Троица взобралась вместе с толпой по ступеням, пробилась внутрь и только статуи да лица с картин провожали их сквозь огромные залы. Мирно покоились фараоны. Карфагенские колесницы. Шибенницы. Лица посетителей слились в одно смазанное пятно. У Тэры начало рябить в глазах, когда они свернули в административную часть. Раф толкнул дубовую дверь и перед ввалившейся в приемную троицей вырос секретарь. Поправил очки в толстой оправе:
– Чем могу помочь, господа?
Торопыжка скроил серьезную мину:
– Передайте директору, что на втором уровне в третьем зале машиностроения из двигателя внутреннего сгорания сперли ведро искры.
Парень вдумчиво записал. Поправил очки.
– Что-то еще?
– Нет, дорогой. Но это важно.
Секретарь исчез за резной дверью, Торопыжка плюхнулся ему на стол. Поерзал.
– Ждать будем?
За дверью пробубнило. Похоже, очкарик цитировал жалобу. Торопыжка прислушался, а бубнение повторилось чуть медленнее, ближе. Еще… И дверь распахнулась, выпустив пятящегося секретаря. Он испуганно стрельнул дуплетом из-под толстой оправы. – Вот они, госпожа Физалис, – и боязливо отскочил к стульям.
Из-за тонкой резной двери в свои владения Гемерия выплыла непринужденно, размеренно и величаво, как полагается лучшему директору ведущего на планете музея. Не грех признаться, что в свои сорок пять, обернувшись в жемчужную блузку, жакет и брюки цвета коралла, она всё еще коллекционировала влюбленные взгляды, всё еще надменно перебирала, а сейчас готова была отчихвостить секретаря за некомпетентность вместе с…
– Клотар?
– Тё-отушка.
– Мальчик мой, как я раньше не поняла… Искру из двигателя сперли. – она подбоченилась, – нет, ну это же надо додуматься… А этот, тоже хорош.
Секретарь скромно скуксился.
– Геммерия, позвольте представить Вам…
– К чёрту Раф, к чётру… Ты б еще госпожа Физалис ляпнул. Деточка, я Гемма, – директор величественно протянула руку мысленно поймавшей челюсть Тэре. – Просто Гемма.
– Тэра Лешер. – Тэра пожала руку, невольно отмечая бархатистость кожи новой знакомой, а душа разрывалась между плюхнуться в книксен и шлепнуться в реверанс. Руки смущенно вцепились в мишку.
Геммерия рассмотрела новенькую своим фирменным пронзительно-снисходительным взглядом, заполняя приемную равномерным:
– Что наплели про меня эти прохвосты, деточка? Племяша – брысь с антиквариата. Господа, дела стоя не обсуждают.
Она умела так ловко менять темы не прерываясь, что Тэра начала впадать в легкий ступор. А торопыжка нашелся:
– Так я не понял, мне задницу отрывать или как?
– В офис, господа. В мой маленький скромный офис.
Тэра вошла последней, сзади гулко хлопнула дверь, а девушка застыла, рассматривая пейзаж горной гряды в стрельчатых окнах под потолок, под сводом которого огромной каплей зависла радужно переливающаяся конструкция. Гулко прошептала: лю…люст-ра. Она еще что-то помнила из образовательных фильмов. Раф украдкой поманил вглубь и Тэра почти на цыпочках пошла вдоль антикварной мебели.
– Деточка, что ты крадешься как цикадул за орехом, – Гемма даже не обернулась, шествуя к трону за растекшимся массивной лужей столом. – Топай как следует. Если тут что-то рассыплется – лично с реставраторов шкуру спущу. – "Она что, мысли читает?" – У меня и пыточная в седьмом зале есть.
Директор откинулась на прямую мягкую спинку, неторопливо провела рукой по полированной, отделанной старым серебром столешнице, дожидаясь пока все усядутся напротив.
– Итак, Раф. Нисколько не сомневаюсь, что ты здесь не ради моего племяши… Зачем ты привел ко мне это чудо?
Тэра зарделась. Клотар тихонько хрюкнул.
– Гемма, дорогая…
– Пффф… Тоже мне комплимент! Раф, я бесценная. Бесченная-а. Ближе к делу. Работа стои-ит.
– Тётушка, бесценная, это когда на ценнике ноль.
Разрываясь между тянущей уголки губ улыбкой и маской смерти, Геммерия пригвоздила племянника тяжеленным как лом взглядом. Тэра испуганно стреляла глазами то в одну то в другого и только Раф безмятежно дожидался, пока в пылу родственных шпилек секретарь, вжав голову в плечи, чуть не на цыпочках прокрадется к столу. Звякнул поднос с фарфором. Напряженные взгляды уже стреляли через клубящийся пар, разнося чайные ароматы… секретарь исчез…
– Он хотел сказать… – пискнула девушка.
– Да-а-а… – Геммерия подалась вперед. Опустила подбородок на сплетенные пальцы, на губах заиграла ехидная улыбка, – он хотел сказа-ать, что-о-о…
– Тётушка, ты не счёт в банке, ты – единственное украшение этой планеты, – Торопыжка расплылся в улыбке. – Ты просто прелесть.
– От паразит. И прибить хочется и жалко. Как тебя не хватало мой мальчик… Итак?
– Гемма, ты же еще ищешь техника в музей?
– Тьфу ты, с балла на больную мозоль. – директор откинулась на спинку. Задумчиво уставилась на пейзаж за окном. – Знаешь, сколько их здесь перебывало после Механика? Нет? Я скажу. До… – посмотрела на ухмыляющегося Торопыжку. – До… А чтоб тебя, до чёртиков. Все из себя дипломированные. Крутые. А как увидят перфоратор без мозга, так и лапки кверху. Половина станков стоит. В механическом двенадцатичасовом параде треть кукол, как Механик говорил, Боже упокой его душу: не фурычит… – даже руками всплеснула от возмущения. – У них, видите ли, мозга нет. Диагност подключать некуда… – Торопыжка лыбился все сильней. – Сказала бы я, куда им его себе подключить. – Геммерия тяжело вздохнула. -А что?
– Я привез G+.
– Не новость. Вот если бы ты его починил.
– Не я.
– Пффф, нет?… Ну, тут ты точно нужного техника не найдешь. – директор покосилась на чуть не трескающегося в улыбке племянника. – Ну, говори уже, говори, а то лопнешь.
Торопыжка сцапал горячую раритетную чашку и педантично отставил мизинчик. Дразня тётушку, потянул аромат.
– Племяша-а? Работа стои-ит.
Клотар прихлебнул и покосился на Тэру.
– Нет, я когда-нибудь его на шибенницу прикручу. Испанский сапожек надену и… – её изучающий взгляд мазнул по серьезной физиономии Рафа, уперся в девушку. – Вы его испортили?
Тэра испуганно замотала кудрями.
– G цел?
Чёрные кудри так же мелко кивнули. А Гемма пожаловалась Рафу:
– Нет. Этот кабинет определенно плохо действует на людей… Что-то у них со связками происходит. Вот здесь, – она потеребила пуговицу воротника блузки. Наигранно вздохнула. – Речь теряют, бедняжки.
Клотар булькнул в чай. Тэра смущенно прижала мишку.
– Гемма, она его вылечила.
– Вылечила?… – Геммерия уставилась на красного как вареный рак Клотара. – Моего мальчика?… Душа-а моя-а-а… – она что-то поняла, радостно подскочила и плавно обогнула стол, пялясь на медвежонка. – Деточка-а. – Обняла Тэру за плечи и заставила встать, вглядываясь в огромные от удивления изумрудные глаза, – ты смогла починить нашего мальчика…
Клотара обнял паркинсончик.
– Сколько мы мучились, чтоб он взглянул хоть на одну де-евочку. Такая молодая… Да мы тебя на руках носить…
Тэра залилась краской.
Дикий вопль смеха рванул потолок, Торопыжка зашелся в истерике, дубася по ляжке, обжигающие волны чая выплеснулись на сиреневый пиджак. – Ты… Она… по-починила…
Гемма непонимающе перевела взгляд на Рафа. Тот расплылся в улыбке:
– Эмм. Не того.
Директор отпустила почти пунцовую девушку и подошла к Торопыжке. Оперлась о стол и вперила тяжёлый взгляд в конвульсикующего племянника:
– Опять голову морочите… Клота-ар?!
– И я тебя обожаю, тётушка. – Клотар всё еще трясся от смеха, – она игрушку твою починила!
Геммерия обернулась.
– Вот как?… Деточка, забудь всё-всё, что тебе наплели эти пустобрёхи. Вообще всё забудь. Особенно обещания этого проходимца, – ткнула в Рафа, – такого нараскажет, что от меня техники бегают как от моровой язвы. Ты же техник, правда?
Тэра кивнула, комкая от дикого смущения мишку.
– Давай, душа моя, попробуй словами, я ж не кусаюсь. Ну… Я – техник… Ну-у-у…
В глазах Геммерии застыла надежда…
– Ну-у-у?
– Техник. – Выдохнула ещё не пришедшая в себя Тэра. – Бакалавр-инженер по направлению биоэлектроника.
– Ну, вот видишь, и не страшно. – Погрозила кулаком Торопыжке. – Напугали мне бедную девочку.
Торопыжка хрюкнул, припомнил раскуроченный шнобель Бульдога, но впечатлениями делиться не стал – Тэра и так не в своей тарелке.
– В общем, так. Ты уже со вчерашнего дня здесь работаешь, деточка, и никаких мне тут отговорок. Любой, кто не согласен галантно получит в пятак. – директор вперилась в Рафа, – усвоил?
Тот вскинул руки:
– Легче, легче Гемма, для того и привел.
– Вот так-то. Смотри у меня… – неторопливо погрозила пальцем и повернулась к Тэре. – Деточка, когда этот прохвост поведет тебя дальше, не забудь моему секретарю шепнуть про себя – мигом оформит.
– Если нет – дай в пятак.
Тэра покосилась на хрюкнувшего Торопыжку.
– Если нет, он у меня на семнадцатый уровень пойдет. Аквариум с акулами чистить, – улыбнулась директор. – И вообще, куда вы, голубчики поселили несчастную девочку? Небось, на девятнадцатый уровень, да? Кайтесь, изверги.
Клотар и Раф переглянулись.
– Ещё никуда.
– На третий, милая, исключительно на третий, оттуда такой очаровательный вид. А теперь дорогие простите, дела, дела. Клотар, задержись.
Тэра обескуражено поплелась за Рафом. Выдала свой идентификационный номер удивленно сверлящему через толстую оправу секретарю и побрела в залы. Мишка недоуменно мялся в руках.
– Раф.
– Да, барышня.
– Почему третий уровень?
– А-а. Так она живет там. Под бочёк поселит, и караулить будет, чтоб я или ещё кто не увел. У Клотара хоромы там же… Учитесь…
"Эээ… Чему?… Хоромы?!…"
Сзади приятный баритон донес ритмичной скороговоркой:
– Ёу, То-ор!… За-че-ки-нил-ся тут дав-но ты, браттелло?
Тэра недоуменно обернулась на непривычно ритмичную речь. Невысокий, похожий на обезьянку мужичёк, раскачиваясь в такт собственному ритму, тряс пальцами перед лицом Клотара. Тот хлопнул обезьянку по плечу, и они вместе двинулись мимо каменного всадника по залу. Раф сморщился:
– Я вас покину, барышня? Дела, знаете ли, а Клотар, думаю, и без меня поможет устроиться.
Тэра кивнула, не отрываясь от зрелища. Было похоже, что разодетая, сверкающая стразами обезьянка урвала себе штаны с какого-то толстяка и радостно переваливалась сквозь толпу навстречу, пересыпая уши Клотара малопонятным:
– Ты однозначно чувак такой файт ласт еар прогулял. Просто куул! Твой рейтинг упал, Мракобес прихвастну-ул!
"Где я его слышала?"
– Нет, правда браттелло, ты сёня игра-аешь? – слова подпрыгивали вместе с раскачивающимся на огромной цепочке медальоном. Казалось, обезьянка своей одеждой и манерой движений бросает вызов разом всей окружающей толпе.
Клотар замер рядом:
– Знакомься.
– Йоу, Тор! Да она просто чиикса, брат, однозначно! – запрыгала обезьянка. – Респект! Уважуха! брата-ан!
Обезьянка пристукнул друга в плечо.
А вот кулак с медвежонком сжался. Тэра уставилась на чёрный ежик обезьянки:
– Торопыжка, это что?
– Йоу, подруга, я ни что, я Э-эмси! Рулю тут концерты под мой гагнстарре-еп! Йоу-у-у!
Девушку пробрал смешок, так забавно и задорно прыгала обезьянка. Какую картинную позу она приняла растопырив дергающиеся в ритм пальцы. Несуразица подняла настроение. Казалось, еще чуть-чуть и певун под собственный ритм начнет крутиться, выдавая "у.а.а – а.а.а". Обезьянка, раскачиваясь, начала растягивать слова:
– Эй подру-уга, послу-ушай, что тебе-е я скажу-у…
– Стоп-стоп, погоди, красавчик. – Торопыжка положил руку на плечо обезьянке. – Тэра, это Эмси. Он тут рулит развлечениями.
– Йоу, подру-уга, есть ниид оттяну-уться – ко мне приходи-и-и! – обезьянка ткнула себе в грудь большими пальцами. – Герла Тора – моя герла!
– Ага, щаз тебе. Торопыжка, чего он вообще лопочет? Можно хотя бы в первый день без культурного шока?
Тот извиняясь пожал плечами, а обезьянка вернулась к теме:
– Так брателло, ты седня файт ор ни файт?
"Чего-о-о?"
– А что у нас сегодня?
– Чува-ак, ты не в те-еме, так слу-ушай сюда-а. – Черная шевелюра вместе с ушами весело задергалась под внутренний ритм. – Дор-дартс мы увидим…
– Стоп-стоп. Давай без рифм, а? Излей прозу, Эмси, ты же гений, давай, дорогой.
– Нет, Тор, ты скучным стал однозна-ачно. Я ж телю тебе дор-дартс впереди.
Тэра прикрыла глаза рукой:
– Что он несет?
– Когда?
– Сегодня, чувак, сего-одня.
Девушка возвела очи-горе, даже плюшевый медвежонок попытался прикрыть морду лапой, а Торопыжка улыбнулся:
– Лапочка, хочешь скуку развеять?
– Да уж соскучишься с вами. Мне бы поселиться?
– Ай, брось. Макнёшься в культуру по самое горлышко. Измажешься, так сказать, впечатлениями. Развеемся. Давай… Мне нужен партнер в дартс. А потом поселимся, а?
– Я никогда не играла.
– Уж поверь мне, солнышко, в это вообще мало кто играл.
Тэра покосилась на Торопыжку, – в смысле?
– Доверяешь?
Она неуверенно кивнула. Ну, дартс и дартс. Чего бы дротики не покидать.
– Йоу! Подруга свихнулась! – обезьянка забавно подскочила и рванула в толпу.
– Чего?
– Не обращай внимания.
– Ага! Щаз тебе! Колись давай.
– Эй, пиплы, Тор бэкнулся, ща всех разнесет! – обезьянка, подергиваясь, слилась с толпой.
– Так на что я подписалась?
Вместо ответа Торопыжка подхватил девушку за локоток и повел к широким эскалаторам. Они нырнули в толпу, прочь из музея. Прорвались сквозь паутину рекламных голограмм и изверглись этажом ниже.
– Туда. – Торопыжка потянул в огромные стальные ворота туннеля, шумящего разодетыми в разноцветные шарфики фанатами. Эхо гудело:
– До начала дартса пятнадцать минут. Пилотам прибыть к дротикам. Повторяю…
– Тэ, бежим!
Они рванули сквозь толпу. Мимо бубнящего ритм Эмси. Мимо блеснувшего апельсиновым увядшего Солнышка. Стайки хихикающей молодежи. Воплей. Гула. Огромных окон. Экранов. Терминалов. Тормазнули у кучки возбужденно галдящих брокеров. Торопыжка чиркнул клипсой-дракончиком о сканер. Тэра подставила свой воротник под азартно скачущим взглядом коротышки. Сканер пискнул:
– Седьмой глайдер.
Запыхавшийся Торопыжка приобнял Тэру за плечи и шепнул:
– Я дома, подруга.
– А?
– Вон туда смотри, Тэ. – повел рукой в конец огромного тоннеля. На просторной площадке, как на широкой губе выстроились десять сплюснутых, словно наконечники стрел, серебристых глайдеров. Узкие крылья прижаты.
– Это дротики, Тэ.
– Шутишь?
– Идем.
Они пошли мимо толпы, галдящей за ограждением, скандирующей "Мра-ко-бес, Мра-ко-бес…". У серебристых машин на губе в порывах легкого ветерка возились разодетые в плотные костюмы пилотов пары. Проверяли, настраивали. Парень в черном комбинезоне с суровой миной как бритвой резанул взглядом по Клотару и медленно нацепил шлем с алыми разводами. Глаза, казалось, жгли красными угольками даже через темное стекло.
– Этот нас не любит… Да-да. Дротики, Тэ.
– Хочешь сказать, мы их кидать будем?
– Ещё интересней. Мы седьмые, и регистрация закрывается.
– И что? Эй алё, глайдеры зачем? Правила?
– Правила? – Торопыжка хлопнул себя по лбу. – Точно, ты ж не местная!
– Ну, спасибо, заметил.
– Слушай, – они подошли к седьмому дротику. Клотар хлопнул по холодной стали. – Один пилот. Один стрелок. Задача поразить три мишени как можно быстрей. Ты стрелок. Навести и кнопку плюх. Справишься?
– Ты опять недоговариваешь.
– Тэ, тебе правда понравится. Разве я когда-нибудь врал?
– До старта пять минут!
Толпа начала волноваться.
Комментатор взвыл: "Итак! Мы приветствует вас на шестых играх по дортлинг-дартсу в этом году. Судьи просят команды занять места-а-а…".
Пилоты полезли внутрь дротиков, а Тэра подозрительно смотрела, как Торопыжка с вальяжной ленцой скидывает пиджак. Расплескивая гулкое эхо снаружи, взбивая пыль, пронеслись угловатые судейские катера. Попискивая, закрылась кабина соседнего дротика. Торопыжка сунул пиджак в отсек пилота и выгреб оттуда шлем. Нахлобучил девушке. Щелкнул застежкой и галантно распахнул длинный боковой люк у пуза глайдера. На лице играет улыбка.
– Прошу.
Тэра вздохнула и с опаской улеглась в тесную щель.
"Ой, что-то мне это не нравится"
Щелкнули фиксирующие крепления и двинуться стало просто невозможно. С легким гулом просияла огоньками маленькая панель и люк закрылся. На мониторе шлема появился белобрысый торопыжкин ежик.
– Тэ, ты готова? Джойстик видишь?
– Да. А по чему стрелять?
– По дортлингам.
Машина заурчала, как объевшийся сметаны кот.
– Кому?
Сердце стукнуло сильней.
– Птички такие не маленькие. Их жуть как много. Приходится поддерживать безопасную популяцию в районе Крепости.
– Из этого сделали шоу? Я не хочу стрелять в птиц!
Дротик вздрогнул, завывая, оторвался от постамента и Тэра пискнула. Дна нет! Только плотные крепления удерживают под брюхом стальной машины. Душа ушла в пятки.
– Я… Ааа!… Не буду в птиц стреля-я-ять!
Тэра вцепилась в единственное, во что могла уцепиться под полированным брюхом машины – в джойстик.
– Расслабься, Тэ. Стреляем датчиками слежения. Целься в хвост. Мертвый дортлинг – дисквалификация.
До постамента уже просто пропасть. Тэра пыталась унять несущееся галопом у горла сердце. Проклятый джойстик стал скользким.
– Тэ, знаешь, почему меня прозвали Торопыжкой?
– Нет! Даже-даже-даже… Знать не хочу-у-у!
Дротик подплыл к краю губы и Тэра заглянула в бездну. Где-то там, внизу, крохотные деревца. Марево теплого воздуха коверкает перспективу. Точечки судейских катеров. Пропасть…
– Что? Туда?! Торопыжка-а-а! – в висках начало стучать. Джойстик скользкой селедкой давился в мертвой хватке. Непослушное тело стало каменным.
– А-а-а! За что вообще тут держаться-я!
– На старте я всегда набирал огромную скорость.
– Что-а-а?!
Взвыла серена, и губа прыгнула за спину. Набирая скорость, воющий дротик рванул вниз. К земле. К лесу. Сквозь марево. Сквозь собственный дикий визг Тэра неслась в пропасть. Воздух в унисон с ней выл о подвески.
– Торопыжка, вернемся – убью-ю-ю! А-а-а!
– Если вернемся-а-а!
– Что-о-о?!
– Чего ты боишься, мы ж звездная пыль!
Он дико расхохотался.
Вот уже листва в размазанном пятне пропасти. Узор на верхних листочках качнувшихся крон. Дыхание перехватило. Визг режет уши. Сердце забыло про барабан. Сжалось. В глазах потемнело. Крепления рванули, и лес со свистом ушел в сторону. Сверкнуло солнце. Заложив вираж, Клотар повел дротик вдоль скалы. Тэра прислушалась. Сквозь шелест ветра и дрожащий комбинезон в шлем прорезался весело насвистывающий песенку Торопыжка. Шум в голове утих. Ещё громко ухало торопливое сердце, а ветер ласково шелестел рядом. Какое-то знакомое ощущение.
– Правда, классно?