"Эх, хорошо, коровы не летают. – Бродов скинул сумочку, неспешно увернулся, посмотрел, как ножик высек искру из стены. – Ну, сейчас начнется". А откуда-то из-за камней уже вынырнули двое и молча на пределе скорости бросились к нему. Ну, это им казалось только, что на пределе скорости, – двигались они медленно и печально, словно в жидкой, очень плотной среде. Оба плотные, усатые, в пропотевших одинаковых футболках. И с одинаковыми, не по хлебу – по мясу, отравленными обоюдоострыми клинками. Все, шуточки закончились – Бродов превратился в Свалидора, бесстрашного, справедливого и неукротимого могущественного Стража Вечности. Мгновение – и череп одного из супостатов треснул, деформировался, вскрылся, как арбуз, и из ужасной раны вылез серо-розовый, похожий на рахат-лукум мозг. Второй нападающий от удара в живот выронил кинжал, согнулся в три погибели, изрыгнул кровь и бездыханным трупом встретился с землей, все внутри него превратилось в кашу. Аллес, финита, занавес, шопеновский марш. И сразу же мир для Бродова сделался привычным – ласково светило солнце, пыльно зеленела листва, в небе барражировал египетский ас на дареном, еще советском, МИГе. А на древних камнях, помнящих еще и Тутмоса Третьего, великого мудреца и воина, лежали два окровавленных, остывающих тела. Вот так всегда, наворочает Свалидор делов, и в кусты, а разбираться ему, Даниле Бродову. Впрочем, пока что ничего особо страшного не наблюдалось – все было тихо, мирно, безлюдно и пристойно. Однако же в любой момент гармония могла нарушиться, и, по идее, нужно было уходить, но Бродов, нагло искушая судьбу, решил не торопиться. Он вытащил цифровик, сделал пару снимков и, присев на корточки, прошелся по карманам убиенных. И сразу вспомнил, каким бывает страх – липкий, удушливый, парализующий рассудок. У одного из потерпевших он нашел фотографию. Узрел себя любимого во всей боевой красе, при форме, регалиях, погонах, орденах. Крупная такая фотография, впечатляющая, девять на двенадцать, словно только что вынутая из особого кармашка в папке с милым грифом "Совершенно секретно". И была она мало что качественной, матовой и сугубо героической, так еще и с надписью – хвала аллаху, что не дарственной, – на обороте, арабской вязью, хрен прочтешь. А Бродов даже и пытаться не стал, подхватил вещички, воровато оглянулся и в темпе вальса "С концами" резво подался прочь. На место встречи, которое изменить нельзя. Его переполняла сложная гамма чувств – от банальнейшего непонимания и искреннего любопытства до пламенного желания взять крепко за грудки загадочную девушку Дорну. Не в плане сексуальном – в плане познавательном. Какие книги, какие голоса, какая там к черту "Волга", какой Египет, какой Шумер, какие вооруженные арабы. И каким концом тут Свалидор. А? Однако же увы, увы, на месте Дорны не оказалось. Зато лежали в крови, в невзрачном виде и в уже знакомых футболках три тела, а также стояли в тихом ужасе с полдюжины любителей экзотики. Собственно, не в таком уж и тихом. Улыбчивые японцы, например, уже не улыбались, непутевого потомка грозных самураев оглушительно тошнило. Да, зрелище у колонны не радовало. У кого вырвана трахея, у кого разворочен живот, у кого от сильнейшего удара в лоб выскочили глаза. Да, что-то галантного рандеву не получилось.
"А ведь не складывается у меня отдых-то, второй день, а уже пять трупов. Что же будет дальше, ведь вояж-то двухнедельный? – Бродов тяжело вздохнул, резко отвернулся, посмотрел на дочь Японии, суетящуюся вокруг супруга. – Вот это я понимаю, да, настоящая подруга, с такой можно и в разведку. И почему это меня девушки хорошие не любят?"
В это время завибрировал телефон, звонила, как всегда в прекрасном настроении, веселая и отзывчивая девушка Дорна.
– Привет, как дела? Меня не жди, рандеву отменяется, небольшие издержки общения. Тут такие прилипчивые парни. Да ты, я думаю, уже с ними познакомился. Если хочешь жить – двигай в Каир. Боже упаси, не поездом и не прямо сейчас, сделай паузу. Скушай "Твикс". Ну все, я еще позвоню. Чао.
"Значит, небольшие издержки общения? – Бродов отключился, посмотрел на трупы, угрюмо покачал головой. – Да, а ведь не случайно две трети террористов – женщины". Он спрятал телефон, поправил сумку и, не теряя времени, пошел на выход. Прознают менты, закроют коробочку, начнут копаться в дерьме. А оно ему надо?
Гид, как и обещался, был на месте, у статуи Потрясателя Вселенной.
– Ноги моей больше здесь не будет, – с ходу сообщил ему Бродов, изобразил гнев, отвращение, ярость и тихую мужскую истерику. – У вас здесь в Египте такое, такое… И я говорю не про пирамиду. Все, к черту, к дьяволу, уезжаю в Европу. Пока, приятно было.
Данила сунул гиду, чтобы тот еще больше охренел, стодолларовую бумажку, похлопал по плечу и – ходу, ходу, ходу. Через необъятный двор, к громадинам пилонов, мимо бараноголовых сфинксов, на набережную, к Нилу. По пути он кинул взгляд на парковочную площадку, отыскал глазами красный минивен. "Счастливо оставаться, земляки, дай-то бог больше не увидеться". Ему не суждено было узнать, что сегодняшним вечером, переезжая через Нил, "мерс" вылетит на всем ходу на встречную, столкнется с фурой, взорвется, вспыхнет и изуродованным болидом спикирует с моста. А потом, уже спустя время, выяснится, что у него были надрезаны тормозные шланги.
Нет, ничего этого Бродов не знал – шел себе по набережной в направлении Луксора, бдел, крепил готовность, смотрел по сторонам и с практицизмом профи оценивал реалии. Да, Дорна совершенно права, сейчас необходимо взять тайм-аут. Те, кто так алчут его крови, наверняка уже взяли под контроль и железную дорогу, и автобусы, и все более или менее нормальные отели. Значит, надо не высовываться, изменить свой статус и плотно слиться с трудовыми, не избалованными роскошью массами. Пойти в египетский народ.
А пока что Бродов шел по набережной, шевелил извилинами, смотрел на воду, вдумчиво советовался с инстинктом самосохранения. Текли по кругу его мысли, текла священная древняя река. Вода в ней была такая грязная, будто рядом лопнула канализация. Впрочем, нет – рядом все было в целости и сохранности. Потому что терять герметичность было решительно нечему.
"М-да, почище Ангары будет", – с горечью подумал Бродов, сплюнул, выругался и принялся воплощать мысли в жизнь. Милостиво снизошел до домогающегося извозчика, сбил, чтобы уважали, цену и залез в нелепый, аляповатый экипаж. Однако не поехал никуда, велел парковаться и позвонил за тридевять земель в Иркутск.
– Привет. Это я. Коробочку включи, второй канал. Сейчас пришлю привет, с ответом не тяни. Как понял?
– Как всегда, с полуслова, – заверил его Рыжий, отрывисто цыкнул зубом и отключился, а Бродов вытащил цифровик, открыл ноутбук и занялся делами. Привет отправил в лучшем виде, да не простой, а фотографический. Лучше один раз увидеть… Потом расплатился, вылез и бодро заработал ножками. Минут через пять он уже сидел в маршрутке. Старая, видевшая и лучшие времена "тойота" повезла его в Луксор – тусклый арабский отсвет египетского былого великолепия. Хождение в простой трудовой народ началось.
Глава 6
Чтобы тебе жить во время великих перемен.
Китайское проклятье
– И вот, дорогие коллеги, что мы имеем. – Кашлянув, Тот взмахнул дистанционной указкой и выпустил белый лучик в направлении экрана. – Наиболее адекватный район приводнения вот здесь, на расстоянии примерно в тридцать беру от намеченной точки базы. Ну, естественно, с определенной долей апроксимации…
На какое-то время он изменил свой имидж и превратился из набушмаченного фраера в донельзя благообразного академического мужа. Почему – не ясно. В рубке размещались в основном свои, все ануннаки нормальные – Ан с сыновьями, Мочегон, Красноглаз, Парсукал, Вырвиглаз и Зануда. Были еще, правда, и пернатые, орлы – главлетун чубатый Нинурта и помощничек его пейсатый Зу. Самый главный же орел – Шамаш – отсутствовал – лично, никому не доверяя, инспектировал матчасть. Благо на звездолете этой самой матчасти было завались. Сидели перед экраном не просто так, шевелили мозговыми извилинами – судили, рядили, прикидывали так и этак, с какого конца подбираться к планете. Дело это было не простое, хлопотливое, весьма и весьма мудреное. Требовалось найти место с умеренным климатом, плоским ландшафтом и водными ресурсами. И кроме всего прочего, богатое источниками дешевой энергии. Это вам не Дуньку Кулакову стоя, не Клавку раком и не Машку через ляжку. Наконец в первом приближении был выбран район двух рек – могучих, полноводных и неторопливых, с широкими плодородными долинами. Район, где находились нефтяные поля, поражающие воображение. Здесь не нужно было заниматься разведкой, бурением, обустройством скважин. Нет, нефть, асфальт, мастика, битум выходили здесь на поверхность естественным путем. Только бери. А кроме того, совсем неподалеку находился океан, на поверхность которого без особого риска могли опускаться челноки – понятное дело, что на незнакомую планету гораздо безопаснее приводняться. А десантным модулям – им что. Люминевые, доплывут…
– Итак, мы приводняемся вот сюда, на западную оконечность океана, быстренько достигаем суши и, форсируя полосу проливов и болот, движемся в глубь материка к намеченной точке. – Тот с академическим размахом оставил на экране красный след, как будто бы нанес планете резаную рану. – Думаю, что нашей первоочередной задачей на месте будет ирригация.
А на экране, освещаемая желтым солнцем, плыла чужая голубая планета. Она переживала не лучшие времена – время великих перемен. Льды, покрывавшие ее поверхность, потихоньку таяли, наполняли реки и океаны влагой и образовывали бесчисленные озера, обширные дельты и болотные топи. Так что мудрый Тот был совершенно прав – программа-минимум – это приводнение, а программа-максимум – осушение. Нечего по второму разу жопу мочить. Лучше рога.
– Тэк-с, – вслух подумал Ан, медленно поднялся с кресла и при всеобщем одобрении изрек: – Мыслю – все путем. Действуем согласно плану – разворачиваем базовый лагерь, затем строим космодром, лабораторию, ферму, склад. Это так, для начала, чтобы прикинуть хрен к носу. А там видно будет. Все. Я сказал.
Несмотря на предстоящую адову работу, на душе у него было славно. Будущее, по крайней мере близкое, обрело четкие перспективы. Вчера через Гипернет с подачи Парсукала удалось связаться с барыгой Исимудом. Тот, с ходу въехав в тему, выразил согласие, однако был немногословен, словно древний затранец. Сказал, что актуальны раданий, тринопля, мороженые органы и протоплазма. А также ханумак, куги, очищенная кубаббара и икра карпа Ре в малой расфасовке. Еще сказал, что стоит великий шум, что шукают с собаками какой-то звездолет, торжественно заверил, что как только, так сразу, обозвался напоследок "вашим Изей" и с концами пропал. Настолько быстро, что наверняка сеанс не засекли. М-да, сразу чувствуется – не дурак. Словом, теперь все было ясно и понятно – кубаббара, куги, ханумак и тринопля. Ну а если получится – то и икра карпа Ре. А впрочем, почему не должно получиться-то? Вон, что Нинти, что Энки качественно подкованы, отлично натасканы, обучены всем секретам премудрых наук. Так что пусть вкалывают, стараются, выращивают ханумак, разводят карпа Ре. Уж всяко будет лучше, чем блуд и беспредел. А Энлиль пусть останется здесь, на звездолете, в семейном лоне, на глазах у отца. И все, не будет ни шума, ни гама, ни вражды. Любовного, блин, треугольника не будет.
После совещания в ЦП Ан с Тотом, Нинуртой и Зу двинулись вниз, на четвертый уровень, где размещались ангары, трансбоксы и кибермастерские. Белый, стилизованный под бобика серворобот что-то дружелюбно тявкнул, оскалился, бодро помахал антенной-хвостом и, задрав для полной достоверности заднюю лапу, вывел их точнехонько пред очи Шамаша – тот стоял на пандусе у грузового "Апина" и что есть силы материл двух одноперых орлов:
– А мне насрать, сука, бля, такую мать, что так летать вас не учили. Привыкайте, так вашу растак, дрочите жопу, и не так, и не в мать, фикусом. Тьфу, сука, бля, кактусом. – Заметив Ана, он сбавил тон, крайне уважительно кивнул, добро, по-товарищески взглянул на Тота и грозно, хищным зверем на Нинурту. – А ну, давай забирай своих щеглов и учи их летать в трансгипрежиме. Мудаки, бля. Хрен вам в жопу, а не дезактивацию гена, падлы, не вошкаетесь ни хера. Канай!
– С почтением внимаю, уважаемый Старший Инструктор. – Нинурта вытянулся, сделал респект-салют и в свою очередь хищником оскалился на подчиненных: – А ну равняйсь! Смирно! Вольно! Бегом на тренажер! Двуперый Зу! За ними! Выше колени! Взять на контроль! И покрепче! Лично проверю! Даю пять минут! Время пошло!
Мгновение – и орлы, резко взяв низкий старт, разлетелись, в ангаре остались только Ан, Тот, Шамаш и кабысдох-серворобот. Это не считая реактивного грузовика "Апина".
– И чему только их в академиях учат? А если завтра, бля, война? А если завтра, бля, в поход? – без намека на патриотизм заметил Шамаш, с наслаждением, как это и положено зэку, которые, знамо дело, сторожевых собак любят нежно, пнул серворобота и повел дорогих гостей в лице Ана и Тота осматриваться. Полюбоваться на что было, было. Хозяйство Шамашу досталось великое – трудяги-грузовики "Апины", транспортные "Гиры", прогулочные яхты "Му", туристические планетоиды класса "Шем". А огромные запасы топлива, зипов, ремов, расходной роботехники, средств малой кибернетизации. Да, вопросов нет, звездолет был действительно суперкласса – хочешь, любуйся на астероиды, хочешь, высаживайся на планеты, хочешь, сиди не высовываясь. Что хочешь. Так что было на чем вывозить кубаббару, куги, ханумак, триноплю и икру карпа Ре, ох было. Вопрос только в том, как все это богатство взять. Да так, чтобы тихо, мирно, без шума, зноя и пыли. А главное, без головной боли. Без всяких там разбродов, шатаний, волнений рабочих масс. Без активной жизненной позиции кадров, которые, как известно, решают все. Так что походили Ан и Тот в обществе Шамаша, полюбовались на триумф технической вседорбийской мысли да и подались вниз, на нулевую палубу, в погрузочную дельта-зону. Там, в секторе X, за силовым барьером стараниями Красноглаза и поддужных была устроена зона настоящая, правильная, строгого режима. Со всеми присущими зловещими аксессуарами – лазерным периметром, протоновыми локалками, антигравитационными платформами в роли бочек. Все было сделано грамотно, по уму, толково и с душой, благо знаний, энтузиазма и личного опыта хватало. И вот уже третий день цвет, элита вседорбийского общества – успешные функционеры, вальяжные генералы, процветающие политики – хавали пайку. Дрались за нее, ходили на парашу и доблестно превращались кто в педерастов, кто в чертей. Мужиками становились деляги-бизнесмены, ворами – и в самом деле воры из органов правопорядка. Процесс шел активно, режим прессовал, уют был еще тот, а жирность ниже плинтуса. Похоже, скоро уже можно было бы вести речь о нормах, выработке и трудовом десанте.
– Да, брат, а ведь у тебя здесь порядок. Образцовый, – искренне восхитился Ан и крайне одобрительно кивнул. Красноглаз же очень нехорошо оскалился и голосом, полным ненависти, изрек:
– А для этой сволоты, утес, мне ничего не в лом. Готов стараться рогом с восхода до заката. БУР вот качественный замастрячили вчера, трюм, если бог даст, задвинем сегодня. Путевый трюм, глухой, с невыгребной парашей. До упора прессовать надо всю эту гниль, это разве ануннаки? Падло. Да любой пидор у нас на Нибиру даст сто очков фору здешним паханам. Всех, так вот растак, на гной, всех, и не так, и не сяк, и не эдак, в пахоту.