– Как ты сказал? – Пират резво отскочил сразу на пять шагов и застыл, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Видимо, что-то почувствовал, потому что взревел и схватился за рукояти обоих бластеров. – Я же сейчас от тебя кучку пепла оставлю, чечако! Будешь знать, как приличных людей неприличными вирусами заражать! Пристрелю!
Профессор мысленно распрощался с жизнью и попытался вспомнить хоть какую-нибудь молитву. Плохо, когда не знаешь их, да вдобавок позабыл все до единой. И тут громом небесным прогремел голос человека, которого уже не ожидал увидеть живым. Голос Стива Гасильщика.
– Мистер Дирливангер, что этот придурок от вас хочет?
– Стивен? Откуда?
– Оттуда. Ты так резво рванул из космопорта, что мы с ребятами не удержались и решили составить тебе компанию.
– Он от докторов сбежал! – наябедничал бородатый пират.
– От каких?
Бородач нервно поёжился от вида обступивших его громил и пошёл на попятную:
– Я не в курсе, господа. И прошу простить, джентльмены, я очень тороплюсь. У меня романтическое свидание в местной библиотеке.
Гасильщик проводил убегающего пирата недоумевающим взглядом.
– Про каких докторов он говорил, Билли? И кто это вообще?
– Не знаю, но он пытался помешать мне ловить енота. Вы в курсе, мистер Стивен, что зверёк прячется на семнадцатой тайной пиратской базе? Я, собственно, потому и торопился, чтобы его не упустить. У вас что-то там взрывалось, вот я и подумал… Это челнок упал?
– Челнок, – кивнул бригадир. – Но как ты умудрился узнать о нём заранее?
– О падении челнока объявляли.
– О еноте, идиот!
– Есть кое-какие методы, – поскромничал профессор. – Так вы идёте со мной за енотом?
* * *
Гоша третий день подряд занимался облётыванием корабля, и это занятие нравилось ему всё больше и больше. Ощущение полной власти над мощной машиной, чутко реагирующей на малейшее движение, было похоже… было похоже… Тьфу, даже и сравнить не с чем из-за недостатка жизненного опыта. Но всё равно приятно, и обычными словами передать это чувство не получится.
А ещё проверил работу бортового вооружения, с лёгкостью отбив нападение трёх пиратских лоханок на космический рефрижератор с грузом свежих фруктов для шахтёров с местных рудников. Экипаж фруктовоза долго благодарил и обещал проставиться при случае, но выпросил право собрать обломки нападавших кораблей. Вроде как в пункт приёма металлолома собрались сдать. Крохоборы…
В общем, жизнь казалась прекрасной ровно до того момента, когда на связь вышел Онодэра-сэнсэй и сообщил о начавшемся штурме семнадцатой базы.
– Кто? – опешил Гоша.
– Представления не имею, – ответил наставник.
В эфире послышался грохот мощного взрыва, и неожиданно Онодэра-сэнсэй запел:
На горе на горенке
Стоит колоколенка.
Ну а с колоколенки
Лупит пулемёт.
И лежит на полюшке
Сапогами к солнышку
С растакой-то матерью
Наш геройский взвод.
Вспыхнувшая перед самым носом сверхновая произвела бы на енота меньшее впечатление. Это точно наставник? Его точно не подменили?
– Сенсей, – осторожно спросил Гоша, – что это было?
В ответ опять послышались грохот, чьи-то болезненные крики и дружный хор защитников базы:
– Я к своей винтовочке
Крепко штык прилаживал.
За сапог засовывал
Старенький наган.
Славу третьей степени,
Да медаль отважную
С левой клал стороночки
Глубоко в карман.
Не то чтобы Гоша очень уж обеспокоился состоянием психического здоровья наставника, но некоторая тревога на душе всё же появилась. И появилась она в основном из-за непонимания ситуации. Кто осмелился покуситься на пиратский бизнес, вместе с туризмом и тяжёлым машиностроением составляющий основу экономики Мичигана Крайнего? В чью тупую башку пришла эта мысль? Или охотятся непосредственно за Онодэрой-сэнсэем, и большая политика тут рядом не ночевала?
Впрочем, каковы бы ни были причины нападения, наглый наезд нельзя прощать и оставлять безнаказанным. Сегодня спустишь одно оскорбление, завтра другое, а послезавтра, глядишь, твою голову приколотят в качестве трофея на стену охотничьего домика. Это нехорошо! До такой степени нехорошо, что аж челюсти сводит от предвкушения справедливого возмездия. Разумеется, превентивное возмездие было бы идеальным вариантом, но раз не получилось…
– Иду на помощь, сэнсэй!
– Я и не сомневался, – донёсся ответ наставника. – Покажи им козью морду, мой юный падаван.
* * *
Уильям Дирливангер даже в детстве не любил драться, предпочитая решать возникающие проблемы жалобами на обидчиков. Позже, когда будущий профессор подрос и у него появились карманные деньги, к делам стали привлекаться нанятые специалисты. С годами финансовые возможности расширились настолько, что жизнь начала казаться полностью безопасной, и мысль о возможности личного участия в силовых акциях вызывала брезгливое недоумение. Интеллектуал должен головой работать, предоставив махание кулаками громилам с единственной извилиной в крошечных мозгах.
А сегодня всё пошло наперекосяк. Рухнули сами основы мироздания! Какой-то ублюдок по имени Стив Гасильщик потребовал от профессора лично возглавить штурм тайной пиратской базы номер семнадцать, в которой прятался енот с деньгами господина Мэтью Кукаревича. Ну не бред ли учёного человека заставлять рисковать жизнью за чужие миллиарды? Ладно бы за свои.
Но нужно отдать должное тупоголовым бандитам – сначала они провели разведку и точно выяснили, что во вражеском логове всего пять человек, а охранный периметр давно отключен за ненадобностью. Пираты чувствуют себя на Марии Целесте в полной безопасности уже много лет, и случаев нападения на их базы не случалось со дня принятия правительством Мичигана Крайнего этого вертепа под своё крыло. Как бы там ни складывались отношения между конкурирующими группами, но на домашние разборки наложен строгий запрет с суровыми карами для нарушителей спокойствия. Этим запретом ещё никто не рискнул пренебречь.
– Стучишься к ним в ворота и представляешься сантехником по имени Збигнев, – с кривой усмешкой инструктировал профессора Гасильщик. – А когда тебе откроют, вали всех, кроме енота.
– Сам?
– С тобой пятерых пошлю, так что не бойся. Не дадут они тебе струсить.
– Может быть, попробуем другие варианты, Стивен? – слегка заикаясь предложил Дирливангер.
– А они есть? И кое-кто сюда так торопился, чтоб захватить зверушку в одиночку…
– Я действовал в состоянии аффекта!
– Вот и сейчас так же действуй, дефективный!
– А если скажут, что сантехника не вызывали, тогда что делать?
– Назовёшься представителем Главной ветеринарной службы Российской Империи. А ещё лучше – приставом из Россельхознадзора. Их вся галактика боится.
– Да, но откуда здесь русские возьмутся?
– Не знаю, откуда возьмутся, но при упоминании Россельхознадзора даже господин Мэтью бледнеет. Так что откроют как миленькие. Парни, тащите этого слизняка к воротам.
Дирливангера подхватили под руки и понесли ко входу на базу, представляющему собой врезанные в скалу огромные ворота. По дороге профессора несколько раз роняли головой на бетон, и только пониженная сила тяжести позволила избежать серьёзных увечий. Фингал под глазом, разбитый нос и ссадины на лбу за травмы не считаются.
В рёбра упёрся твёрдый и страшный бластер:
– Ищи звонок.
– Где искать?
– На двери. На любой двери должен быть звонок.
Звонка не оказалось, но рядом с небольшой калиткой в воротах висел ржавый молоток на верёвочке, а чуть ниже него обнаружилась табличка:
"Ивановсон – стучать два раза. Петровсон – стучать три раза. Сидорман – стучать четыре раза. Мустафа Салихович Билялетдинсон – просьба вообще не беспокоить".
– Ну и чего ждёшь? – бандит из бригады Стива Гасильщика облизнулся в предвкушении лихого погрома. – Вызывай любого.
– Так нам только енот нужен.
Бандюга плюнул, сам схватился за молоток и исчез в яркой вспышке. Запахло одновременно озоном и палёным мясом. Упал с громким стуком слегка оплавленный бластер.
– Короткое замыкание, – пробормотал профессор.
В калитке лязгнуло, и из приоткрывшегося окошка вылетела камера на гравиплатформе. Из встроенных громкоговорителей послышался голос:
– Кто тут? Кому не спится по ночам, даже если сейчас утро?
– Откройте! – Дирливангер изо всех сил постарался придать голосу решительную суровость. – Это водопроводчики!
– Идите к чёрту, у нас заплачено за три месяца вперёд.
– Мы по другому вопросу, – нашёлся профессор. – В водопроводной воде обнаружена инфекция, вызывающая болезнь Ньютона – Оппенгеймера.
– Этих проходимцев забирай с собой, и всей толпой можете проваливать.
На платформе заработал голографический проектор, изобразивший неприличный жест. И тут у оставшихся без старшего бандитов не выдержали нервы – в охамевший летающий механизм влепился плазменный сгусток, а ворота базы покрылись мелкими вспышками от беспорядочного огня из бластеров.
Бешеный шквал выстрелов не нанёс воротам никакого ущерба, разве что краску местами попортил. Зато буквально через пять минут примчался полицейский патруль и поинтересовался причинами, по которым одни уважаемые господа вмешиваются в личную жизнь других уважаемых господ.
Профессор склонился к уху худосочного и низкорослого сержанта и доверительно прошептал:
– Здесь замешаны большие деньги, сэр.
– Это не важно. Частная жизнь неприкосновенна до определённых пределов.
– Очень большие деньги, сэр.
– Насколько большие? – сразу заинтересовался тот.
– Ваша доля составит целую тысячу кредитов.
– Всего?
– Каждому. Лично вам – пять тысяч.
– Тогда почему вы не обратились к нам сразу?
– Мы постеснялись, сэр! Речь идёт о деньгах одного влиятельного лица, пожелавшего остаться инкогнито.
Полицейский сержант скривился:
– В таком случае придётся действовать официально. Если речь идёт о взыскании долгов с недобросовестных заёмщиков, то за десять процентов от суммы наше управление предоставляет коллекторские услуги.
– Речь идёт о нескольких миллиардах, сэр, но долг неофициальный. Вы понимаете?
– Я как раз понимаю. Но не понимаю смешной суммы в пять тысяч кредитов.
– Каждому. Вам лично – миллион.
– Ну-у-у…
– Два миллиона.
– Но вы сможете предъявить хоть какие-нибудь доказательства?
– Не можем. Но за два процента от суммы лично вам…
– Плюс те самые два миллиона?
– Плюс полтора миллиона.
Сержант задумался. Предложение звучало очень заманчиво, хотя попахивало довольно скверно. Если нет никаких подтверждений недобросовестного финансового поведения джентльменов с базы № 17, то в случае помощи их самозваным кредиторам можно получить крупные неприятности. И скорее всего – несовместимые с жизнью. Хотя, если взглянуть с другой стороны… Господ с этой базы на Марии Целесте не любят за чрезмерную удачливость, снобизм, за непонятное пристрастие к дисциплине, за взятие штурмом пяти полицейских участков и ежегодное купание в фонтанах в один из дней в начале августа. А с третьей стороны… не заработаешь ли здесь вместо денег разряд дезинтегратора в голову? Но с четвёртой… можно заручиться поддержкой шефа, а прибыль поделить в соответствии с должностью. Шеф тоже не любит, когда выгодные заказы проходят официально через кассу управления полиции.
– Мне нужно посоветоваться с начальством.
– Начальству ещё два процента.
Сержант сначала схватился за сердце, потом запрыгнул во флаер и уже оттуда прокричал:
– Ждите! Через десять минут я вернусь с подкреплением! Без меня ничего не предпринимайте!
* * *
Насчёт десяти минут сержант погорячился, но через два с половиной часа профессор Дирливангер с удовольствием наблюдал за пиратской тяжёлой пехотой, выдвигающейся к чёртовой базе под прикрытием полицейского спецназа. Правда, за появление новых действующих лиц пришлось пообещать ещё один процент от вырученной суммы, что вряд ли понравится господину Мэтью Кукаревичу. Но ведь лучше поделиться со специалистами, чем делать всё самому и в итоге не получить ничего. Не так ли? Жизнь именно этому учит.
А привлечение к операции одновременно пиратов и полиции придаёт ей определённую законность. Точнее, вид законности, но в демократическом государстве такие мелочи мало кого интересуют. И вообще, на Марии Целесте никто не знает, где заканчивается полиция и начинаются пираты, и наоборот тоже никто не знает.
– Как бы не прибили нашего енота, – с некоторым беспокойством заметил Стив Гасильщик. – Восьмую тонну взрывчатки под ворота запихивают.
– Доверьтесь профессионалам, дружище, – улыбнулся Дирливангер. – У них в этих делах большой опыт. Я уверен, что сработает аккуратно и без лишних разрушений.
– Ну, не знаю, – покачал головой бандитский бригадир. – В армии за такую закладку заряда морду бьют. Совковой лопатой и со всего размаха.
– Вы служили в армии? – Профессор с опаской посмотрел на Гасильщика. Военных он боялся больше, чем бандитов и пиратов, вместе взятых.
– Вот ещё! – фыркнул Стив. – Разве я похож на неудачника?
С точки зрения Уильяма Дирливангера, бригадир выглядел стопроцентным неудачником, но это мнение лучше оставить при себе, так спокойнее и безопаснее.
– А если не служили, то откуда знаете?
– Смотрел в сети мюзикл "Спасение гефрайтера Шмульке". Там со всеми подробностями показано. Сбросить ссылку?
Профессор никогда не заглядывал на развлекательные каналы в сети, но когда грохнуло, смог убедиться в компетентности создателей неизвестного музыкального шедевра и в бездарности местного спецназа – взрывная волна отразилась от ворот, не причинив им вреда, зато сшибла шесть полицейских флаеров, два летающих танка, гравиплатформу со снайперами, камеры местных голо-видеостанций и тележку продавца мороженого. А ещё каменной картечью основательно прошлась по пиратской пехоте, с лёгкостью раскалывая противолучевую пластиковую броню и перемешивая в мелкий фарш любителей лёгких заработков.
– Страховые компании сегодня разорятся, – давешний полицейский сержант плюнул под ноги профессору Дирливангеру. – И я даже знаю, с кого они попытаются потребовать возмещение убытков.
– С полицейского управления?
– Нет, с меня лично.
– Извините, но сумма вашего гонорара определена заранее, и все вопросы со страховыми компаниями вам придётся решать самостоятельно.
– Если он будет, этот гонорар.
– А вы старайтесь.
– Ещё пять процентов, и мы пригоним армейскую технику.
– За свой счёт, сержант.
– Да? Да моему начальству проще скомандовать отбой и сделать вид, что нас тут не было.
– Попробуйте. Господин Мэтью Кукаревич вас по судам затаскает.
– А он здесь при чём?
– Он везде при всём, сержант. У него больше денег, чем у всего вашего управления, значит, он прав. Мы ведь заключили договор?
– Нет.
– А я думаю, что устный договор – это тоже договор. И де-факто вы уже начали его исполнять. В случае отказа на репутации полицейского управления Марии Целесты можно будет поставить крест, плюс все убедятся в низкой квалификации ваших спецназовцев. И кое-кто задастся вопросом – куда же делись выделенные на их обучение деньги?
– Не ваше дело!
– Пока исполняете договор – оно действительно не моё. Работайте, сержант!
– В нашей картотеке тайная база № 17 обозначена как самая незащищённая. И по данным наших диспетчеров – практически пустая. Шесть кораблей улетели на промысел, а единственный оставшийся проводит ходовые испытания за пределами системы.
– Тем более легко справитесь с задачей.
– Если бы мы знали о потерях…
– Разве они должны меня волновать? Ещё раз повторю – работайте!
Профессор сам гордился собственной решительностью, обычно ему не свойственной. Будучи от природы человеком мягким, он привык уничтожать людей чужими руками, а при столкновении с грубой силой мгновенно терялся. Но сейчас такая ситуация, что приходится проявлять чудеса твёрдости характера, иначе самому не жить. Господин Мэтью Кукаревич не простит потерю миллиардов.
– А ты ничего так, крутой чувачок! – Стив Гасильщик одобрительно похлопал Дирливангера по плечу. – Не хочешь перейти ко мне в бригаду?
Глава седьмая,
в которой подводят некоторые итоги и делают соответствующие выводы
Планета Невада-Нова. Содружество Демократических кланов. 1518 год от Великого Исхода
Высотка "Венедикт-хаус" являлась штаб-квартирой клана Бенедиктосов-Кукаревичей, и в то же время в ней размещалось великое множество офисов самых разнообразных фирм, состоящих в личной собственности господина Мэтью. Но сегодня трёхсотсемидесятиэтажное здание опустело по уважительной причине – никто не хотел попадаться на глаза разъярённому шефу. И в спокойном-то состоянии господин Мэтью мог отправить непонравившегося человека в туристический поход по дну ближайшей речки с тазиком бетона на ногах, а нынче он вообще непредсказуем. Лучше вовремя заболеть и взять неоплачиваемый отгул, чем умереть полностью здоровым в расцвете сил. Случались, знаете ли, прецеденты… и счёт из магазина за верёвку и кусок мыла оплачивали родственники покойного.
В прошлом году вообще анекдотическая история приключилась – вдова проштрафившегося сотрудника не придумала ничего лучше, как заявить на главу клана в полицию, обвинив того в преднамеренном убийстве, уклонении от уплаты ежегодного взноса в бюджет Совета Содружества и других многочисленных грехах. К всеобщему удивлению, суд всё-таки состоялся, но вот результат его оказался вполне предсказуем – клеветницу оштрафовали на двадцать восемь миллиардов кредитов за неуважение к суду, а за дачу заведомо ложных показаний назначили девяносто пять лет исправительных работ на рениевых рудниках клана.
И только один человек не мог сегодня прятаться от Мэтью Кукаревича сразу по двум причинам. Во-первых, Вольф Кликс был личным телохранителем главы клана, а во-вторых, чувство страха ему было неведомо. Точнее, он догадывался о существовании этого чувства, но сам с ним ни разу не пересекался.
– Что вообще за свинство творится, Вольфи? – вопил господин Мэтью, безуспешно пытаясь порвать целлюлозопластовый лист. – Что за дерьмо?
Вопрос был чисто риторическим, так как телохранитель в понимании главы клана являлся чем-то вроде мебели, и Кукаревича давно мучили подозрения, что тот даже читать не умеет. Впрочем, чтение в его должностные обязанности не входит.
Тем не менее Вольф поднапрягся и ответил:
– Я всегда знал, шеф, что свинья и дерьмо – однокоренные братья.
Кукаревич отмахнулся:
– Молчал бы уж, Сенека.
– Меня зовут Вольф.
– Без разницы, ослиная ты задница! – Глава клана сорвался на визг. – Не зли меня! Я сегодня не в духе!
– А завтра?
– Что завтра?
– Не каждый может заглянуть в завтрашний день, шеф. Вернее, это могут сделать не только лишь все.
– Идиот.
– Мало кто может это сделать.
– Заткнись!