоят тебе. К тому же, аннулировав присягу, я вывел себя из-под потенциального удара. Все в выигрыше.
Тобиус выдохнул.
– Слава Господу-Кузнецу. Боюсь только, ее высочество не приняли этого шага с тем же пониманием.
– Она умная девочка, сама до всего дойдет.
Они посидели в молчании, слушая музыку около часа, ибо не испытывали необходимости постоянно разговаривать.
– Знаете, что еще мучает мой разум? – наконец спросил Тобиус. – А вам-то это зачем?
– Хм?
– Я знаю о Радоване Карапсуа не больше, чем другие, но репутация у этого человека пугающая… если не сказать "ужасная". Я могу понять, зачем ему союз с вами, но зачем вы отдаете ему свою единственную дочь?
Король медленно отставил кружку остывшего чая и опустил руки на подлокотники кресла. Он старался выглядеть расслабленным, и у него получалось, но Тобиус понимал, почему действительно Бейерон не мог спать.
– Этот союз станет важным ходом на поле политической борьбы Вестеррайха. Я планирую использовать дочь для влияния на Радована и тех, кто стоит за ним, хотя он, несомненно, уверен, что сможет использовать ее для влияния на меня. Находясь во главе государства, я получаю намного больше важной информации, чем кто-либо другой, и могу выстраивать многоходовые комбинации. Не просто могу, я обязан это делать. Даже с использованием такого бесценного человека, как единственное дитя. Мы больше не в забытом Господом старинном замке на отшибе Доминиона Человека, Тобиус, где нашей самой большой заботой были наемные разбойники и бестии из леса. Мы в сердце Ривена, а вокруг нас разворачивается большая политическая игра. Хлоя это знает и понимает.
Он контролировал голос и мимику, однако, произнося это ничего не объяснявшее объяснение, Бейерон неосознанно прокручивал на своем пальце массивный серебряный перстень с прямоугольным сапфиром.
Проспав всего два часа, волшебник встал вполне отдохнувшим и свежим. Что-то случилось с его циклом сна и бодрствований, будто один час отдыха без боли в руке придавал сил, как четыре часа полноценного забвения. Даже кошмары давно не посещали его.
На втором этаже башни стоял большой стол, уставленный всевозможной снедью и питьем. Слегка подкрепившись, волшебник накинул на плечи синий плащ, проверил, как в сумке устроился Лаухальганда, и отправился к пульсирующему источнику магии, который ощущал с момента пробуждения.
В одном из залов у основания башни происходил провес портала. Двое волшебников занимались настройкой мраморной арки, внутри которой начинал зарождаться кокон синеватого свечения. За процессом, скрестив на груди руки, следил Талбот Гневливый.
– Рановато. Я почему-то думал, что это произойдет днем.
– Я тоже. Но, видимо, Академия подумала иначе и прислала их сейчас. Кстати, где твой посох, Тобиус?
Серый маг повел левой рукой, энергия вскипела внутри ладони, струясь по синеющей татуировке, и пальцы сжались на древке композитного посоха. Затем артефакт так же исчез.
– Так удобнее, если не хочешь привлекать лишнего внимания.
Талбот улыбнулся в усы, глядя на молодого собрата.
– Что будешь делать, когда доберешься до Мистакора? Ни за что не поверю, что просто спрячешься в стенах Аметистового университета. Что ты там ищешь?
Молодой волшебник взглянул в лицо старому:
– Мне нужны союзники, мне нужен план, мне нужно оружие.
– Вот, значит, как? Эх, ну, раз по такому пути ты решил идти, тут уж ничего не попишешь. Волшебник, на котором жизнь не оставила шрамов, это волшебник, который не принял в ней ни одного важного решения. Если мага ведет Нить, то даже Элборосу лучше не оказываться на пути.
Тобиус не стал касаться вопроса Путеводной Нити. Тем более что он сам мало в этом разбирался. Нет больше Нити – и ахог с ней, ни к чему хорошему она его в итоге так и не привела.
– Вот, прими это. – Талбот протянул ему открытую ладонь, над которой образовалось нечто воздушное, по форме похожее на индальскую монету с отверстием в середине, но созданное словно из тысяч паутинок энергии, воздушных, тонких, медленно переливающихся на общем серебристо-синем каркасе. – Это мой сигнарий. Если понадобится помощь, зови, я постараюсь добраться до тебя как можно быстрее.
– Большая честь, ваше могущество, и большое доверие.
Сигнарий, неповторимый отпечаток ауры волшебника в астральной прослойке бытия, являлся маяком для связи практически на любых расстояниях.
Над ладонью Тобиуса воспарил его собственный сигнарий; в отличие от Талботова, цвет его был неоднороден, постоянно менялся, отдельные пятна вспыхивали и потухали, соответствуя нестабильной природе мутировавшего Дара. Произошел обмен.
Появились воины в черных доспехах, телохранители, некоторое время назад посланные Радованом Третьим, дабы оберегать его будущую супругу. Всего их было восьмеро, причем даже таким скромным числом они являли собой довольно разношерстное сборище. Только четверо были людьми… скорее всего – закрытая броня не позволяла разглядеть лиц; а кроме них был один гном, один гоблин и два метиса: хиллфолк и хомансдальф – редкие гости в этой части мира.
Появилась принцесса в сопровождении пары лакеев с большим дорожным сундуком. Хлоя поприветствовала придворного мага. Бейерон, пришедший проводить дочь, поприветствовал обоих волшебников. Также в зале появился отряд ривенских гвардейцев, который будущей королеве полагалось иметь по статусу вплоть до самого замужества.