Мне кажется, что у этого типа воображение дятла, но в кабинете неожиданно уютно. Мне вдруг очень нравится акварелька, наклеенная на доску - уморительная грустная птичка, долгоносая, на тоненьких ножках, похожая на взъерошенного куличка, стоящая в пене прибоя и печально взирающая на далекий горизонт. В уголке каллиграфическая надпись, врисованная в контур сердца: "Счастье, где же ты?" Не важно, рисовал Ар-Нель эту картинку или купил; она выдает такую милую самоиронию, что моё раздражение несколько проходит.
Ар-Нель выдёргивает из пачки листок бумаги с красным обрезом и принимается тереть тушь.
- Сядь, - говорит он мне с насмешливым дружелюбием. - Хочешь чаю?
Я на миг теряюсь. Чёрт знает, что полагается по этикету… Впрочем, плевал я, горец, на этикет! У меня отличная легенда.
- Да. Спасибо, Господин.
- Налей, - кивком показывает на "чайник" на поставце. - Возьми печенья.
Трёт тушь и наблюдает. Интересненько…
Я беру сухое печенье. Откусываю. Осыпаюсь крошками, отряхиваюсь. Фиг ли нам, горцам. Ар-Нель наблюдает с полуулыбкой.
- Ник, - говорит он вдруг, - расскажи мне о своей деревне?
Этот шкет меня поражает. С чего бы такое внимание к моей скромной особе?
- Что рассказать? - спрашиваю я. - Ничего интересного, деревня как деревня.
- Отчего? - возражает Ар-Нель. - Ведь твоя деревня не в Кши-На? Там где-то, в горах Хен-Ер? Никто из моих знакомых там не бывал. Так далеко и люди, я полагаю, живут иначе?
Любопытному на днях прищемили нос в дверях. Я - неразговорчивый дикарь. И мне не положено посвящать кого попало в собственную частную жизнь.
- Люди как люди.
- В чём твоя вера, Ник?
Оп-па!
Об этом ещё не спрашивал никто. Вероятно, по умолчанию считали, что я верю в какой-нибудь вздор. Или - что в День и Ночь, как местные жители. Деревенский люд теософия не занимает, а господам не приходило в голову интересоваться такими вещами у слуги. Точный расчёт был, оправдался - но ведь не разработана религия в легенде, ни пса мы ещё не знаем о здешнем религиозном мышлении, и уж тем более - до такой степени, чтобы создать некую религиозную систему наподобие местных!
Да что ему далась моя вера? Больше всех надо…
Штирлиц посмотрел в небо.
- Зачем тебе, Господин?
- Любопытно.
Ах ты, ёлки-палки! Ладно, попробуем. Чтобы не завраться, будем держаться того, что знаем.
- В сына Творца.
- А кто его мать?
- Земная женщина.
- С ней сражался сам Творец?!
Тьфу ты, дьявол! Год спокойно общался с аборигенами всех сословий! Принесло на мою голову! Чуть не выбил из роли, поганец… Ладно, я сглупил, тут надо тупить. Бубнить ерунду. Да мы тут… в нашей… исконной, посконной…
- Господин, я не умею говорить на такие темы.
- Это тайна?
- Ага. Сакральная тайна.
- Ты вылечил молитвой воспалившееся лёгкое. Я думаю, ты обращался к сильному божеству. Мне жаль, что ты не хочешь мне рассказать, Ник…
Змеёныш… слишком много понимает для аристократика.
- Да не то, что не хочу - я не умею, Господин. Я - человек неучёный…
- У тебя удивительно правильная речь для деревенского мужика. Ты быстро учишься, хоть и немолод.
- Просто память хорошая.
- Ты - Мужчина, Ник?
Час от часу не легче. Может, ему накостылять, всё-таки, чтобы не лез не в своё дело? Или… слишком как-то профессионально вытаскивает на левые темы. Тупим, тупим! Смотрим, как баран на новые ворота:
- Мужчина, Господин.
Улыбается. Жеманно крутит рукой в воздухе:
- Пустяки. Это я так спросил, - обмакивает в тушь кисточку. - У меня красивый почерк, Ник?
Пожимаю плечами.
- Не смыслю в каллиграфии, Господин, - да что ж ты пристал ко мне?
- Мне показалось, что тебе понравился рисунок, - снова улыбается. - Меня учил Господин А-Тох. Я хороший ученик, как ты думаешь?
Усмехаюсь. Барские забавы.
- Хороший. Симпатичная птичка.
- Ты устал от этого разговора - или мне кажется?
С чего бы мужику уставать от дурного трёпа?
- Тебе кажется, Господин. Просто - много дел сегодня. Весь дом на ушах стоит. Младший-то Господин, знаете?
Поднимает с конторки исписанный листок, помахивает им, просушивая тушь. На самом деле, почерк хорош. Лучше, чем у моих князей - креативная каллиграфия, с претензией. У этого типчика, похоже, манеры настоящие.
Подает мне свернутое письмо, запечатанное восковой звёздочкой.
- Иди, Ник. Мы когда-нибудь поболтаем ещё - когда ты будешь меньше занят мыслями о своих сюзеренах. Правда?
Снова усмехаюсь. Обещающе.
- Конечно.
Ага. Щас. Забираю письмо, кланяюсь, разворачиваюсь, чтобы уйти.
- Ник! - окликает Ар-Нель. - Расскажи мне когда-нибудь про сына Творца.
Киваю - "да, да!" - и поспешно ретируюсь. Тянул меня чёрт за язык! Но - каков жук этот Ча… Наблюдателен и умён не по годам, надо отдать ему должное. Пожалуй, сейчас, несмотря на этот рискованный разговор, Ар-Нель бесит меня меньше, чем раньше.
Уезжая из поместья, я уже не злюсь. Тоже мне, Арамис! Манерная цаца с хорошими мозгами - ведь, пожалуй, расколол бы меня, если бы мог хотя бы представить…
Но даже очень разумный парень из местных не вообразит истины - поэтому не догадается, каков тут по-настоящему правильный вопрос. При всём - интересно было бы поговорить с Арамисом; вдруг какая-нибудь его подружка-белошвейка в курсе здешних придворных интриг.
Разве что - милый-дорогой Ча явно мне не доверяет.
* * *
Письмо от Принца Ра получил, когда год пришёл к повороту.
Зимний день, сумрачный, тёмный, весь в глубоких тенях, осветился всеми огнями солнца и звёзд, превратился в радугу, в фейерверк, в сплошной летний жар. Письмо обожгло пальцы.
"Я улыбаюсь, глядя на твой почерк, Ра из Семьи Смутьянов. Мне жаль, что нельзя увидеть тебя до поединка. Я рад, что ты мой Официальный Партнёр. Я целовал клинок, который будет держать твоя рука - след твоей ладони совпал с моим, как отражение в зеркале. Я жду встречи".
Конечно, он улыбается, думал Ра, прижимая письмо к щеке, а меч Дома Государей - к груди. Элегантнейшая каллиграфия, почерк, естественный, как дыхание. Я смешон со своими попытками писать аристократично… но мне простили неопытность. Может, мы будем друзьями? Может, мы будем счастливы?
Сторожевой Пёс Государей ухмылялся с эфеса меча, глядя рубиновыми глазами. Ра тоже поцеловал клинок: "Я держу в руках оружие, совершеннее которого нет. И это - дар любви".
- Да, ты счастливчик, - сказал Старший, улыбаясь. - Это большое везение - сходу влюбиться в Официального Партнёра, получив первое же письмо. Мне не было дано такой радости.
- Просто Младшенький - вообще натура влюбчивая, - съязвил Второй. - И ему ударило в голову официальное разрешение обращаться к Принцу на "ты".
- Не слушай их, - сказал Третий. - Тебя ведёт судьба, следуй за ней, а всё остальное - пыль.
Отец и Мать ничего не говорили - они только улыбались.
Ра чувствовал себя неописуемо счастливым; у него выросли крылья, он смотрел на далёкую землю с горней высоты. Его радость была бы абсолютной, если бы не Ар-Нель, которому Ра никак не мог не рассказать о произошедшем. Впрочем, Ар-Нель, похоже, знал обо всём не хуже, чем сам Ра - а может, и лучше. Письмо Принца лишь усилило его природный скепсис.
- Мой дорогой, - сказал Ар-Нель на следующий день, смахивая перчаткой снег с опушенных ветвей, - восторженность - это очень приятное состояние, но помните: Принц вас не знает, а вы не знаете его. В сущности, у вас не может быть уверенности, что это письмо не написано под диктовку наставника. Имейте в виду, Дитя - если вы не приглянетесь Принцу при личной встрече, то у вас немало шансов быть убитым. Вам надо работать над каллиграфией и фехтовальным стилем - и сделайте милость, мой юный друг, умерьте пыл. Экзальтация - скверный советчик.
- Вы безжалостны, Господин Ча, - выдохнул Ра с досадой, отворачиваясь, чтобы Ар-Нель не заметил его повлажневших глаз.
- Я не могу солгать, что сожалею о сказанном, милый Л-Та, - сказал Ар-Нель с грустной улыбкой. - Я стараюсь не говорить того, о чём пожалею… пожалуйста, не забывайте, что я предан вам, мой юный друг. Считайте, что я причиняю боль, как учитель фехтования - чтобы вы научились парировать смертельные удары. Вы лучше меня, видит Небо… я полагаю даже, что вы лучше Принца - но вам надо выжить, по возможности сохранив сердце не разбитым.
- Вы вообще не верите в любовь? - спросил Ра, глядя в снежную муть.
- Увы - верю. Это чувство причиняет много бед. Оно едва не погубило репутацию и жизнь вашей названной сестры, а любимый паж вашего старшего брата умер из-за него. Пожалуйста, Маленький Л-Та, сохраняйте холодный разум, пока сможете.
- Вы плохо думаете о Принце?
- Принц ещё слишком юн. Он ещё долго будет слушать наставников - и всегда будет слушать Государя. Даже нам с вами, мой милый, тяжело ослушаться отца - для Принца это вообще невозможно, вы ведь понимаете это?
Ра кивнул. В рассуждениях Ар-Неля легко находился жестокий резон. Думать в этой плоскости смертельно не хотелось, но Ра был вынужден признаться сам себе, что на любую вещь необходимо взглянуть, по крайней мере, с двух сторон - если желаешь увидеть её целиком.
- Не унывайте, - сказал Ар-Нель, улыбнувшись. - Когда после пары спаррингов со мной вы сможете безупречно написать любовное письмо в стиле "Ранняя Изморозь" и украсить его цветочной гирляндой, не жалуясь, что у вас дрожат руки - я смогу быть относительно спокойным за вас.
Ладно, решил Ра. Конечно, у Ар-Неля есть привычка выплескивать чашку воды в лицо того, кто кажется ему пьяным - но в чём-то он прав. Например, в том, что лишние уроки фехтования не помешают.
- О да, - сказал он вслух. - Приезжайте ко мне чаще, господин Ча. И - может, сегодня вы позволите мне попробовать вас отлупить? Просто чтобы справиться с грустью?
- Ах, я никогда и никому не мешаю пробовать! - ответил Ар-Нель, смеясь. - Я с наслаждением вываляю вас в снегу, дорогой друг - если это вас действительно утешит.
И Ра побежал в оружейный зал за "тростником", отбросив в сторону все мрачные мысли.
Не то, чтобы после месяца поединков руки Ра перестали дрожать настолько, чтобы закончив бой, он мог тут же нарисовать цветочную гирлянду самой тонкой кистью - но к Последней Луне Года спарринги с Ар-Нелем стали полегче. Более того - Ра впервые в жизни удалось провести бой со Вторым Братом без особенного урона.
- Оэ… - протянул Второй озадаченно, когда Ра набил ему изрядный синяк на плече. - Младшенький, ты кусаешься, или мне показалось?
Госпожа Лью хихикнула в муфту, а Старший одобрительно сказал:
- Младший, Семье не придется краснеть за твой поединок в Столице.
- Знаешь, Второй, - сказал Ра как можно небрежнее, - я ведь могу повторить, если у тебя есть сомнения в истинности происходящего.
- Да ты обнаглел! - рассмеялся Второй и атаковал в стиле "Бегущий Бык".
Его удар сбил бы Ра с ног, как бывало уже много раз - но тело среагировало быстрее, чем Ра успел обдумать оборону. Он только отметил последовательность собственных движений: "Текущая Вода" - "Полет Журавля" - "Косой Дождь" - и…
Второй был вынужден шарахнуться в сторону, едва не поскользнувшись на утоптанном снегу.
- Поединки с Ча пошли тебе на пользу, - сказал он снисходительно, выравнивая дыхание. - Но имей в виду: это грязная техника.
- Цель боя - победа, - фыркнул Ра. - Признай это!
- Маленький плут, - бросил Второй, но не стал продолжать, признавая за Ра ничью в спарринге. - Наши гости в Ночь Последней Луны будут поражены твоим фехтованием в стиле "Котёнок Ловит Моль".
- Ты ведь изобразишь для наших гостей Моль, не так ли? - тут же спросил Ра детским голоском и наивным тоном, рассмешив всех, наблюдавших за боем, и Второму ничего не оставалось делать, как тоже рассмеяться.
До самой Ночи Последней Луны Ра чувствовал себя так, будто мир принадлежит ему. Он казался себе взрослым, сильным и независимым, Небеса как специально осыпали его радостями и надеждами - Ра думал, что детство кончилось, а взрослая жизнь великолепна.
В действительности Последняя Луна этого года оказалась последней луной его детства.
В Ночь Последней Луны стоял прозрачный мороз, и сама луна сияла с бездонных чёрных небес так ярко, что по снегу протянулись длинные голубые тени. Сонный зимний покой разлился по миру; чтобы стряхнуть его, понадобилась громкая музыка.
Семья Л-Та провожала прошедший год с помпой - он принес очень большую удачу. Красные фонарики и плошки горели вокруг замка, и их длинные цепочки выглядели с башни сияющими ожерельями. Мелюзга, под предводительством маленького братца Госпожи Лью и Крошки Ие, сбежала в тёмные уголки парка и играла там в разбойников - с фонариками и "тростником", заглушая воинственными воплями пение храмового причта, благодарящего День и Ночь за ушедший год и просящего счастья и радости в новом. Ряженая молодежь играла в шарады и "связь времен" - и Ра, одетый Вассалом Ону, хихикал над Ар-Нелем в ожидаемом костюме Ведьмака, но три шарады не отгадал…
Ночь уже перевалила за середину, когда тёмные всадники подлетели к воротам замка Л-Та во весь опор. Они спешились и вошли по алее, освещённой фонариками с пожеланиями всех благ, а привратник бежал впереди них - появление укутанных в чёрное фигур в озаренном зале, где пили горячий отвар чок и подогретое вино с пряностями, заставило разом умолкнуть и музыку, и голоса.
- Господин Л-Та, - хрипло обратился к Отцу чёрный человек с седой косой, - вчера утром Кши-На лишилась Государя. В связи с последними событиями и тем доверием, которым покойный Государь одарил вас в последний год своей жизни, Совет не мог не сообщить вам - одному из первых. Выраженная в завещании воля Государя подтверждена. Ваш младший сын - Официальный Партнер нового Государя, который взойдет на престол предков в следующее полнолуние.
На лицо Отца набежала тень. Мать укуталась в платок. В зале, кажется, боялись дышать.
- Гасите огни, - скорбно приказал чёрный гонец. - Следующая луна объявлена Луной Слёз.
Ра стоял посреди зала, чувствуя на себе все взгляды, и оживление стекало с него, как вода. Шлем Вассала Ону с крашеными перьями и панцирь из тонкой жести в сусальном золоте вдруг показались ему тряпками площадного шута, а веселье праздничной ночи вызвало приступ нестерпимого стыда.
Ра растерянно огляделся. Старший и Госпожа Лью, одетые фениксами, встревоженно шептались, спрятав лица в пышные воротники из цветных перьев. Второй разглядывал чёрных гонцов со странной, почти удовлетворенной миной, Третий гасил свечи в ближайшем канделябре. Пажи смотрели на Ра и чёрных с детским страхом. Взрослые, шушукаясь, отводили глаза.
Рука Ар-Неля невесомо коснулась плеча.
- Маленький Ра, - сказал он, впервые назвав Ра освящённым именем, - мне жаль. Моя душа полна скорби, дорогой друг. Кажется, мы с вами ничего не успели. Теперь приготовьтесь: может случиться всё, что угодно.
Ра не выдержал. Он кивнул, бросил быстрый взгляд на Мать - и, не дождавшись позволения или одобрения, выбежал из зала. Поднялся по лестнице к себе, прихватив по дороге свечу. Задвинул дверь, снял глупый шлем, бросил на постель. Торопясь, выдернул из пачки шёлковой бумаги с золотым обрезом листок, брызнул водой на подсохшую тушь.
"Я знаю, что тебе не до тех ничтожных слов, которыми я попытаюсь тебя утешить. Я понимаю - у меня нет сил тебе помочь. Просто знай - я плачу вместе с тобой".
Ра дунул на свеженаписанные слова, свернул письмо в самом простом стиле - как солдату или страннику - и бегом вернулся в потемневший зал, откуда, переговариваясь вполголоса, расходились гости.
Чёрные ушли.
Ра выскочил из дома - лицо обжёг ледяной ветер - и догнал гонцов уже у ворот, исключительно потому, что они шли подобающе медленно. Задыхаясь от холода и бега, поспешно поклонился. Сунул письмо в руку гонца с седой косой.
- Уважаемый Господин… передайте… - запнулся.
- Новому Государю, - закончил гонец с печальной тенью улыбки. - Конечно, Уважаемый Младший Л-Та. Это опрометчиво - как всё искреннее. Я надеюсь, что Новый Государь сумеет оценить ваш порыв по достоинству.
Разве дело в этом, подумал Ра. Будто я пытаюсь заработать на такой ужасной вещи, как смерть его Отца, какие-то преимущества себе… Государь столь высок, что невозможно чувствовать к нему жалость? Нельзя думать, как ему должно быть одиноко и холодно, потому что Отец в Обители Цветов и Молний - это вовсе не то же самое, что Отец рядом…
Может, я не смею сравнивать Государя с собой, даже если у нас совпадают все мыслимые и немыслимые знаки судьбы, вплоть до "потайной шестёрки"?
Но ведь он тоже - живой человек, думал Ра, дрожа от холода, но не ускоряя шаги. Посмеет ли кто-нибудь из Государевой свиты сказать ему: "Плачу вместе с тобой"?
А вдруг на Вершине Горы так же холодно и пусто, как на вершине настоящей горы? Вдруг там нет ничего, кроме льда и далёкого чистого небесного света?
Может, я поступил глупо, подумал Ра, подходя к дому. Но - пусть он знает, что я не побоюсь подойти близко, даже если это почти преступление.
У парадного подъезда фыркали лошади - оседланные и запряжённые в носилки. Гости уезжали.
Ра, остановившись в тени, прислушался к их негромким разговорам - говорили о том, что его очень занимало.
- …Небеса гневаются - страшное горе…
- …теперь Но-Хен неминуемо потеряет всё, что имел, зато Л-Та приобретут больше, чем могли мечтать…
- …на престол уже через луну? Мальчик, неутверждённый в статусе Мужчины?
- …без регента - уже не ребёнок, Время пришло - якобы взрослый. Теперь поторопятся с поединком, чтобы утвердить…
- …да его уже формально объявили Государем…
- …вас удивляет? Поединок Принца - всегда простая формальность…
- …просто - так откровенно…
- …что вы, Уважаемый Господин Мя-Гн, Совет мудр: мальчик-Принц - последний в роду, не дай Небо, с ним что-нибудь…
- …тихо, тихо, бесценный друг. Мы ещё не… тихо…
- …силы Земли и Неба, пошлите Принцу долгих лет - упаси нас от смуты и грызни в Совете…
- …Госпожа И-Вэ выслушала, как член Государева Дома - уже не пытается скрыть, что…
- …тише, тише. Я никого не принимаю с завтрашнего утра и до следующего полнолуния - и вам не советую… разве что - приватно…
Ра прижимался к ледяной стене, мелко дрожа от холода, и тщетно пытался осмыслить услышанное. Из всех слов, выхваченных из фраз, самыми яркими ему показались слова "простая формальность". Ра впервые слушал разговоры взрослых, совсем не предназначенные для его ушей - и взрослые в этих разговорах предстали гораздо более жестокими, чем Ар-Нель. К тому же им не было дела до Ра.
Вернее, Ра потихоньку превращался в их и собственных глазах в отменную сплетню. В разменную монету в сделке между Государевым Домом и Родителями.
Вот интересно, подумал Ра в тоске, Принц чувствует себя так же? Его Отец покинул земную юдоль, а взрослые, все эти Важные Господа, теперь подсказывают любое решение, ведя будущего Государя туда, куда им надо? Его это бесит или он привык?