Ее объехала тяжелая система, отталкиваясь от проходческого комплекса правым манипулятором, – дядя Федор тут же выстрелил. Поспешил. Попасть – попал, манипулятор оторвало с корнем, но не подбил.
– Ах ты…
Однако кибермозг соображал лучше людей – тяжелая система круто развернулась и попылила обратно.
А самое эффектное подбитие вышло у Чебанова – его первая граната пробила корпус землеройной машины, и кумулятивный заряд сыскал достойную цель – аккумуляторы. Мощная батарея рванула, вышибая верхние панели, полыхнула снопами искр и струями дыма.
– Готова! – заорал Переверзев.
А Кузьмичев рискнул выставиться над парапетом и взять на мушку наводчика. Попал! Импульс бластера перебил сразу два движителя – автономное гусеничное шасси краулера и левую ногу его водителя.
– Ур-ра-а! – грянули бравые десантники.
Лучи лазеров с кузовов песчаных танков тут же стали шпарить по верху башни, но была у лучевого оружия одна неприятная особенность – рассеивание. Чтобы причинить смерть за пятьсот метров, надо было иметь мощность, измеряемую в мегаваттах. Заработал плазменный излучатель – и тут недолет. Сгустки плазмы вырывали борозды в грунте, сплавляя землю в катышки.
– Переверзев! Разрядник готовь!
– Командир, у него батарея сдохла!
– Мать-перемать…
Остановившихся "землероек" догнал вездеход. Надо полагать, отдал приказ продолжать выполнять программу. Уцелевшие машины объехали подбитые и рванули к стене второго сектора – к югу от воротных башен. На ходу оставалось четыре землеройных агрегата. Их догоняла тяжелая система, более "отмороженная", чем однотипный механизм, покинувший поле боя.
Со стены, из амбразур башни открыли огонь десантники. Лучеметы серьезно навредили "землеройкам", у одной даже гусеница слетела, но три уродливые машины добрались-таки до периметра и уткнулись в белую стену. Загрохотали два пульсатора – третий не завелся, и по стене разошлась мелкая дрожь. Фонтаны пыли и дыма поднялись выше башни. Подъехавшая система-отморозок с размаху опустила на стену манипуляторы, вцепилась, стала ломать и долбить, курочить и дробить…
– Всем покинуть стену! – надрывался Кузьмичев. – Вызываю Раджабова! Долго ты там будешь копаться?
– У меня все готово! Почти… Щас я!
– Ты мне не сейчас, а зараз! С аннигилятором разобрался?
– Ну, выдвинуть я его смогу и включить…
– А больше ничего и не надо! Заводи, и сюда! Срочно!
– Я быстро!
Переверзев, отплевываясь от каменного крошева, ввалился в пункт наблюдения.
– Уже на метр вошли в стену! – доложил он.
Со стороны прорыва донеслись зловещее шипение и скрежет.
– Это они арматуру кромсают…
Вбежал Сегаль и доложил, что Раджабов подъезжает к воротам. Кузьмичев сорвался с места и бегом спустился во двор.
Танк высшей защиты глухо клокотал неподалеку. Из люка высунулся Джафар.
– Чего делать-то, командир? – прокричал он.
– Слушай сюда! Выезжаешь из ворот и разворачиваешься налево! Там эти паскуды землеройными машинами стену пробивают! Активируй этот… излучатель антиматерии, и чтоб я ни одной единицы спецтехники больше не видел! Понял?
– Так точно!
– Васнецов, открывай ворота!
Танк едва вписался в проем между башнями, выехал и стал разворачиваться.
– Не смотреть, а то без глаз останетесь! Все в укрытие!
А вот полковнику глядеть было можно – экран точно передавал все тона и звуки. Раджабов по ошибке задействовал аннигилятор раньше, чем развернулся, и белесая, призрачная полоса протянулась до самой зеленой рощи.
– Это антипротоны выжигают воздух, – прошептала Бетан, завороженно следя за боевыми действиями. – Аргон с кислородом аннигилируют…
Танк раскачивался в развороте, и пучок антиматерии то и дело ложился на голый грунт, вырывая прямые, по линеечке, траншеи. Тогда неимоверной яркости фиолетовый свет заливал все вокруг, даже солнце словно пригасало в небе.
Танки дружно развернулись и помчались прочь, но аннигилятор случайно расплавил шасси одному из них. Танк покачнулся и упал – одна рама с кузовом и герметичной кабиной осталась. Бойцы в панике попрыгали через высокие борта и почесали на прежние позиции. Экран потух, через секунду вспыхнул снова, только ракурс был уже другой.
– Рецептор оптический не выдержал, – сказал Васнецов. – Соседний дает картинку…
Джафар наконец развернул громадную машину, и вся мощь излучателя-антимата обрушилась на землеройную технику.
И техники не стало. Металл и кремний-органик, пластик и композит – все забурлило, расплескиваясь ослепительно-белой лавой.
Тяжелая система дернулась было, собираясь драпать, и попала в главный фокус – машину разметало фонтанами металло-органического пара. Тут Раджабов вырубил аннигилятор, и под стенами города как будто стало темнее.
– Разгром немцев под Космоградом! – радостно щерился Переверзев, блестя зубами и белками глаз на закопченном лице.
Кузьмичев снова заспешил наружу. Раджабов ликвидировал угрозу, но "землеройки" успели наделать делов – в стене зиял обширный провал, метра три по высоте и в ширину улицы.
Над ним провисал тонкий мостик уцелевшего верха периметра, обгрызенного тяжелой системой. За дымящимся кочковатым вывалом светилось красным месиво из вскипевшего грунта и жидкого металла.
– Осторожно! – крикнула сзади Лида. – Там сильная радиация! Надо вызвать дезактиваторы.
– Валяйте. Раджабов!
– Раджабов на связи!
– Давай загоняй свое чудище обратно… Концерт окончен.
– Слушаюсь!
Танк высшей защиты аккуратно вполз в ворота, отъехал немного и замер. Клокочущий гул турбин стал стихать.
– Вон они! – показала Кастырина.
– Кто?
– Дезактиваторы!
Солидные шестиногие машины с гулким топотом вырвались из-за пакгауза и подбежали к пролому в стене. Выставив кольчатые шланги, они принялись заливать дымящийся черный вывал серебристой жижей, похожей на вспененную ртуть.
Жижа разбухала и оседала, застывая коркой. Оставляя в ней квадратные следы протекторов, киберы взобрались на груды лома и обработали края стены, после чего с достоинством удалились.
– Так или иначе, – мрачно высказался Кузьмичев, – но этот драный Вильгельм Завоеватель добился чего хотел… Переверзев! Виштальский! Берите своих парней и живо доставьте сюда местных – мужиков покрепче. Будут мешки песком набивать и закладывать брешь.
– Слушаемся! – ответил за обоих Виштальский.
– Да, и этих еще сыщите… Кибернетистов. Пусть срочно гонят сюда роботов-строителей.
– Разрешите идти?
– Чеши отсюда!
Полковник ходил вдоль пролома, как голодный тигр в клетке.
У Вильгельма хватило бы ума отправить на приступ своих нормалов, и тогда брешь была бы завалена не мешками с песком, а мешками с дерьмом, то бишь телами атакующих. Кузьмичев до того разнервничался, что всю эту фразу выдал всуе, а не про себя. Лида тонко улыбнулась:
– Ваша ненависть унялась, полковник? Вы уже не думаете об истреблении нормалов?
– Я не такой кровожадный, каким кажусь, – пробурчал Георгий и быстро сменил тему: – Ну, где их носит?
– Вон они! – подсказал Сегаль, вспрыгивая на литопластовый блок, оставленный строителями так давно, что успел врасти в землю, а по краям его пушилась травка, удивительно похожая на меховую оторочку розового цвета. Сощурившись, Кузьмичев глянул из-под руки.
По дороге к воротам рысил целый табун киберстроителей. Впереди гнали четыре краулера, сзади их догоняли три робота-матки.
На передней танкетке стоял, картинно ухватившись за раму, Марк Виштальский, изображая Наполеона Бонапарта как минимум.
– Привезли! – крикнул он, спрыгивая.
Следом полезли пригнанные нормалы, человек пятнадцать поповичей, никитичей и муромцев.
– Кто из вас имеет отношение к роботам? – спросил Кузьмичев. – Выйти из строя!
Вперед несмело шагнули два парня в одинаковых синих комбезах.
– Мы, – сказал левый.
– Он – киберинженер, – уточнил правый, – а я кибертехник.
– Стену видите? Вот фронт ваших работ. Тут я заметил целую кучу блоков и панелей, надо будет их все перетащить и заложить пролом по краям, а по середине… Сварочным работам ваши киберы обучены?
– А как же? – изумился киберинженер.
– Вот и ладненько. Пусть тогда сварят металлический каркас по середине пролома, а мужики заложат его мешками с песком. Блин, а пустые мешки есть хоть?
– А вот! – сказал Марк и потряс мешком из прозрачной пленки. – Крепкий!
– Тогда лопаты в руки, и вперед!
Виштальский с Переверзевым подробно растолковали "ополченцам" технологию копки песка и засыпки мешков. Работа пошла.
Зашевелились и роботы, забегали, вчетвером хватая серые пластилитовые панели да блоки и подтаскивая их к стене. Двадцать минут спустя прочная кладка из пластилитовых изделий закрыла две трети проема, а между ними засверкали вспышки, скрепляя прочный каркас из полос и прутьев металла. "Ополченцы" потянулись к стене, наваливая пухлые мешки, набитые песком, а Переверзев покрикивал на них, чтобы клали не подряд, а с обвязкой.
– Молодцы, мирное население! – похвалил нормалов Кузьмичев. – Я вами доволен.
"Ополченцы" взбодрились и решили спросить:
– А когда нас отпустят по домам?
Вместо ответа Георгий показал на коттедж, разнесенный танком высшей защиты.
– Отсюда хорошо видно? Кто его порушил, помните? И где гарантия, что Вильгельм не раскатает весь ваш жилмассив? Так что сидите пока в главном здании и не рыпайтесь. Переверзев, проводить!
Нормалы, переговариваясь, утопали под конвоем к месту временного (проживания, заключения – нужное подчеркнуть), а Кузьмичев присел на травку, чувствуя себя выжатым и прополосканным.
Он поднял голову к облакам, подсвеченным зелеными закатными лучами. Кончался длинный день, близилась ночь, короткая, как передышка перед боем. Суматошный Хорс, без меры и счета исторгавший неистовое голубое сияние, добегал свой путь по небу, выбеливая свод. Вскоре он канет за горизонт, зайдет в лиловое трепетание вечера. Всплывут обе луны, и можно будет наконец-то принять горизонтальное положение и поспать хотя бы четыре часа…
Пусть даже три, лишь бы в тиши и покое. "Как же мне надоел этот вечный бой…" – вздохнул Кузьмичев и поднялся. Времени на труд и оборону еще хватало.
Глава 8. Интермедия
Алла Миньковская чувствовала большой нервный подъем – так, кажется, пишут в романах на производственную тему?
Подойдя к овальной двери в промкомплекс, массивной и толстой, как стена, девушка легко отворила ее. Сразу за высоким порогом-комингсом начиналась винтовая лестница с мягкими, пружинившими ступенями. Она раскручивалась, выводя в низенький, круглый зал, откуда, как и в главном здании, расходились шесть радиальных коридоров.
Алла двинулась по тому, который был кремового цвета, и вышла в обширное помещение, занятое громоздкими формами универсальных машин. Девушка судорожно вздохнула. Здесь для нее начиналась территория чародейства и магии, сказки, чуда, сбывшейся мечты.
Вот универсальный форматор. Изготовит любую вещь, как волшебная палочка. Нащелкиваешь на клавишной панели комбинацию цифр, вводишь все данные, тычешь пальцем в клавишу "Пуск". Раздается слабое гудение. Сдвигаешь боковую стенку, там ниша с полочкой, а на полочке лежит то, что ты хотела – тестер, например, или комбинезон, или еще что.
А вот эта тумба – мультипликатор. Что хочешь сдублирует. Поднимаешь выпуклую крышку, кладешь в неглубокий прямоугольный ящик… ну, скажем, монетку в 15 копеек. Завалялась в заднем кармане. Кладешь, закрываешь крышку. Короткое гудение. Крышку вверх – в ящике уже две монеты. Закрываешь. Гудение. Открываешь. Четыре монетки.
А еще есть универсальный синтезатор, отдельно – белковый синтезатор, матричный репликатор…
Понятно теперь, почему у них там, на Земле, "каждому по потребностям"… На всех хватит, еще и останется.
Алле хотелось возиться с чудесной машинерией, не глядя на часы, но и тревога не отпускала. Они заняли город-колонию, и теперь Космоград в осаде. И чем это кончится? Опять чьими-то смертями?
Девушка вынула из кармашка коммуникатор, посмотрела неуверенно – Гоша ни с кем не разговаривал в этот момент, но, может, он занят?
Поколебавшись, она все-таки сказала:
– Вызываю Кузьмичева…
Через секунду усталый голос ответил:
– Привет, котенок. Как жизнь?
– Боюсь, – призналась Алла.
– Кого?
– Их. Всех…
– Не бойся, котенок, – помягчел голос. – Прорвемся.
– Когда ты придешь?
– Через часик, может. Мы тут на страже завоеваний стоим.
– Приходи…
– Сам об этом мечтаю!
– Ну, пока.
– Пока, маленький.
Малость успокоенная, Алла повозилась с чудо-техникой, увлеклась и не заметила, как пролетел и час, и другой. Спохватившись, она поспешила наверх и аккуратно прикрыла за собой овальную дверь.
Было темно, но не той ночной темнотой, кромешной и непроглядной, а лишь предвещавшей мрак. Над городом зеленели сумерки. На Земле они густо-синие, на Водане – черно-зеленые.
Алла глубоко вдохнула остывший воздух, напоенный запахом водорослей, доносимым с недалекого океана, и припахивавший горючим красным соком поднебесника. Хорошо…
Если б не дурацкая войнушка!
Девушка неторопливо пошагала к жилым модулям, пристроенным к Главной Диспетчерской. Неожиданно ясно послышался голос Лиды:
– И что же со всеми нами будет?
– Не знаю… – ответил Георгий.
Сердце Аллы заколотилось. Долгие взгляды, бросаемые на ее Гошу этой блондинистой медичкой, она перехватывала уже не раз.
Вот же ж приставучая какая!
Алла неслышно подобралась к террасе и укрылась в нише, обычно занятой кибердворником. Отсюда все было хорошо слышно.
И немного видно – приоткрытая дверь в кольцевой коридор жилого модуля бросала на террасу уютный желтый отсвет.
– Ты спрашивал, что я испытываю… – сказала Лида, и Алла уловила в ее голосе волнение. – Сейчас у меня такое чувство, что я осталась с вами не только… ну, ты знаешь… Я осталась из-за тебя тоже. Или это и было главным?
– Лида…
– Гоша…
Алла облизала сухие губы – черный силуэт Кастыриной потянулся к чеканному профилю Кузьмичева и почти слился с ним.
– Ты меня не поцелуешь? – с громадным разочарованием спросила Лида.
Донесся чмокающий звук.
– Нет, не так. По-настоящему!
Кузьмичев вздохнул.
– Это из-за той девушки? – догадалась Кастырина. – Аллы, да?
– Да.
– Ты ее любишь?
– Да.
– Но… она же ни о чем не узнает!
– Я-то буду знать. И если она меня спросит напрямую: "С кем ты был? Кто эта женщина?" – я честно признаюсь, что звать ее Лида и мы с ней прелюбодействовали…
– Но мы же еще не… не прелюбодействовали…
– А ты этого хочешь?
– Хочу… Сильно-пресильно!
Кузьмичев опять вздохнул.
– Первый раз в жизни я отказываю девушке, – признался он. – Это трудно. И неприятно. Но если бы я героически не поборол искушение сегодня, завтра стало бы плохо и для меня, и для тебя, и для Аллы. Я не хочу ее обманывать.
Теперь раздался вздох Лиды.
– Я тебя расстроил?
– Знаешь… нет. Я тебя еще больше зауважала… Ты – настоящий. Твой дух правит твоим телом, а в этом – сила.
Кузьмичев разрушил романтический флер – он протяжно, с хрустом, зевнул. Тело перебарывало дух…
– Ой, ты же устал! Иди ложись скорее. Совсем я уже…
– Спокойной ночи, Лида. И не выдумывай про меня лишнее, я – обычный мужик, членистоногий, как все!
Врачиня залилась тихим смехом, а Георгий шагнул к двери, распахнул ее шире, залив террасу светом, и скрылся. Шаги стихли, навалилась тишина.
Алла выждала немного, бесшумно вернулась к двери промкомплекса и как следует грюкнула ею. А потом, не таясь, прошагала на террасу.
Кастырина стояла у перил и смотрела на небо, где плющилась в восходящих потоках одна из лун.
– Привет, Лид, – весело поздоровалась Алла, – что спать не идешь?
– Да так, дышу свежим воздухом… Завидую я тебе.
– Мне? – делано удивилась Миньковская. – Почему?
– У тебя такой мужчина… Сейчас таких нет. Или я плохо искала…
Алла помолчала, а потом сказала глубокомысленно:
– Просто мы жили в другое время, злое, жестокое, несправедливое. Нам всего не хватало, за все надо было бороться – за кусок хлеба, за счастье, за свободу. А вы… вы совсем-совсем иные. И мужчины ваши – они изнеженные, слабые… Даже здесь, на далекой планете, они какие-то… инфантильные. Но не все ж у вас такие!
– Не все… – задумчиво сказала Лида. – Одного я точно не назвала бы слабаком, только вот куда ж он подевался? Второй день я его не вижу, и не дозвонишься никак.
Алла сразу подумала, что искомый мужчина мог затесаться в "дружину" Вильгельма, но не стала об этом говорить.
– Все будет хорошо, Лида, – сказала она с проникновенностью. – Спокойной ночи!
Глава 9. Полночь, XXI век
– Не пойму, – нахмурился Васнецов, вглядываясь в экран, – чем они там занимаются?
– Массовым онанизмом? – дал подсказку Переверзев.
– Молчи, стратег! Глядите, пропали все краулеры. Ночью они куда-то уехали. Вопрос: куда? И зачем?
– В обход, может? – задумался Кузьмичев. – А смысл?
– Так, именно! Ну, зайдут они с востока или с севера, и что?
– Заметьте, – солидно сказал Виштальский, – у них в лагере все замерло, никакого движения.
– Ушли, наверное, – подбросил версию Переверзев. – Надоела им вся эта мутотень, вот они и утопали. По грибы.
– Ви, товарищ Пэреверзев, – проговорил Виштальский, пародируя Сталина, – хороший тактик, но плохой стратег!
Старший сержант улыбнулся только – во все тридцать два белых зуба.
До наблюдательного пункта донеслись крики снизу, Кузьмичев разобрал сердитый голос Аллы и поднялся с места.
– Что там еще не слава богу?
У подножия башни Георгий обнаружил Сегаля, которого ругала пани Миньковская, и незнакомого мужчину в потертом серебристом комбезе.
– Я тебе не любопытная тетка с Привоза, – сердилась Алла, – и не бегаю сюда, чтобы на войну поглазеть! У меня и своих дел – выше крыши! А уж если пришла, значит, по делу! Ясно тебе, сапог нечищеный?
– Чего это – нечищеный? – оскорбился Сегаль.
– Пусть будет тихо! – скомандовал Кузьмичев. – Привет, Аллочка-ругалочка. Кого это ты привела?
Миньковская фыркнула, но обернулась к незнакомцу в серебристой униформе и представила его, тая в голосе гордость:
– Это Антон Алехин, командир звездолета "Заря-11". Нормалы заперли его в подвале промкомплекса. Представляешь?! Я спустилась сегодня, хотела в синтезаторную пройти, как вдруг слышу удары – три коротких, три длинных, три коротких…
– Сигнал SOS! – догадался Сегаль.
– Даже ты знаешь? – комически изумилась Алла. – И… Антон сказал, что ему надо срочно увидеться с тобой. Вот!
– Ну, не так уж и срочно… – улыбнулся Алехин и протянул руку Кузьмичеву. Тот ее пожал. – Понимаете, в чем дело… Когда тутошние собрались на войну, я был единственным, кто был резко против. Даже успел Вильгельму нашему ван Грооту по морде съездить…