Я посмотрел на табличку, висевшую над парадной, и обнаружил, что сорок первая квартира располагается именно здесь на третьем этаже. Вошел в черную парадную - пролежень на солнечном лике города - и зацокал по ступенькам наверх. Запутаться в лестничных площадках несложно, в особенности если ни на одной квартире нет номера.
На третьем этаже имелось две двери. Сначала я позвонил в правую. Открыла старушка - сморщенная, высушенная, с костлявыми руками-метелками. Минут пять она пыталась понять, что мне нужно, после чего заявила:
- Ждежь, шудар, таких нетуть! - И захлопнула перед моим носом дверь.
- Ты такая милая, лучше выпью пива я… - пробормотал себе под нос, нажимая кнопку звонка соседней квартиры…
Дверь открыли не сразу. Я терпеливо ждал. Подумал было, что в квартире никого, но ошибся: из черноты прихожей выглянула хмурая личность, от которой явственно тянуло алкоголем.
- Здесь дух хмельной, здесь суслом пахнет! - заявил я, заглядывая внутрь.
Обладатель дырявой майки и всклокоченных грязных волос попытался меня остановить, но он слишком плохо держался на ногах.
- Что вам, собственно говоря, надо?
- Видеть желаю Филиппа Шара! Проживает здесь такой? - прикидываясь простецом, рубахой-парнем объявил я.
- Ну, я - Шар. Чего надо-то? - недружелюбно проскрипел обладатель дырявой майки.
И как таких на работу в элитный отель принимают? Или у них там особый подбор персонала: устраивают только алкоголики со стажем и дурным запахом изо рта?.. Хотя, может, человек просто в запой сорвался! Может, у него причина есть…
- Ну, если вы - Шар, то хотелось бы поговорить относительно гибели Иоланды Городишек. Кто тот таинственный ухажер, с которым она встречалась в вашей гостинице?.. Кстати, Иван Сергеевич (так звали управляющего "Бородинским Крестом") просил передать вам глубокий привет.
Шар побледнел и забормотал что-то нечленораздельное. Кажется, протрезвел в мгновение ока!
- Вы… это… неудобно здесь. Давайте поговорим… где-нибудь… там… - перешел на пониженные тона Филипп, словно боясь, что его могут услышать. Кто-то явно находился в квартире. Собутыльник, что ли? - Подождите меня внизу. Я спущусь через восемь минут.
Не дожидаясь моей реакции, он затворил дверь. Никто не жаждет пригласить меня в гости сегодня. Такая вот непопулярная я фигура!..
Спустился во двор. Хотел было присесть на какую-нибудь скамейку, но решил, что помещать свое седалище в такую грязь - не уважать себя. Достал из кармана пиджака сигару, которую не докурил дома, сунул в зубы и прикурил от зажигалки. Попыхивая дымом, принялся прогуливаться по скверику, ожидая явления Филиппа.
Из парадной появилась давешняя женщина, что оставила между входными дверями пакет с мусором. Я подумал, что она собралась отнести его на помойку, но дама с решительным видом направилась куда-то из дворика - в голубых джинсах, в белом пиджаке с розой и в мятом белом берете на голове. Видно, по магазинам… Я потерял к ней интерес.
Успел выкурить половину сигары, пока появился Филипп Шар - гладко выбритый, с мокрыми волосами, в свежих джинсах и в белой футболке, которую перечеркивала надпись: "Я родился белым". Он направился ко мне - решительный и благоухающий дорогим дезодорантом. Разительная перемена! Волшебство просто какое-то.
- Что вы хотите от меня услышать? - налетел он с ходу.
- Может, сходим в бар? Выпьем по кружечке пива, скушаем по рыбке и поговорим по душам? - дружелюбно предложил я.
Но поддержки мое дружелюбие не получило.
- Я не пью пиво! - отрезал Шар.
- Что ж, - задумчиво произнес я, - будем разговаривать в этом гадюшнике?
- А чем вас не устраивает мой двор? - с наездом спросил Шар.
- Грязно! - честно сказал я.
- Ничего. Зато родные стены душу греют… - Ваше право… - равнодушно качнул я плечами, - Иван Сергеевич упомянул, что вы несколько раз работали в ночь, когда номер снимала Иоланда Городишек, - ну, модель, которую убили в вашем отеле.
- Да, - подтвердил Филипп Шар.
Чувствовалось, что разговаривать ему неохота. Только упоминание управляющего заставляло его отвечать на вопросы. Кажется, господин Шар принял меня за большого товарища их управляющего. Мне это на руку.
- Я хотел бы знать: в эти дни к Городишек приходил всегда один и тот же тип или разные?
- Один и тот же. Попадание в десятку!
- Вы видели его? Смогли бы описать? - с замершим сердцем поинтересовался я.
- Конечно. Такой высокий… - наморщив лоб, стал усиленно вспоминать Шар. - В летах… Может, под полтинник… Молодо, однако, выглядит… Светловолосый… Большие, чуть навыкате глаза… Усы густые - как в старину… Больше ничего такого приметного.
- Случайно не запомнили его имя? - Я усилил нажим: вдруг повезет?
К причалу подошел катер, украшенный шашечками таксомотора. Неспешно выполз трап. Я не придал этим фактам значения, но в душе заворочалось что-то нехорошее.
- Настоящего я не знаю - он никогда не представлялся. На чай вот давал сторублевку… А эта Городишек…
Тетенька в белом берете втащила во двор бегемоты-сумки. Моя догадка была верной: в магазин ходила. Она направилась к парадной.
- …называла этого мужика…
Договорить Филипп Шар не успел. Раздался сухой механический треск, и его грудь покрылась рваными пятнами, из которых зафонтанировала кровь… Попала и на меня.
Я уклонился от падающего тела с застывшим выражением ужаса в глазах, понимая, что теперь моя очередь. Автоматное пение не утихло, продолжив панихиду по мне. Я рванул к единственному пригодному укрытию. Пули щелкали за спиной. Упав за детскую песочницу, вжался в землю. Краем глаза видел, как заспешившая домой тетка в белом берете споткнулась о ступеньки и завалилась на крыльцо парадной с разваленной очередью головой. Ее глаза залила кровь.
Выдернув из плечевой кобуры пистолет, я стал выжидать. Когда-нибудь у стрелка кончится рожок, и, пока он будет перезаряжаться, у меня появится шанс.
Автомат смолк. Я вырос из-за раскрошенной в щепу песочницы и, в момент сориентировавшись, открыл огонь на поражение.
Стрелок, убивший Филиппа Шара, находился на причале. Он прибыл к дому своей жертвы на таксомоторе. Такси уже отчалило от причала и удалялось. Убийца бежал к скверу, на ходу перезаряжая автомат.
Сфокусировал взгляд на его фигуре и нажал на курок. Стрелок споткнулся, полетел через голову и застыл.
Я вынырнул из укрытия и поспешил к нему. Он умирал. Глаза заволокли слезы. Я наклонился над ним и прорычал, сдерживая злость:
- Кто заказал Шара?
- Пшел ты! - прохрипел стрелок, закашлял и умер.
Как они сумели вычислить меня? Что не успел сказать Филипп? Вдруг прозвище, которым наградила своего ухажера Городишек, скрывало что-то важное?.. Где же я успел наследить?
Распрямился, и тут меня осенило: в квартире Шара кто-то был! Вполне возможно, именно он и вызвал киллера!
Я бросился к парадной. Перескочил через тело женщины и устремился вверх. Дверь квартиры Шара была распахнута. Вошел внутрь, осмотрелся, заскользил по коридору, заглянул в каждую комнату - пусто! Нигде никого…
А ведь неплохо жил портье! Шикарно… Лишь батарея пустых бутылок выдавала прошедший запой.
Задержался возле телефонного аппарата - старого, красного, с расколотым корпусом. Просканировал стены, возле телефона все осмотрел - ничего интересного… В последний момент обратил внимание на телефонный номер, записанный простым карандашом на обоях. На карандаш нажимали слабо - чтобы не был заметен…
А неизвестный из квартиры Шара исчез! Наверное, ушел через чердак…
Я достал записную книжку, переписал номер и поспешил покинуть гнилое местечко.
ГЛАВА 13
Домой я вернулся на такси. Поймал мотор в трехстах метрах от столкновения, чтобы не светиться. Конечно, полиция первым делом, не обнаружив на причале Столыпинского канала катер, который привез стрелка, начнет обзванивать и опрашивать таксистов. Найдет того, кто доставил киллера. Разыщут также водилу, который привез меня сюда, и пилота, что везет теперь домой. Полицейские мою личность хорошо знают. Им достаточно будет словесного описания любопытствующей старушки, выглянувшей из окна во время перестрелки, чтобы легко меня вычислить…
Темнота заполняла город с пугающей скоростью - словно кто-то пытался обернуть Петрополис черным одеялом. На каналах зажглись фонари, рассекая сгустившийся мрак.
Я чувствовал себя помятым: давно уже не попадал в такого сорта передряги. Тело ломило, оно молило о постели…
Ощутив под ногами гранит причала, я устало направился к дому. В голове роились мысли. Поднявшись на крыльцо, отпер входную дверь и вступил в темный холл. Не зажигая свет, проследовал на кухню, где на ощупь нашел холодильник и добыл из него две бутылочки "Туровского Темного". С ними поднялся к себе в кабинет и заперся.
Расположившись за письменным столом, я сбросил шляпу на диван и с наслаждением вкусил хмельную горечь. Включать свет в кабинете не стал - глаза мечтали о покое.
В дверь осторожно постучались… Не дают человеку жизни!
- Кто? - прорычал я, безумно недовольный нарушением моего уединения.
- Свои, Даг, - раздался голос Кубинца. - Ужин хоть и успел покрыться коркой льда, но ведь его всегда можно разогреть…
Только тут я почувствовал, насколько сильно проголодался. Выбрался из-за стола, прихватил пиво и отправился на кухню.
Гонза приготовился к моему визиту: стол был накрыт, жареная свинина с приправами в вишневом соусе и картофельным гарниром - шипела. Я накинулся на мясо, как людоед, постившийся несколько лет не по своей воле.
- Куда ездил? - полюбопытствовал Кубинец.
- Проведал одного мужичка, - с набитым ртом ответил я.
- Насколько результативно? - выпытывал Гонза.
- Ага, - подтвердил я, дожевывая кусок, - убили его на моих глазах.
- Ты приносишь несчастья, Туровский. Все, кто с тобой встречается, неизменно погибают неестественной смертью! - заметил Кубинец, вооружаясь чистой вилкой. Он зажмурил один глаз и подцепил из моей тарелки кусочек мяса. - Самое печальное тут, что и клиенты не являются исключением. А это не есть хорошая реклама для нашего бизнеса!
Кубинец отправил ворованный кусок мяса в рот и энергично заработал челюстями.
- Слушай, если твоя теория правильна, то каким образом ты еще жив? Это же ненормально! - возмутился я. - Непорядок на вверенной территории! Надо срочно исправить ошибку. Предлагаю завтра. Сегодня так уж и быть - доживи.
- Ничего-то ты не понимаешь, господин сыщик, - криво усмехнулся Гонза. - У меня на тебя иммунитет выработался, противоядие в крови.
Я осушил бутылку пива до дна, отставил ее и открыл новую.
- Ну, давай, что называется, в подробностях! - потребовал Кубинец.
Я приступил к повествованию. Неспешно рассказал о своих идеях и подозрениях, о единственной крепкой ниточке, которая оказалась тоньше паутинки… Портье явно что-то знал, вот только сказать не успел по причине неожиданной кончины.
Кубинец меня внимательно выслушал, хмыкнул скептически, поднялся из-за стола, прогулялся до холодильника, извлек ледяную бутылку пива, открыл ее и присосался к горлышку, точно комар к младенцу. Опустошив половину бутылки, вернулся за стол и сообщил:
- Остается только одно: установить круг лиц, которые наиболее тесно общались с этой самой Городишек. От списка и плясать.
- Круг лиц - петропольская богема, ясен солод! - буркнул я, не видя жизни в идее Кубинца.
- Богема богемой, но нужны конкретные персонажи, с кем можно было бы работать, - возразил Гонза.
- Предлагаешь отправиться в библиотеку и перерыть подшивку "Ведомостей" за последний год, отмечая всех, кто упоминался с Городишек в разделе светской хроники? - предположил я.
- Можно и не ходить в библиотеку, а добыть материал через поисковые системы сети, - подсказал Гонза.
- Верно, - согласился я. Как сам только до этого не додумался?!
- Но мы поступим по-другому, - неожиданно заявил Кубинец, бросая взгляд на свои часы. - Сейчас уже поздно, а вот завтра…
Я тоже с любопытством взглянул на часы: стрелки показывали половину второго ночи.
- …а вот завтра я сделаю пару звонков. И весь список интересующих нас лиц будет у тебя на столе! - пообещал Гонза.
- Кому звонить-то собрался?
- Есть полезные ребята, - неопределенно ответил
Кубинец.
"Полезные ребята" Гонзы Кубинца часто оставались тайной за ста семью печатями. Он постоянно удивлял меня, а иногда напоминал спрута, чьи щупальца беспрепятственно проникают в любые сферы.
- Отлично. Утро вечера мудренее! - согласился я. - Тогда с утра пиво сварю…
Но пиво варить мне не довелось. Только первые солнечные лучи пробились в спальню, только я сполз с кровати и прошлепал в душ, как в мою комнату заглянул Ян Табачник и грозно заявил, видно, воображая себя мажордомом при императорском дворце:
- В кабинете вас дожидаются!
- Кого нелегкая принесла в такую рань? - простонал я, ежась в потоках холодной воды.
- Инспектор Григорий Лесник! - прокаркал Ян и ретировался на кухню, решив, что попадаться мне под горячую руку все-таки верх легкомыслия.
Григорий Лесник - мое проклятие!.. Понятно, чего его принесло.
Приведя себя в порядок, я спустился в кабинет, где застал инспектора в окружении двух человек в штатском.
- И в чем моя вина, учитывая этакий эскорт? ехидно поинтересовался я.
- Вчера вечером убили Филиппа Шара! - с нажимом произнес Лесник.
- Обязательно закажу для этого господина венок, хоть и не имел чести быть знакомым с ним при жизни. Только сообщите мне предварительно о дате и времени похорон, - попросил я серьезно, падая в свое кресло.
- Бросьте паясничать, Туровский, - устало попросил Лесник. - Вас видели вчера на Столыпинском канале.
- Что, так и сказали: видели, мол, Дага Туровского, частного сыщика? - усомнился я, думая, что недурственно было бы выпить бокал пива.
- Зачем? Нам дали исчерпывающий словесный портрет, по которому вычислить вас труда не составило. Да и кто еще так назойливо крутится вокруг этого дела? Но если вы отрицаете все категорически, можно устроить встречу со свидетелем, произвести дознание и опознание на месте.
- К чему? - отступил я. - Верю в безграничные возможности нашей полиции!.. Итак, что вы хотите, господин инспектор?
Если бы он собирался меня посадить, то, несомненно, уже сделал бы это. Нет, скорее, Лесник пришел за информацией. Посмотрим, чем можно ему помочь.
- Зачем вы встречались с Шаром?
- Глупый вопрос, инспектор, - оценил я.
- Согласен. Можно обойтись и без прелюдий, - неожиданно легко сдался Лесник. - Что успел сказать вам Шар перед смертью?
- Ничего не успел, инспектор. Абсолютно. Огонь открыли раньше.
- Вам знаком убийца?
- В первый раз его видел, инспектор.
Лесник нахмурился… А что он надеялся от меня услышать? Фамилию, имя, отчество киллера плюс досье о его криминальном стаже, все связи и контакты, а также информацию о том, кто подослал его к Шару?
- Инспектор, я вам ответил честно. Можно вопрос?
- Давайте, Туровский. Устал инспектор, устал…
- Вы пробили личность киллера?
- Ни в одной базе он не числится. Даже через паспортные столы попробовали…
- И? - Я напрягся, предвкушая нечто особенно интересное…
- Такое ощущение, что он паспорт нигде не получал. Не то что в Петрополисе, а и вообще в империи!
Занимательный фрукт…
Григорий Лесник поднялся. Выражение его лица красноречиво говорило о том, насколько сильно я его разочаровал.
- Туровский, выношу вам предупреждение. Последнее. Не мешайте следствию. Там, где появляетесь вы, остаются одни трупы.
- Работа такая, инспектор! - развел я руками, словно извиняясь: не моя, мол, вина.
- Я предупредил вас, Туровский. Посажу!
Григорий Лесник вышел. За ним последовала вся его свита. Я остался сидеть в кресле. Порылся на столе, поднял бумаги, переложил папки и наконец отыскал коробочку, в которой лежали сигары. Достав одну, приготовил ее к употреблению и задымил, точно паровоз начала двадцатого века.
ГЛАВА 14
Вскоре после ухода инспектора я спустился в Хмельной подвал. Первым делом взглянул на пивоваренный календарь - и понял, что зашиваюсь: в конце текущей недели я обязан был поставить в "Вишневый самурай" и "Эсхил - ХР" по четыре двадцатипятилитровых бочки. Сварить столько пива чисто физически я не успевал. Большой объем… К тому же расследование, словно ненасытное чудовище о две пасти, пожирало все свободное время! А до конца недели осталось всего-то сорок восемь часов…
Я засучил рукава и углубился в процесс. Взгляд скользнул в ежедневник, и я остолбенел: старый фермер, у которого сломался катер, из-за чего он не смог доставить так необходимый мне вереск, именно сегодня ожидал моего визита! Мчаться в дикую глушь за несколькими мешками травы как-то не улыбалось. Я вооружился телефонной трубкой и позвонил контрагенту. Сообщив, что мой визит откладывается на неопределенный срок, выслушал подробный доклад о состоянии его плантаций и клятвенные заверения, что не позже чем через два дня мой заказ будет на месте.
Несколько последних недель я подумывал о приготовлении "Классического стаута", который отличается от обыкновенного портера тем, что последний, ежели смотреть на него через бокал, имеет темно-янтарный цвет и позволяет видеть изображение реального мира, а стаут - сплошь черный и абсолютно непрозрачен. Стаут изготовляли преимущественно в Англии. Вот мне и захотелось поэкспериментировать.
Полчаса я потратил на то, чтобы поставить вариться "Туровское Темное" и "Туровское Светлое" в объемах, достаточных для удовлетворения запросов клиентов. А затем выбросил лозунг:
"Ударим темным пивом по английскому безобразию!"
Что подразумевалось под "английским безобразием", я и сам понять не смог.
Чуть ниже поместился рекламный слоган, распечатанный на принтере:
"Для нас "Гиннес" нипочем! Мы его одним плечом!"
Слоган получился поганенький, но ничего лучше придумать не удалось, несмотря на все старания.
Я приступил к кропотливому изучению рецепта стаута, по пути отметив, что неплохо было бы попробовать сварить и ламбик. Помнится, однажды я имел удовольствие попробовать этот сорт пива…
Традиционно ламбик изготовляли в некоторых областях Бельгии. Особенность его заключалась в том, что раствор солода выставляли на открытый воздух и процесс брожения проходил при помощи "диких" дрожжей, обитающих в воздухе. Для улучшения вкуса в пиво добавлялись также экстракты различных фруктов. Фруктовое пиво, в том числе и эль (а ламбик - разновидность эля), на мой взгляд, есть нечто ужасное. Но тот ламбик, что мне удалось попробовать, на вкус был изумителен!.. Я вспомнил, как пытался сварить пиво с ароматом лимона, и поморщился.
От стаута, ламбика, портера и эля меня отвлекло появление Гонзы Кубинца. Он воспользовался лифтом, поскольку никогда не спускался в хмельное царство по ступенькам. Возможно, считал это ниже собственного достоинства.
- Я все узнал! - громогласно объявил Кубинец, падая на расшатанный табурет. - А зачем к тебе Лесник приходил?
- Визит вежливости. Напрашивается на пару кружек пива.
- А если серьезно?