Да, просил он очень настоятельно. В том смысле, что его спрыгнувшие из ветвей сородичи в миг похватала и станнер и кинжал, и метательные ножи Огницы. Другие, - те, что держали путников под прицелом, - трубки после этого опустили. Но ручаться, что в ветвях не прячется ещё кто-нибудь, Максим бы не стал. Утешало, что у лупоглазов нашлись "толмачи".
- Одеться нам можно? - хмуро спросил он.
- Разумеется!
Одеваться под внимательными взглядами по крайней мере пяти пар глаз было неловко. Тем более, когда рядом одевается девушка. Максим чувствовал, что не только уши, но весь он, от пяток до макушки делается пунцовым.
- Разрешите назвать нас, - между тем продолжал разглагольствовать "толмач". - Наше имя - Коолайнель.
Выглядел он немного иначе, чем его соплеменники: ростом выше, голова крупнее. И одет был не в тунику, а в некое подобие комбинезона. Такого же лиственно-зелёного цвета.
Гундарин, Шур и Максим по очереди представились.
- А это Огница, - добавил юноша. - У неё нет… э-э-э… она общего языка не понимает.
- Да, мы это заметили, - согласился толмач. И поинтересовался: - Дозволено ли нам будет спросить, что уважаемые путники ищут в Коолайнель?
- А? - Максим моргнул, не поняв вопроса.
- Ничего мы у тебя не ищем, - влез с ответом Гуня. Удостоверившись, что мясо благополучно коптится, он плюхнулся рядом с костром и добавил: - Идём себе и идём. А куда, это ты у недоросля…
- Уважаемый тиолейнель Коолайнель, - быстро перебил его Шур, - мы ищем своих соплеменников. Вы разрешите пройти по вашим владениям?
Лупоглаз почтительно поклонился.
- О, вот они досадные недоразумения! Здесь нет ничьих владений, каждый путник волен идти, куда ему заблагорассудится. Мы, Коолайнель, имеем счастье жить в этом дивном месте, а кто такие Тиолейнель, мы не ведаем. Но прошу вас, не говорите "уважаемый Коолайнель" в единственном числе. Это… это неприлично! Надо говорить: "уважаемые". Я сын Коолайнель. А эти, - он кивнул на своих молчаливых спутников, - младшие и самые младшие сыновья.
Максим понял наконец, в чём дело. Коолайнель - вовсе не имя, а название племени или народности, точно так же, как Тиолейнель. Общего самоназвания у этой расы не было, значит, пусть остаются лупоглазами. Но не это важно. Главное, препятствий им, кажется, чинить не намерены. Этот мир, и правда, оказался вполне дружественным. Трубки же - разумная предосторожность. Мало ли кто может позариться на такую планету! Гвыхи, например.
Он подошёл к костру, сел. Огница опустилась рядом. Теперь один лишь сфинкс оставался на ногах. И лупоглазы. Или как их там? Коолайнели.
- Нам было приятно познакомиться с вами, - заговорил Шур. - Но мы хотели бы продолжить путь…
Он жестом остановил возмущённо тычущего на недокоптившееся мясо Гундарина. Добавил:
- Пожалуйста, верните наше оружие. Оно нам понадобится в других мирах.
- Конечно-конечно! - поспешил поклониться "средний сын". Но смотрел он при этом не на сфинкса, а на растянутую на траве шкуру козы. - Однако имеется ещё одно досадное недоразумение. Вы умертвили лейель.
Шур и Максим быстро переглянулись. На пальцах сфинкса выдвинулись кончики когтей. И Максиму такой поворот в разговоре не понравился.
- Козу? - хмыкнул Гундарин. - Ну да, мы её съели. Кушать очень хотелось. Мы же не знали, что она ваша. На ней никакого ошейника не было.
- Мы приносим извинения… - начал было Шур. Но лупоглаз быстро поклонился и затараторил:
- Не надо извинений! Вы были голодными, мы понимаем. Ах, если бы это был самец! Мы бы только пожелали вам приятного аппетита. Но это была самка, понимаете?
- И что с того? - пожал плечами Максим. - В чём принципиальная разница?
- Она приводила детёнышей, маленьких лейель. Мама Коолайнель любит малышей. О, она так огорчится, когда узнает, что больше не будет маленьких лейель. Весь Коолайнель огорчится!
Максим решительно не представлял, о чём идёт разговор. Смысл тонул в витиеватом словоизвержении толмача. А Шур хмурился всё сильнее и сильнее. Нет, на лице сфинкса никакие эмоции не отражались, но Максим научился угадывать настроение товарища. Хотя и не понимал причину беспокойства.
- Макс, чего он от нас хочет? - дёрнула его за рукав Огница.
И замолчала под пристальным, изучающим взглядом лупоглаза.
- Можем ли мы компенсировать причинённый ущерб? - тихо спросил Шур.
- Э, какой там ущерб! - возмутился Гундарин. - Наверняка у них тут целые стада таких коз пасутся. Съели и съели.
Лупоглаз вновь поклонился. Произнёс задумчиво, словно размышлял над предложением:
- Компенсировать… Я не знаю, что и ответить вам, уважаемый Урмшур. Разве что спросить у мамы Коолайнель… Да, мы так и поступим! Мы с вами пойдём к маме Коолайнель и спросим, как компенсировать.
- А если мы не захотим никуда идти? - быстро спросил Шур.
- Вы же сами предложили компенсировать? - удивился "средний сын". - О, мы опять теряем взаимопонимание!
Он часто-часто закланялся, и точно по команде "младшие сыновья" приподняли трубки. Видно, расстроились, что взаимопонимания не получается.
- Гы, а почему сразу не к папе? - хмыкнул коротышка, не уловивший ни малейшей угрозы в этом движении. И пожал плечами: - А чего ж? Пойдём, поговорим с вашей мамой.
Он проворно вскочил, будто вознамерился немедленно отправиться в путь. И тут же с сомнением почесал лысину:
- Тока вот незадача: у нас мясцо коптится. Нужно, чтоб за ним кто-нить приглядывал.
- Если уважаемый Урмшур, - лупоглаз поклонился с особой почтительностью, - возьмёт на себя эту заботу…
- Нет, - перебил его сфинкс. - Эту заботу возьмёт на себя уважаемый Гундарин-Т’один.
И когти на его пальцах показали свои кончики.
Максим по-прежнему не понимал, чем до такой степени обеспокоен его друг. Лупоглазы даже с их трубками не выглядели кровожадными. Убили они их козу, что ж теперь? Заставят отработать? Или потребуют что-то взамен? Из ценного у путешественников были лишь карта и станнер. О карте лупоглазы не знали и не узнают. А станнер… Да, без него придётся туговато. Но в крайнем случае… Ладно, договорятся как-нибудь. Может, лупоглазы согласятся на отработку?
Вели их достаточно долго. И непонятно куда - едва отошли от озера, как на глаза всем троим нацепили непрозрачные повязки. Проделали это вежливо и аккуратно, с бесконечными извинениями и раскланиваниями, но всё равно Максиму сделалось не по себе. Непонятно, кем себя считать: гостями или всё же пленниками? Хорошо хоть руки связывать не стали.
Потом их поднимали вверх на скрипучей деревянной платформе. Снова вели, теперь по мостикам, лесенкам, таким же деревянным и скрипучим. Максиму мучительно хотелось приподнять повязку, но он не осмелился. А когда глаза наконец развязали, увиденное ему совсем не понравилось.
Они стояли в комнате с дощатыми полом и стенами. Сильнее всего она напоминала тюремную камеру, потому как была перегорожена деревянной решёткой. Максим и Шур оказались по одну строну от неё, Огница - по другую. И вместо потолка в комнате тоже была решётка. Над ней тихо шелестела густая листва.
Долго "мариновать" пленников - в своём статусе Максим больше не сомневался - лупоглазы не собирались. Сверху, из кроны дерева начала опускаться квадратная платформа, подвешенная на толстых канатах-лианах. Зависла метрах в трёх над решёткой, мерно поскрипывая. Посередине неё восседала огромная, безобразно толстая лупоглазиха. Складки жира выпирали из-под длинного зелёного платья, безволосую голову венчала зелёная же шапка, украшенная разноцветными цветочками. Сложенные на брюхе руки теребили чётки из зелёных камешков. Максим сразу догадался - это и есть местная "мама".
По краям от "мамаши" сидели четыре лупоглазихи помельче, но тоже упитанные и в таких же нарядах. Вся эта пятёрка с интересом разглядывала пленников. Разглядывала долго, пристально, не мигая. Ну, мигать-то они при всём желании не могли - лупоглазов оттого так и зовут, что век у них нет. Не закрывают они глаза, даже когда спят.
- Чего вылупились? - первой не выдержала Огница.
Одна из младших лупоглазих брякнула чётками и заговорила. Голосок у неё был тоненький, и в общем-то приятный:
- Уважаемые путники, Коолайнель сожалеет, что прервал ваши странствия. Но мы настоятельно просим возместить потерю несчастной лейель, умерщвлённой вами по недоразумению.
- У нас нет ничего ценного! - поспешил заверить её Максим. - Если мы можем что-нибудь сделать для вас…
Шур схватил его за руку. Но поздно, все четыре дочки уже кланялись, не вставая. Затем одна из них взглянула на "маму", произнесла:
- Да, уважаемые путники. Возместите потерю и продолжайте ваше странствие. Сыновья Коолайнель с удовольствием проводят вас до любой уводящей двери, какую вы укажите.
- Где же мы вам найдём… эту, как её… лейель? - удивился Максим.
- О, нет нужды искать лейель! Мама Коолайнель согласна взять взамен ту очаровательную самочку, которую вы ведёте с собой.
- Ведём с собой?.. - Максим вдруг сообразил, о ком они говорят. Быстро повернулся, посмотрел на княжну. - Да вы что?! Сравниваете человека с какой-то козой? Мы же разумные существа, как и вы!
Третья из дочек миролюбиво поклонилась:
- Да, уважаемый Маакс - разумный человек. Но в голове этой самочки разума нет, вы сами так сказали.
- Кто сказал?
- И уважаемый Гундарин-Т’адин, и уважаемый Маакс. Мы и сами видим, что от неё не идёт понимание.
- У неё просто понимателя нет! - возмутился Максим. - Это ничего не значит. Что, вам всем криссы пониматели вставили?
Лупоглазихи переглянулись. Последняя из дочек ответила:
- Зеленокожие оборотни - это сказка, чтобы пугать младших внуков. Понимание Коолайнель никто не вставляет, оно даётся нам от рождения. Все разумные способны понимать друг друга. Кто не понимает - тот не разумен. Неразумность этой самочки легко проверить.
Она поклонилась Огнице, пропела елейным голоском:
- Уважаемая путница! Подтверди, что ты разумна, и мы тут же отпустим тебя. Ты ведь понимаешь Коолайнель, правда?
- Соглашайся! - рявкнул Максим на девушку, хмуро наблюдающую за происходящим.
- С чем это я должна согласиться?
- С тем, что ты их понимаешь.
- Да ничуть я их не понимаю! Блеют на своём козьем языке, уродины жирные.
Максим задохнулся от возмущения. Чуть не крикнул: "Да замолчи ты, дура!" Сдержался. Но это не помогло.
Лупоглазиха поклонилась в его сторону.
- Уважаемый Маакс убедился, что эта самочка не разумна. Иначе она не назвала бы маму Коолайнель, давшую жизнь сотням дочерей и сыновей, уродливой. Мы согласны принять её взамен лейель. Мы надеемся, что она приведёт много очаровательных детишек. Не беспокойтесь, мы будем заботиться о них, будем их холить и лелеять. Коолайнель благодарит уважаемых путников за взаимопонимание!
"Дочки" дружно поклонились, и платформа, заскрипев, поехала вверх. Максим смотрел ей вслед, раззявив рот. Потом опомнился, вцепился в решётку на потолке, закричал:
- Эй, так не пойдёт! Я Огницу у вас не оставлю…
Шур сжал его плечо неожиданно сильно, заставив охнуть и замолчать.
- Уважаемые Коолайнель! - сфинкс быстро заговорил, обращаясь к перегнувшимся через край платформы "дочкам". - Мой друг не может оставить эту девушку одну. Он долгие годы заботился о ней и очень привязался. Он хочет убедиться, что за ней будут ухаживать должным образом.
Покосился на приятеля и добавил:
- И разумеется, его интересует, кто станет отцом детишек.
Максиму показалось, что в глазах сфинкса блеснула хитрая искорка. Он возмущённо уставился на него, открыл рот, пытаясь подобрать подходящие слова. Но Шур сдавил плечо сильнее, и он промолчал.
Платформа остановилась. На несколько минут повисла тишина, только шелестели листья, да чирикали невидимые в кроне пичуги. Затем подъёмник вновь заскрипел. Коолайнель возвращались.
- О, какая похвальная заботливость! - заблеяла одна из дочерей. - Вы правы, у Коолайнель нет человеков-самцов. Нам придётся вести самочку за много-много дней пути. Не будет ли уважаемый Маакс так великодушен, что сам позаботится о приплоде?
У Максима уши полыхнули огнём. Он готов был провалиться не только сквозь пол этого "скворечника", но и сквозь землю. На счастье, Огница не понимала ни слова.
А Шур продолжал, как ни в чём ни бывало:
- Мой друг принимает ваше предложение. Но для этого ему требуется постоянно находиться рядом с девушкой. И чтобы ему никто не мешал!
- Мы сделаем всё, что в наших силах!
- Хорошо. На прощанье я хочу попросить у друга амулет.
Все замолчали, продолжая смотреть на юношу. А он только сопел, чувствуя, что из ушей начинает валить дым.
Не дождавшись, Шур поторопил его:
- Макс, дай мне браслет, которым ты отметил свою девушку.
Тут до Максима дошло, что от него требуется! Энергично кивнув, он бросился к решётке.
- Отдай пискуна Шуру. И ни о чём не спрашивай. Пожалуйста!
Огница с недоумением посмотрела на друзей, помедлила. Но подчинилась. Браслет еле слышно щёлкнул под её пальцами, разошёлся. Когда-то Максим мечтал отобрать его у девушки. Кто бы мог подумать, что случится это при таких обстоятельствах!
Платформа поплыла вверх, аудиенция с мамой Коолайнель закончилась. А затем открылся люк в полу. "Младшие сыновья" завязали Шуру глаза, увели. Следом пришла очередь Максима. Впрочем, его путешествие оказалось недолгим. Его лишь перевели из одного "скворечника" в другой.
Это помещение мало отличалось от предыдущего. Такой же пол, такие же стены. Даже размеры почти такие же. Разве что потолок сплошной, а не решётчатый. Но это была не тюремная камера, а жилище, лесная хижина. В углу лежал широкий, туго набитый мягким ароматным сеном тюфяк, рядом стоял жбан с чистой водой. И пахло здесь травой, цветами, чуть-чуть - нагретой солнцем древесной пылью. Узкие окна, более похожие на щели, оставляли комнату погружённой в полумрак. Должно быть, здесь приятно спать… и заниматься тем, на что намекали толстухи.
Через несколько минут в хижину спустили Огницу. Именно спустили, так как люк здесь был не в полу, а в потолке. И едва он захлопнулся, девушка бросилась к Максиму:
- Макс, объясни наконец, что происходит!
Легко сказать, "объясни"! У него язык не поворачивался перевести ей всё, о чём болтали толстопузые "дочки". Да он сгорел бы со стыда раньше, чем дошёл до середины!
Максим постарался быстренько придумать какую-нибудь нейтральную версию. Например, о том, что их удерживают в качестве заложников, но Шур обязательно что-то придумает и придёт на выручку. Может, уже придумал? Не спроста ведь говоритель попросил!
Он раскрыл рот, готовый успокоить подругу… и закрыл. Потому что сообразил: нельзя гнать отсебятину. Шур затеял хитрый спектакль, в котором ему, Максиму, отведена определённая роль. Если он с ней не справится, всё пропало! Не исключено, что лупоглазы подслушивают каждое его слово, следят за каждым шагом.
- Не волнуйся, всё хорошо, - только и нашёлся, что сказать девушке. - Доверься мне.
Та чуть не подпрыгнула от таких слов.
- Довериться?! А ты что же, не доверяешь мне? Почему нас держат в этой клетке? Чего от нас хотят?
Он постарался улыбнуться как можно естественней.
- Это не клетка. Это… комната для гостей. Правительница Коолайнель пригласила нас отдохнуть. Смотри, какой удобный матрац. Не хочешь прилечь?
- Прилечь?!
Огница подскочила к тюфяку, зло пнула его ногой. Потом передумала, резко опустилась на него, легла, отвернулась к стене. Буркнула:
- Не хочешь говорить, так и я с тобой разговаривать не буду!
Максим вздохнул обречённо. И принялся осматривать хижину.
Двенадцать шагов в длину, восемь в ширину. Стены крепкие, собранные из толстых гладко струганных досок. И хоть ни одного гвоздя видно не было, но подогнаны доски так плотно, что расшатать, выбить - и мечтать нечего. В дальнем углу имелось отверстие в полу (понятного предназначения), слишком маленькое, чтобы его использовать для побега. Собственно, о таком и думать было противно. Дальше - потолок и пол. Пол ещё крепче, чем стены. Наверняка под верхним слоем досок второй имеется. До потолка высоко, допрыгнуть и то не каждый раз получалось. Можно было допрыгнуть до окошек-щелей, подтянуться, выглянуть. Ну и что? Ветки да листья, больше ничего не разглядеть. Нет, не выбраться из этой "комнаты для гостей". А если бы и выбрались, пользы мало. Пол хижины еле заметно покачивался, как будто была это каюта плывущего по морю корабля. Ясное дело, никуда хижина не плыла - висела высоко на ветвях гигантского дерева. Как спуститься - непонятно, куда бежать - непонятно. Да и "сынки" с духовыми трубками наверняка караулят. Значит, оставалось запастись терпением и ждать весточки от Шура. Максим посмотрел на браслет-говоритель, ничего пока не говорящий, тихонько вздохнул и опустился на пол рядом с тюфяком.
Однако просто сидеть и ждать не получилось. Не прошло и часа, как люк в потолке вновь открылся. Сначала в хижину опустилась корзина с фруктами. А следом за ней свесилась башка "среднего сына". Кланяться в таком положении казалось решительно невозможным, но лупоглаз всё равно умудрился это сделать.
- Уважаемый Маакс! Если вы передумали ухаживать за самочкой, то мы не смеем задерживать…
- Ничего я не передумал! - Максим покосился на девушку. - Она спит, не видите, что ли? Вы обещали не мешать!
- О, простите великодушно!
Люк захлопнулся.
Но отмазка получилась никуда не годящаяся, потому что Огница приподнялась, разглядывая корзину. Затем и вовсе села.
- Чего он хотел? - требовательно уставилась на Максима. О своей угрозе не разговаривать она успела забыть.
- Угощение принёс.
Он встал, подтащил корзину поближе. Была та тяжёленькая, хозяева не скупились с кормёжкой. И хоть есть после жаркого из козлятины-лейятины пока не хотелось, но аромат от корзины исходил такой завлекательный, что он не удержался. Протянул руку за жёлтым круглым плодом, смахивающим на яблоко.
Впрочем, пах плод совсем не как яблоко. И вкус у него был другой, и консистенция. Под тонкой кожицей пряталась рассыпчатая сочная мякоть, напоминающая дыню.
- И как? - заинтересовалась Огница.
- … хусно, - просипел набитым ртом Максим.
Хотел подобрать сравнение и не смог. Дыня или яблоко тут не годились - не росли они в Добрии. А на лесные ягоды, знакомые девушке, здоровенные ароматные плоды в корзине не походили ни чем.
Внутри яблоко-дыни пряталась маленькая продолговатая косточка. Максим выплюнул ею и тут же потянулся за следующим фруктом - тёмно-синей "сосиской" в ладонь длинной. Этот плод был сладким, как патока, потому он не останавливаясь, схватит следующий - гроздь крупных малиново-красных полупрозрачных пирамидок.
- Смотри, обожрёшься, - хмыкнула Огница, наблюдавшая за процессом неудержимого поглощения.
Но, как говорится, дурной пример заразительный. Не дожидаясь, пока Максим перепробует все виды фруктов, девушка и сама взяла длинную бледно зелёную кочерыжку. Куснула. И ту же сморщилась.
- Фу, мерзость!
Максим недоверчиво посмотрел на фрукт. Предположил:
- Может, его очистить нужно?