- Мы не можем понять себя, чего мы хотим, и ради чего живём. Как же можно судить человека за то, что он кошку не погладил? Хотя… Другие их поступки никак не говорят об общечеловеческих ценностях в их багаже. Самое сложное - познать их парадигму, понять кто они! Может это просто какое-то движение сопротивления нынешнему безумному времени. Такие же загнанные в угол люди, как я и ты. Может быть, нам надо просто понять друг друга и идти одной дорогой. Бороться с увлечением нашей цивилизации во всепоглощающую пляску некомпетентности, примитивизации бытия.
- Шо? - Виктор прервал мои мысли вслух.
- Кто его знает, - объяснил я свои дурацкие сомнения.
- Ну, я ж и говорю! Мочить сволочей надо!
- А ты откуда Лисса знаешь? - перевёл я разговор в другое русло.
- Я его не знаю! Я Сашку Малицкого знаю. Он его ведомый. Они так договорились, когда свои "сушки" в лес отогнали.
- Знал, - тихо проговорил я.
- В смысле, не понял? Что Сашка? - Виктор всё прекрасно понял.
- О завалил этих, но сам…
Несколько минут Виктор молчал и смотрел только на ночное шоссе.
- Майер. Ты только покажи мне, где они. Только. Остальное не твоего ума дело. Вернее твоего, конечно, но мне надо их видеть! Найди их!
- Мне это надо не меньше, чем тебе. И мы найдём их вместе. И вместе всё поставим на свои места.
- Место - много.
- Что? - не понял я.
- Ты много раз повторил слово "место".
- Это я так…
Ночное шоссе мчало нас вдоль чёрного леса в город. Странно - полчаса дороги и вместо сверкающей столицы - чёрный, полностью чёрный лес. И неестественно яркая палочка гаишника. Неизвестно откуда и зачем машущего нам этой палкой на ночном шоссе.
- Ну, Майер, готовься, это, небось, нас твои камарады тут подстерегли, - притормаживая пробормотал Виктор.
Остановился он метрах в пяти от палочника. В темноте чётко клацнул передёрнутый затвор пистолета.
- Не спеши, - предупредил я.
- Лучше стрелять первым, чем не успеть, - изрёк Виктор.
Но я понял, что пистолет спрятал. Не далеко.
- Сержант Карако, предъявите документы, - в опущенное окно машины скороговоркой проговорил подошедший гаишник. При этом он даже изобразил отдание чести.
- А можно поинтересоваться, в чём дело? - Виктор не спешил показывать документы.
Но стража шоссе было трудно пронять требованием законности. В поддержку ему вспыхнули фары патрульной машины, затаившейся в лесу, в десятке метров от шоссе.
- Выйдите из машины, - постовой и не подумал ответить на вопрос Виктора.
- Я ещё раз спрашиваю, - с нотками озверения в голосе проговорил Виктор, - объясните причину, по который вы остановили нас.
Гаишник, игнорируя вопросы Виктора, повернул голову в сторону патрульной машины и кивнул. Из машины вышли двое в милицейской форме и направились к нам в свете фар. Это очевидно и настроило Виктора на радикальные действия. Он медленно открыл дверцу машины и спокойно встал перед гаишником. Но так, что тот оказался между Виктором и теми, уже почти подошедшими. Без особых церемоний он сгрёб сержанта и приставил к его голове пистолет.
- Эй вы, воины, - прокричал он автоматчикам, - бросайте пушки, иначе вашему герою башку снесу!
- Ты чего, мужик, - вдруг примирительно заскулил сержант. - Я же только документы проверить.
- А зачем??
Соратники сержанта тем временем стояли, подняв высоко руки.
- Ну как? - в голосе гаишника сквозило искреннее недоумение. - Жить-то нам надо! Мы ж ничего, мы по мирному. Если всё в порядке.
Для человека с приставленным к затылку пистолетом он был излишне говорлив.
- Майер, - Виктор позвал меня, - подойди сюда. Он кто, наш?
Виктор очевидно считал, что я могу отличить чужаков по запаху или на ощупь. Хотя, на ощупь, конечно..
- Дай лапу, - обратился я к сержанту, стараясь не упускать из виду тех двоих.
Сержант вяло, как будто напрочь лишённый воли, пожал протянутую мною руку. Нормальное, вялое и влажное от страха рукопожатие.
- Виктор - это просто гайцы, - успокоил я, - деньги стригут.
В общем, в итоге мы помирились.
Глава двадцать седьмая
Я, наверное, ничего не понимаю в этой жизни. Почему умирают мои товарищи, почему страдаю я и мои близкие и вся наша борьба сводится к каким-то никому непонятным действиям. А вот другой - совсем по-другому. И выглядит он неплохо, судя по рекламе по телевидению, и богат, и всемогущ. Вот как загнул: "Марьян Заславский-Нкомо. Нет - вторжению извне! Встреча с соратниками и борцами во Дворце Съездов Компартии". Удивительно было видеть в обычной рекламе то, что так мучило нас последнее время. Надо идти. Тем более - вход свободный.
При входе две немолодые девушки без косметики раздавали буклеты. Буклетик содержал какие-то примитивные рисунки, что-то про бога и душу… Бред какой-то.
Заславский-Нкомо был эскимос. Никто другой не мог обладать таким специфическим лицом, таким, от природы поставленным, театральным басом. Он вылетел на сцену под восторженный вздох зала.
"Братья и сёстры! Настало время откровения! Вы видите! Час пробил! Посмотрите вокруг себя, что вы видите?"
- Я вижу идиотов, - Виктор не постеснялся произнести это в полный голос. Правда, эта реплика мигом потонула в едином выдохе зала:
"Что мы видим?"
Создавалось впечатление, что зал был хорошо подготовлен.
"Высыхающие реки, замерзающие навсегда озёра, трескающаяся от засухи пустыня - это разве наш мир?"
"Это не наш мир" - складно ответил зал.
"Плачущие африканские вдовы, молящиеся католики и взрывающиеся мусульмане, это наш мир?" - с надрывом продолжил Нкомо.
"Это не наш мир", - ответ зала тоже был надрывен.
"Кто живёт в нашем мире?" - воззвал шаман, обращая взор к крыше зала… Ни неба, ни портрета президента, ни какой другой святыни, к которой стоило обращать взор, надо сказать, там не было. К кому бы это он?
"Мы живём в нашем мире!" - уже с визгливыми нотками возвестил зал.
Я с недоумением заметил, что у стоящей справа тётки из глаз катились слёзы. О чём они все вообще?
"Где он, человек, который спасёт мир от того, что чуждо нам? Где тот человек, который видит мир таким, как он есть? Где тот, кто видит беду? Призовём его!" - наверное, сейчас для Нкомо настал момент ударить в бубен.
Тут вдруг все хлопнулись на колени. Что за ерунда? Куда я попал?
"ТЫ! ТЫ видишь Землю в огне?"
К своему собственному омерзению я понял, что эскимос тычет пальцем в меня! Ну, конечно. Из всего многотысячного зала только я и Виктор не стояли на коленях.
- Это вы мне? - не произнося слов и тыча пальцем в свой живот, вопросил я.
- Ты, именно ты, скажешь нам сегодня, где беда! Иди ко мне, сын мой!
Тоже мне, папаша. Козёл луноликий. Ну ладно. Мне интересно, чего он хочет.
- Скажи, брат! - ага уже повысили. - Что тебя мучает? Что грозит нам?
И тут меня почему-то понесло. Выхватив микрофон у шамана, я стал что-то говорить. Что-то очень важное. Не помню что.
"Вот слышите! Вот, что говорит наш брат! Он тоже мучается судьбами Земли! Братья! Помолимся со мной за спасение от чужих! От боли и смерти. Сплотимся в великом порыве вокруг нашей коммуны борьбы с чужими!"
И тому подобная чушь.
Меня отпустили со сцены. Виктор пробормотал хлопая меня по спине: "Классно сказал, мужик".
- О чём?
- Ну, эта…как там…Ой. Не помню. Но бабки, смотри, сдают. - И действительно, к сцене выстроилась очередь…
- Преподобный Нкомо хотел бы с вами поговорить, - нас остановил шкафоподобный охранник на выходе из дворца.
- О чём? - удивился я. - Я вроде всю глупость уже сказал.
- Преподобный просил вас любезно согласиться посетить его после благорастворения.
- Ну, если после растворения, так чего бы и не? - Виктор ткнул меня в спину - мол, не выпендривайся.
Заславский-Нкомо сидел в своей уборной, или гримёрной, или как это ещё называется. Он сменил сценический скромный костюм на просторный халат. Халат был чёрный в жёлтую полоску. Усыпанный блёстками и шитый нитками разных драгоценных металлов.
- Браво, браво! Вы, молодой человек, превосходны! Я предлагаю вам семь процентов. И премиальные.
- А мне? - Виктор вмешался рефлекторно.
- Нет, ваш секретарь - на вашем довольствии… Вассал моего вассала…
- Так, секундочку… - я ничего не понимал, - о чём вы? Какие проценты и за что?
- Как за что? Вы сегодня раскрутили быдло на денежные взносы! Мне за два года ни разу не удавалось! Только спонсоров и рекламодателей.
- Быдло? - иронично переспросил я.
- Только не говорите, что кто-то ещё, кроме маргиналов, ходит на такие действа. Кстати, мы с вами в Ленинском райкоме комсомола, бывшем, не встречались? Лет двадцать назад? Нет? А, мне показалось…
- Скажите, - я хотел задать Нкомо только один вопрос, - "вторжение извне", почему такой безумный тезис?
- А что бы вы хотели? Ватикан и Русская православная церковь получили патент на любые проявления высших сил, вот и пришлось мне перейти на алиенов. С богом теперь напряжёнка!
Мы ушли. Я чувствовал себя идиотом. Причём, последним… На площади перед дворцом стоял одинокий пожилой человек. Он ждал нас.
- Извините. Я ждал вас. Я понял вас, я понял, о чём вы говорите. Я знаю, Земле ДЕЙСТВИТЕЛЬНО угрожают.
- Почему такая убеждённость?
- Вы знаете, может мы присядем где-нибудь? - пожилой поддёрнул старенький пиджак, всё время съезжавший назад.
Мы выбрали одинокую скамейку, непонятно каким образом оказавшуюся среди недружелюбного окружения Дворца Съездов.
- Ну и? - я подтолкнул собеседника к началу разговора, который он, судя по всему, боялся начать.
- Я случайно оказался там… Это всё ерунда, но вот ваши слова… У вас не складывалось впечатления, что всё, что творится вокруг в нашей жизни, в последнее время следует некой, непостижимой для нас логике? - пожилой начал говорить и уже не мог остановиться. - Все эти передачи о добрых инопланетянах, о том, что перед человечеством стоят неразрешимые проблемы, о том, что похолодание. Потепление, обеднение и перенаселение… Вы чувствуете, что нас подталкивают к мысли, что нам нужна помощь?
- Но ведь так можно интерпретировать любую рекламную кампанию! Это не аргумент. Аргумент - если есть материальные доказательства, - я почему-то стал спорить… Хотя и сам понимал, что он прав.
- Да, конечно… Можно не обращать ни на что внимания, если не принимать во внимание одну мелочь - существует заговор. И к нему следует относиться с точки зрения теории заговора, - а старичок оказался не так прост.
- Вы имеете в виду конспирологию? - я, несмотря на некоторое пренебрежение к подобным теориям, решил расспросить собеседника подробнее.
Мужичок открыл рот, явно собираясь начать длинный разговор. Потом закрыл и стал внимательно осматриваться.
- Вы понимаете, - тихим голосом проговорил он, пододвинувшись ко мне поближе, - уж если начинать разговор о заговоре, надо быть уверенным, что заговорщиков нет рядом.
- Да, вы правы, - я решил его подбодрить, - не бойтесь, Виктор - наша надёжная защита от неожиданностей.
Виктор, легко войдя в роль, плотно стиснул губы, ну прямо Лино Вентура, и кивнул собеседнику.
- Так вот, э…, разрешите представиться, меня зовут Азуар, - мужик церемонно поклонился.
- Я Майер, - ответил ему я. Виктор возмущённо ткнул в бок - мол, зачем раскрываться? Но было поздно.
- Так вот, господин Майер, вы, наверное, знаете, что среди различных течений конспирологии есть так называемое "историческое безумие". Его по-разному называли различные авторы от Грасе д’Орсе до Дугина, аналитики и специалисты в конспирологии.
- Ну, в общих чертах, весьма поверхностно, знаю, - честно соврал я.
- Конечно, несостоятельность анализа истории с точки зрения общепринятых теорий очевидна, - оживился, найдя достойного слушателя Азуар. Он даже покраснел и перестал потирать руки. - Ну, ведь и пингвину ясно, что никакой классовой борьбы, никакой смены экономических формаций не существует. История движется силами тайных заговоров, силами решений и действий жалкой кучки людей!
- В общем, для такого вывода не надо быть большим спецом в конспирологии, - вяло возразил я.
Моё возражение, как ни странно, только подстегнуло собеседника. Заскучавший Виктор уже пару раз за спиной у Азуара повертел пальцем у виска. И один раз поставил ему рожки.
- Нет, конечно! Но ведь о чём в основном твердят столпы конспирологии? Человечество идёт от рая в бездну, и через это очищение- опять к раю! И к апокалипсической войне нас движет тайная борьба добра и зла! Чёрного и белого!
- Но это общие принципы жизни! Вся наша жизнь- это постоянное познание добра и зла, постоянная борьба одного с другим! И добро, побеждая в этой борьбе, всё больше отдаляет страшный суд, - вдруг вмешался в разговор Виктор.
Выдав тираду, он гордо посмотрел на меня, не обратив внимания на вставшие от удивления дыбом мои волосы. Ну, жук. Где набрался?
- Вот это и есть главное заблуждение! - Азуару, казалось, только и нужна была тирада Виктора, - не абстрактной борьбой добра со злом определяется наше бытие! Нет! Как пишут конспирологи - именно конкретной, тайной борьбой и задаётся наша жизнь. Тайной борьбой двух сил! Конкретных сил. И их нельзя называть - добро и зло. Просто две силы! Это и инициация против контр-инициации, это и война кштариев против брахманов. Это дневной дозор против ночного! И только в момент истины эти силы откроют себя!!! Именно тогда и настанет судный час! Всё, что происходит вокруг, это неспроста! И не зря эта Антарктида дурацкая скакнула в тёплые моря пятьдесят лет назад, не зря греют ракетами атмосферу. Ой не зря! Это всё потому, что центр борьбы перемещается!
- Ну, уж Антарктида-то тут при чём? - не выдержал я.
- Как при чём?! Испокон веков на Земле королевы Мод был вход в подземное царство Ариев! Вы думаете, Гитлер в Чили сбежал? Нет, батенька мой! Он туда, под крылышко к Зигфриду. И тарелки пускал оттуда! - постепенно уверенность и азарт моего собеседника начинал смахивать на паранойю.
- Вот только не надо нам говорить, что её, эту Антарктиду немецко-фашистские захватчики перетащили. Там наши люди! Друзья у меня там! - Виктор не выдержал такого и опять вмешался в беседу.
- Вы правильно заметили, молодой человек! Куда им! Просто, некто великий вмешивается в извечную борьбу! Новый игрок на полях, - мужик выдав фразу, стал раза в два больше размером и гордо осмотрел окрестности.
- И кто это, вы знаете? - я уже чувствовал, какой будет ответ.
- Я видел их.
- Где?
- Не важно. Это рептилоиды из шестого измерения.
Когда спустя час мы подъезжали к нашей дачной базе, Виктор, услышав лай соседской собаки, задумчиво произнёс:
- Нет, всё-таки, наверное, это всё собаки…
- Что, собаки? - не понял я.
- Ну, заговор этот… Вон посмотри - вроде, просто звери, а люди и кормят их, и поят, и дерьмо за ними подбирают… А те только гавкают…
День подошёл к логическому концу.
Глава двадцать восьмая
- Майер, мне всё надоело… - Сай почти спокойно выслушал наш с Виктором рассказ про ловцов рептилий и даже не улыбнулся.
- Что тебе надоело? - я сделал вид, что не понял.
- Ты знаешь, я с самого начала подозревал, что всё, что я услышу от тебя, полная туфта… То, что ты делаешь, вызывает только противление мира! - Сай начал беситься.
- Ага, а когда от Чиркова выходили, мы случайно под град попали? Если бы не вертушка та, спорил бы ты со мной…
- Ты бы больше в КГБ лазил, тогда бы зад не так подсмолили! Да неужели ты не понимаешь, что лезешь, куда не надо? Вот и мерещится хренотень всякая, - Сая несло.
Тут меня внезапно осенило!
- Витя, помнишь, когда нас с твоей фурой накрыло, ты ещё треугольник монтировкой раздолбал? - с надеждой спросил я.
- Ну как не помнить. Если бы фуру мою не сожгли тогда, я бы спокойно до сих пор дальнобойничал… И забот не знал, - кажется, он тоже начинал впадать в пессимизм.
- А помнишь, - с ещё более оптимистичными нотками вопросил я, - ты выломал такую фиговину, типа турбинки? Чтоб не летала?
- Как не помнить… - Виктор даже удивился, - она вон, в ящике с инструментом. Я её, наверное, к прикуривателю в "Волгу" подключу - вместо кондиционера.
- Давай сюда, развинтим!
- А собрать сумеем? Хорошая же вещь! - Виктор явно не любил, когда портят вещи.
- Как разберём, так и соберём, тащи, - мне казалось, что сейчас что-то произойдёт.
- Ну и что, - сказал Сай, когда Виктор принёс эту штуковину, - вентилятор от компа?
- Сейчас узнаешь! - я уже вооружился отвёртками и пинцетами. Благо, Виктор припёр весь ящик с инструментами.
Мы склонились на странным предметом, разложив его на газетке, как на простынке операционного стола.
- Стой!!! - Виктор заорал над ухом так, что я проткнул палец острым пинцетом. - Взорваться может!
- По-моему, от твоего вопля больше вреда, чем от любого взрыва, - промычал я, облизывая проколотый палец. - Не интерферируй.
- Не буду, - согласился Виктор.
Он, очевидно, не понял значения моей реплики и стал делать различные странные вещи - перекладывать инструменты, потом закрыл рукой свет…
- Витя, никогда не делай то, не знаю чего. Я просил не мешать, - успокоил я его.
- А… так бы и сразу, - ему полегчало.
Турбинка представляла собой странную конструкцию из пластика. Вернее, я назвал для себя этот материал пластиком. По всем видимым приметам он был пластиком. В чёрном кольце вращались две многолопастные фигуры. Вроде пропеллеров. Было совершенно непонятно, как же они крепились на оси. После долгого рассматривания я ковырнул то место, где по идее должна быть ось. Без особого усилия удалось вытащить маленькую заглушку, которая обнажила пружинку, фиксирующую всю конструкцию.
- Ты смотри, какая работа тонкая! - прошептал Виктор.
- Да, не простой фен для головы, - согласился я.
Вот фиксирующую пружинку отсоединить оказалось совсем не просто. После нескольких неудачных попыток остриё пинцета поддело пружинку, и она, тренькнув, улетела в неизвестном направлении. Одна из турбинок легко скользнула по оси, обнажив скрытое электронное нутро.
- Ну и что скажем? Кто-нибудь может мне сказать - кто на такое способен? Какие силы должны быть задействованы, чтобы такое наваять? - с лёгким торжеством заявил я. Ну очень я верил в то, что мы не просто заблуждаемся.
- Дай-ка, - вдруг раздался голос молчавшего до сих пор Сая, - у меня лупа есть в ножике, я рассмотрю поближе.
Сай долго ковырялся в электронных кишочках привода, вытащил круглую пластину. К ней сходились провода. Провода были соединены с чем-то, очень похожим на микросхемы. Очевидно, эта пластина вместе с микросхемами и управляла турбинкой.