Дорожек, по которым когда-то игроки гоняли шары, больше не существовало: деревянные панели были сломаны или сорваны напрочь. Пол устилали спальные мешки и одеяла; кое-кто спал, завернувшись в них, другие просто лежали, уставившись в потолок невидящим взглядом. Вспомнив слова Бренды о том, что купить "кайф" могут только богачи, Томас задавался вопросом: неужели эти люди не боятся? Ведь наверняка стоит только другим узнать, что у кого-то имеется "кайф", и счастливец глазом моргнуть не успеет, как у него отнимут все запасы дорогущего наркотика.
В нишах, где когда-то стояли кегли, полыхали костры, что, безусловно, было чревато пожаром. Хорошо ещё, что около каждого костра сидел человек и следил за огнём. В воздухе стоял запах горящих дров, и царящий в зале полумрак казался из-за дыма ещё более густым.
Минхо указал на крайнюю левую дорожку, примерно в ста футах от двери. На ней было не так много народу - большинство людей предпочитали дорожки посередине зала, - и Томас сразу, даже несмотря на плохое освещение, различил блеснувшие в свете костра длинные светлые волосы и знакомые очертания фигуры Ньюта. Тот, сгорбившись, сидел к ним спиной.
- Кажется, затея безнадёжная, - прошептал Томас Бренде.
Они начали осторожно пробираться между лежащими на полу завёрнутыми в одеяла людьми. Никто не обращал на них внимания, и вскоре друзья добрались до самой дальней дорожки. Всё это время Томас аккуратно выбирал, куда ему ставить ноги - не хватало ещё наступить на какого-нибудь ненормального, ведь враз ногу откусит.
До Ньюта оставалось футов десять, когда он вдруг громко, так, что его голос эхом отразился от стен, проговорил:
- Шенки проклятые! Я же сказал вам убираться!
Минхо резко остановился, и Томас чуть не врезался в него. Бренда сжала его руку, но тут же отпустила, и юноша вдруг обнаружил, что его ладони мокры от пота. Слова, которыми встретил их Ньют, ясно показывали, что всё кончено - их старый друг изменился и никогда не станет прежним. Он постепенно погружается во тьму.
- Поговорить надо, - сказал Минхо, делая пару шагов вперёд; при этом ему пришлось переступить через лежащую на боку тощую женщину.
- Не подходи, - отозвался Ньют. Голос его был тих, но полон угрозы. - Я здесь не просто так, по ошибке. Сволочи, что приволокли меня сюда, сначала думали, что я проклятый иммун - спрятался там в том долбаном "айсберге", как крыса. Представьте себе, как они удивились, когда обнаружили, что Вспышка вовсю жрёт мои мозги. Сказали, мол, это их гражданский долг, и сунули меня в эту вонючую яму.
Минхо ничего не сказал. Тогда заговорил Томас, стараясь не обращать внимания на грубый тон Ньюта:
- Как ты думаешь, зачем мы пришли сюда, Ньют? Нам жаль, что пришлось оставить тебя одного, что тебя схватили; жаль, что тебя притащили в это страшное место. Но мы сможем забрать тебя отсюда. Похоже, тут всем наплюкать, кто сюда приходит, кто уходит...
Ньют медленно обернулся к ним лицом. У Томаса похолодело в груди, когда он увидел - парень сжимает в руках лончер. Вид у Ньюта был такой, будто он бегал, дрался и катился с крутых склонов по крайней мере три дня подряд. Но несмотря на полыхающий в глазах приютеля злобный огонь, он пока ещё не окончательно утратил разум.
- Эй-эй, потише, - сказал Минхо, делая полшага назад и чуть не наступив на лежащую позади него женщину. - Кончай дурить и успокойся. И не надо тыкать мне в морду долбаным лончером. Кстати, где ты его раздобыл?
- Украл, - ответил Ньют. - Отобрал у вертухая. Мне не понравилось, как он со мной обращался.
Руки Ньюта слегка дрожали, и Томас заволновался - палец парня лежал на спусковом крючке, не ровён час дёрнется...
- Я... я болен, - продолжал Ньют. - Нет, правда, шенки грёбаные, я рад, что вы пришли навестить меня. Но на этом всё и закончится. Теперь поворачивайте оглобли и валите через эту дверь, садитесь на ваш "айсберг" и улетайте куда подальше. Усекли?
- Нет, Ньют, я не усёк! - взревел Минхо. - Мы рисковали своими шеями, припёрлись сюда, ты наш друг, и мы забираем тебя с собой. Хочешь хныкать и плакаться, пока будешь ехать мозгами - ради бога, хнычь и плачься. Но только с нами, а не среди этих долбаных хрясков!
Ньют внезапно вскочил на ноги - так стремительно, что Томас отшатнулся и чуть не упал. Ньют поднял лончер и наставил его на Минхо.
- Я и есть хряск, Минхо! Я - понимаешь? - я сам хряск! Башка дубовая! Если бы у тебя была Вспышка и ты знал, что тебе предстоит - тебе бы хотелось, чтобы твои друзья стояли вокруг и любовались тобой, а?! Хотелось бы?!
Под конец он уже кричал. С каждым мгновением тело Ньюта сотрясалось всё сильнее.
Минхо ничего не ответил, Томас знал, почему. Он и сам попытался найти какие-то слова, но ему это не удалось.
Ньют перевёл на него тяжёлый взгляд.
- А что касается тебя, Томми, - тихо и яростно проговорил он, - то как у тебя вообще хватило наглости прийти сюда и требовать, чтобы я ушёл с вами? Совсем совесть потерял? Да меня блевать тянет от одного твоего вида!
Томас остолбенел. Никто и никогда не говорил ему таких страшных, оскорбительных слов. Никто и никогда.
Глава 39
Такой боли ему ещё ни разу в жизни не доводилось испытывать. Чем можно было объяснить такую жестокость со стороны Ньюта?
- О чём ты? Я ничего не понимаю! - воскликнул он.
Ньют молча и не мигая смотрел на него. Руки парня тряслись, лончер был направлен прямо в грудь Томасу. Но вскоре дрожь утихла, лицо Ньюта смягчилось, он опустил оружие и потупил взгляд.
- Ньют, пожалуйста, - тихо настаивал Томас. - Что ты такое говоришь? Зачем ты так?..
Ньют поднял глаза - горечь, переполнявшая их всего несколько секунд назад, ушла.
- Простите, ребята. Простите меня. Но выслушайте. Мне с каждым часом становится хуже. Ещё немного - и я совсем сойду с ума. Пожалуйста, уходите...
Томас открыл рот, но Ньют не дал ему заговорить:
- Нет! Больше никаких разговоров! Просто... уйдите. Пожалуйста, оставьте меня. Прошу вас. Это единственное, чего я у вас прошу. Я не шучу с вами. Прошу, как никогда никого не просил: сделайте это ради меня! Я тут вступил в группу, состоящую из таких, как я, и сегодня они собираются вырваться отсюда и пойти на Денвер. Я отправляюсь с ними.
Он замолчал. Томасу пришлось собрать всю свою силу воли, чтобы не разразиться потоком недоумённых вопросов. Эти люди хотят вырваться из Санатория? Зачем?! И что они собираются делать в Денвере?!
- Поймите же - я больше не могу быть с вами, ребята. Мне и так тяжело, а если вы будете наблюдать за моей гибелью, то будет в сто раз тяжелее. Ещё хуже - я могу причинить вам вред. Этого я себе никогда не прощу. Так что давайте попрощаемся, и обещайте помнить меня таким, каким я был в добрые старые времена.
- Не могу, - сказал Минхо.
- Заткнись, дубина! - заорал Ньют. - Не соображаешь, скольких сил мне стоит сохранять самообладание? Я всё сказал, больше вы ничего от меня не услышите. Убирайтесь! Вы меня поняли? Проваливайте!
Кто-то ткнул Томаса пальцем в спину, он обернулся и увидел, что позади их маленькой группы собралось несколько хрясков. Молодой человек, который коснулся Томаса, был высок, широкоплеч, длинные волосы свисали сальными сосульками. Он поднял руку и снова ткнул юношу пальцем - на этот раз в грудь.
- Мне послышалось, что наш новый друг попросил вас удалиться, - сказал парень. Разговаривая, он по-змеиному облизывал губы кончиком языка.
- Не ваше дело, - отрезал Томас. В воздухе нависла опасность, но он на неё плевать хотел - в его душе не оставалось места для других чувств, кроме боли - боли за судьбу Ньюта. - Мы с ним были друзьями задолго до того, как он попал сюда!
Молодой человек провёл рукой по своей грязной гриве.
- Этот парень - хряск, такой же, как и все мы. Из чего следует, что теперь всё, что его касается - наше дело. А теперь оставьте его в покое.
В беседу вмешался Минхо.
- Эй, псих, может, у тебя и уши сгнили вместе с мозгами? Сказано же - это между нами и Ньютом. Отвали!
Мужчина нахмурился и воздел руку с острым осколком стекла. С пальцев, сжимающих осколок, закапала кровь.
- Я надеялся, что вы окажетесь несговорчивы, - прорычал он. - Что-то мне скучно стало, я не прочь поразвлечься!
Он взмахнул своим оружием, направляя осколок в лицо Томасу. Тот уклонился и успел выставить руку, чтобы защититься. Но острое стекло не коснулось Томаса - Бренда бросилась вперёд и отбила руку нападавшего. Осколок вылетел из пальцев парня, а в следующую секунду Минхо налетел на него и свалил на пол. Оба грохнулись на ту самую женщину, через которую Минхо переступил, направляясь к Ньюту; она завопила, замолотила руками и ногами, и вскоре все трое сплелись в единый рычащий, яростно катающийся по полу клубок.
- Баста! - закричал Ньют. - Идиоты! Стоп!
Томас застыл на месте, слегка присев на полусогнутых - он поджидал случая вступить в драку и помочь Минхо - но обернулся и увидел, что Ньют нацелил на них свой лончер. Глаза старшего приютеля горели бешенством.
- Стоп, или я стреляю и мне насрать, в кого попадёт!
Парень с сальными волосами выпростался из клубка и поднялся на ноги, пнув несколько раз женщину ногами под рёбра. Та завыла. Минхо тоже вскочил. Царапин на его физиономии прибавилось.
Послышалось электрическое жужжание набирающего заряд лончера, в воздухе запахло озоном. Ньют нажал на спуск. Граната ударила Гривастому в грудь, и щупальца молний охватили всё тело хряска. Он закричал и упал; его выворачивало и корёжило, он метался, бил негнущимися ногами, изо рта текла слюна.
Томасу оборот событий показался невероятным. Он во все глаза смотрел на Ньюта, и в нём бушевала целая буря чувств: и ошеломление, и радость оттого, что старый друг поступил так, как поступил, и признательность за то, что тот направил лончер не на него и не на Минхо.
- Это я его просил остановиться, - еле слышно проговорил Ньют и трясущимися руками направил ствол гранатомёта на Минхо. - Теперь уходите. Разговор окончен. Простите меня.
Минхо поднял руки вверх.
- Ты что, действительно собираешься пальнуть в меня? В твоего лучшего друга?
- Пошёл вон, - сказал Ньют. - До сих пор я просил вежливо. А теперь просто посылаю. Пошёл вон.
- Ньют, ну давай хотя бы выйдем...
- Убирайтесь! - Ньют подступил ближе, потрясая гранатомётом. - Убирайтесь отсюда!
У Томаса разболелось сердце при виде того, что происходит с его старым верным другом. Всё тело Ньюта бесконтрольно тряслось, в глазах пропал последний, самый крохотный намёк на разум. Ньют больше не был Ньютом.
- Пойдёмте. - Его охватила невероятная скорбь, огромная, бесконечная тоска. - Надо уходить.
Минхо затравленно, как раненый зверь, взглянул на Томаса:
- Ты это всерьёз, что ли?!
Томас лишь кивнул.
Плечи Минхо бессильно опустились, взгляд потух.
- Что же это делается... Как мир докатился до такого... - с болью прошептал он.
- Простите меня, - проговорил Ньют. По его лицу катились слёзы. - Если вы сейчас не уйдёте, я начну стрелять.
Больше Томас не мог этого выносить. Он схватил кисть Бренды, вцепился в локоть Минхо и потащил обоих к выходу. Они брели, обходя лежащих, переступая через мешки и одеяла; Минхо не сопротивлялся, но Томас не мог заставить себя взглянуть на друга. Он не отрывал глаз от пола и лишь надеялся, что Хорхе идёт где-то там, позади. Юноша просто переставлял ноги - через зал, в дверной проём, потом наружу - в центральную зону, в беспорядочную толпу хрясков.
Они уходили от Ньюта. Уходили от своего старого друга и его поражённого болезнью мозга.
Глава 40
Охранники, которые по идее должны были бы ждать их, бесследно пропали, зато хрясков стало куда больше, чем раньше и, похоже, они специально собрались здесь и поджидали новоприбывших. Наверно, до их слуха донёсся звук выстрел и вопли хряска, в которого угодила граната. А может статься, кто-то из находящихся в зале для боулинга вышел и рассказал о случившемся. Как бы там ни было, у Томаса создалось впечатление, будто все и каждый, кто взирал на него здесь, на площади, уже перешёл Черту и мечтает поживиться молодым мясцом.
- Только гляньте на этих уродов! - воскликнул кто-то.
- Разуй глаза, они же такие милашки! - возразил другой. - Сладенькие, идите сюда, поиграйте с хрясками! Или вы собираетесь присоединиться к нам?
Томас упрямо шагал к арке - выходу из центральной зоны. Руку Минхо он отпустил, но ладонь Бренды продолжал удерживать в своей. Он упорно старался ни на кого не смотреть, но иногда это получалось невольно, и тогда он видел на изуродованных лицах этих людей безумие, жажду крови и зависть. Ему хотелось стремглав броситься к выходу, но он боялся, что стоит им побежать - и хряски набросятся на них, как стая бешеных волков.
Они достигли арки, прошли под нею и оказались на главной улице, ведущей от центра к воротам. Позади них, на площади, возобновился прежний бедлам. Друзей опять начали преследовать звуки, от которых волосы вставали дыбом: сумасшедший смех, яростные выкрики и злобные вопли.
Они отходили всё дальше от центра, и Томас немного успокоился, но так и не решился спросить Минхо, как тот себя чувствует. Да и зачем? Ответ был ему известен.
Они как раз миновали очередное кольцо развалюх, когда услышали топот ног. До их ушей долетел чей-то крик:
- Бегите! Бегите!
Томас остановился и увидел двоих охранников - тех самых, что бросили их на произвол судьбы среди тусовки сумасшедших. Парочка сломя голову вынеслась из-за угла и, не снижая скорости, помчалась мимо Томаса с друзьями по направлению к воротам. Оба где-то посеяли свои лончеры.
- Эй! - окликнул их Минхо. - Куда?! Вернитесь!
Усатый оглянулся и проорал:
- Сказано вам - бегите, идиоты! Шевелите ходулями!
Томас понял: видимо, дела плохи, и не раздумывая сорвался с места. Минхо, Хорхе и Бренда следовали за ним по пятам. Оглянувшись, юноша увидел, что за ними несётся целая кодла хрясков - по крайней мере, пара десятков. Вид у этих психов был такой, будто кто-то перевёл рубильник, и они все разом в один момент оказались за Чертой.
- Да что хоть случилось? - пропыхтел Минхо.
- Они схватили нас и вытащили из центральной зоны! - прокричал Коротышка. - Богом клянусь - собирались нами пообедать! Еле вырвались!
- Не останавливайтесь! - добавил Усатый. Оба внезапно нырнули в незаметную подворотню и были таковы.
Томас с друзьями продолжали бежать к воротам. Сзади раздавались свистки и вопли преследователей. Томас рискнул оглянуться ещё раз. Драные лохмотья, нечёсаные гривы, уродливые грязные рожи. Однако расстояние между преследуемыми и хрясками не уменьшалось.
- Им не догнать нас! - крикнул он.
Друзья уже узрели внешнюю улицу, до ворот оставалось рукой подать.
- Мы уже почти на месте! - подбадривал Томас.
Он бежал быстрее, чем когда-либо в жизни - даже быстрее, чем в Лабиринте. Мысль о том, чтобы попасть в лапы к хряскам, наполняла его ужасом.
Беглецы достигли ворот, пронеслись сквозь них и, не закрывая их за собой помчались к "айсбергу". Хорхе на бегу набрал код на пульте; входной люк начал опускаться.
Томас взлетел по рампе и кинулся в спасительный трюм. Его друзья один за другим влетели в "айсберг", люк с визгом пополз наверх. Хряски ни за что бы не успели вовремя достичь планолёта, однако продолжали бежать, выкрикивая что-то неразборчивое. Один наклонился, подхватил с земли камень и запустил его в "айсберг". Недолёт футов двадцать.
Дверь затворилась, и воздушное судно взмыло ввысь.
***
Хорхе поднял корабль на несколько десятков футов и завис на месте - необходимо было прийти в себя и собраться с мыслями. Оставшиеся далеко внизу хряски угрозы не представляли - ни у кого из них не было оружия.
Томас, Минхо и Бренда стояли около одного из иллюминаторов и наблюдали за беснующейся на земле толпой. Томас не мог поверить, что всё это происходит в реальности.
- Только посмотрите на них, - пробормотал он. - Ещё несколько месяцев назад они жили нормальной жизнью: работали где-нибудь в офисе, вечером возвращались домой... А теперь охотятся на людей, как стая диких зверей.
- Я могу рассказать, чем они занимались несколько месяцев назад, - ответила Бренда. - Тряслись от страха - боялись заполучить Вспышку и знали, что это неизбежно. Вот чем они занимались с утра и до вечера.
- Ну ты, чувак, нашёл, о ком волноваться! - возмутился Минхо. - Я только что оттуда, знаешь ли. А ты где был в это время? У меня там кое-кто остался. Вроде как… друг, что ли? Ньютом зовут - может, слыхал?
Из кабины пилота раздался бесстрастный голос Хорхе:
- Мы ничего не могли бы поделать.
Томаса передёрнуло от спокойствия и полного отсутствия сочувствия в голосе старшего товарища.
Минхо обернулся в сторону кабины.
- Заткнись, образина. Твоё дело - управлять этой штукой. Вот и управляй.
- Вот и управляю, - со вздохом сказал Хорхе, повозился с какими-то приборами, и "айсберг" двинулся с места.
Минхо рухнул на пол, словно ноги у него вдруг стали ватными.
- Что будет, когда у него кончатся гранаты? - спросил он, ни к кому не обращаясь и уставившись глазами куда-то в стенку.
Томас не знал, что на это ответить. Его горе нельзя было выразить словами. Он опустился на пол рядом с Минхо.
Два друга сидели молча и недвижно, а "айсберг" поднимался всё выше, с каждой секундой удаляясь от Санатория хрясков.
Ньюта больше не было.
Глава 41
Через некоторое время Томас с Минхо поднялись с пола и перешли в кают-компанию. Бренда ушла к Хорхе в кабину пилота.
Сейчас, когда необходимость действовать отпала и появилось время подумать, реальность придавила Томаса, как упавший с горы валун. Заныло сердце. С самого начала, с появления Томаса в Лабиринте Ньют всегда был на его стороне. Но только теперь юноша осознавал, как крепко они подружились.
Он попытался напомнить себе, что Ньют всё ещё жив, однако понимал, что во многом случившееся с другом – хуже смерти. Гораздо хуже. Стремительно катиться по наклонной в бездну сумасшествия… жить в окружении толпы кровожадных хрясков…
К тому же мысль о том, что он, возможно, больше никогда не встретится с Ньютом, была для Томаса совершенно невыносима.
Наконец, Минхо подал голос - он звучал тускло и безжизненно:
- Зачем он это сделал? Почему не вернулся к нам? Ещё и пушкой мне в морду тыкал...
- Он бы никогда не спустил курок, - сказал Томас, хотя совсем не был в этом уверен.
Минхо покачал головой.
- Ты же видел его глаза. Это не глаза Ньюта. Это глаза полного психа. Нет, он бы точно меня поджарил, если бы я продолжил его уговаривать. Он сумасшедший, старик. Совсем рехнулся.
- Может, это и к лучшему.
- Чего-о? - Минхо недоумённо поднял глаза на Томаса.
- Может, когда они сходят с ума, они утрачивают свою личность. Мне кажется, что тот Ньют, которого мы знали, ушёл, но он не отдаёт себе в том отчёта. Ньют не понимает, что с ним происходит. Так что, на самом деле, он не страдает.