Он поборол мгновенный порыв выбежать к Матери навстречу, чтобы обнять её; говорились такие странные слова, что Ра просто должен был дослушать всё до конца. Ведь если его заметят - отошлют, сказав: "Тебе ещё рано думать о многих вещах". Это несправедливо.
- Мне не нравится! - говорил Старший Брат запальчиво, шагая по комнате взад-вперед. - Почему всегда было можно, а теперь нельзя? Запретите мне ходить босиком, чтобы не огрубели ступни, спать на земле, чтобы не подцепить лихорадку, запретите мне дышать воздухом с гор, чтобы я не вдохнул проклятие! Каким заморышем меня считают?
- Весенний гром, ты говоришь не о том, - сказала Мать. По её голосу Ра понял, что она не сердится, но огорчена. - Ни я, ни Отец, не запрещаем тебе поединков на заточенном оружии в принципе. Мы всего лишь не хотим, чтобы это были поединки именно с Ди.
Старший Брат остановился.
- Но - почему? - спросил он как-то растерянно, сразу снизив тон.
Голос Матери похолодел.
- Вы оба выросли, - сказала она. - Кто тебе Юноша Ди, ураган?
- Паж, - сдавленно ответил Старший. - Партнёр для тренировок.
- Он - родом из деревни, - продолжала Мать. - У него нет ничего, кроме того, что мы ему дали. Ты ведь понимаешь, что в любом случае Официальный Союз с Ди исключен?
Старший молчал.
- Ты ведь не хочешь разбить его жизнь и сердце? - спросила Мать мягче. - Ты, наверное, не хочешь, чтобы мы с Отцом отослали его назад в деревню? Мне кажется, юный рыцарь, получивший образование вместе с тобой, не будет счастлив среди мужиков…
- Он мне… друг… - сказал Старший так, будто ему причиняли боль, и он старался не закричать. - Просто друг.
- В вашем возрасте среди ровесников не бывает "просто друзей", - сказала Мать. - Бывают враги, слуги, никто - и возлюбленные. Я нахожу, что мы напрасно не поговорили с гадальщиком ещё год назад - но это поправимо. Господин К-Тар из Семьи А нашёл Юношу из хорошего дома, который подходит тебе по пяти знакам. Я хотела показать тебе его письмо, а ты вскочил, как рассерженный кот, - Ра с удивлением услышал в её голосе улыбку.
- Да я убью этого типа и всё! - усмехнулся Старший, но сразу вслед за словами зашуршала бумага.
Ра ужасно захотелось взглянуть на настоящее письмо от Официального Партнёра, но тогда получилось бы, что он до этого вел себя нескромно и подслушивал украдкой. "Лучше пусть обо мне вообще не знают", - подумал Ра и остался сидеть за ширмой.
Звуки рисовали совершенно отчетливую картину. Шёлковый шелест и чуть слышный скрип - Мать села и, вероятно, улыбается, наблюдая за Старшим. Шуршание бумаги, насмешливое фырканье - Старший читает письмо.
- Юноша Яо из Семьи О-Ми! - сказал Старший то ли зло, то ли с каким-то жестоким смешком. Он произнес "Я-аао", как бродячие актеры декламируют трагедии. - "Писал в день, когда зацвели розовые акации!" Протягивает мне руку! Ха, Мать, его ладонь меньше моей!
Они помолчали - вероятно, рассматривали традиционный отпечаток ладони на письме. Ра подумал, что Старший Брат, наверное, сразу приложил к отпечатку свою ладонь.
- Нельзя судить по бумаге, - сказала Мать. - Юноша Яо рожден в тот же год, день и час, его Семья занимает достойное положение. Вот увидишь, знаки сойдутся, если вы коснетесь друг друга руками.
- Ну и каков он? - спросил Старший. Теперь он, похоже, хотел скрыть небрежностью любопытство. - Он хорош собой? Он - хороший боец? Он нормально воспитан? Почерк у него… ничего.
- Он аристократ, - сказала Мать, повеселев. - Красивый. Волосы цвета мёда. Фехтовальный стиль "Прыжок Рыси", как и у тебя. Вот что сказал гадальщик. Тебе надо ответить на письмо. Когда он приедет, ты сам всё увидишь.
- Дашь мне бумагу? - спросил Старший. Он ещё волновался, но его злость прошла. Теперь он торопился написать ответ Юноше Яо из Семьи О-Ми - и забыл обо всём остальном.
Мать вышла в дверь, ведущую к кабинету, и Старший почти выбежал за ней. Ра, собрав своё имущество - реечки, траву, каркас клеточки - выскользнул в противоположную дверь, в сад - и едва не столкнулся с Юношей Ди.
Ди и вправду родился в деревне - но, глядя на него, об этом никто не догадался бы. Его обветренное, умное и нервное лицо казалось аристократически породистым, манеры - безупречными, а вкус - утонченным: Ди был совсем маленьким, когда его взяли в свиту юного Князя. Ра тихонько восхищался им издали: и его фехтовальным стилем, и тем, как легко он понимал зверей - соколов, лошадей, и собак - и, в особенности, тем, что в его голосе не слышалось снисходительности, когда он обращался к младшим. Ди всегда был весел, но сейчас выглядел бледным и напряжённым; он грыз костяшку указательного пальца - и прокусил её до крови.
"Ди тоже слышал этот разговор, - подумал Ра. - Ему плохо оттого, что Старший не приказал отослать письмо этого чужака назад и не стал возражать, когда Мама запретила поединки. Неужели из-за этого стоит так мучиться?"
- Ди, - сказал Ра, - тебе не хочется, чтобы у Старшего Брата был Официальный Партнёр?
Ди слизнул кровь и улыбнулся через силу.
- Что ты, Дитя, - сказал он. - Меня это радует. Значит, скоро мы с тобой будем есть пионовые пирожные на свадьбе, да? О, у тебя ускакал сверчок? Ты идёшь ловить другого?
Ра подумал, что Юноша Ди не хочет говорить откровенно. Сперва это его обидело, но потом, размышляя и вслушиваясь в пение сверчков в саду, Ра решил, что Ди просто нужно побыть одному и смириться с положением плебея, которому никак и никогда нельзя вступить в брак с господином.
Впервые Ра задумался о странных и сильных чувствах, которые правят миром взрослых. С одной стороны, зачем Ди нервничать и огорчаться, ведь Мама вовсе не хочет отсылать его в деревню. Он может по-прежнему дружить со Старшим; им запретили только поединки на остром оружии… С другой стороны, почему Старший должен знакомиться, сражаться и вступать в брачный союз с каким-то там Яо, которого никогда в жизни не видел? Чем этот Яо лучше Ди, кроме того, что он - аристократ? Тем, что у него волосы цвета мёда, длинные, как у людей благородного происхождения, а у Ди - короткие и тёмные? Да ну и что, зато Ди - самый сильный из всех юношей свиты, он лучший наездник и лучший стрелок, и, уж конечно, умнее этого Яо!
Летний зной раскалил сад до бледно-золотого цвета. Сверчки звенели громче, чем обычно, а розовая акация благоухала тяжёлым, сладким, хмельным ароматом, который висел над кустами в ярких гроздьях цветов неподвижно, как туман. Ра бросил недоделанную клеточку и ушёл к водоему. Из каменной чаши, оплетенной плющом, бил ключ, и холодная вода стекала в бассейн, где хотелось не просто выкупаться, а поселиться навсегда, превратившись в рыбку-златоперку. Третий Брат и дети из свиты Ра плескались в воде. Рядом, на камне, сидел горбатый Юноша К-Ви, старый дядька детей Семьи Л-Та, который, будучи калекой, никогда ни с кем не сражался и не был в браке. Он рассказывал сказку, и в его голосе слышалась страстная вера в каждое собственное слово.
Ра, очнувшийся от знойного полусна после холодной воды, присел рядом с К-Ви, чтобы послушать.
- …Шёл Юноша Т-Кен дремучим лесом, - говорил К-Ви, почесывая колено на искривленной ноге, - и вдруг увидал между деревьями железный дом. Окна в том доме светились синим огнём, а вокруг стоял частокол из копий, и на тех копьях - головы мертвецов…
- Там жила Девка Ш-Рки? Да? - шепотом спросил Крошка Ие, младший паж Ра. - Ведьма?
- Она, - кивнул К-Ви, и его зрачки расширились, будто прямо перед ним оказался железный дом Тысячи Бед. - Как вышла она навстречу, как распахнула ворота, как увидал Т-Кен ведьму - так и понял, что и союз её был проклят Небесами, и метаморфоза её была проклята, и тело её было проклято. Груди у неё были, как железные шипы, между ног могла проехать телега, груженная бочками, а лица и вовсе не было - сухой череп без кожи, в глазницах огонь, в пасти жёлтые клыки. И сказала ведьма, что раньше и вправду владела Счастливым Мечом, но уже давно отдала его единственному сыну. Получить этот Меч можно только после поединка - но надлежит помнить, что сотня бойцов уже оставила головы на копьях. Её сын проигравших бой в живых не оставляет - так она сказала.
Ра слушал - и не столько слышал, сколько, как и К-Ви, видел внутренним взором ужасный железный дом и юного ведьмака с волосами цвета меда, заплетенными в косу, в ожерелье из живых зрячих глаз, с нежным жестоким лицом, странным образом похожего на Юношу Яо. На поясе у ведьмака висит Счастливый Меч в золотых ножнах, а на руках - чёрный полосатый кот-баска, и он того кота чешет и гладит…
Из грёзы его вышвырнул крик Второго Брата:
- Мать! Старший рубится с Ди!
В таком сообщении не было ничего принципиально ужасного, юноши из свиты затевали поединки постоянно, кто-нибудь то и дело рубился с кем-нибудь на остром оружии - царапины от клинков считались роскошным украшением, а боевая доблесть придавала веса в компании молодёжи. Но тон Второго, то, как Мать выбежала из розовых кустов, без накидки, с замершим, встревоженным лицом, то, как, кривясь от боли, вскочил на ноги Юноша К-Ви - всё это объяснило Ра, что поединок вышел не чета прежним, обычным.
О детях забыли. Ра вслед за Матерью выскочил в квадратный мощёный дворик, где обычно устраивались лихие игры с оружием - увидел толпу дворни, жмущуюся к стенам, чтобы не мешать сражающимся, и Старшего с Ди, скрестивших клинки.
Ра едва ли не каждый день смотрел, как эти двое устраивали возню или дрались на палках. Он уже привык к их весёлому азарту, подначкам, синякам и ссадинам, выставляемым напоказ, как трофеи, к их хохочущим и откалывающим шуточки друзьям вокруг - но сегодня было другое и выглядело по-другому.
Лица Старшего и Ди показались Ра незнакомыми и почти страшными. Он никак не мог определить их выражения, почти одинакового у обоих: то ли это настоящая ярость, то ли злая радость, которой горы по пояс, то ли что-то среднее и гораздо более сложное. Солнце обливало мир нестерпимым зноем, и белые рубахи бойцов насквозь промокли от пота и прилипли к телу.
Ра вдруг стало жутко. Он оглянулся на Мать, но она словно окаменела, прижав пальцы к губам. Ра вспомнил, как легко она кричала раньше: "Эй, весенний гром и осенний ливень! Хватит лупить друг друга, идите обедать!" - и понял, что сейчас Мать молчит, потому что любое слово, сказанное ею, может стоить жизни одному из бойцов.
Их нельзя отвлекать. Их ведет Судьба. Нельзя, грешно становиться у Судьбы на пути - даже если кого-то ждёт смерть. Любовь и смерть всегда рядом, смерть всегда стоит за спиной у любви, смерть всегда подразумевается, жертва всегда подразумевается - Мать сделала безнадёжную попытку обмануть Судьбу, но это не в силах смертных. Эти слова всегда и все говорят: свадьбы после поединка может и не быть, родов после свадьбы может и не быть, счастья после родов может и не быть.
В данном случае, свадьбы, родов и счастья точно не будет. У Старшего - письмо от Официального Партнёра, подумал Ра. От незнакомого красивого юноши, который носит на бедре меч своей матери с эмблемой Семьи… а на руках - чёрного кота…
Меч Ди скользнул по мечу Старшего до гарды - и Старший остановил руку Ди в одном вздохе от своего горла. Они замерли в отчаянном напряжении, лицом к лицу, в позе "Встреча Буйволов" - и Старший выдохнул:
- Я под тебя не лягу. Умереть легче.
- Я - твой паж, - проговорил Ди сквозь зубы. - Только паж. Не посмею убить господина.
Мгновенного усилия Ди, потребовавшегося на слова, хватило Старшему, чтобы освободиться и отпрянуть. В следующий миг меч Ди коснулся плеча Старшего; царапина казалась неглубокой, но кровь тут же залила рубаху Старшего до пояса.
- Я заберу тебя в свой деревенский дом, - усмехнулся Ди, скидывая со лба мокрую чёлку. - И моя Матушка огорчится, что моя благорожденная жена - неумеха. Ты же думаешь, что пирожки растут в огороде?
- Твоя мать огорчится, что её любимица - наложница Князя, а не законная жена мужика, - парировал Старший насмешку, как фехтовальный выпад. Это было бы почти как раньше, если бы не реакция Ди - он отшатнулся, будто его ударили хлыстом.
- Я не буду наложницей, - огрызнулся Ди. - Я - не игрушка для тебя.
- Моя жена уже решена, - рассмеялся Старший, и смех прозвучал зло. - У тебя выбора нет.
Ди стиснул зубы, легко уклонился от удара и полоснул Старшего по правой руке чуть выше локтя - двигаясь небрежно, почти играючи. Взгляд Старшего стал отчаянным. Тяжёлые чёрные капли запятнали светлые каменные плиты. Ра оглянулся на Мать; она смотрела на сражающихся, ломая пальцы. Поединок близился к концу - и конец обещал быть ужасным. Ди оказался более сильным бойцом, Старший вряд ли мог долго держать оружие в раненой руке. Ра подумал, что ожидается как раз тот ужас и позор, который Мать предвидела, запрещая Старшему Брату драться с Ди острым оружием.
Но в этот момент Старший прищурился, облизнул губы и ударил снизу, а Ди даже не попытался парировать удар или увернуться. Он даже отвёл в последний миг руку с мечом - и клинок Старшего, не встретив сопротивления, вошёл в тело Ди ниже рёбер, с поражающей лёгкостью, будто Ди был бесплотным духом.
На миг оба замерли. Старший расширившимися глазами смотрел на кровь, текущую по лезвию. Кто-то в толпе вскрикнул, и Ра показалось, что Мать облегчённо вздохнула.
Ди подставил левую ладонь под капающую кровь - и провел вдоль клинка окровавленными пальцами. Он улыбался - и живые краски выцветали на его лице.
Старший то сжимал, то разжимал руку на рукояти меча, с выражением нестерпимой боли. У него, очевидно, не хватало решимости ни выдернуть меч, ни прикончить Ди - и Ра подумал, что Старший всем сердцем жалеет и о том, что согласился на поединок, и обо всём, что успел сказать другу перед его смертью.
- Ты зачем? - прошептал Старший еле слышно. - Я бы женился, я бы - что угодно… Зачем ты?!
- Врёшь, - Ди улыбался, и струйка крови вытекала из уголка его губ. - Не надо. Живи, Н-До. Всё хорошо.
Он протянул Старшему меч, и это простое движение, похоже, окончательно обессилело его. Старший бросил меч, чтобы помочь Ди осторожно опуститься на камни. Лицо пажа уже было изжелта белым.
- Я подхожу тебе по одному-единственному знаку, - выдохнул Ди с кровью, протягивая Старшему раскрытую ладонь. - Вот по этому.
Старший потянулся навстречу, и их ладони, соприкоснувшись, совпали идеально, как любой предмет совпадает с собственным отражением в зеркале.
- Не умирай! - взмолился Старший, будто Ди мог его послушаться.
- Всё хорошо, Н-До, - простонал Ди. Он больше не мог улыбаться. - Всё правильно. Ты меня хотел - я изменяюсь для тебя. Я твой. Вытащи меч, очень больно.
- Прости, - шепнул Старший. По его лицу текли слёзы, которых он, кажется, не замечал. Старший ухватился за рукоять меча с решимостью человека, собравшегося заколоться, и изо всех сил рванул его на себя. Из глубокой раны Ди хлынула кровь; он инстинктивно попытался зажать её руками, его лицо приобрело бесконечно удивленное выражение - и Ди мягко завалился на бок.
- Ди, - окликнул Старший, занеся руку, будто хотел потрясти Ди за плечо, но побоялся причинить ему боль. - Погоди. Так нельзя. Я ещё не успел…
Он ещё не успел ничего понять, подумал Ра и догадался, что тоже плачет.
Потом Старшего Брата оттаскивали от трупа, а он рыдал и цеплялся, с ног до головы в своей и чужой крови. Потом Мать перевязывала раны Старшего, а он покорился, словно оцепенев, с равнодушным опустевшим лицом. Потом Отец вернулся из города, куда с утра уезжал по делам - и его встретили приготовления к похоронам, спокойная печальная Мать и родители Ди, не смеющие показать свою тяжёлую скорбь и не способные радоваться чести, которой Ди удостоился - почётной смерти на поединке с аристократом чистейшей крови.
Ра не мог принимать участие в общей суете. Он сидел в кустах, в крохотной естественной беседке из зарослей розовой акации, уставший от слёз, полупьяный от сладкого запаха, и пытался уместить в голове жестокие понятия взрослого мира. Ра думал, что ему страшно не хочется взрослеть - не понимая, что эти мысли сами по себе означают начало взрослости.
Ра впервые в жизни думал, что мир зол и несправедлив. Он ненавидел незнакомого Яо, похожего на юного ведьмака, испытывал к Старшему Брату странную смесь жалости и злости - и не мог вспоминать о Ди. Ди он любил.
Ра вспоминал собачек и лошадок, когда-то в светлом детстве связанных Ди из сухой травы и подаренных ему, вспоминал, как ловили сверчков, как Ди учил его швырять нож в цель, как Ди, Старший Брат и сам Ра, радостно к ним прибившийся, отдирали кору со старого валежника, собирали толстых белых личинок и жарили их на углях, устраивая себе шикарное угощение далеко от дома… Вспоминать игрушки, сверчков и жареных короедов было легче, чем вспоминать лицо Ди, бледное и вымазанное кровью, и его прощальную улыбку пополам с болью.
Я никогда не убью друга, думал Ра. Как бы ни сложился мой поединок, друга я не убью ни за что. С нынешнего времени я начну тренироваться целыми днями, научусь всем боевым техникам на свете - и к поединку буду готов победить так, чтобы мой друг остался жив и чувствовал как можно меньше боли. И я никогда не скажу своему другу, что не женюсь, если выиграю - это подло.
Я буду убивать только врагов, думал Ра. И Старший Брат после этого тоже, вероятно, будет убивать только врагов. Мы же не такие гады, как юный ведьмак. Почему Т-Кен дал этому убийце измениться и сделал своей женой? Это ведь несправедливо…
Тогда Ра и представить себе не мог, что полгода спустя Старший Брат убьёт на поединке Юношу Яо из Семьи О-Ми, намеренно и абсолютно хладнокровно. И что Юноша Яо окажется вовсе не похожим на ведьмака, что он будет худеньким и высоким, с маленькими ладонями - действительно не совпадающими с рукой Старшего Брата. И что он окажется довольно посредственным бойцом, будет печально играть на флейте - и Старший Брат запрезирает его всей душой. И что мать Яо проклянет духа Ди, а Мама печально скажет, что свиту для подрастающих детей надо подбирать более тщательно.
А Старший Брат мало-помалу совсем сменит свиту на компанию городских головорезов, приобретя прочную репутацию человека без сердца.