- Запрещено это. Ах ты ж… - Сенечка хохотнул в кулак и расплылся в счастливой улыбке. - А грабить, грабить-то будем?
- А если Ханой узнает? - припомнил я Арсению его же слова.
- Да куда ему, - отмахнулся счастливый проглот. - Комендант далеко, а тут и выпивка, и девки! Возьмем, ну хоть одну, а?
- Девок брать не будем, - отмахнулся я, уверенно направившись к занавесу, откуда недавно появился незнакомец. - А бухло на обратном пути забери. Только избирательно. Я всякую дрянь пить не буду.
Не обращая внимания на удивленные взгляды персонала, я отшвырнул портьеру и быстрым шагом направился к лестнице.
- Эй, куда… - кто-то из внешней охраны дернулся, напрягся.
Схватились за оружие, но не тут-то было. Волна ледяного холода метнулась вперед, ударив веером и накрывая собой все свободное пространство перед дверьми черного хода. Фризы, будь они неладны. Как же все-таки это сложно. Одно дело - держать направление, и совсем другое - не размениваясь на пустяки, накрыть определенный кусок пространства. От усилия у меня даже поднялся звон в ушах, но передышки не предвиделось, и, превозмогая неудобства, я ринулся вверх по лестничному пролету, вслед за оказавшимся более проворным проглотом. Второй этаж попытался встретить автоматным огнем. Это уже те, кто предусмотрительно прикинулся ветошью в холле, оповестили по рации остальных, и теперь оставалось надеяться на скорость и знакомую местность. Последнее, впрочем, дало серьезный сбой, ибо когда я, перескочив через обгорелые трупы второй волны, кинулся к следующему пролету, он оказался перегорожен решеткой.
- Тупик, - смутился Сенечка, с силой дернув за стальные прутья. - Что дальше?
- Можно в обход через второй этаж. Наверх всегда было две лестницы и два лифта. Последние, наверное, сто лет в обед как не работают, а вот дублирующий подъем имеется.
- Через этаж? - нахмурился Арсений, однако топот ног и мат в самом низу заставили действовать даже самого прожженного труса.
В три прыжка преодолев ступеньки, проглот залихватски влепил ногой по хлипкой фанерной перегородке и тут же рухнул на пол, а та разлетелась в куски. Заревел пулемет, причем, судя по шуму, не один. Крупный калибр работал на дурака, выбивая крупные куски штукатурки из стены и оглушая ревом. Внизу притихли, но почувствовав, что пошла тяжелая артиллерия, прижали автоматным огнем, да так, что я еле успел упасть и, откатившись в дальний угол лестничной клетки, сжаться в комок. Все вокруг плыло, верещало, обрушалось. На крохотном бетонном клочке, на котором мы с Арсением, вжимаясь в пол, обменивались бешеными взглядами, распахнулся ад на земле.
- Чего лежишь? - взвизгнул Сенечка, зажимая уши ладонями. - Бей по ним, бей.
Я выцелил самого ретивого автоматчика и хлестанул электронной дугой, но тот только охнул и быстро исчез где-то внизу, а вся энергия ушла в молоко.
- Сильнее бей, - взмолился Арсений. - Сильнее! Стенку на них урони, что ли, или пол обрушь.
Идея была здравая, но отсутствие боевого опыта сказывалось. С теми, кто в пределах видимости, было все понятно, но вот как быть с теми, кто прячется по углам и для прямого воздействия недоступен? Вольтирование прошло впустую. То же произошло и с пирокинезом. Спроецировав сгусток огненного марева, я одним усилием воли зашвырнул его в коридор второго этажа, но это не только не отпугнуло, а еще сильнее раззадорило противника. Едва файербол миновал двери и, впечатавшись в противоположную от входа стену, рассыпался на тысячу пылающих осколков, как порция брани вперемешку с шумовой гранатой решительно пресекли мою инициативу. Резануло по ушам дай боже. В глазах снова помутнело, а во рту появился гадкий стальной привкус.
Сенечка отнял от ушей окровавленные ладони и с мольбой в глазах что-то произнес, но я уже не слышал. Сам, дурак, решил вломиться, и куда? В хорошо укрепленное здание с толстенными стенами и кучей безопасников с автоматическим оружием! По сути в неприступную крепость, обитатели которой заранее были готовы к самым причудливым поворотам сюжета. Добился же я глухоты, обилия штукатурки на одежде да полной безысходности.
В мозгу что-то шевельнулось, щелкнуло, будто чья-то невидимая рука перевела меня в другой режим. Был стояночный тормоз, бац - и турбо. Все застыло, звуки, цвета, вылетающие веером из дверного проема гильзы… кто-то из пулеметчиков настолько обнаглел, что подобрался к самому краю. Скорчился в непонятной позе Сенечка на полу, обхватив голову руками и явно попрощавшись с жизнью. Встало все, в том числе и время. Приподнявшись, сначала на колени, а потом и распрямившись во весь рост, я неспешно отряхнул одежу и, быстро преодолев расстояние от площадки до входа, с сомнением остановился около небритого типа, самозабвенно и почти с любовью давящего на спусковой крючок "Утеса". Парень действительно потерял всякую осторожность, и потому понес наказание первым. Беспечность дело плохое. Методом воздействия стал его же собственный перочинный нож, которым я вполне по-скотски перерезал его горло. Что за чертовщина сейчас происходила, я толком не понимал. Дьявол, дьявол, дьявол.
Второго пулеметчика я накрыл через два шага. Перекрыв подступы к двери и цепляя в зону огневого поражения фрамугу и лестницу на третий этаж, он тоже получил сполна. Перочинный нож сначала побывал в глазнице, а после, переместившись, отметился глубоким разрезом под кадыком. Нашелся и третий боец. В огневой контакт он почти не вступал, но и с ним я особо не церемонился.
Что-то дернулось внутри, пошатнулось, дикая боль в висках обрушила на пол. Вцепившись зубами в рукав куртки, чтобы не закричать, я рухнул как подкошенный на пол. Воздух вокруг окончательно приобрел красный цвет, время опомнилось, сделало брезгливую мину и, ударив меня огненным тараном в солнечное сплетение, вновь пошло по накатанной колее.
- Арсений!
Желудок выворачивало наизнанку. Руки и ноги не слушались, и из мелкой дрожи лихо переходя в конвульсию, я изогнулся на полу, пачкая лицо в крови одного из пулеметчиков.
Надо отдать должное, Сенечка разбираться в происходящем не стал. Проскочив лестничный пролет аки сайгак, проглот ловко перепрыгнул через труп в обнимку с "Утесом", хищно пригнулся и упал вперед, уходя от вновь начавших работать автоматчиков.
- Лихо, - хохотнул он.
- Уходим. Тут больше никого нет.
Прозвучало это почти шепотом, но мой приятель понимал и без слов. Обшарив карманы поверженных, Сенечка с улыбкой волка из "Ну, погоди", добравшегося-таки до того мерзкого зайца, начал кидать одну за другой шумки, устроив атакующим день независимости. Гранаты и так глушили, а уж в большом количестве да в замкнутом пространстве и вовсе выводили из строя. Грохот автоматных очередей затух на несколько секунд, но и этого было достаточно.
Дальнейшее я помнил слабо. Чувствовал, как Арсений тащит меня куда-то, слышал, буквально физически ощущал запах горелого мяса, а затем воля окончательно покинула меня.
- Где твой сейф?! - выл проглот, обливаясь потом, но упорно волоча меня к лестнице на третий этаж. - Не уходить же с пустыми руками?! Как ты?! Может, спирта?!
- Давай, - без особой надежды прошептал я.
Прислонив меня спиной к стене, Арсений выпростал из безразмерных карманов флягу с огненной водой и попытался влить в меня некоторое количество спирта. Первый глоток прошел не в кассу. Желудок, возмутившись, тут же попытался опустошаться, и я с большим успехом поделился со всем миром остатком яичницы с тушняком. Второй прочистил мозги и больно ударил по глазам. Чувство было такое, что глазные яблоки выскочат из глазниц и, упав на пол, покатятся по залитому кровью и заваленному гильзами коридору. Третий уже прошел, а четвертый блаженно затуманил мозги, тут я понял, что смертельно пьян. В себя я, разумеется, не пришел, но судороги исчезли, сменившись слабостью и головокружением. Лучше уж так.
К третьей ступеньке голова стала чугунной, а красное марево превратилось в картинку из черно-белого кино, однако общая слабость и тошнота прошли, и я мог уже сносно стоять на ногах.
- Как ты? - Пыхтя и отдуваясь, посекундно оглядываясь через плечо, упорный Сенечка волок меня вверх, подальше от скотобойни, которую я устроил в момент запала для группы агрессивно настроенных товарищей из холла дома увеселений.
- Вроде лучше. - Я схватился за стену и попытался удержаться.
Проще, гораздо проще. Теперь бы еще добраться до сейфа, иначе моя безумная выходка становится сумасшедшей вдвойне. Второго такого броска я не выдержу, будьте уверены. На третий этаж я входил на собственных ногах. Одной рукой я цеплялся за проглота, второй опирался о стену, однако шел сам.
- Я уж думал, ты спекся, - неуверенно бормотал мой сообщник. - Когда исчез, решил, что все, приплыли. Как ты это сделал?
- Сам не знаю, - я на секунду остановился и окинул взглядом пустой коридор. Этажом пользовались, но как-то неуверенно. То ли сюда стаскивали разное, не пригодившееся в хозяйстве барахло, то ли гулящих девиц решительно не хватало, однако большинство дверей было заперто. В глаза бросились таблички "Проекционная", "Конференц-зал", "Переговорная", "Полковник…" - вот оно. Остановившись, я указал рукой на запертую дверь. - Тут.
Арсений вновь прислонил меня к стене, будто ненужный манекен, и, вновь боязливо оглянувшись, благо нападавшие не спешили атаковать, подергал за ручку.
- Заперто, - резюмировал проглот, виновато разводя руками.
- Выбей, - прохрипел я, вдруг озлившись на весь мир, это здание и Сенечку, который в этой сложной ситуации берег свой ресурс пуще зеницы ока. - Жги.
- Так я не умею прицельно. - Вновь развел руками Арсений.
- А там и не надо, - отмахнулся я. - Сейф простейший.
- А как же система уничтожения? Безопасность?
- Врал.
- Ну как знаешь.
Сенечка бросил последний взгляд на пустой коридор и, развернувшись, напрягся. Неловко у него получилось, неумело, а сил затрачено было порядочно. Сгусток пламени скользнул по двери, заплясал, вгрызся в краску, одна чертова деревяшка осталась стоять на своих местах, в то время как огненная стенка сошла на нет и рассыпалась по полу пригоршней искр.
- Еще, - скрипя зубами, заорал я.
На лестнице вновь послышались торопливые шаги. Группа атакующих, верно, двинулась посмотреть, почему два нахала притихли, а затем обнаружили и творение моих рук. Задержались, струхнули небось, но кто-то упорный и властный упрямо гнал команду вперед. Понимая, что на убой, бойцы особенно не торопились, подспудно надеясь на благополучный исход, однако участь их была предрешена.
- Живо, - вновь заорал я. - Или опять под автоматный огонь захотел?
- Не ори, - дай сосредоточиться. - Сенечка нервно кивнул и закрыл глаза. Сгусток пламени в этот раз был сгенерирован знатно, карманное солнце, слепя и источая нестерпимый жар, возникло будто из ниоткуда, завертелось, расплевывая жидкий огонь по стенам, навалилось, а затем просто прожгло здоровенную дыру в бетонной стене.
Открыв глаза, Арсений не поверил своим глазам. Давненько у него не выходило тратить столько чужого, а тут такая красота, да еще результат налицо. Если бы не глуповатая улыбка и растерянный взгляд не к месту, я бы поверил в его возможности, однако даже для самого пира полученное являлось чистой воды совпадением, если не сюрпризом.
Кабинет полковника заметно потрепало. Стекла, да и сами оконные рамы вышибло ударной волной. Мебель и бумаги горели, однако сейф, тот самый, где мой бывший босс хранил все исходники, как в цифре, так и в бумажных чертежах, остался нетронутым. Огненный апокалипсис задел шкаф по касательной, от чего тот потерял свой лоск, однако остался невредим.
Код я отлично знал. В свое время просто из вредности подсмотрел, как грозный вояка колдует над замками, а потом, на интерес, попал в кабинет в обход сигнализации, которую сам же и устанавливал, и спокойно применил алгоритм расчета. Оставалось надеяться, что сам код изменений не претерпел, иначе думать над новой порцией цифр означало подписать себе смертный приговор. Дохромав до искомого, я несколькими быстрыми движениями, откуда только силы берутся, прокрутил ручки, устанавливая их на нужные символы, а затем просто повернул ручку. Тяжелая дверца, наверное, в две ладони толщиной, поддалась не сразу, а когда все-таки хранилище открылось, я не сдержался от матерной брани. Сейф был пуст. То есть абсолютно. Кислая физиономия Сенечки нарисовалась у распахнутой пасти монстра.
- И что теперь? - почти меланхолично поинтересовался он.
- Уходить надо, - печально вздохнул я.
- И как?
По коридору уже слышалась барабанная дробь приближающейся смерти. Народу явно прибавилось, ибо топот стоял такой, будто и не люди это, а табун лошадей.
- Судя по звукам, их там никак не меньше сотни.
- У меня ресурса не осталось, - честно признался я, жадно глотая ртом воздух. Слабость опять накрывала ватным одеялом, голову вело, пространство вокруг стремительно меняло свои очертания, превращаясь в сплошную черную кляксу.
- У меня тоже. - Сенечка горестно развел руками и, выхватив из кармана трофейную гранату, разжился-таки, хороняка, уверенно метнул ее в коридор. Послышался взрыв, крики, кто-то открыл беспорядочную пальбу, из-за чего создал еще больше паники.
- Сиди тут, - вдруг обронил проглот и метнулся к окну. Секунду он завис в оконном проеме, а затем решительно направился ко мне. - Прыгать будем, - заявил тоном, не терпящим возражений.
- Сдурел, - ахнул я, пребывая на грани между истерикой и обмороком. - Третий этаж, расшибемся.
- Спокойно, - Арсений подволок меня к окну и указал куда-то вниз. - Видишь.
Я собрал в кулак оставшиеся силы, коих, к слову, было раз-два и обчелся, и, сфокусировав зрение, обнаружил под окном шатер летнего кафе. Самая обычная конструкция в старые времена. Дельцы ставили пару пластиковых столов, притаскивали дешевого пива и бросовой закуски и спаивали население на свежем воздухе. Даже бренд пивной на ткани палатки имелся. Не успел я еще хоть о чем-то подумать, как мерзкий проглот самым варварским образом схватил меня за ноги, и, теряя остатки самообладания, я камнем рухнул вниз. С жизнью я простился раза три, однако картинки прошлой жизни перед глазами не замелькали. Резкий хруст, раздавшийся секундой позже, я поначалу принял за звук собственного ломающегося позвоночника, однако шатер лишь прогнулся, треснули пара направляющих, а я бессильно, будто куль с картошкой, сполз на землю.
Мои подозрения о количестве ворога в коридоре оказались небезосновательны. То ли мужик в костюме, то ли та бабища у входа, что так бездарно играла "Мадам", согнали на этаж, наверное, весь персонал, от охранника до бармена. Мысль о том, что мы вот так можем сигануть через окошко, естественно, в голову им не пришла.
Арсений скакнул в окно сразу после меня, подарив нападавшим последнюю гранату и, ловко приземлившись на крышу шатра, скатился на землю. Как бы ни был безумен мой план с самого начала, но расчет по поводу жадности местных боссов сработал идеально. Старенький мотоцикл проглота стоял во дворе, под навесом и преспокойно дожидался своего хозяина.
Еще какое-то время пришлось потратить на погрузку моего бездвижного тела в коляску. На сиденье удержаться я не мог физически, а члены, таки дав сбой, окончательно перестали мне повиноваться. Запаковав меня в "люльку", Арсений запрыгнул в седло и, ударив по педали, выкрутил ручку до упора. Когда мы выезжали через КПП, из оконного проема, принадлежавшего кабинету моего любезного полковника, высунулась ошарашенная физиономия и открыла беспорядочный автоматный огонь по двору. Послышался звук разбиваемых стекол, к первому автоматчику присоединился второй, затем третий, и вскоре воздух наполнился свистящим свинцом.
Однако было уже поздно. Вильнув пару раз, Арсений влетел в двор, затем пронесся через второй и, наконец выскочив на знакомый проспект, выжал газ до упора. Бесславное мероприятие закончилось крахом, однако одно для себя я выяснил точно. Время есть штука непостоянная.
Безусловно, данные коленца нам еще припомнят, однако потом, а теперь в берлогу и перевести дух. Хватит с меня злоключений.
Ночь прошла без происшествий, если не сказать, буднично, а вот утро встретило меня немилосердными криками Арсения, доносившимися из тихого и почти уютного двора. Дернувшись, я с неудовольствием обнаружил, что автомата под рукой нет. Второй неприятной находкой оказалось отсутствие моих товарищей. Дима, проглот и Мишаня в поле зрения отсутствовали, а душераздирающие вопли сдернули с кровати и погнали на балкон.
- Обокрали! - раздавалось вопреки всем принципам конспирации снизу, аккурат оттуда, где вчера Сенечка затарил свой транспорт. - Суки, мрази, чтоб у вас руки отсохли! Знал ведь, что надо растяжку поставить, так нет, гранату пожалел.
Из этого слезливого монолога и по мельтешению проглота около вскрытых дверей гаража я почерпнул следующее. Первое, мы лишились транспорта. Какая-то нехорошая личность, очевидно, выследила нас или просто наткнулась на свежие следы, поимев мотоцикл, растворилась в ночи. Второе, у Сенечки имелись гранаты.
Как ни странно, но мне вдруг стало просто смешно. Нет чтобы горевать, представляя себе, как придется топать по городу пешком, так ведь нет. Сожаления или печали не было ни капли. Вывалившись на балкон и улыбаясь, как идиот, я поинтересовался:
- Чего орешь, болезный, беду накличешь.
Сенечка застыл на секунду, будто в оцепенении, поднял голову и выдал мне такую порцию ненависти во взгляде, что меня от смеха перегнуло пополам.
- Что ржешь! - взвизгнул проглот злобно. - У нас транспорт увели уроды какие-то, а ему весело! Что этот мир с людьми делает, спрашиваю? Совсем крыша съехала.
В тот же миг из-за бетонной перегородки балкона соседней квартиры появилась хитрая физиономия Мишани.
- Проснулся, дядя? - жизнерадостно поинтересовался он.
- Ага, - я усмехнулся и, перегнувшись через перила, крикнул: - Не ори, дурак, крыс привлечешь. Сам же вчера о них говорил.
- Так то крысы, - горестно вздохнул Сенечка, однако после моих слов поуспокоился и, ссутулив плечи, поплелся в сторону парадной, будто французский аристократ на эшафот.
- Твоя работа? - поинтересовался я у воришки, но тот в ужасе замахал руками.
- Честно, не моя, дядя, - затараторил он. - Да и не о том ты думаешь. Мотик со двора свели, значит, знают, что мы тут, а где одна горка хабара, там еще много может быть.
- Думаешь, пожалуют? - встревожился я.
- Зуб даю, - кивнул Мишаня, - однако это не отменяет одно. Мы тут завтрак готовим.
Я потянул носом и, к своему удивлению, отметил, как из распахнутых окон квартиры напротив заманчиво пахнет чем-то вкусным, жареным и вроде бы даже мясным.
- Перебирайся, дядя, - чумазая рука воришки подсунула мне небольшой табурет. - Сейчас Сенечка наорется и жрать придет, а у нас на всех не хватит.
Смежная квартира оказалась вполне узнаваемой и, в отличие от странной комнаты за спиной, принадлежала моей соседке Клавдии Петровне Верховцевой, сухой гордой старухе с орлиным взглядом и манерами фельдфебеля. Пережившая всю блокаду, потеряв двух сыновей и получив похоронку на мужа, Клавдия Петровна не только не потеряла желание жить и веру в советскую действительность, а еще и взвалила на себя инициативу руководителя жилищным товариществом. На момент катастрофы ей было лет девяносто, если не больше, но даже в этих преклонных годах она не потеряла цепкости хватки и остроты ума.