– Выношу благодарность от командования, – ухмыльнулся Георгий.
– Спасибо… Вот они меня и заперли – слишком много я им правды наговорил. Хотя… В общем-то дело все в том, что я для них тоже не свой, как и вы. Не чужой, быть может, но и не свой. Я родился в две тысячи пятьдесят восьмом году.
– Не может быть! – округлила глаза Алла. – Вы не выглядите на столько…
Алехин улыбнулся.
– Мне было сорок два, когда я получил новое назначение и стал начальником Второй Заплутониевой экспедиции. А в сто третьем отправилась Первая Межзвездная, на корабле "Луч". Я был его командиром. Мы слетали к Тау Кита и открыли там землеподобную планету. Назвали ее Авророй. Сейчас там большая колония…
А когда двинулись домой, решили испытать гипердвигатель – его нам физики навязали. Испытали. Короче, когда мы вернулись на Землю, там шел 2199-й…
– Легенные ускорения? – спросил Кузьмичев со знанием дела.
– Да… – удивился Алехин. – А вы откуда… Тьфу! Вот балбес… Вы же тоже! Ну, и вот, перенеслись мы почти на век тому вперед. Раньше об этом я только читал – замусоленный сюжетец! – и вот пришлось на своей шкуре испытать процесс вживания в чужую жизнь, в чужое время. Привыкали долго, но только я один осилил новые способы перемещения в пространстве и получил диплом пилота-космогатора первой степени…
– А где ваш корабль? – не удержался Виштальский.
– Там, – указал вверх Алехин, – на орбите крутится.
– Настоящий фотонный звездолет?
– Нет, "Заря" – гравитабль, корабль-антиграв.
– Марк, не перебивай, – строго сказала Алла. – И что дальше было, Антон?
– Да тут и сказочке конец… Отправились мы в экспедицию, с намерением основать колонию на этой планете. Самый дальний внеземной плацдарм, и все такое. Начальником у нас был Вильгельм. Так я очутился здесь. Одиннадцатый год тут проживаю. А теперь вот хочу послужить под вашим командованием, товарищ полковник.
– Всегда рады! – улыбнулся Кузьмичев.
– По этому случаю надо выпить, – подсказал Переверзев.
– Все в цитадель! – объявила Алла. – Я вам сдублирую ящик "Советского шампанского"! Наташка сберегла бутылочку с Нового года.
– А мы? – притворно возмутился Сегаль. – Хотя бы по сто наркомовских…
– Никого не обидим, – пообещал Георгий.
– Командир… – замялся Алехин. – Мне сказали, вы всех в главном здании держите…
– Для их же безопасности, Антон. И нашей тоже.
– Да я понимаю… Просто… Есть одна девушка, и я за нее могу поручиться. Ее зовут Ева, Ева Шандор.
– Какие проблемы, Антон. Переверзев!
– Доставим сей секунд!
Командир звездолета отправлялся в экспедицию холостым, но уже второй год делил жилплощадь с молоденькой Евой, хорошенькой сервис-инженериней.
Ева робела поначалу, попав в компанию "автоматчиков-захватчиков", и мило розовела щечками, но быстро нашла общий язык с Аллой. Оказалось, что "аномалы такие милые…" Обе девушки покинули своих спутников и отправились на террасу – шушукаться на тайные темы, недоступные примитивным мужским умам.
Солдаты и офицеры разбрелись – кто на дежурство, кто поспать.
Алехин с Кузьмичевым остались одни. Заветная бутылочка была распита, а вторую решили не доставать.
– А я ведь тоже служил, – признался Алехин, – как и вы. М-да-а…
– И где? – оживился Кузьмичев.
– А в Патруле. Армий тогда уже не было, Африку с Азией демилитаризовали, конфликты гасили в зародыше, как тайфуны, но Патрульные службы держали – мало ли что… Вот и грянула по всей нашей Евразии Вторая Гражданская. Я тогда молодой был и разбирался не шибко… Объявились такие "золотые", недовольные подступавшим изобилием. Мафия всякая, чиновники и наемники – такой состав рисовали в карикатурах… Дескать, настало изобилие – счастье для всех, даром! – и все. Рынку хана, бизнесу кирдык. Взятки брать не с кого, поскольку у всех все и так есть. А богатеньким легко ли было стать как все? И гангстерам такая жизнь не по нраву. Вот и затеяли они всем скопом Вторую Гражданскую. В реале-то все было куда сложнее, трагичнее, гаже.
– Война есть война, – проговорил Кузьмичев.
– М-да… Как-то мой взвод поймал одного "золотогвардейца", капитан-лейтенанта Исаева. Он глядел на нас без злобы, даже с какой-то печалью, что ли. Никогда, говорит, ни один "золотой" офицер не позволял себе варварства вроде пыток женщин или расстрела работников! Я и завелся. Разорался… Сам, говорю, с полком своим изолировал зону боевых действий под Архангельском, когда "золотые" взорвали криогенератор прямо в центре Холмогор! Я на "вертушке" тогда был, патрулировал Двину. И все видел своими глазами. Над городом вспухло белое-белое облако, неприятное такое, маслянисто-жирное. Река в том месте замерзла, сосны лопались, а прохожие валились – и замерзали. Вдруг ни с того ни с сего – и минус сто пятьдесят! Потом все туманом заволокло, пошел дождь со снегом, но люди, превратившиеся в ледяные фигуры, оттаять не могли. А Исаев выслушал меня и спокойно так спрашивает: "С чего вы взяли, любезный, что активация криогенератора – дело рук "золотых"? Разве мы, говорит, против изобилия восстали? Мы просто хотели работать, хотели быть людьми, чтобы заниматься любимым делом и достигать в нем успеха и высот. А нас на четвереньки ставили, рылами к бесплатной кормушке пихали! Богатенькие… А вам известно, говорит, что целые дивизии "Золотой гвардии" собраны из работяг? Не хотят они вашего беззаботного и безработного рая!" Ох, и спорили мы с ним тогда… Полночи всем скопом набрасывались. А под утро отпустили… М-да.
После победы я демобилизовался и поступил в Высшую школу космонавтики, на командирский факультет. Начал с лунников, потом перевелся на модульный транспортник-суперконтейнероносец, ходил в системы Юпитера и Сатурна, а сейчас… вот. Сижу тут. Колонизирую Неогею… Хотя Водан мне больше нравится.
– Расскажи что-нибудь такое, батальное…
– Батальное? – переспросил Алехин и задумался: – Все уже перепуталось в моей башке… Помню, как мы наступали – с Дальнего Востока, по южному и северному Транссибу. Брали Якутск, Читу, Верхнеудинск… Под Иркутском меня ранили, почти всю левую руку оторвало. Месяц в госпитале провалялся, пока растили новую, – и опять на передовую, уже в чине лейтенанта. Правда, повоевать пришлось недолго – командование послало меня в Японию, – я сносно говорил на языке самураев. Разведка донесла, что верхушка "золотых" спелась с Синдикатом – мировой мафией. Главари Синдиката решили подмять под себя еще и якудза, а "Золотая гвардия" им в этом усердно помогала. Если бы им этот фокус удался, соединились бы не только гангстерские миллиарды, но и гангстерские армии. Ситуация была пикантная – мы, воевавшие с мафией, должны были этих самых мафиози защищать! Но так было надо – бороться с олигархами, с мафиократией проще тогда, когда они раздроблены. К тому же якудза выдерживали нейтралитет, не поддерживали евразийскую братву. И мы с ребятами вылетели в Токио…
* * *
…В тот же вечер Алехин выехал в Аодзи. Втроем с Токаши Ашизавой и Эйкити Савадой, тоже лейтенантами Патруля, только японского, Антон делил огромный русский джип "Тестудо", крепкий, как броневик. А за джипом поспешала целая колонна – два туристских электробуса, три громадных тягача-трака, влекущих за собой фуры величиной с вагон, пара грузовиков, затаренных сеном. Пространство между автокарами занимали юркие легковушки.
Посмотришь с обочины и ничегошеньки не заметишь – обычное движение. Туристы, небось, в Гонюдо намылились, камерами щелкать и жарить телеса на пляже. Сено – понятно кому…
И кто из случайных прохожих подумал бы, что туристы в роскошных "Ленд-лайнерах" прошли боевую и политическую подготовку на курильской базе Патруля? Что все пассажиры и водители вооружены и точно знают, где у квантового пистолета дуло? Что фуры загружены не овощами-фруктами, а самоходками-биопарализаторами и автономными боевыми системами? А прохожим и не надо это знать – военная тайна…
Дорога свернула к морю. Теплый синий простор раскидывался за холмами. Отлив оголил полосу мокрого песка с космами водорослей. По пляжу бродили пожилые японки в купальниках и с грабельками в руках. Они гребли песок, собирали ракушки и устрицы и радостно вопили. Их дети и внуки, вооружившись совками, скакали по мелкой воде, ловили в лужах рыбу, таскали из-под камней крабиков и визжали еще громче бабушек и мам. Сиохигари.
– Зря мы парализаторы тащим… – проворчал Эйкити, внимательно разглядывая в бинокль дочек и внучек. – "Золотые", небось, на поражение будут палить…
– А у тебя что, – усмехнулся Алехин, – лучемета не будет? Плазма – не пуля, ей баллистическую экспертизу не проведешь. И на тебя не укажешь… Так что стреляй во все, что золотого цвета!
Щелкнула рация, прилепленная на шею, и тихий голос проговорил:
– Докладывает Исида. Резиденция якудзы у моря, на окраине. "Голды" везде – на улицах, в магазинах, в домах даже! Резиденция плотно окружена… Но что-то они медлят. Полагаю, ждут сигнала.
– Понял тебя, Тосио. Ставь как бы второе кольцо, окружай по-тихому "золотое" окружение. Мы уже подъезжаем, оставь для нас главный проезд!
– Все понял…
Показались нарядные домики Гонюдо, утопающие в зелени. Кое-где торчали белые высотки, разлинованные на этажи, но они лишь подчеркивали малоэтажность курортного местечка.
– Готовность один! – передал Токаши по колонне.
* * *
Резиденция кайто – главного якудзы – не поражала архитектурными изысками и в глаза бьющей роскошью. Поднятая над берегом высокая платформа, сложенная из камня, с наклонными стенами, как у старинного японского замка в Химедзи, возносила еще выше бревенчатый каркас из натурированной органики, забранный спектроглассом и крытый пластмассовой черепицей. Добротно и стильно.
Антон внимательно осмотрел улицу, прилегающую к резиденции. По ней фланировали пестро одетые люди, в основном мужчины среднего возраста или помоложе, все как один с сумками в руках. Кое-кто сидел под зонтиками уличного кафе, другие стояли и вели чинную беседу двое на двое, но у всех на лицах стыло одинаковое выражение напряга и ожидания. Ни одной улыбки, взгляды цепкие, колючие. И пустые, как будто нарисованные.
Алехин опустил стереотелескоп и оглядел плоскую крышу, на которой стоял. Место было удобное, недаром тут залег снайпер "голдов". Вон он, у стены валяется. Парализован на полсуток. Расслабился, сволочь, опорожнил кишечник… И чем он только обедал? Надо же, вонь какая…
– Эйкити, – негромко сказал Антон, – начинаем. Твоя группа зачищает начало проезда, от ресторана "Тако" до отеля "Мандарин".
– Есть!
– А ты, Тосио, с конца. Оттуда, где жилкомплекс стоит.
– Я как раз напротив, – сообщил Исида, – жду сигнала.
– Хирота и Коно, выдвигаетесь по своим секторам. Действуем по схеме номер два – стационары бьют по площадям, по домам, опера подчищают, группа селекции собирает парализованных, фильтрует и развозит по временным изоляторам. Летуны – за вами координация!
– Мы в курсе! – ответили вертолетчики. – Бдим!
– Все тогда! Выступаем по сигналу "Плюс". Пять. Четыре. Три. Два. Один. Плюс!
Ничего как будто не изменилось на улицах, не прозвучало взрывов, не заколотились автоматы с пулеметами. Но это только на первый взгляд. Антону с крыши было хорошо видно, как скверики навылет пробивали голубые лучи психоизлучателей, даже легкое шипение доносилось. И сразу же мелкие лучики пистолетов-парализаторов сеяли слабенькие отсветы, добираясь до укромностей.
А вот кое-где уже побежали человеческие фигурки. Одна упала, вторая…
– Тосио! – крикнул Антон. – Твоих обходят с левого фланга! Прими меры!
– Людей нет! – тут же ответил запыхавшийся Исида.
– Ладно, бросаю резерв!
Антон подбежал к эскалатору и заорал:
– Матвеев! Пятерку на сектор Тосио! Левый фланг!
– Понял!
Алехин вернулся к парапету и успел заметить, как пятеро крепких парней в одинаковых черных майках порысили на подкрепление.
– Товарищ лейтенант! – запищала рация. – Докладывает "Стриж-один"! Якудза зашевелились! Спускаются по стене к набережной. Их прикрывают сверху. Работают лучеметами!
– Понял! Исида, Савада! Будьте осторожны! Наши "подзащитные" открыли огонь!
Антон оглянулся на безмятежно синеющее море и обмер. Три большие яхты приближались к берегу на полном ходу, раздув все паруса и помогая мощными моторами. На их палубах бегали полуголые граждане виду весьма уголовного, но без тату. Следовательно, это не якудза. А кто не с нами, тот против нас!
– Симода! – скомандовал Алехин. – Море!
Не дожидаясь действий резерва, Антон поднял с пола тяжеленный плазменный излучатель (два пуда, не меньше!), подключил к нему кольчатый кабель. Оперев керамический агрегат о парапет, он прицелился. Кто там вырвался вперед?..
С гулом и воем вылетела струя плазмы и отгрызла у впереди идущей яхты весь нос. Кораблик резко затормозил, будто споткнувшись, оборванный стаксель заполоскал, команда горохом посыпалась в воду.
Яхта, мчавшаяся следом, вильнула в сторону, но поздновато, и с ходу врезалась в корму подбитой. И еще одна порция купальщиков полетела в набегавшую волну.
Вторым выстрелом Антон перебил мачту уцелевшей яхты и добавил по разу всем, проламывая корму, выискивая движки. Одна из яхт, пришедшая второй, задымилась, пуская в небо копотно-черный шлейф.
Десятка два человек плавало – кто к берегу направлялся, кто обратно на палубы карабкался, но уже прыгали по волне надувные самоходные плотики Симоды с операми в плавках и легкой броне.
Все, опасность миновала…
Алехин вернулся к противоположному парапету и оглядел окраину Гонюдо. Так, пошла фаза свалки…
На четырех улицах и в переулках шла драка. Сотни человек – оперативников, "голдов", якудза – бились руками и ногами, махали палками и дубинками, кроили воздух ножами и палили в упор из квантовых разрядников. Лопались витрины, оседая тучками мутных осколков, порхали пластмассовые столики и стульчики, разламываясь о чьи-то головы и бока.
Вот кто-то в одних шортах, весь расписанный драконами, вышибает спиной окно и кувыркается по травке. За ним выпрыгивает некто в бандане, шитой золотом, описывая круги бейсбольной битой.
Антон поспешно вскинул табельный квантовый пистолет и выстрелил. Заряд начисто оттяпал биту вместе с запястьем. А ты не хулигань!
– Робота медслужбы в парк отеля "Мандарин"! – сказал Алехин скороговоркой и направил стереотелескоп в сторону резиденции. О, штурм начался!
Сотни полторы, если не две, молодчиков в золотых повязках перли на стену, подогнав вплотную пару грузовиков и легковушек так, что из средств передвижения получилась штурмовая лестница.
Но и якудза не отсиживались – их старенькие автоматы молотили как в тире, вышибая боевиков "Золотой гвардии", а новенькие лучевики прожигали каналы в двух-трех телах зараз.
– Всем группам! – завопил Алехин. – Стягиваемся к резиденции! Ударим в тыл штурмовикам посекторально! Пошли!
Нетерпение его переросло в желание лично подубасить "золотых", и Алехин, подхватив разрядник, ссыпался вниз по стоящему эскалатору. Квантового пистолета хватало всего на пять импульсов, а больше и не потребуется.
– Симода, за мной! – крикнул он резерву, и застоявшиеся опера радостно заревели, вскакивая и хватая табельное оружие. – Вперед!
Опергруппы под командованием Алехина и Ашизавы прорвались вверх по улице и ударили в спину толпившимся "голдам". Промахов в такой толкучке просто не могло быть, каждый заряд находил свою цель.
"Золотые" огрызались, но, попав в клещи между гангстерами и операми, терпели сокрушительное поражение. Серая масса в золотых банданах заволновалась, теряя запал. Вот инстинкт поборол приказ и долг, и толпа стала рассеиваться.
Перед самым лицом Алехина неожиданно возник гориллоподобный верзила в черных фундоси, весь изрисованный татуировками, и замахнулся прикладом. Антон молниеносно провел подсечку, упал на колено и сунул верзиле под нос жетон.
– Смотри, на кого прешь! – гаркнул Алехин по-русски и вскочил. И нос к носу столкнулся с коренастым "голдом", вскидывавшим автомат "Дюрандаль". Еще секунда, и очередь нафарширует лейтенанта в спецкомандировке…
Нет, в голове золотогвардейца образуется черная дырка. Антон обернулся к довольному якудза в фундоси и церемонно отдал честь…
* * *
– Вот такая случилась история, – задумчиво сказал Алехин.
– Здорово… – выдохнул Виштальский.
– Прямо как в кино, – покачал головой Воронин.
– А вы чего не спите? – удивился Кузьмичев.
– Мне на дежурство! – оправдался Марк.
– Чего стоишь тогда?
– А еще тридцать пять минут!
– Ну а со мной куда проще, – улыбнулся Трофим Иванович. – Старость – не радость, не идет сон. А тут так интересно повествуют!
– А теперь ваша очередь! – потребовал Алехин. – Рассказывайте, рассказывайте! О вас же легенды ходят. Мифы складываются! Никто уже не знает, где правда, где выдумка. Материалы по вашим опытам рассекретили только в две тыщи пятидесятом, но тайна так и осталась.
Воронин закряхтел и повел рассказ, постепенно увлекаясь, то и дело требуя в свидетели Кузьмичева или Марка Виштальского.
Подошли Лида и Ева и молча внимали сказке, которая оказалась былью.
– Да-а… – выдохнул Антон, дослушав долгое повествование. Поверить было трудно, но вот же они – живые предки. Да и кто он сам-то?
– Ваш ход, – расплылся в улыбке Воронин и выхлебал огромную кружку компота, поднесенную сердобольной Кастыриной. – Спасибо!
– Так я уже обо всем рассказал, – удивился Алехин.
– Вы нам про космос расскажите! – взмолился Виштальский. – Про экспедиции ваши!
Антон Алехин потер подбородок и начал:
– Да чего там рассказывать… Началось все еще в девяносто третьем. В две тысячи девяносто третьем. Меня тогда перевели на фотонный планетолет-прямоточник. – Он оживился. – Это был огромный корабль, почти шести километров в длину. Сзади у него раздувался параболоид отражателя, а спереди растворялась гигантская воронка масс-заборника, пяти километров в поперечнике. Первые дни я рубку не покидал, так все было непривычно по сравнению с обычным фотонником.