– Ящик!
– Тащи! Пригодится в хозяйстве…
С натугой Кондратьев выволок ящик с пивными бутылками, полными горючей смеси .
– Медведев и Трошкин! Принимайте "пивко"!
– Есть!
– Выдвигаемся!
Вся группа бегом вернулась на улицу Ленина. Муха с помощниками ожесточенно долбил землю, еще двое бойцов подносили деревянные "ящички" – противотанковые мины "ТМД-40". Их в распоряжении группы осталось всего три штуки, но на то, чтобы заложить третью, уже просто не оставалось времени – стрекот мотоциклов и рев грузовиков слышался вполне отчетливо.
Прибежал Кондратьев и доложил, что всех раненых погрузили.
– Отъезжают! – выдохнул он.
– К пулемету, сержант. Стрелять по моей команде.
– Перебьем гадов! – сжал кулаки сержант.
– Это вряд ли. Наша задача – задержать немцев. Пусть медики уйдут подальше. К бою!
В конце улицы показался первый "Цундап" – за рулем, расставив локти, ехал водила, в люльке покачивался пулеметчик. И еще, и еще… Десяток мотоциклов с рычаньем проследовало по улице Ленина. На лицах немцев – никакого напряжения. В касках, в мундирах цвета фельдграу , рукава закатаны, морды довольные. Один из пулеметчиков и вовсе наигрывал на губной гармошке, а мотоциклист ему, похоже, подпевал. Ну-ну…
Легкие "Цундапы" не придавили нажимные доски мин, но следом взревывали танки "Т-III", ладные машинки, сходные с советскими "Т-26" калибром пушек, но превосходившие их толщиной брони вдвое. И весили они тоже немало.
Лязгая и рыча, немецкие панцеры катили по улице Ленина. В люк передней "троечки" высунулся офицер в мятой фуражке, обжатой наушниками. Покачиваясь, он презрительно "осматривал достопримечательности", совершенно не обращая внимания на то, как его боевая машина накатывается на круг рыхлой земли, цветом отличавшейся от сухой пыли. Взрыв ахнул, подбрасывая танк. Бронемашина тяжко опустилась, дернулась – и распустила правую гусеницу.
Полугусеничный "Ганомаг" взревел, вырываясь вперед, обогнул подбитый танк – и наехал на вторую мину. Грохнуло так, что бронеавтомобиль опрокинулся.
– Огонь!
За танками сгрудились грузовые "Опели" и "Мерседесы", с них повалила пехота. Два пулемета скрестили огонь, а из окон полетели "коктейли Молотова" и гранаты. Смесь номер один окатывала борта танков жарким, копотным пламенем, подрывая навешанные канистры с бензином. Вскоре две "тройки" запылали, как пионерские костры.
Мотоциклисты развернулись, открывая огонь из пулеметов, вот только русские стреляли из окон, под прикрытием толстых стен, а экипажам "Цундапов" укрыться было негде, и пулеметчик из группы Кондратьева здорово отвел душу. До поры. Уцелевший танк развернул башню и выстрелил. 37-миллиметровый снаряд пробить кирпичную стену не мог, но второй выстрел был точнее, наводчик целил в окно. Осколочно-фугасный разорвался прямо в подъезде, где засел Кондратьев с двумя пулеметчиками – стрелком и помощником и положил всех. "Дегтярев" затих…
– Отходим! Митя!
Медведев, садивший во врага из соседней комнаты, малость ошалелый от стрельбы, оглянулся и кивнул. Высунувшись в окно, Судоплатов пустил очередь по бегущим немцам и резко отпрянул. Пуля злобно взвизгнула, выбивая кирпичную крошку. В доме напротив находился Трошкин с "ментами" – в шесть рук они выцеливали противника из трофейных карабинов. Стреляли не часто, но метко. Павел махнул Трошкину рукой: отходим! Евгений кивнул и хлопнул по плечу Шереметева.
Отстреливаясь, подбирая трофеи, разведчики-диверсанты покинули оба дома, выбираясь во дворы. Ермаков выбежал с двумя бутылками в руках. Видимо, бросать жалко, а подбивать уже как бы и некого – "неподжаренные" танки далече. Но тут удача вознаградила запасливость "мента" – ломая заборчики, во двор ворвался "Ганомаг", паля из пулемета. Ермаков, не тратя на размышления ни секунды, швырнул оба "коктейля" в кузов броневика. Одна из бутылок разбилась о бортик, окатывая горючкой пулеметчика, и его дикий вопль огласил двор.
"Это вам за летчиков!" – подумал Судоплатов.
Перебежав улицу (немецкая форма здорово помогла – в своих немцы не стреляли), разведчики-диверсанты выскочили к опустевшей больнице, пересекли аккуратный садик и оказались на пустыре.
– Бегом!
Им удалось одолеть почти все пустое пространство, когда сзади ударили два "MG-34" мотоциклистов. Рустама почти разорвало в поясе очередью. И вот он, лес-спаситель. Павел нырнул за деревья, слыша, чуя, как пули впиваются в стволы, выщербливают кору, сбривают ветки.
"Чем дальше в лес, тем толще партизаны! – прыгало в голове дурацкое присловье. – Чем дальше в лес…"
Постепенно бой, город, немцы отдалялись, группу окружили сосны. Хмуро выслушав доклад Медведева и Трошкина насчет убитых, Судоплатов кивнул и достал карту из планшета.
– Идем, куда шли, – сказал он. – Там, дальше, еще одна дорога. Может, хоть с третьего раза разживемся транспортом? Вперед!
Глава 13
Разъезд
Ночевать пришлось в лесу, выстроив шалаши, разведя костер да "поужинав" кипяточком, заварившим листья малины, земляники, пару горстей переспевших ягод и пучок душистых трав. Такой вот партизанский чай. А с утра двинулись к дороге. Полчаса бодрой ходьбы – и вот она, трасса.
Бравые бойцы подрубили большую сосну, что росла у самой обочины и стали ждать, распределившись по обе стороны дороги. В первые часы после рассвета шоссе пустовало, а потом сплошным потоком двинулись колонны немецкой техники – танки, бронетранспортеры, грузовики, полевые кухни, масса подвод, запряженных уныло кивавшими лошадками.
Тормозить большую колонну означало бы бессмысленно сгинуть, а поодиночке машины почти не ездили. Однако повезло. Часа за два до полудня показались две машины – впереди ехал "Ганомаг", за ним погромыхивала бортами трехтонная "Татра".
– Давай! – махнул рукою Судоплатов.
Несколько ударов топором, и сосна, затрещав, пошла клониться да и рухнула, встряхивая ветвями, перегораживая дорогу. Броневик резко затормозил – водитель "Татры" едва не врезался ему в задок, пришлось сворачивать на обочину. Снайперы быстро отработали по водителям, заодно пристрелили какого-то мелкого чина, восседавшего в люке "Ганомага". Пулеметчики схватились за свои "MG", даже успели выпустить пару очередей, но на большее их не хватило – жизнь кончилась. В кузове "Татры" обнаружился насмерть перепуганный фриц, возлежавший на тюках стираного белья.
– Гитлер капут! – заблеял он мигом, но злым партизанам некогда было возиться с пленными, и война для немца завершилась в кювете.
Трое "зольдатиков" в "Ганомаге" попытались оказать сопротивление, однако длилось это недолго.
– Трупы – в лес! – скомандовал Судоплатов. – Сосну – с дороги!
Зацепив ствол дерева веревкой, бойцы прицепили ее к "Татре", и грузовик сволок сосну за обочину, освобождая путь.
– По машинам! – крикнул Павел, оттирая ветошью кровь на сиденье.
Команда была подана очень вовремя – за поворотом уже гудела подъезжавшая колонна. "Ганомаг" с "Татрой" резво покатили на восток. Солнце вышло в зенит, когда машины проехали Ружаны и приблизились к железной дороге, что шла к Бресту и Барановичам. Движения никакого, тишина зловещая, и только с запада доносится глухое грохотанье – завтра или послезавтра немцы выдвинутся на этот рубеж и направятся дальше, на Минск. "В той жизни" столицу Белоруссии фашисты заняли 28 или 29 июня. Блицкриг…
– Притормози-ка, – сказал Судоплатов.
Володя послушно выжал педаль и съехал к обочине.
– Посмотри. Вон, видишь?
– Вижу, – удивился шофер. – Поезд!
– Надо глянуть. Проедешь?
– А чего ж? Вон сразу за переездом вроде как дорога.
– Давай.
Будка на переезде пустовала, шлагбаумы задирали вверх тощие полосатые шеи. Состав выглядел целым, хоть паровоз и не дымил. Пять или шесть замурзанных цистерн с бензином и соляркой, несколько товарных вагонов и платформы – четыре новеньких "Т-34", кое-как укрытые брезентом, семь или восемь 85-миллиметровых зенитных орудий образца 39-го года, десяток "захаров" – трехтонок "ЗИС-5В". В конце состава болталось с десяток пустых платформ.
– Мить! – позвал Судоплатов, высовываясь из окна.
– А?
– Глянь, что в вагонах!
– Понял!
– А мы к паровозу.
– Ага!
Возле черного локомотива обнаружилась вся бригада машинистов – двое резво вскочили с травы, где восседали, а третий почесал было к лесу, но, остановленный криком старшого, неохотно вернулся.
– Не пугайтесь, – улыбнулся Павел, вылезая из "Ганомага". – Свои.
– А почему… – затянул седой усатый машинист в черной тужурке и мятой фуражке, зыркая на чужую форму и оружие.
– Так надо, – строго сказал Судоплатов.
Эти слова подействовали, как заклинание – паровозная бригада сразу успокоилась.
– Куда направлялись? В Брест?
– Туда, – кивнул седой, – только уж больно много военных мимо прошло, и все в обратную сторону…
– Немцы заняли Брест, он у них в тылу уже. Одна Брестская крепость еще сопротивляется. Не сегодня завтра фашисты будут здесь.
– Я ж говорил, – громко сказал молодой кочегар, шмыгнув носом, – в Барановичи надо!
– Погодь! – строго одернул его седой и обратился к Павлу: – Что скажете, товарищ командир?
– А вы военную тайну хранить умеете?
– А то!
– Тогда сделаем так. Грузим наши машины на пустые платформы и отправляемся. Танки, пушки и цистерны… Мить, что там?
– Снаряды! – выдохнул подбежавший Медведев. – К зениткам и танкам.
– Значит, танки, пушки, цистерны с горючим и боеприпасы мы отцепляем на одной… м-м… станции, о существовании которой вы обещаете забыть. А сами следуете в Минск и передадите мое донесение в штаб округа. Но даже там молчите о том, где разгружались – это строго обязательно. Понятно?
– А то! – облегченно сказал седой. – Сделаем все, как надо!
– Тогда за дело. Разводите пары и двигаемся вперед – ищем место, откуда легче заехать нашим… транспортным средствам.
– А тут, километрах в двух, погрузочная площадка имеется, – сказал молодой.
– Точно! – поддержал его седой.
– Вперед!
Трофейный транспорт двинулся вдоль путей. Дорога была та еще, пару раз приходилось ехать по крутому склону, но немецкая техника одолела русские невзгоды. Станция с дощатым перроном и будкой путейца показалась неожиданно, от нее в лес уводила набитая тропа – видать, поблизости ховалась деревушка или поселок. Вскорости, пыхая паром, подошел состав. Притормозил, и пустые платформы оказались точно против погрузочной площадки. Заехать по ней было делом непростым, но шоферы справились. И состав двинулся вперед. Долго ехать не пришлось. Вскоре показались приметные сосны, и вот они, забытые пути.
Стрелочный перевод здорово заржавел, но все же сработал – и паровоз медленно, пыхая паром и дымом, свернул с привычной колеи, утянул состав в лес. Отцепить нужные вагоны, платформы и цистерны, перецепить ненужные – вся эта маета заняла время до самого вечера. Паровоз убыл, когда начало темнеть. Отправив с машинистами донесение, Судоплатов малость успокоился. Еще битый час ушел на то, чтобы прикопать на съезде полосатые столбы, изображая тупик. Мол, ход закрыт, и никаких путей дальше нет и не было. О чем вы?
Весь разъезд был забит платформами, товарняк с боеприпасами отогнали в тупик.
– Зенитки-то мы выкатим, – рассуждал Медведев, уперев руки в боки, – и трехтонки спустим, бревна выдержат. А танки?
– Придется землю нагребать, – решил Судоплатов. – На слой земли – слой бревен, опять земля, опять бревна. Только так.
– Мороки будет… – затянул Муха.
– Мороки! – фыркнул Володя. – Зато – танки!
– Ну да, вообще-то…
Павел оглянулся – ночь скоро – и решил "Татру" послать "на гору", чтобы помощников побольше, да и поесть не мешало бы. Уезжать всем и сразу не хотелось, уж больно много подарков привалило, надо было это богатство распределить. Скажем, парочка-другая зениток неплохо прикроет саму базу от нежелательных гостей с неба, а танки…
Его размышления были прерваны грубым голосом, скомандовавшим по-немецки с ужасающим акцентом:
– Вафн хинлэгн! Эргип дихь! Бай флухтферзух вирт гэшосн!
– Это кто там такой шибко грамотный? – заорал Муха, живенько укрывшись в кузове "Ганомага".
В ответ ударила очередь из "ручника". Тот же сиплый голос, что недавно коверкал язык Гёте, заорал уже по-русски:
– Прекратить огонь!
– Мальцев, ты, что ли? – прокричал Иволгин, залегший за бревнами, рядом с Судоплатовым.
После минутного замешательства сиплый крикнул:
– Витька? Они тебя в плен взяли?
– Ты что, совсем дурак? Это же наши!
– Ага! В немецкой форме! Продался, гад?
– Ну, ты и дурачина!
Сухо выпалил "Наган", пуля, посланная вверх, состригла ветку с дерева.
– Знакомый? – Судоплатов повернул голову к Иволгину.
– Да Репнин это, с соседней заставы! Упертый, сволочь…
– Лейтенант?
– Капитан.
– Капитан Репнин! Говорит майор госбезопасности Судоплатов. Выходите и представьтесь, как положено. Иначе я буду вынужден отдать приказ об уничтожении вашей группы, мешающей выполнению особого задания!
– Ага, щас!
В "стане врага" послышалась возня, гулко выстрелила винтовка, а чуть позже донесся срывающийся голос Шатова:
– Товарищ майор! Повязали мы этого горластого! Куда его?
– Сколько их там?
– Семнадцать человек!
– Восемнадцать… – просипел Репнин.
– А ты уже не в счет!
Медведев с Королевым включили трофейные фонарики, и в их свете предстал пограничник в грязной и рваной форме, без фуражки, с обмотанной грязным бинтом головой.
Оглядев его, Павел спокойно сказал:
– Это замечательно, что вы не прячетесь в лесу, как трусы и дезертиры, а ведете войну с врагом. Вот только не надо путать чужих со своими. Вас что, не учили вести разведку? Разве тут звучала немецкая речь? Кто-нибудь хоть раз крикнул: "Хайль Гитлер!"? Что же вы так-то?
Репнин засопел.
– Мы увидели немцев, – пробубнил он, – смотрим, а гансы целый состав уперли. Ну и решили прояснить, кто в доме хозяин…
Судоплатов вздохнул.
– Капитан Репнин, – устало сказал он. – Скоро мы окажемся в тылу врага, а под немцами щеголять в советской форме будет только дурачок. Вы находитесь на секретной базе НКВД, и я не знаю, стоит ли вас отпускать.
Капитан вскинул голову, скривясь от боли.
– Мы не предатели! – просипел он.
– Верю. Стройте свой отряд.
– У нас двое лежачих…
– Будут лежать по стойке "смирно".
– Отряд, стройся!
К удивлению Павла, перед ним стояло всего четверо погранцов, остальные были в комбинезонах танкистов или техников с аэродрома.
– Танкисты, что ли?
– Так точно, товарищ майор!
– Замечательно…
Судоплатов подошел ближе.
Трое крепких парней, белобрысых и похожих, сразу подтянулись.
– Родня? – поинтересовался Павел.
– Так точно! – осклабился тот, что стоял посередине. – Братья мы. Кричевцовы наше фамилие. Я – Минай, а это Елисей и Константин.
– Ага… "Т-34" знаете?
– А то!
– Замечательно. Вот что, бойцы. Наш отряд создан для борьбы с немцами в тылу врага. Танкисты нам пригодились бы. Спрашиваю всех: согласны служить в отряде осназа?
– Так точно! – вразнобой гаркнул отряд.
– Служат у нас добровольцы, люди проверенные и перепроверенные. И вам я тоже под честное слово верить не буду. До утра побудете здесь, на нашей станции, запрем вас во-он в том складе. Раненым поможем, всех накормим. Карасев, распорядись. Ты же у нас командир…
– Слушаюсь, товарищ майор!
Вышедшие из леса бойцы отряда "Олимп" живо смешались с товарищами, вернувшимися из рейда.
– Данила, привет! – пропищала Ася.
Улыбаясь, Судоплатов поднялся на бревенчатый "перрон" и глянул в сторону запада. Оттуда неумолимо перла чудовищная, злобная, опасная сила. Ничего, усмехнулся Павел, сила действия равна силе противодействия!
Сводка Совинформбюро от 28 июня 1941 года:
"В течение 28 июня наши войска, отходящие на новые позиции, вели упорные арьергардные бои, нанося противнику большое поражение.
В боях на Шауляйском направлении наши войска захватили много пленных, значительное количество которых оказалось в состоянии опьянения.
На Минском направлении войска Красной Армии продолжают успешную борьбу с танками противника, противодействуя их продвижению на восток.
По уточненным данным, в боях 27 июня на этом направлении уничтожено до 300 танков 39-го танкового корпуса противника.
На Луцком направлении в течение дня развернулось крупное танковое сражение, в котором участвует до 4000 танков с обеих сторон. Танковое сражение продолжается".
Глава 14
Новый порядок
"В прошлой жизни" немцы заняли Минск 28-го числа. Нынче красноармейцы сдерживали наступление 3-й танковой группы Гота с северо-запада и 2-й танковой группы Гудериана с юга вплоть до 30 июня. 43-я истребительная авиадивизия генерал-майора Захарова силою двух полков прикрывала Минск с воздуха. Немецкие бомбардировщики шли без истребительного прикрытия – "Мессершмиттам" не хватило бы топлива долететь. Видимо, немцы рассчитывали на то, что все аэродромы РККА будут разбомблены, и их бомбовозы некому будет сбивать. Тут они малость просчитались – и десятки "Юнкерсов" догорали на земле.
Оборону Минского укрепрайона "Линии Сталина" держал 44-й стрелковый корпус, двумя дивизиями – 64-й и 108-й – по линии Дзержинск – Заславль – Стайки. Бои шли круглые сутки, красноармейцы из 64-й уничтожили за три дня более 300 танков, бронеавтомобилей и грузовиков противника . Так и не сумев прорваться на этом участке, немцы двинулись в обход Минска на Острошицкий городок. Их "горячо" встретила 100-я стрелковая дивизия. Уничтожив более сотни танков, дивизия перешла в наступление, отбросив фашистов на 15 километров.
Ожесточенно держали оборону артиллеристы 49-го корпусного артиллерийского полка, пограничники 16-го Дзержинского погранотряда, части войск НКВД, но силы были слишком не равными. К вечеру 2 июля немцы прорвали советскую оборону и вошли в Минск.